Режиссер Самсон Самсонов задумал снимать этот фильм на основе одноименного спектакля Театра-студии киноактера. В нем играли Сергей Бондарчук, Владимир Дружников, Евгений Тетерин… Со стороны взяли только Целиковскую. Она, ранее игравшая только в одноплановых музыкальных комедиях, смогла создать сложный, неповторимый образ чеховской героини. На XVI Международном фестивале художественных фильмов в Венеции в 1955 году фильм "Попрыгунья" получил премию "Серебряный лев" и еще премию "Пазицетти", которую вручают итальянские критики лучшему зарубежному фильму. А в России у Целиковской спрашивали - как же она, раньше игравшая таких милых девушек, смогла сыграть такую ужасную женщину, развратную убийцу?
После смерти Алабяна Целиковской пришлось очень тяжело. В это время ее поддержал Юрий Петрович Любимов, ее партнер по театру. Он увлекся ею еще во время репетиций "Ромео и Джульетты", где Любимов и Целиковская играли главные роли. Премьера спектакля состоялась в 1957 году - кстати, с того времени Целиковская подружилась с гениальным русским поэтом Борисом Пастернаком, в чьем переводе шла пьеса. Пастернак обожал Целиковскую, при каждом ее появлении ликовал и устраивал бурные импровизации в стихах.
Уже в 1960 году Любимов переехал к Людмиле Васильевне. Он стал ее пятым мужем, она - его четвертой женой.
В 1963 году Юрий Любимов, преподававший в Щукинском училище, поставил со своими студентами спектакль "Добрый человек из Сезуана" по пьесе Бертольта Брехта. Спектакль имел невообразимый успех - тем более неожиданный, что труппа была еще непрофессиональная. Любимов, режиссер в то время малоизвестный, поразил всех необузданной фантазией и оригинальнейшей сценической техникой. Пресса дружно восторгалась спектаклем, все театралы Москвы считали своим долгом посетить его. Целиковская и Любимов решили, что студенческую труппу необходимо сохранить, превратив ее в коллектив профессионального театра. Тем более что как раз в это время расформировывали Московский театр драмы и комедии. Целиковская по старой дружбе уговорила посетить спектакль Анастаса Микояна. Тот рассказал о спектакле и его режиссере министру культуры Екатерине Фурцевой, та написала записку Суслову - и в феврале 1964 года Юрий Любимов был назначен главным режиссером Театра драмы и комедии на Таганской площади. На здешней сцене 23 апреля 1964 года представлением "Доброго человека из Сезуана" начал свою жизнь Театр на Таганке.
Людмила Целиковская во всем помогала мужу и новорожденному театру. Работы в кино не было совсем, в Вахтанговском театре она играла все меньше - и всю оставшуюся энергию она отдавала Театру на Таганке. Она участвовала во всех замыслах Любимова: советовала пьесы для постановки, делала инсценировки - как она их называла, болванки - понравившихся романов, написала текст для спектакля по Пушкину "Товарищ, верь!". Щедро делилась опытом с молодыми актерами, советовала, наставляла. В их квартире был своеобразный штаб, где рождались и обсуждались идеи и замыслы Любимова. Там бывали Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, Юрий Трифонов и Борис Можаев, Владимир Высоцкий и Марина Влади. Целиковская была редкостной хозяйкой - гостеприимной, хлебосольной, превосходной кулинаркой. С Любимовым, которого все боялись, перед которым все трепетали, она держала себя на равных, позволяя себе то, на что никто другой не осмелился бы и в мыслях. Однажды на каком-то обсуждении она так рассердилась на Любимова, что заявила ему во всеуслышание: "Юра, ты дурак!" Все затихли. Тогда она в задумчивости продолжила: "Нет, это громко сказано. Юра, ты гений".
Любимов немного побаивался ее, ее неординарного ума, независимости и прямоты суждений, силы ее личности. В шутку он звал ее Циолковской и Генералом (кстати, самого Любимова в его театре звали Полковником). А она, как могла, создавала Любимову надежный тыл, оберегая его от идеологических обвинений и нападок чиновников. Своим громким именем она прикрывала Любимова от возможных неприятностей. Если было надо, звонила всем, вплоть до Брежнева, требовала и даже угрожала. Однажды, когда Любимова в очередной раз вызвали на ковер, она, изнервничавшись, позвонила туда. Попросив передать трубку Любимову, она громко, на весь кабинет, сказала: "Юрий! Перестань унижаться! Пошли его к чертовой матери и немедленно домой! По дороге купи бутылку можайского молока".
Из-за того, что Целиковская была женой опального Любимова, у нее начались проблемы: не звали в кино, стали меньше давать ролей в театре. Не давали очередных званий, несмотря на неоднократные представления театра. Она никогда ни в чем не упрекнула Любимова.
По всеобщему мнению, это была удивительно дружная, талантливая, веселая семья, увлеченная общим делом. Театру на Таганке - их общему детищу - они посвящали все свое время и силы. Они прожили вместе двадцать лет - и расстались в одночасье.
В 1978 году Любимов на гастролях театра в Венгрии сошелся со своей переводчицей, венгеркой Каталиной Конц. Целиковская тогда поехать с театром не смогла, но о происшедшем ей немедленно доложили. Говорят, что Любимов погуливал и раньше, но Целиковская делала вид, что ничего не замечает. Она была твердо уверена, что он от нее никогда не уйдет. Но в этот раз она его не простила.
В итоге Любимов женился на Каталине - они вместе до сих пор, - а Целиковская осталась одна.
С момента разрыва она ни разу не говорила о случившемся, даже не упоминала имени Любимова. Только однажды, уже перед смертью, сказала сыну: "Умирают даже камни. Чтобы жить с гением, нужно быть душечкой. Я же упрямая, со своим характером. Помню, однажды Любимов сказал: "Когда мы разойдемся, у тебя в доме будет праздник". Так и получилось. Праздник продолжается до сих пор".
Возможно, что Юрий Петрович просто устал от постоянного давления, пусть даже и с самыми лучшими намерениями, своей жены. Два настолько сильных характера редко уживаются вместе, а они прожили рядом двадцать лет…
Однажды он, проезжая мимо дома Целиковской, спросил: "Меня там сильно несут?" Ему ответили: "Тебя там и не вспоминают". Любимов надолго замолчал…
Целиковской было уже шестьдесят лет. Снова выходить замуж было уже поздно - хотя и в этом возрасте у Людмилы Васильевны были верные поклонники. Даже когда ей было семьдесят, она оставалась яркой, привлекательной женщиной, выглядевшей на двадцать лет моложе. Она посвятила себя семье - любимому сыну и появившемуся вскоре внуку, которого назвали в честь деда Каро. Она любила говорить: "Главное, что я сделала в жизни, - родила сына и построила для него и внуков дачу". И наконец-то ее пригласили в кино: в 1979 году режиссер Владимир Мотыль задумал снимать "Лес" Островского и выбрал Целиковскую на роль Гурмыжской. Снимали в усадьбе дочери Суворова. Узнав о том, что в усадьбу приедет сама Целиковская, две местные старушки с раннего утра стояли у дороги с огромными ведрами цветов, поджидая любимую актрису. Когда она приехала, они встали перед Целиковской на колени: "Люся, во время войны ты нас спасла. Нам нечего было есть, убивали наших друзей, но мы смотрели на тебя…"
Партнером Целиковской по фильму был совсем молодой тогда Станислав Садальский. Во время съемок он упал с большой высоты и сильно расшибся. Прибывшие врачи решили везти его в местную больницу. Примчавшаяся Целиковская наорала на врачей и добилась того, чтобы Садальского отвезли в Институт Склифосовского. Там она настояла, чтобы вызвали лучших врачей, которые обнаружили, что Садальский отбил себе почки и печень. Что было бы, если бы его оставили в деревне, не знает никто.
Целиковская сыграла свою роль на высочайшем уровне, словно вложив в ее исполнение все то, что не понадобилось за долгие годы простоя. Но фильм запретили: начальство посчитало, что в картине слишком много перекличек с реальностью. Целиковская бросилась в бой - пошла по инстанциям требовать, чтобы фильм выпустили на экраны. Эта была ее лучшая роль, первая за многие годы, и было неимоверно тяжело смириться с тем, что фильм никто не увидит. Но все было тщетно - это поколение чиновников уже не испытывало никакого почтения ни к имени Целиковской, ни к ее годам и званиям. Даже пригрозили, что следующего звания она не получит. Фильм выпустили в прокат только в 1987 году.
После этого была только одна маленькая роль в телефильме "Невероятное пари, или Истинное происшествие, благополучно завершившееся" - инсценировка нескольких рассказов Чехова. Мотыль, расстроенный неудачей с "Лесом", пригласил почти всех актеров из этого фильма в "Невероятное пари". Целиковская снова играла вместе с Садальским. И к своей маленькой роли она готовилась столь же ответственно, как если бы она была главной.
Продолжала Целиковская играть и в родном театре. Но через несколько лет в Вахтанговском сменилось руководство, и ролей стало гораздо меньше. Доставались в основном эпизоды, которые Целиковская тем не менее с радостью играла. Но творческий потенциал требовал выхода. Тогда Целиковская сама нашла для себя спектакль и роль. Еще в 1980 году Михаил Воронцов принес в Вахтанговский театр инсценировку "Синей книги" Михаила Зощенко под названием "Коварство, деньги и любовь". В театре пьесу долго пытались репетировать, но так и не поставили. Тогда Воронцов решил сделать из пьесы коммерческий спектакль. И четверо актеров - он сам, Вячеслав Шалевич, Марианна Вертинская и Людмила Целиковская - десять лет ездили с этим спектаклем по Советскому Союзу и другим странам. Спектакль сыграли больше тысячи раз. Повсюду Людмилу Васильевну встречали с восхищением: сама Целиковская! Однажды в Грузии, когда автобус с артистами застрял на дороге из-за обвала, в окно заглянул грузин-милиционер. Увидев Целиковскую, расплылся в улыбке: "Как, вы здесь! Почему вы нервничаете? Что вы хотите?" Та, издергавшись и переволновавшись на жаре, сказала: "Что хочу? Шампанского!" Через минуту в автобус прибыла ледяная бутылка шампанского. Все время, пока расчищали завал, молоденький милиционер смотрел на Целиковскую, не отрывая глаз, как на богиню.
После ухода из спектакля Целиковской ее роль стала играть Алла Ларионова.
В конце 1980-х годов Целиковская тяжело заболела. У нее обнаружили рак. Сначала ей ничего не говорили, но потом скрывать было уже бессмысленно. Неудачная операция, четыре месяца в постели - и 6 июля 1992 года Людмилы Целиковской не стало.
Похоронили ее на Новодевичьем кладбище. Юрий Любимов на похороны не пришел. А когда на могиле открывали памятник, на небе заметили радугу - широкую пеструю дугу, уходящую концами вверх. Как улыбка Целиковской. Улыбка, которая до сих пор светит всем сквозь толщу лет.
Грейс Келли. Принцесса американской мечты
Жизнь Грейс Келли может служить примером того, как может сбыться любая мечта - надо только мечтать изо всех сил. Она жила на полную катушку и смогла не только добиться успеха в своей профессии - кино, - но и получить, как писал задолго до ее рождения Оскар Уайльд, то, что "получают в награду все благонравные американские девочки" - княжескую корону.
Каждый эмигрант мечтает стать миллионером; каждый спортсмен мечтает завоевать олимпийскую медаль; каждый отец мечтает о красивых, послушных и успешных детях; а каждая маленькая девочка мечтает о своем принце. Мечтают миллионы, но реализовать свою мечту удается единицам. Удивительно, но семье Келли удалось реализовать все свои мечтания.
Сын ирландского эмигранта Джек Келли днем трудился в строительной фирме вместе со своим братом, а по ночам тренировался: он был страстным гребцом и к 1920 году выиграл уже шесть национальных чемпионатов. Джек отправился было покорять Европу, но там его ждало разочарование: организаторы престижнейшей на то время Хенлейской регаты отказали ему в участии, поскольку он - рабочий: "Джентльмены не работают руками". Через два месяца Келли взял реванш: он завоевал золотую медаль на Олимпиаде в Амстердаме, вырвав ее у победителя Хенлея. Второе золото Келли выиграл уже в парной гребле. На радостях он показал свое отношение к отвергнувшим его британским аристократам: отослал свою гребную кепку английскому королю Георгу V с запиской: "Привет от каменщика!"
С тех пор Келли четко осознал, как надо жить: ему надо добиться успеха в родной Филадельфии и утереть нос всем аристократам. Ему все удалось: его фирма "Келли. Кирпичные работы" вскоре сделала его миллионером. Келли женился на бывшей преподавательнице физкультуры Маргарет Майер, которая ради положения жены героя Филадельфии забросила карьеру фотомодели и перешла в католичество. Своих четверых детей Келли воспитывали в католической строгости, американском стремлении к достижению своих целей и свойственном их семье спортивном духе.
Грейс Патриция, третий ребенок Келли, родилась 12 ноября 1929 года. Она обожала отца, который ласково звал ее "моя принцесса". Грейс была тихим, мечтательным ребенком и больше всего любила играть со своими куклами: она придумывала им наряды, разговаривала с ними на изобретенном ею языке и разыгрывала с ними целые представления. Казалось, девочка обречена на то, чтобы пойти на сцену: и ее тетя Грейс, в честь которой назвали девочку, прекрасная мимическая актриса, и дядя - знаменитый актер и драматург Джордж Келли, лауреат Пулитцеровской премии, - в один голос прочили ей карьеру актрисы. Но у Джона Келли было свое мнение на этот счет: его любимая дочь должна вырасти истинной католичкой, настоящей спортсменкой и в будущем стать достойной женой тому, кого выберет ей отец. В пятилетнем возрасте Грейс отправили в католический пансион - Академию Учения Пресвятой Богородицы. Грейс запомнилась там не тягой к знаниям, а тем, как в ней сочетались подчинение монастырским порядкам и стремление к шалостям на грани фола. Из школы ее забрали после восьмого класса - Джеку Келли показалось, что сестры-монахини уделяют мало внимания спорту. Однако Грейс успела приобрести здесь поистине аристократичные манеры, умение слушать собеседника, веру в силу католического учения - и тоску по сцене: в Академии Грейс с успехом выступала в школьных спектаклях и была настоящей звездой танцкласса.
Заканчивала свое обучение Грейс в частной школе для девочек миссис Сюзи Стивенс. Здесь Грейс уделяла больше внимания не учебе, а спорту - она была членом сборной по хоккею на траве, - и мальчикам: вероятно, сказались гены - ее отец Джек был признанным ловеласом. Однако поначалу Грейс особого успеха не имела: католическое воспитание не дало ей навыков общения с противоположным полом, к тому же она с детства была некрасива, неуклюжа и близорука, а также невероятно застенчива - проходило это только на сцене. Мать строго следила за тем, чтобы все ее дочери - Пегги, Грейс и Лизанна - вели себя прилично, не красились и не приставали к мальчикам. Первого настоящего поклонника Грейс - Чарльза Харпера Дэвиса, одноклассника ее брата Джона-младшего, по прозвищу Келл, - родители забраковали: Джек не ладил с его отцом; Грейс была вынуждена расстаться с ним. Но количество ухажеров от этого не убавилось - просто Грейс перестала рассказывать о них родителям. К шестнадцати годам она стала настоящей красавицей и смело обнималась с парнями на задних сиденьях их автомашин: по признанию одного из тогдашних приятелей, к окончанию школы все еще была девственницей, но все остальное прошла от и до.
Окончив школу в 1947 году, Грейс не имела никакого представления о том, чем ей заняться дальше. Родители мечтали, чтобы она удачно вышла замуж (Джек любил говорить, глядя на свою красавицу-дочь, что к его деньгам теперь неплохо бы титул…), но пока достойных кандидатур не находилось. Джордж Келли посоветовал племяннице поступить в Американскую Академию драматического искусства. Родители были заняты - они готовили Келла к соревнованиям по гребле - и не проконтролировали выбор Грейс. В октябре ее зачислили в Академию, и Грейс покинула родную Филадельфию, успев напоследок потерять-таки девственность с помощью мужа одной из подруг.
В Нью-Йорке Грейс, вырвавшаяся из-под опеки родителей, наконец расцвела. Внешне сдержанная, даже холодная красавица с идеально правильными чертами лица, натуральными светлыми волосами и огромными глазами, в которых бушевал огонь, привлекала к себе все взгляды, а ее глубокий бархатный голос покорял любого. Одна из ее сокурсниц впоследствии вспоминала: "Она по натуре была одиночкой. Некоторые из студентов буквально молились на нее из-за ее красоты и какой-то изысканной отстраненности. Да, она была прекрасна, но мне всегда казалось, что она немного холодновата. Этакий капризный, беззащитный ребенок!"
В Академии Грейс тут же сошлась с Херби Миллером, одним из соучеников. Херби, очень привлекательный молодой человек, подрабатывал манекенщиком. Как-то раз он взял на съемки Грейс, и фотограф предложил ей попробовать себя перед камерой. Проба была удачной: скоро Грейс попала на обложки журналов "Редбук" и "Космополитен", получила несколько выгодных рекламных контрактов, а зарабатываемых ею денег хватило не только на оплату учебы, но и на покупку квартиры. Херби она вскоре променяла на известного актера Александра д’Арси, который был старше Грейс на 18 лет: она покорила его сначала своей внешней робостью и невинностью, а затем - обнаружившейся за этим страстностью и ненасытностью. А уже через несколько месяцев, пока д’Арси снимался в Париже, Грейс завязала роман с преподавателем Академии Доном Ричардсоном. По легенде, все началось в лифте: несколько молодых людей шутили над Грейс, чем довели ее до слез; присутствовавший при этом Ричардсон вступился за девушку, утешил ее и пригласил в гости. Пока он варил кофе, Грейс разделась и забралась к нему в постель…
Их роман оказался настолько серьезным, что Грейс решилась привезти Дона к родителям в Филадельфию. Там, правда, выяснилось, что Дон не только еврей (их Джек Келли недолюбливал), но и женат - обнаружила это миссис Келли, которая не постеснялась покопаться в вещах гостя. Дону немедленно указали на дверь; Грейс согласилась расстаться с ним, но в Нью-Йорке их встречи продолжались еще некоторое время. Неконфликтная по характеру, она всегда соглашалась; но едва за ней переставали следить, делала все по-своему…
Вскоре Грейс познакомилась с сорокалетним Клодеусом Шарлем Филиппом, распорядителем банкетов в "Уолдорф-Астории". С его помощью Грейс надеялась попасть в высшее общество Нью-Йорка, но родители снова были против: Филипп был дважды разведен и был сочтен недостойным их Принцессы.