Поэтому, когда кто-то из-за границы приезжал и начинал интересоваться жизнью здесь, то иначе как шпиона в этом человеке не видели. А тот, кто с ним общался – сами понимаете кем оказывался… Вот в такое общество Джоанна Стингрей и приехала, а с ней и Джуди Анн.
Любой рассказ об их приключениях в России не может не начинаться именно с этого слова – приключения. Только так можно определить их настоящий статус пребывания в России. Только приехали они сюда совсем не для поиска каких-то сокровищ, а просто так. В этом и весь парадокс.
Первое и главное, что им удалось серьезного здесь сделать – это выпустить пластинку, в которую вошли русские записи. Они собрали материал и совершили невозможное, повторив подвиг Мишеля Ле-Форестье, продюссера Владимира Семеновича Высоцкого, который издавал его французские релизы. Занятие это самое что ни на есть неблагодарное, но как выясняется очень полезное.
Вообще это не только российская тенденция. Даже на примере The Beatles понятно, что своё отечество никогда и никого не замечает, пока ему это не покажут со стороны.
Если бы не их уникальный тур по Америке в начале шестидесятых и уже практически на основании этого – мировая слава, то мало кто из британских домохозяек заметили бы всерьез этих гениев.
Так всегда происходило и в России. Нобелевские премии Булгакову и Солженицину, скандальные "западные" издания Василия Аксенова и многое, многое… Короче что-то похожее созрело и для местной рок-музыки.
Если говорить серьезно, то никакому "западу" никакая русская рок-музыка и на фиг никогда была не нужна, никогда, но эта же самая "западная" аудитория всегда была очень тактична и любезна по отношения ко всему, что появлялось из России, и искренне радовалась не только советскому цирку и Кировскому балету. Это ещё один мало объяснимый парадокс – зачем им всё это вообще нужно?
Так вот на основании этого самого парадокса Джоанна Стингрей и издала на свой страх и риск пластинку с очень модным тогда названием "Red Wave".
Это был "двойник" и в него вошли песни четырех групп – "Кино", "Алисы", "Странных игр" и "Аквариума", по стороне пластинки на каждую группу. Вышло очень солидно и красиво.
Рокеры на Красной площади и на фоне Мавзолея смотрели с обложки на изумленного слушателя, а сами пластинки были в отличии их "черных" собратьев – разноцветными. Красными и желтыми. И что тут началось!
Вот этим Россия точно всегда отличалась от "запада". Если что-то происходит бесконтрольно для властей, то в первую очередь приходят к автору и прозрачно так предлагают отказаться от всего, что издано. На всякий случай. Мол, не ты это делал и не хочешь иметь к этому продукту никакого отношения.
Опять невольно вспоминается Василий Аксенов и предисловия к его изданиям "Острова Крым" и "Ожог", где с самого начало читателя ставили в известность, что автор не понимает и знать не знает каким образом его рукописи перелетели через "большой железный занавес" и оказались под дверью редактора издательства, который эти рукописи, конечно, немедленно и издал. Нечто похожее происходило и с "Красной волной".
Она своим фактом существования нарушала все правила общепризнанной морали – не была ни кем разрешена, т.е. ответственности за её выход, а так же за последствия такового, никто не нес (заметьте, и расходов тоже). Часть её тиража привезли в Россию и раздарили по-приятельски.
Джоанна с сестрой ничего на этом не заработали, а вот музыкантам стало от этого одновременно и сложнее и намного проще!
Как удивительно противоречива наша жизнь. Смотрите сами – с одной стороны ты находишься под давлением и не угоден, но куда дальше падать рокеру – он и так уже на низшей черте общества: "Поколение дворников и сторожей…".
Этих людей уже нечего больше лишать, кроме собственно свободы – юридически или самой жизни. Но теперь это становилось не так и просто – а вдруг придут из-за границы и спросят – где тут у вас такие-то и такие-то с этой вот пластинки? И что сказать в ответ? Ни что так не пугало тогда, как ныне столь затертое слово – гласность!
Поэтому выходило, что с одной стороны рок-музыки, как и секса в России нет и не было, а с другой стороны – вот она пластиночка-то!
"Red wave" стала официальным сертификатом мирового признания факта существования целого пласта отечественной культуры. Паспорт этакий!
Оно само, это движение, пробивало себе дорожку, и Джоанна с Джуди сделали его достоянием гласности – сделали первыми в российском андеграунде.
Эту парочку можно смело сравнивать по своей деятельности с фольклорными консерваторскими экспедициями, что баулами возили ленты с записями деревенских распевов из самой российской глубинки.
Вот по-настоящему подвижническое занятие – пить с русскими бабками и мужиками водку, а после этого записывать как они поют. И как хватало при этом выдержки не запеть самим за компанию при такой системе записи?
Точно тем же занимались и Джоанна с Джуди, только они, конечно, пели вместе с теми, кого снимали. Ну что поделаешь – любили они это дело – петь!
В России деятельность таких экспедиций имела конечный результат, я имею в виду – фольклорных. Нельзя не вспомнить в этой связи великолепную серию таких пластинок "Гуди, гораздо!", на одной из которых меня просто потряс один мужичок, что пел и подыгрывал себе на балалайке так, что и Питу Сигеру не снилось, а другой под гармошку голосил чистым Tom Waits.
"Red Wave" – этот разноцветный двойник, стал российским "Гуди, гораздо" для многих американских слушателей, и одним махом снял "железный занавес" между востоком и западом в области молодежной музыки. И это благодаря смелым исследованиям Джоанны и её сестренки. Во бабы!
И ещё одной замечательной особенностью обладали в те времена эти две подружки – они служили серьезным объединяющим звеном в той ленинградской, а затем и московской "тусовке" для многих групп.
Общий интерес к их персонам неминуемо заставил общаться многих музыкантов между собой – они стали своеобразным "рок-клубом – 2", абсолютно самодостаточно его подменяя, но не акцентируя на себе внимания.
В их компании водились все, кто только мог, от Сережи Курёхина, до автора этих строк. И уж если речь зашла о "Рок-клубе", то тогда самое время вспомнить и о нем.
На сколько это может показаться несправедливым я не знаю, но хоть ленинградский "Рок-клуб" и был первым в стране, но он по самому факту своего существования он был уже третьей попыткой создания подобного объединения.
В России второй половины двадцатого столетия – объединения вообще были основной формой общественной деятельности. Клубы писателей, клубы поэтов, клуб самодеятельной песни – "Восток", джазовый клуб "Квадрат", короче, все в клубах…
Первая попытка создания "Рок-клуба", на сколько известно, была связана с человеком по фамилии Жук, но это было очень давно, чуть ли не в конце шестидесятых и закончилось как всегда печально – его разогнали. Какая такая рок-музыка!!!
Следующей попыткой стала инициатива компании вокруг Коли Васина, но и она пришла к похожему концу, что и первая.
А вот третья, но с уже с инициативой от Дома Самодеятельного Творчества Ленинграда, имела реальный успех. Вообще здесь надо объяснить зачем это делалось и почему было нужно.
Дело в том, что для выступления с любой сцены в те годы было необходимо разрешение. Разрешение любого органа, что нес бы за вас полную ответственность, т.е. не сам артист, а кто-то, кто его контролирует, и даёт разрешение на концерт В просторечии – нужна была "литовка"! Вот какое слово!
Профессиональные организации типа Ленконцерта или Росконцерта её давали. А что делать представителям "самодеятельности", которые туда не входят?
Вот тут и становится понятен феномен "Рок-клубов" – своим фактом существования они давали официальное право для выступления своих членов на сценах города, если не сказать громче – страны. И если первые попытки объединений носили узко-специальный характер – просто организация концертов, то последнее – давало литовку, без которой в той стране ни ногой!
И понеслись повсеместно питерские рок-группы имея худо-бедно, но официальные бумаги на право выступать!
Да и вообще это настало время, когда советский рок получил, наконец, статус и стал такой же "песней советских композиторов".
Я имею ввиду тот факт, что существовала в те годы одна "квота" на исполняемые песни – программа любой группы должна была в процентном соотношении состоять из какого-то числа зарубежных песен и из какого-то числа "песен советских композиторов". А вот последними мы и не считались! Все песни, написанные нами – "песнями советских композиторов" не считались!
Поскольку песен Пахмутовой с Добронравовым или иных официальных советских композиторов никто из рокеров не пел, то возникал вопрос, что же они поют? Чьи песни?
И никто из официальных лиц без соответствующей бумаги ничего на это сказать не мог, просто не решался. Никто не мог определить, без надлежащего документа принадлежность песен ни Цоя, ни Кинчева, ни Гребенщикова, как "советского композитора".
В конечном итоге чиновники были правы, но тогда чем же песни перечисленных личностей являлись?
Вот этот статус и начал впервые в советской истории определять "Рок-клуб". Он давал документ, обозначающий возможность соответствия рок-концерта официальному пониманию концерта как такового, и тем самым снимал с любого чиновника естественный страх за своё будущее. И более того – давал возможность, случись что, свалить всю вину на "Рок-клуб". Ох как это пригодилось в последовавшее десятилетие.
Трещали по швам и лопались все "нормы" ханжеской советской артистической морали, мифа о том, что искусство должно быть "по-ждановски" приятно слуху и глазу, и должно служить отдыху и наслаждению.
Наслаждению оно конечно должно служить, но вот в каких формах и что считать наслаждением?
Это, наконец, стало зависеть уже не от чванливого худсовета, а непосредственно от самого артиста, а в нашем случае от группы. За всё уже отвечал "Рок-клуб".
Я хочу сказать, что "Аквариум" в те годы имел полностью "залитованную" программу, и, конечно же, через "рок-клуб". "Залитованы" были все песни, на сколько это было возможно. Это было чудовищное количество текстов, и это давало возможность, ничего не меняя в старом аквариумовском методе выступлений, продолжать концертную деятельность.
Чтоб было понятнее, основной метод выступления "Аквариума" все свои реальные годы существования был прост – перед любым выступлением мы точно знали максимум три первые песни, которые будем играть и пару последних. Остальное рождалось прямо на сцене. Нет, я не хочу сказать, что все было импровизацией.
Импровизацией был лишь порядок песен. И он уже полностью зависел от публики, от самого зала. Он фактически шёл от самого слушателя и той атмосферы, которую создавал сам зал. Наше дело было как можно точнее угадать это состояние и следующей песней лишь усилить его…
Этот метод никогда с годами не менялся и поэтому каждый аквариумовский концерт являлся абсолютно уникальным событием, увидеть которое, ещё раз не было никакой возможности в будущем.
Я не говорю об общем настроении каждого концерта. Оно никогда не повторялось, как никогда не повторяются ни восходы, ни закаты в этом городе, невзирая на эпохи и социальные ломки…
Глава 12 Петербург – Москва – Каретный
Александр Липницкий появился в большой "Аквариумовской" компании весной 1980 года в Тбилиси. Я об этом писал вам выше. Последующая его деятельность на ниве "русского рока" стает легендой.
Собиратель российской старины, серьезный коллекционер, исследователь и меценат, он станет, да простят меня сами члены этой музыкальной московской группировки восьмидесятых, одним из олицетворений "Рок-лаборатории".
Колоритнейший басист группы "Звуки МУ", сподвижник Петра Мамонова и Брайна Ино, ему никогда не будет равных в российском рок-мирке по степени продвинутости и понимания творческих процессов.
Его деятельное присутствие и помощь в становлении многих супер-звезд от чудной Жанны Агузаровой, до групп, типа "Атас", до сих пор с содроганием и уважением вспоминается современниками.
Его личное участие во всем, что сейчас называется российским рок-н-роллом трудно оценить, если таковое может вообще быть подвержено оценке. На протяжении всех восьмидесятых его дом являлся своеобразной "святой землей" для всех без исключения российских групп. Тем более Питерских! Мало кому неизвестно, как трудно, оказавшись в Москве, найти уют и понимание. В доме у Александра оно было для всех гостей. Это остается и по сей день.
В двух шагах от Петровки, в доме для признанной Кремлем элиты, в те годы появилась целая крепость со сменным питерским музыкальным гарнизоном. Этот гарнизон держал осаду все восьмидесятые во главе с его генералом, Александром Липницким.
Эта квартира-крепость фактически являлась перевалочной базой или если хотите – аэродромом-засадой для всех последующих "бомбежек" московских залов и квартир. Казалось бы невысокий, всего второй этаж этой квартиры, стал надежным бастионом от случайностей, которыми так обильно была наполнена жизнь питерских рокеров, тем более в Москве.
И как знать, не появись она в своё время, вместе с её хозяином – всех ли сегодняшних знаменитостей мы имели бы радость лицезреть и по сей день в здравии и на свободе…
Но в жизни именно "Аквариума" Саша сыграл наиболее заметную роль. Все без исключения участники группы, а их количество могло достигать и десятка человек, обязательно останавливались у него дома на Каретном.
Да что там говорить – это было необходимым правилом каждой гастрольной поездки в Москву. Эти два, иногда три дня в большой Москве проходили незаметно на фоне двух обязательных событий: первое – собственно концерт, и второе – обязательное застолье с пловом у Саши, который великолепно готовил его чудный приятель Валера Лелека.
Последнее было настоящим ритуалом, как бы подводящим черту под содеянным только что концертом, и одновременным стартом в новое, будущее развлечение.
Плов поедался огромным количеством народа, который приезжал после концерта и на сколько это было возможно помещался в достаточно просторной по понятиям социалистической действительности квартире Александра.
Ели стоя, т.к. свободного места в квартире не оставалось, но на это неудобство никто никогда не обращал внимания.
Места не было ни в коридоре, ни на кухне, ни в комнатах, но даже такое отсутствие никогда не мешало всем полностью насытиться и по мере сил насосаться. В общем все это можно смело назвать предтечей всех теперешних "презентаций", правда тогда никто, никому, ничего не презентовал, а просто болтали кто о чем, и делали всякое разное другое…
Теперь в этих комнатах играют и занимаются Сашины дети Сергей, Аня и Володя, названный в честь Сашиного брата Владимира – свидетеля всех тех "ревущих" восьмидесятых.
Его, Володина, история жизни заслуживает отдельной главы в любой книге, где оно упоминается. Пусть не будет исключением и эта книга. Включаю эти истории из соображений, о которых вы узнаете чуть позже.
Володя был по-московски открытым человеком и ни в чем у него не могло быть полумер. Жил громко, с большим количеством приятелей и ежедневно шалил в московских ресторанах, но не так как вам это показывают в кино. Напитки были основой смыла времяпрепровождения.
Ни в коем случае не сочтите эту милую привычку каким-то злостным нарушением общечеловеческой морали. Боже упаси!
Он делал это вдохновенно, подолгу, с наслаждением, не прерывая это занятие ни на мгновение, даже во время смены заведений. Все было бы практически в норме, если не одна деталь – самому ему от этого с годами становилось все хуже и хуже. Я имею ввиду его здоровье.
Он начал входить в то самое состояние, когда не пить – плохо, а пить – ещё хуже.
И вот его старший брат решил помочь. Был найден какой-то гений наркологии, который взялся произвести над Володей экстремальный опыт.
Как утверждают очевидцы, смысл этого действа заключается примерно вот в чем – пациенту делают укол, после чего предлагают выпить. А дальше, от первого же стакана он начинает очень болезненно умирать. Умирает, умирает, умирает… Короче, как у митьков: "Митька, брат, помирает – ухи просит!…" А тут вдруг доктор ему на помощь, раз, и ещё укольчик…
Очухивается человек, доктора благодарит, за то что его от смерти спас (это за свои же деньги-то!). Обнимать начинает, целовать.. А доктор ему:
"Вот видишь, сейчас я тебя спас от смерти, а если ещё стакан выпьешь где-нибудь, так меня там рядом и не будет. Примешь муку лютую и помрешь-таки!" Вот такой это был, как говорят, метод.
Долго ли, коротко ли, а наступил в доме семейный праздник – день рождения старшего брата Саши.
Дом – полная чаша, гостей – не разойтись, закуски – столы ломятся, а выпивки, да какой вкусной, и на вид, и цвет красивой, так что об этом и говорить неприлично. Смотрел на это Володя, смотрел, да и …
В общем взял он со стола бутылку водки, заперся в туалете, открыл, винтом выпил до дна и сел в уголке помирать…