Так вот, в первые годы обучения хлястики-шинельные были объектами товарного обмена, наподобие каких-нибудь цветных камешков правильной формы у дикарей затерянного в джунглях племени, имевшего непродолжительный контакт с цивилизацией. На хлястик-шинельный можно было выменять бутылку молока, на два - бутылку молока с пресловутым батоном и т. д. А механизм превращения хлястика-шинельного в дефицит был чрезвычайно прост - достаточно хотя бы одному военному его где-нибудь потерять. Какие шаги предпримет военный, чтобы найти хлястик-шинельный? Да никаких. Воспитанный в лучших традициях, он, улучив момент, осуществит съем сразу двух (а то и трех!) хлястиков-шинельных с шинелей своих товарищей, висящих (имеются в виду шинели) в специальных, содержащих множество бирок, шкафах, благо военноначальствующие всегда трепетно отслеживали, чтобы шинель висела в этом шкафу под индивидуальной биркой, содержащей исчерпывающую информацию об индивидууме-владельце, обязательно экипированная хлястиком-шинельным (так прямо и заявлялось: "Шинели без хлястиков в увольнение отпущены не будут!"). И как только первый несанкционированный съем хлястика-шинельного осуществлен - все, можно считать, что лавинообразный процесс запущен. Вскоре хлястики-шинельные исчезают с шинелей, хранящихся на складах, а потом и с прилавков военторга. И, наконец, превращаются в объект натурального обмена. Об этом мы уже упоминали.
Вот теперь, когда даны все необходимые пояснения, можно наконец и рассказать о потерях военноначальствующих, понесенных ими от своих же методов. Собрались как-то военные на зимние учения в лагеря. Вечером перед неожиданной тревогой (назначенной на шесть часов утра) с последующим полевым выходом военноначальствующие как всегда приступили к идеологической обработке военных. Военноначальствующие взывали к реанимации совести военных, призывали "поскрести по сусекам" и вывесить объекты стратегического резервирования на шинели, а шинели вывесить на ночь в специальные шкафы под его, мол, военноначальствующие гарантии. Гарантии состояли в обещании выставить на ночь дополнительный пост охраны хлястиков-шинельных.
Утро. Неожиданный тревожный подъем в заблаговременно объявленное время. Получение оружия. Построение, проверка экипировки. На лицах военноначальствующих проступает неподдельный ужас с налетом удивления - на шинелях военнослужащих отсутствуют хлястики!!! Не на всех, конечно, но на большей части их общего количества.
Далее следует оживленный диалог многих лиц. Военноначальствующие - дневальному:
- Да как же это такое-то вот? Как же так могло произойти? Ты же стоял, скотина?!!!
Дневальный (рослый нескладный парень, рост - 2,02 м, благодаря которому и носил кличку "Агдам", по названию популярного в пьяные те времена винного напитка, стоящего 2,02 руб.) - начальству, заикаясь и разводя руками-лопастями ветряной мельницы:
- Ст-оять-то я ст-т-оял! А х-х-у, тьфу, а ч-т-то тто-л-ку-то!
Военноначальствующий - строю (нормативная транскрипция):
- Первый раз вижу такой долбаковский курс! Два года уже служат, а такого при-ми-тив-не-йше-го вопроса, как обеспечение собственного туловища элементарным хлястиком, решить до сих пор не могут. Старшина, мы уже не укладываемся в нормативы, выводите этих бестолковых военных на улицу в чем мать родила (имелось в виду - без хлястиков-шинельных).
Военные уже начали сбегать по лестнице на улицу, когда из канцелярии курса, служившей убежищем военноначальствующему брату, раздался пронзительный в безысходности своей рык раненного в живот мамонта. Затем из канцелярии медленно выпало содрогающееся в экстазе тело самого военноначальствующего, при этом перекошенный рот головы его тела в бессильной злобе глотал насыщенный недавно прошедшей ночью казарменный воздух, а в руке военноначальствующего обреченно извивалась его шинель - без хлястика-шинельного!!!!!!!!!!
Вот так. Вот такие вот иногда возвращались бумеранги. А все же зря военноначальствующие завидовали преподавателям. Внешне работа выглядит, конечно же, "непыльной". И опять же это заветное: "Работаю дома".
Превратности преподавательской судьбы Серега впоследствии ощутил на себе в полном объеме ближе к закату своей военной карьеры. Ощутил эту переполняющую радость - петь соловьем по восемь учебных часов в день. Но соловью-то, ему что? Он весь во власти инстинкта - трелирует себе самозабвенно о том, что в данный момент в голову его птичью придет. Однако все равно восемь часов подряд не может, даже свою божественную чушь - проверено и отхронометрировано.
Особенность же преподавательского "пения" состоит в том, что "петь" приходится по делу и порой действительно все восемь часов. А для этого дело надо делать хорошо и много. Дело может состоять в необходимости приобретения и постоянного совершенствования глубоких знаний, например, обширных разделов современной математики, математической физики, микро- и нанотехнологий и т. д. И внимают твоему пению, в большинстве своем, не балбесы, грезящие о тисненной корочке липового диплома, добываемого в течение пяти лет множеством методов и уловок, обобщенно звучащих: "ну как-нибудь", "дяденька, поставьте троечку"… А внимают строгим речам твоим индивидуумы, наделенные пытливыми умами, уже какими-то своими представлениями и, самое главное, желанием стать действительно "классными специалистами". Радует, что пытливые эти особи не переводятся в родной природе, несмотря ни на какие смены общественно-экономических формаций. Только вот обидно, что в нынешнее время эти пытливые особи, вдосталь напитавшись, быстренько "сваливают" за пределы родной отчизны. Ждут их за этими пределами особые стимулы.
А в неправильную эту советскую эпоху ведь какие особые стимулы-то были? Ну конечно, профсоюзные путевки от Тихого океана до берега Черного моря в зависимости от глубины трудового вклада были почти всегда. А так, активным людом в основном двигал карьеризм, например, работа в знаменитом ОКБ, где продвижение вверх по иерархической лестнице хотя бы на одну ступеньку в десятилетие уже считалось достижением. Несмотря на то, что каждая ступенька добавляла какой-нибудь десяток рублей к зарплате и пару сотен к геморрою. Ну и что, тогда ведь разница в оплате труда квалифицированного рабочего и директора предприятия не носила многопорядкового характера. И не надо забывать про рост административного ресурса по мере карьеро-восходящего движения. А административный ресурс у нас всегда о-го-го как ценится. Будет у вас этот ресурс, вам, к примеру, тут же предложат государственную дачу, а может даже и не одну. Чтобы, значит, для разных сезонов служили они вам, всячески способствуя поддержанию вашего драгоценного административного здоровья.
В правильные сегодняшние времена внешне все в принципе осталось по-прежнему. С небольшими нюансами, с такими, например, что доходы топ-менеджера крупной компании могут в десятки раз превышать зарплату рядового сотрудника той же компании. Резко возросло благосостояние специалистов в области информационных технологий (поневоле поверишь в сказку о пришествии к нам постиндустриальной эпохи). Многие из этих тружеников не испытывают никакого денежного дискомфорта, находясь вне резервуаров административного ресурса, ежедневно работая в удобное для себя время над ростом своей уникальности. А уж если уникальности удается удачно "свалить за бугор"…
Вот и приходится преподавателю в разные времена носить с собой на занятия очень много "лишних" знаний в расчете и тайной надежде на встречу с пытливым обучаемым. Практика показывает, что излишество это может порой доходить до 70 % от общей суммы необходимых преподавателю знаний и все равно нельзя останавливаться. Все это надо непрерывно обновлять, а это и есть запас профессиональной прочности. Вот поэтому и надо отдавать себе отчет, господа-товарищи военноначальствующие, что работой "препода" способен заниматься далеко не каждый. И учитывать это при расстановке кадров в интересах хоть какого-то роста так называемой боеготовности. Пока же учет интеллекта нередко производится следующим образом:
- Зачем вам понадобился здесь шлагбаум? Вы все умничаете? Поставили бы на дороге толкового майора и дело с концом. Вон он идет, толковый этот, недавно из академии к нам прибыл. Вот и поставьте его вместо шлагбаума. Пусть вначале проявит себя, а потом уже кичится своим академическим образованием.
А насчет "Работаю дома", - нормальный "препод" там действительно работает. И дома, и в библиотеке, и везде, где есть возможность присосаться к нужному информационному ресурсу. Только это очень уж специфичная работа и одних познаний в арифметике, пусть даже очень хороших познаний, может оказаться недостаточно.
Парад праздников
Как много в жизни военной случается праздников! А все потому, что праздники военного абсолютно не совпадают с официальными государственными праздниками, придуманными официальными лицами для гражданского населения. А поскольку праздников для гражданского населения придумано не так много, все оставшиеся дни в году - это праздничные дни, предназначенные исключительно для военных.
Причины подобной инверсии состоят в следующем. Подготовка военного к официальному празднику гражданского населения начинается загодя. Его учат правильно стоять в оцеплении, обеспечивая упорядоченное шествие граждан. Поза фигуры его должна демонстрировать мощь наших вооруженных сил, но при этом в ней, в позе, ни в коем случае не должно просматриваться и тени какой-либо агрессии. Идет процесс обогащения примитивного лексикона военного такими словами, которые позволяют ему быть правильно понятым гражданским населением, доступным военному для общения только по праздникам. Военного долго учат быстро находить нужного цвета флажок и таким образом позиционировать его, чтобы радостному взгляду гражданского населения, взирающего на трибуну явилась вдруг какая-нибудь картинка (дань моде, порожденной московской олимпиадой). Веселых картинок запланировано много и флажков у военного много и еще ему надо помнить все команды и уметь привязывать их смысловую часть к конкретным физическим действиям на уровне рефлексов (как в опытах профессора Павлова - если красная лампочка зажглась, то в руке у военного должен появиться зеленый флажок. И наоборот. Дабы не было в жизни военного никакого упрощенчества и примитивизма). А чего ему еще делать-то? Военному-то? Он ведь и предназначен для того, чтобы всю жизнь пытаться что-то правильное сделать по неправильно отданной команде. Сегодня, положим, нужный флажок доставать, а уже завтра наносить прицельные ракетно-бомбовые удары по мировому империализму. Это для военного задачи приблизительно одинакового уровня сложности. А еще, к примеру, военноначальствующие могут на время праздников быстренько переделать военного в некоего праздничного спортсмена. Праздничный спортсмен - это такой рослый, плечистый и жизнеутверждающий идиот. В канун праздника военному в срочном порядке выдают синее советское спортивное трико с отвисающими коленками, шапочку, издалека похожую на спортивную, резиновые тапочки (типа - кеды) и большущих размеров флаг. Тщательно облачившись во все выданное и взяв в свои крепкие руки флаг, военный изображает на морде своего лица предельно счастливую улыбку. Всем своим видом, в составе группы, таких же как и он жизнерадостных идиотов, военный должен символизировать счастливую судьбу, выпавшую на долю советской молодежи и нарастающую мощь советского спорта. Ну и, естественно, всякая символизация, если она желает выглядеть достоверно, требует от военного тщательной подготовки в длительное время. И военный все это отдает. А куда деваться, если требует? И все в ущерб своему обучению "тому, что необходимо…". И за бесплатно все. Справедливости ради надо отметить, что когда действо это заканчивалось, праздничные спортсмены, и без того одаренные рукоплесканиями партийно-хозяйственных элиты города, непременно награждались: в собственность им доставались резиновые тапочки с коленчатым трико. Партийно-хозяйственноой элите ведь ничего не было жалко для этих молодых удальцов. В счет будущих поколений военных клоунов отбирается только флаг и уже приобретшая вполне спортивный вид шапочка. Но если шапочка все же приобретает совсем уже непрезентабельный вид и сильно воняла потом, специально выделенный для ее экспроприации эксперт, может милостиво эту шапочку клоуну даже и оставить: "Носи, военный! Нам на оборону ничего ведь не жалко!"
Вот и съеживается душой военный перед праздниками в ожидании очередной, затеянной против него пакости. И она приходит! Если не извне, так изнутри - это уж неизбежно. Ближе к празднику военноначальствующих начинает ломать в лихорадочной истоме:
- Неужели нет разнарядки на спортсменов?
- Ох, нет!
- Может тогда сами чего-нибудь замутим? Ну, к примеру, где-нибудь какое оцепление выставим?
- Надо бы, да боюсь, не поймут.
- Может хоть на базу куда маханем?
- Да ты что? Там же хоть и всегда пьяные, но вполне нормальные советские люди - у них праздники с выходными совпадают.
- Ладно, придумаем что-нибудь у себя внутри.
И надо сказать "придумки" эти разнообразием не отличались. Если еще точнее - разнообразия не было и в помине. А откуда ему взяться? Армия - это заповедник однообразия. Никакой мимикрии. Есть даже труды философствующих военных, воспевающих красоту однообразия. В рассматриваемом случае эстетическая категория красоты однообразия включала в себя подъем на час позже обычного при полном отсутствии физической зарядки, два яйца на завтрак, построение в парадной форме на плацу, вынос знамени, оркестр, барабаны, поздравления из уст начальственных, восторженные крики "У-рр-а" и многочисленные конкурсы. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем в глубоком молчании. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем с громким пением первой песни. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем с еще более громким пением второй песни. И так далее до предтечи обеда. Предтеча обеда заполняется шоу подсчета балов и очков военноначальствующими арбитрами. За ними было забавно наблюдать еще во время маршей и хорового пения. Они по очереди скатывались с трибуны при прохождении "своего" строя, отчаянно жестикулировали, что-то взволнованно кричали, пританцовывая вдоль колоны равнодушно-тупо марширующих военных. Цирк! Вот и сейчас военноначальствующие так же эмоционально делят баллы, размахивая руками и дергая головами в своем "узком круге ограниченных людей", толпившемся на трибуне. И были военноначальствующие действительно искренними в своих переживаниях. У здравомыслящей части военных подобная эмоциональность всегда вызывала удивление, ну еще понятно когда эта какая-то суперпроверка, от результатов которой зависит судьба отдельно взятого военноначальствующего. Тут-то что? Обычные, садо-мазохические праздничные мероприятия для военных, которые завтра всеми будут забыты и ни в какой отчетности никогда не всплывут.
- "Нет, это какие-то клинические случаи, думали про себя здравомыслящие военные (были тогда и такие, но по мере продвижения их по служебной лестнице, ряды их очень резко редели), наблюдая абсолютно счастливую физиономию лица пятидесятилетнего полковника, подразделение которого набрало на два балла больше чем другие - может быть, мы, конечно, чего-то не понимаем, молодые ведь еще… Ну а когда постареем и поймем, наверное, тогда уже и надобно будет в клинику собираться".
Слава Богу, что впоследствии хотя бы некоторые из когда-то здравомыслящих военных так и не прониклись этими нечаянными радостями бесноватых военноначальствующих. Не стали им близки эти радости. А потому и в клинику эти многие не попали. Но некоторые все же прониклись радостями и попали в соответствующие приобретенным заболеваниям клинники. Ну что ж, это еще раз доказывает, что случаи эти были сугубо медицинскими. С точки зрения технического рационализма их было никак не объяснить. Но наблюдать и лечить эти болезни нужно обязательно. Если не лечиться, то в периоды сезонных обострений в голове военноначальствующего может произойти подмена понятий и сбой в системе целеопределения. Военные очень часто наблюдали, например, когда какой-нибудь военноначальствующий в период весеннего обострения вдруг начинает убеждать и себя, и других, что доселе главные задачи, стоящие перед коллективом стали вдруг второстепенными, а второстепенные в одночасье превратились в главные.
Так, уже в почти в самом конце своей военной службы, Сергею пришлось стать свидетелем следующих событий. Проходило обычное собрание одной из кафедр в одной из военных академий. Начальник, отчитав какое-то очередное заунывное послание кафедре, перешел к вопросу о предстоящем весеннем кроссе и задачах кафедры, неразрывно связанных с таким эпохальным, особенно для профессорско-преподавательского состава, мероприятием. Чувствовалось, что начальником была проделана серьезная многодневная информационно-аналитическая работа: задачи ставились индивидуально из расчета того, что в итоге кафедра, наконец-то, должна занять третью строчку в общеакадемическом рейтинге спортивных достижений. Дошла очередь и до пожилого (по военным меркам) профессора, лауреата всевозможных премий и очень уважаемого в научных кругах человека:
- Григорий Степанович, кафедре нужно, что бы вы завтра на кроссе уложились в требуемый норматив.
- Позвольте, я только после болезни и у меня есть официальное освобождение от этого мероприятия.
- Григорий Степанович, это нужно кафедре.
- Какой такой кафедре, позвольте спросить? Вот, к примеру, Сергей Борисович, вам нужно чтобы я завтра усираясь и разбрасывая сопли по трассе бежал навстречу своему инфаркту. Не нужно? Я так и думал. А вам, Валерий Остоевич? Тоже не нужно? (Далее по списку кафедры). Так какой же кафедре это нужно, позвольте спросить?