На полет до цели потребовалось несколько часов. Чтобы скоротать время, мы решили попрактиковать ракетную атаку. Оператор средств обнаружения был ветераном эскадрильи. Я летел с ним впервые и имени его не запомнил. Разговаривали мы мало, поскольку я был сосредоточен на выполнении команд Хрена.
Он наводил лазер подсветки цели, являющийся частью электронно-оптического комплекса, смонтированного в гондоле. Лазер действовал как инфракрасная указка. Светил вниз, указывая на цель, словно перст Божий.
- Только базу не облучай, - сказал Хрен. - На сторожевых вышках из-за этого нервничают.
Оператор средств обнаружения повернул гондолу и принялся обшаривать долину в поисках какой-нибудь цели. Примерно в 16 километрах к юго-западу от базы тянулись три вади. Во времена Александра Македонского эта долина была покрыта буйной зеленой растительностью. Вади - это высохшие русла крупных рек, которые некогда сливались в одну великую реку, впадавшую в далекий Индийский океан. В точке их слияния Александр построил форт для охраны стратегической водной артерии. У себя на мониторе я видел его руины. Ныне от некогда впечатляющего форта сохранилась лишь одна квадратная башня.
Оператор навел перекрестье прицела на центр развалин. Идеальная цель, неподвижная и безлюдная.
- Итак, от пешего патруля поступил вызов, - сказал Хрен. - Они под огнем снайпера и несут потери. Патруль сообщает, что, по всей видимости, огонь по ним ведут из северо-восточной части форта.
Оператор сместил перекрестье прицела в соответствующую точку. Стрелка-указатель севера на HUD-дисплее подсказывала ему, в каком направлении требуется поворачивать "шар".
- Готово, - ответил я. - Глаз закрепили.
Мы небрежно перебрасывались фразами. Хрен одновременно играл роль пешего патруля, ООЦ и ПАНа.
- Что я вижу? - уточнил я.
- Ты видишь две фигуры в лежачем положении в углу за стеной, - ответил Хрен. - Замечаешь яркую вспышку.
- Наблюдаю огонь противника, - отозвался оператор средств обнаружения.
Я запросил подтверждения у командира сухопутного патруля, и Хрен за него подтвердил информацию: по ним ведут огонь.
- Вас понял, - сказал я.
Я повернулся к оператору средств обнаружения.
- Предпусковая проверка "AGM-114".
Предпусковая проверка "AGM-114" представляет собой громоздкую тридцатиэтапную процедуру активации и тестирования ракеты перед запуском. Следующая за ней пусковая проверка требует выполнения еще двадцати проверочных действий. У неопытных пилотов вся процедура может занимать до пяти минут.
Мы с оператором средств обнаружения скрупулезно прошлись по всем пунктам карты контрольных проверок. Отличный способ отвлечься, пока ожидаешь прибытия к цели, но в боевой обстановке, когда на волоске висят жизни реальных людей, выполнение карты контрольных проверок было тем еще "геморроем".
Когда я был готов открыть огонь, то доложил об этом Хрену.
- Вас понял, дайте направление, - скомандовал Хрен.
Он хотел, чтобы мы проинформировали его, когда начнем маневр захода на цель.
Я сделал крен и сориентировал самолет носом на цель.
- "Молния" заходит с северо-востока, одна минута.
В моем распоряжении была одна минута на запуск ракеты.
- "Молния", действие разрешаю.
Команда "действие разрешаю" позволяла мне лишь имитировать пуск ракеты. Я не имел права пускать в ход вооружение до тех пор, пока реальный наводчик не разрешит "атаку". Сейчас мы летели с настоящими ракетами. И в целях безопасности все члены экипажа должны были убедиться, что во время симуляции атаки мы случайно не выстрелим по-настоящему.
- Вас понял.
Я проверил курс захода на цель. Западный ветер сносил беспилотник влево. Чтобы компенсировать снос, я повернул летательный аппарат примерно на десять градусов вправо.
- Тридцать секунд, активировать лазер, - скомандовал я.
Оператор средств обнаружения щелкнул тумблером, и на экране тут же вспыхнула надпись "ЛЦУ включен". Чтобы ненароком никому не навредить на земле, мы сейчас использовали не наводящий лазер, а лазерный целеуказатель или просто "излучатель". Этот лазер работал больше как фонарь и не мог наводить ракеты.
- Подсветка цели, - оповестил оператор.
- Подсветка цели, - передал я Хрену. - Тридцать секунд.
- Вас понял, - ответил Хрен.
Когда оставалось двадцать секунд, я еще раз скорректировал курс и убедился, что все тумблеры находятся в правильном положении, и сосредоточился на цели. За десять секунд я нажал кнопку "Готовность к запуску". На дисплее загорелась надпись "Готовность к запуску правой ракеты".
- На счет три, два, один…
Я сымитировал нажатие на гашетку. При учебных полетах мы ее никогда не нажимали.
- Выстрел. Двадцать пять секунд.
Это я предупредил Хрена, исполнявшего роль командира сухопутного патруля, что взрыв произойдет менее чем через полминуты. Потом сверился с GPS-синхронизатором и начал обратный отсчет времени.
- Пять, четыре…
Хрен произнес "Разрыв", что означало, что ракета взорвалась в поле нашего наблюдения. Я кивнул.
- Лазер отключить, поставить на предохранитель. Оружие на предохранитель.
Оператор средств обнаружения повторил команды и выключил излучатель.
- Отличная работа, - сказал Хрен. - Мы на высоте, направляемся на север.
Полет до района цели занял у нас почти четыре часа. Я снова оказался над той же самой мазанкой. Ввел "Хищник" в режим полета по круговой траектории над домом и стал ждать, когда курьер начнет что-нибудь делать или звонить по телефону. Когда он активизировался, в работу включались аналитики, следившие за ним из оперативного центра и ООЦ. Аналитики фиксировали все действия цели, делая соответствующие скриншоты. Все самое любопытное, связанное с наблюдательной операцией, происходило без нашего участия, а мы просто просиживали по восемь часов в креслах и изнывали от скуки.
Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды не произошло кое-что интересное.
Это был ночной полет, и я как раз принял управление "Хищником" у экипажа пускопосадочного сегмента. Хрен со мной больше не летал. Я был одним из руководителей полетов, имел к тому времени двести часов налета и обладал достаточными навыками, чтобы уверенно чувствовать себя при управлении летательным аппаратом и выполнении оперативных задач.
Рядом со мной сидела Дани.
Мы редко летали устоявшимися парами. Пилоты и операторы средств обнаружения постоянно сменяли друг друга согласно специальному графику дежурств и перерывов на отдых. В отличие от того, что показывают в фильмах типа "Топ Ган", пилоты и операторы средств обнаружения не были напарниками, работающими в одной смене. Кроме того, в свободное от службы время мы не играли вместе в волейбол. Пилотирование "Хищника" - посменная работа. Жили мы в отеле. Я вставал, приезжал на базу, выходил из образа семьянина и становился боевым пилотом, отрабатывал смену и возвращался в отель, по пути домой пытаясь выйти из образа боевого пилота и вновь стать семейным человеком. Если учесть, что так продолжалось целыми неделями, пилотирование "Хищника" было сродни работе на фабрике. Это лишало службу пилота ореола привлекательности.
Да и в любом случае волейбол никогда не казался мне "крутой" игрой.
Я сориентировал "Хищник" по координатам, принятым через зашифрованный чат-канал, и выдвинулся к цели. Следовало отыскать еще одного курьера, упоминания о котором уже проскальзывали в разведывательных донесениях. До района Джелалабада, где он жил, предстояло лететь еще около тридцати минут.
Дани мне нравилась. Она была очень опытным оператором средств обнаружения и одним из старших членов эскадрильи. Обычно она проводила контрольные полеты с молодыми операторами средств обнаружения и изредка летала с новыми пилотами вроде меня. Во время долгих полетов мы в основном спорили по поводу наших любимых футбольных команд; я болел за "Сталеваров", а Дани - за "Бенгальских тигров".
Дани крутанула камеру и принялась сканировать земную поверхность, проплывающую под брюхом беспилотника. Очень часто самые важные события происходили вдалеке от того места, где они, по нашему мнению, должны были происходить. Поэтому мы осматривали местность, надеясь обнаружить что-нибудь интересное.
К тому времени как мы достигли района цели, солнце начало свой медленный, грациозный восход - из-за горных вершин пробивались лучи теплого света. Я следил за показаниями приборов, выделенных на HUD-дисплее зеленым цветом, в то время как изображение земной поверхности постепенно превращалось в неразборчивую серую кашу с вкраплениями ярких пятен, указывающих на источники тепла. Все это напоминало картинки из теста Роршаха.
Во время восхода и захода некоторым инфракрасным камерам с трудом удается формировать удовлетворительную картинку, когда земля прогревается или охлаждается в соответствии с изменяющейся температурой окружающего воздуха. Дани отрегулировала камеру, чтобы компенсировать дефект изображения, и детали ландшафта опять стали различимы. Через несколько минут скалы на моем HUD-дисплее снова обрели резкие очертания. Было даже видно, как под утренним бризом, дувшим с гор, слегка покачиваются деревья.
Когда мы пересекали афгано-пакистанскую границу возле Тора-Бора - пещерного комплекса к югу от Хайберского прохода, - я посмотрел на розовую линию, отмечавшую курс нашего самолета на карте экрана системы слежения над HUD-дисплеем. Тремя годами ранее войска специального назначения США едва не захватили в этом районе Осаму бен Ладена. По сообщению официальных лиц, комплекс был основным местом его обитания, и после боя террорист укрылся на территории Пакистана. Горный хребет на карте, пролегавший параллельно международной границе, растянулся на весь экран.
- Наблюдаю огонь, - сообщила Дани.
На мониторе я увидел факел пламени и тепловые пятна. Огонь выглядел как раскаленная добела струя, змеей растянувшаяся по всей длине хребта. Камера работала в ИК-режиме, поэтому все, что имело тепловую сигнатуру, ярко светилось на холодном сером фоне.
- Докладываю об огне, - сказал я, отправляя в чат-канал соответствующее сообщение.
Дани повела камерой по хребту и тут же обнаружила две пещеры. Входы в пещеры были надежно скрыты при взгляде с высоты, однако их демаскировал огонь.
- "Пассажиров" не вижу, - сказала Дани, увеличивая изображение пещер. "Пассажирами" мы называли людей.
А потом мы увидели лагерь - три или четыре походных палатки. Между тентами горел небольшой костер, над которым на самодельном таганке висел котелок. На обочине дороги в колее была брошена телега. Дани несколько минут обследовала камерой лагерь, прежде чем он скрылся за очередной горой, затем отвернула камеру в сторону, явно довольная тем, что снова может работать с качественным изображением.
И тут мы заметили движение.
- Эй, что это?! - воскликнул я.
Дани навела перекрестье на место на HUD-дисплее, на которое я указывал.
Деревья были неподвижны. Я затаил дыхание. Там действительно кто-то есть? Или это плод моего воображения? Может, они услышали нас и затаились?
Мгновение спустя из-за группы деревьев появились четыре фигуры.
- Увеличь.
Дани не требовались мои команды; отличный оператор средств обнаружения, она могла предугадывать их заранее. Она уже навела перекрестье прицела на людей и начала увеличивать картинку. Зеркало в оптической системе "шара" наклонилось и развернулось, подстроившись под положение самолета, из-за чего изображение широкого скалистого склона на наших мониторах сначала засветилось, потом перевернулось, после чего снова перевернулось, придя в нормальный вид.
Четыре фигуры поднимались по каменистому склону. Складывалось впечатление, будто три человека охраняют четвертого. Четвертый, в темно-коричневой рубахе с белыми рукавами и головном уборе, был гораздо выше остальных. Во время восхождения он опирался на длинную трость. Другие были одеты во все черное и вооружены автоматами "АК-47". От высокого человека они держались на почтительном расстоянии. Двое охранников прикрывали фланги, а третий шагал впереди. Никто из троицы не приближался к охраняемому лицу ближе чем на пять метров.
- Дани…
- Да, - отозвалась она.
- Это тот, кто я думаю?
- Кто? - Дани, прищурившись, всматривалась в картинку на экране.
Она вглядывалась в видео, словно силилась разглядеть в нем больше деталей.
- У. Б. Л., - ответил я.
Единого стандарта транскрипции арабских слов на английский язык не существует. В ФБР имя Осамы бен Ладена писали как "Усама бен Ладен", сокращая его до У. Б. Л. Мы просто переняли этот акроним.
Дани покосилась на меня:
- Трудно сказать.
- Помнишь то видео, которое появилось пару месяцев назад? - спросил я. - Где он со своим охранником спускается с горного склона?
- Ага, - неуверенно произнесла она.
- По-моему, это как раз тот район, который заснят на видео.
Я ткнул пальцем в экран.
- Погляди, здесь полно таких же валунов, как и там. Да и у кого еще в этом районе есть охрана?
На мой взгляд, высокорослый мужчина выглядел как бен Ладен. Да и держал себя он так же горделиво. Сердце мое забилось. Человек обладал схожими физическими данными и находился в том районе, где, как предполагалось, скрывался террорист номер один. Некоторое время я колебался, гадая, действительно ли вижу самого разыскиваемого в мире преступника.
- Эй, связной!
Наша система внутренней связи была напрямую подключена к ООЦ. Один из пилотов сидел за столом рядом с аналитиками и действовал как связной. Офицер связи отвечал на вопросы и передавал нам информацию из ООЦ на нашем специфическом языке.
- Слушаю.
Это был Тони, бывший летчик транспортника "C-130" из Техаса.
- Можешь подключить аналитиков? По-моему, мы наблюдаем цель номер один.
На какое-то мгновение на том конце воцарилось гробовое молчание. Даже не видя Тони, я не сомневался, что он с трудом пытается осмыслить услышанное. Да и мне было чудно это произносить.
- Э-м… Хорошо, - промолвил Тони. - Оставайтесь на связи.
Спустя несколько секунд Тони передал мне распоряжение установить наблюдение за пешей группой. Эл, начальник ООЦ, хотел, чтобы мы на время отложили выполнение основного задания. Я сделал вывод, что к нашей находке они отнеслись со всей серьезностью. Наверняка в тот момент в Объединенном оперативном центре аналитики, прильнув к мониторам, пытаются понять, действительно ли мы засекли бен Ладена. Я направил "Хищник" в круговой полет, а Дани перевела гондолу наведения в режим автосопровождения цели, в то время как наша четверка, достигнув вершины хребта, стала спускаться по противоположному склону.
Ожидание затянулось. Я рассчитывал получить от Тони какой-нибудь ответ довольно скоро. По меньшей мере мы знали, что подозрительные люди вооружены и, скорее всего, являются боевиками.
Мы стали терять терпение.
- Тони, есть новости?
- Немного, - ответил он спустя мгновение. - Эл говорит по телефону с верхами. Ушел сразу же, как только ты сообщил.
Под верхами подразумевались вышестоящие командные инстанции. Эл запрашивал разрешение на действия. Если это бен Ладен, то Эл не мог в одностороннем порядке принимать решение относительно такой важной цели. Потенциальный ракетный удар требовал уймы согласований. Я посмотрел на часы на HUD-дисплее. Мы уже более двадцати минут следили за мужчинами, которые неторопливо брели вдоль хребта.
- Какие у вас настроения, Тони?
Я понятия не имел, что происходит в ООЦ. Хотелось узнать, какая там царит атмосфера.
- Аналитики неслабо возбудились, - ответил он. - Уже некоторое время проводят процедуру подтверждения.
Подтверждение личности всегда представляло проблему. Пока бен Ладен не помахал нам ручкой или не поднял вверх большой палец, нам оставалось лишь полагаться на набор специальных протоколов, с помощью которых можно было бы с определенной степенью достоверности идентифицировать личность человека внизу.
Протоколы, или правила применения оружия, определяют, как, когда и можно ли вообще атаковать цель. В отличие от истребителей, начальники ООЦ - от самых низших до самых высших чинов, имеющих прямой выход на президента, - должны взвешивать любой удар с "Хищника". Все, что касалось бен Ладена, подразумевало звонок в Белый дом. "Нет" на любом уровне командной цепочки означало автоматический запрет на атаку.
На случай, если нам дадут добро, я начал обсуждать с Дани варианты действий. Кроме того, стал готовить к пуску ракеты "Хеллфайр", чтобы иметь возможность нанести удар в любой момент.
- Охранники важности не представляют, ими можно пожертвовать, - сказал я. - Имеет значение только одна цель.
Однако скалы могли создать проблему. Они обеспечивали боевикам некоторую степень защиты. Чтобы контактный взрыватель привел к детонации заряда "Хеллфайр", ракета должна прийти в физическое соприкосновение с объектом поражения. Если она взорвется за каким-нибудь скальным выступом…
- Можно ударить вот по этой высокой скале, чтобы увеличить зону осколочного поражения, - высказала Дани свои соображения.
Я согласился и стал прикидывать курс атаки. Но тут наше совещание нарушил Тони.
- Эл возвращается. Не очень радостный.
Затем последовала долгая пауза, после которой в радиоканале снова раздался голос Тони.
- Передаю в чат координаты, - сказал он.
Я ввел полученные координаты в систему. Как оказалось, нас отправляли в совершенно произвольную точку где-то на западе, очень далеко от нашей первоначальной цели, до которой оставалось лететь еще километров пятьдесят на север.
- Тони, - сказал я, - это место у черта на куличках.
- Следуйте по координатам и ждите.
Ответ Тони был лаконичен и лишен приятельского тона, который звучал в его голосе несколькими минутами ранее. Чувствовалось, что говорил он под диктовку. Кто-то в верхах не хотел, чтобы мы следили за этой целью, причем не хотел настолько сильно, что даже заставил ООЦ отменить запланированную операцию, несмотря на то что это образует серьезный пробел в составляемой нами картине жизни нашей основной цели.
Я вывел "Хищник" из режима полета по кругу и направил его по заданным координатам. Ракеты вернули в спящий режим. Дани навела перекрестье камеры на соответствующую координатам точку, и следующие три часа мы таращились на голые скалы.