Время все шло, и дело близилось к зиме. Всякая деятельность в наших водах стала замирать, и "Новик" спокойно продолжал стоять в Рогокюле. Моонзунд уже всем нам ужасно надоел, и хотелось поскорее уйти в Ревель. Но, как назло, зима все не устанавливалась, и холода держались недолго. Стоило только задуть южному ветру, как начинавший было образовываться лед сейчас же таял. В эти дни до нас дошли сведения, что на заграждении, поставленном во время последнего похода крейсерами, взорвался один неприятельский крейсер, но какой и когда – осталось невыясненным.
Из рассказа командира лодки "Е-19" удалось узнать подробности атаки на крейсер "Ундине". "Е-19" находилась в районе Арконы, на путях сообщения между Засницем и Треллеборгом. Вдруг она увидела на горизонте приближающиеся дымы: это шел крейсер "Ундине", конвоирующий, с двумя миноносцами, паром.
Лодка немедленно приготовилась к атаке: когда караван приблизился, она выпустила мину в крейсер и попала ему в нос. Тот сейчас же накренился; на баке его вспыхнул большой пожар. Он стал медленно тонуть. Вся команда столпилась на корме и, по-видимому, собиралась спасаться. Миноносцы же кружились и стреляли в воду, но совсем в другом месте, чем была лодка.
Видя, что крейсер тонет медленно, и не будучи уверен, что он совсем потонет, командир "Е-19" приказал пустить вторую мину, которая попала в корму, где как раз в этот момент столпилась команда. В перископ было видно, как произошел страшный взрыв и человеческие тела полетели в воздух. Через три минуты крейсера не стало, и только миноносцы подбирали тонущих людей. Им удалось спасти всего около ста человек. Пассажиры парома с ужасом наблюдали за трагедией, разыгравшейся на их глазах, боясь, как бы и их самих не постигла та же участь.
19 ноября "Новику" было приказано принять полный запас нефти и быть готовым к 9 часам утра следующего дня. Утром, в назначенное время, вместе с 6-м дивизионом мы пошли на рейд Севастополь. В море была страшная пурга и мгла, так что при входе в шхеры пришлось около часу плутать, не имея возможности как-нибудь ориентироваться. В конце концов кое-как влезли – и в 3 часа дня были на месте.
На рейде уже находились крейсера "Рюрик", под флагом контр-адмирала Бахирева, "Адмирал Макаров", "Баян" и "Олег", а "Богатырь" стоял рядом в Юнгфрузунде. На следующий день туда пришли заградители "Урал" и "Амур" и передали на все крейсера мины.
Погода стояла очень свежая, дул NW, и температура упала до -6° Реомюра.
22 ноября, в 2 часа 45 минут дня, все крейсера и миноносцы снялись с якоря и пошли к выходному фарватеру от Эрэ, где присоединились к линейным кораблям "Петропавловск" (флаг вице-адмирала Кербера) и "Гангут".
После этого вся эскадра, конвоируемая 6-м, 7-м и 9-м дивизионами миноносцев, стала медленно выходить в открытое море. К 5 часам вечера стало сильно темнеть, и так как эскадра уже достаточно отошла от опасной зоны, адмирал отпустил все миноносцы, кроме "Новика".
В этот день погода была немного лучше вчерашней. Ветер стих, и волна улеглась. С заходом солнца вдруг сразу стало очень темно, так что даже во время отделения наших миноносцев от эскадры, когда они проходили мимо нас, наш вахтенный начальник в темноте принял их за неприятельские и поднял тревогу. Но мы теперь были уже достаточно опытны, чтобы быстро разобраться в обстановке и не поднять напрасной тревоги.
Всю ночь эскадра шла 19-узловым ходом. К полуночи погода стала еще лучше, и ветер совсем стих. Благодаря разошедшимся тучам стало совсем светло и, таким образом, держаться было нетрудно. Вообще поход начался очень приятно.
Когда во время такого похода в тихую, лунную ночь стоишь на мостике корабля, который несется полным ходом, то невольно и мысли несутся тоже вперед – куда-то далеко-далеко.
Кругом серебрится величавая водная ширь. По ней скользят совершенно темные силуэты кораблей. Сверху глядит черно-синее небо с яркой луной и мириадами звезд. Тишина – поразительная. Она заглушает все звуки, как бы подчеркивая журчание воды, рассекаемой носом корабля… На душе так хорошо, так спокойно, как это может быть только в море.
В голове, несмотря на то что стараешься сосредоточить все внимание на темном горизонте и окружающих кораблях, возникают другие, далекие картины. Картины, дорогие сердцу. Переносишься туда, где теперь царит мирная тишина, где не витают призраки войны и смерти, где все дышит спокойствием и уютом. И так ясно, так реально представляешь себе эту картину…
В мечтах улетаешь далеко; кругом все как-то плывет, колыхается и исчезает… Но вдруг приходишь в себя, точно от чьего-то прикосновения, и начинаешь ходить по мостику; задашь, чтобы отвлечь свои мысли, ненужный вопрос рулевому или сигнальщику, и снова смотришь вперед…
Слишком чарующе хороша эта ночь, слишком красиво море! Нельзя не поддаться обаянию этой красоты!..
Эскадра шла в кильватерной колонне, имея впереди "Баяна" и "Адмирала Макарова"; затем следовали "Петропавловск", "Гангут", "Рюрик", "Богатырь", "Олег" и "Новик".
Суда эскадры вытянулись как по ниточке, так что казалось, будто впереди шел только один корабль. Но если бы кто-нибудь взглянул на нас сбоку, то перед ним, как призраки, встали бы гигантские тени всех судов эскадры. Казалось, что они мертвы; на них не было видно ни одного огня, не слышно ни одного звука; и только черные клубы дыма выдавали, что внутри них кипела жизнь: там все было готово к бою, и стоило только появиться на горизонте каким-либо силуэтам, как они все ожили бы и опоясались вспышками орудийных выстрелов…
Ночью мы получили известие, что неприятель сегодня тоже предпринял заградительную операцию и поставил мины у южной части внешней стороны Ирбенской позиции. Ставились они с заградителя, который охранялся крейсером "Аугсбург" и миноносцами. Вышло оригинальное совпадение: неприятель пришел к нам и поставил мины, и почти в одно и то же время мы за тем же идем к нему.
К 9 часам утра эскадра благополучно подошла к району на 5 миль южнее того места, где ставились мины в прошлый раз, и крейсера сейчас же начали постановку. Всего было поставлено 700 мин, в две линии. Это заграждение должно было служить продолжением прежнего и располагалось поперек моря, составляя район в 31 милю.
Во время постановки линейные корабли и "Новик", как и в прошлый раз, установили завесу с юга.
В 10 часов 30 минут все было кончено, и эскадра повернула на N, а нам адмирал приказал произвести разведку к югу. Сейчас же дав 30 узлов, мы вышли из строя и пошли прямо на юг. Пройдя около часу и ничего не обнаружив, мы повернули обратно и к 12 часам присоединились к эскадре, вступив на свое место, на траверз адмирала.
Все время эскадра шла переменными курсами, избрав путь между островом Готланд и шведским берегом; ход был 19 узлов. Головным шел "Богатырь", сзади с обеих сторон шли "Адмирал Макаров" и "Баян", в середине "Петропавловск", "Гангут" и "Рюрик", а сзади "Олег".
В 5 часов, с наступлением темноты, эскадра разделилась на две группы. В первую вошли линейные корабли, "Богатырь" и "Новик", и она должна была, по возможности определившись по Фарэ, идти в Ревель, а вторая, крейсерская, группа – прямо на Утэ в шхеры.
В 5 часов 30 минут мы открыли Фарэ и, удачно определившись, взяли курс ко входу в Финский залив. Чем севернее поднималась эскадра, тем становилось все холоднее и холоднее, и погода стала заметно портиться. При входе в Финский залив началась пурга, и температура упала до -6° Реомюра. Когда наступила ночь, нам на "Новике" пришлось очень туго: было страшно темно, снег слепил глаза, и, стоя на ветру, мы совершенно окоченели, так что с трудом держались в кильватере линейных кораблей, которые к тому же очень часто меняли курс.
К 9 часам утра, совершенно обледеневший, с толстым слоем льда на носу, корме и отводах, "Новик" наконец добрался до Ревельской гавани.
Командующий флотом и вице-адмирал Кербер изъявили нам особую благодарность, и мы были оставлены в Ревеле.
С 25 ноября до 1 декабря "Новик" стоял в Ревеле. Походило на то, что, по-видимому, нас в Моонзунд больше посылать не собирались. Да там и нечего было больше делать, так как всякая деятельность неприятеля совершенно замерла и только в редкие хорошие погоды летали аэропланы.
За этот период у нас произошла катастрофа с подлодкой "Акула", которая была послана ставить мины в неприятельские воды и вот уже третью неделю не возвращалась обратно. Теперь уже не могло быть никаких сомнений в том, что она погибла. Это был у нас первый опыт использования подлодки для постановки заграждения, и все приспособление было совершенно ново и испробовано только на рейде. Возникло предположение, что именно из-за этого и могло произойти несчастье.
2 декабря "Новику" было приказано выйти на рейд и принять 50 мин с заградителя "Волга". Исполнив это, мы подошли к стоявшему на рейде миноносцу "Победитель" и ошвартовались к его борту. На следующий день предполагался поход с вновь вошедшими в строй миноносцами "Победитель" и "Забияка". Они были только что закончены, и даже не все мелкие работы на них были доведены до конца, так что им предстоял первый боевой поход.
Руководство операцией было поручено начальнику 1-го дивизиона миноносцев, еще не принимавшему лично участия ни в этой, ни в прошлой войнах, а следовательно, не обладавшему никаким боевым опытом.
Съемка с якоря была назначена на 3 декабря, в 9 часов утра; однако из-за пурги миноносцы снялись только в 10 часов.
Наш отряд состоял из трех миноносцев – "Победителя", "Забияки" и "Новика" и шел в строе уступа, имея 20 узлов ходу. Погода была довольно тихая, пурга прекратилась, и идти было очень хорошо. Главное – было хорошо то, что горизонт был очень ясен.
Недалеко от Оденсхольма, прямо по курсу, мы встретили три плававшие мины, и нам пришлось их обходить. Вообще все шло пока гладко, и только чувствовалась какая-то неуверенность у руководителя операции, выражавшаяся в частых изменениях курсов, переменах ходов и усиленной сигнализации.
Отряд шел к Виндаве, в тот район, где должна была выбросить свои мины погибшая "Акула". Заграждение предполагалось поставить в месте скрещивания фарватеров на Виндаву, Люзерорт и в открытое море. По сведениям от пленных, невдалеке от этого места должен был находиться буй, а иногда ставилось на якорь и сторожевое судно.
В 9 часов 30 минут вечера миноносцы подошли к назначенному пункту, но ни буя, ни судна не увидели. По нашей, но виковской прокладке, однако, выходило, что мы попали на не совсем верное место и ошиблись на три мили. Чтобы сообщить об этом "Победителю" не сигналя, командир подошел к нему и передал все в рупор. Тот сейчас же исправил свою ошибку, но и тогда мы ничего не увидели, хотя, может быть, и потому, что было очень темно.
К 10 часам облака разошлись, и начала светить полная луна. Наш отряд продолжал идти по направлению берега. Мы находились теперь в самом опасном месте, потому что были уже совсем близко от Виндавы и окружавших ее заграждений.
По каким-то соображениям, когда отряд еще не совсем дошел до места постановки, начальник дивизиона приказал "Забияке" поставить мины. Затем поставил их и "Победитель".
Наконец, по нашим данным, мы пришли в назначенное для нас место, и командир приказал начать постановку.
"Новик" должен был поставить три отдельные группы: первую в 25 мин, вторую в 20 и третью в 5. Первую группу нам удалось поставить совершенно точно, как и надо было, поперек фарватера, имея 20 узлов ходу и сбрасывая мины через каждые 5 секунд. Вторую группу поставили не так удачно: во время постановки "Победителю", по-видимому, что-то почудилось, и он метнулся в сторону, сбив нас. Эта группа располагалась вдоль фарватера с большими интервалами между минами, так как их сбрасывали через каждые 10 секунд. Третья, и последняя, группа должна была ставиться на месте предполагаемого буя, но из-за какого-то неожиданного маневра "Победителя" нам опять пришлось поставить ее не совсем точно; впрочем, в конце концов, это уже было не так важно. Вся наша постановка, таким образом, длилась очень долго, более часа, и так как при этом мы имели очень большой ход, а сбрасывать мины приходилось через 5 секунд, то все страшно утомились. Вообще это очень трудная задача – ставить мины так быстро одну за другой. Чуть малейшая задержка – и сейчас же произойдет растяжение всей линии, а следовательно, будет нарушена густота заграждения и границы его района; сохранение же их, по тактическим заданиям, иногда бывает чрезвычайно важно.
Как раз во время постановки мы получили предупреждение, что неприятельский корабль, кажется, "Кайзерин Августа", в 5 часов утра выходит в дозор и для него приказано осветить Виндаву и Либаву. У нас уже было почти все кончено и опасаться было больше нечего, а вот этот корабль нельзя не пожалеть, так как ему придется идти именно тем фарватером, на котором мы разбросали мины.
В половине первого ночи отряд совсем закончил постановку и повернул на N. В 4 часа 30 минут мы должны были открыть Дагерорт и по нему определиться, чтобы проверить наше место для входа в Финский залив. Мы открыли его на полчаса позже, и то увидели только лишь несколько проблесков. Это обстоятельство, видимо, сильно смутило начальника дивизиона, и он около трех часов ходил малым ходом около этого места, совершенно запутав наше счисление. Дагерорт и Тахкона открылись только на рассвете. Тогда миноносцы, дав 24 узла, без всяких недоразумений в 1 час дня пришли в Ревель.
Для "Новика" этим закончилась 12-я постановка мин с начала войны, при его непосредственном участии. Всего он поставил 542 мины. Кроме того, он участвовал еще во многих постановках, охраняя ставившие мины суда.
6 декабря был торжественный день. Нашего командира произвели в капитаны 1-го ранга, старшего офицера – в капитаны 2-го ранга и младшего механика – в лейтенанты. Целый день у нас были поздравители с разных судов и вообще шло торжество.
В дополнение ко всему было получено приятное для нас радио штаба флота: "Флот извещается, что 4 декабря вечером нами потоплены в Балтийском море крейсер "Бремен" и большой миноносец". Из дальнейшего выяснилось, что эти два неприятельских корабля попали на заграждение, которое было поставлено "Новиком" 4 декабря у банки Спаун. Их гибель произошла всего через несколько часов после ухода нашего отряда. Из-за темноты и холодной воды неприятелю удалось спасти всего лишь 110 человек.
10 декабря пришло известие, что на том же заграждении взорвались еще один миноносец и дозорный корабль. Очевидно, место постановки было выбрано очень удачно, и неприятель после первого случая не обратил достаточно серьезного внимания на то, чтобы исследовать не только место гибели, но и прилегающий район.
Последующий период, с 11-го до 22 декабря, прошел совершенно спокойно, да и погода изменилась, и стало заметно быстрое приближение зимы. Уже несколько дней держался мороз, и температура спустилась до -16° Реомюра. Условия плавания становились очень тяжелыми, а для миноносцев, с их тонкой обшивкой, и рискованными.
23 декабря был назначен новый начальник дивизии – капитан 1-го ранга А.В. Колчак, а контр-адмирал П.П. Трухачев получил 1-ю бригаду крейсеров. В тот же день он обошел все миноносцы, прощаясь с офицерами и командами.
В соответствии с темпераментом нового начальника дивизии, энергичным и крайне деятельным, нас в тот же день выгнали на рейд и заставили принять 40 мин с заградителя "Волга". После окончания приемки мы встали на рейде на якорь. В 6 часов вечера на "Новик" переехал новый начальник дивизии со своим штабом, избрав нас на поход своим флагманским кораблем.
В 8 часов вечера он устроил совещание командиров "Победителя", "Забияки", "Сибирского Стрелка", "Генерала Кондратенко" и "Пограничника", которые должны были идти вместе с нами в поход. Постановка предполагалась у маяков Пограничный и Стейнорт.
24 декабря, в 7 часов утра, отряд снялся с якоря и вышел в море. Пройдя остров Нарген, он попал в довольно густой туман, но тем не менее продолжал путь. У Оденсхольма туман рассеялся, но зато ветер, который все время дул от SW, вдруг переменился и задул от NW. Это обстоятельство в данный период времени было очень серьезно для нас, так как образовавшийся у северного берега залива лед мог быть отнесен к югу и на обратном пути мы могли быть отрезанными от Ревеля. Пробираться же миноносцам сквозь плавающий лед было совершенно невозможно из-за тонкости обшивки борта. Опасаясь этого, начальник дивизии запросил Службу связи о ветре у острова Нарген, чтобы узнать, местный ли ветер дует в районе, где мы находимся, или это изменение произошло везде. На наше счастье, оказалось, что у Наргена дует по-прежнему SW, и мы спокойно продолжали путь.
В 1 час дня отряд подошел к Дагерорту и на своем курсе встретил две плававшие мины, так что "Новику" даже пришлось отклониться. Третьим в строе уступа шел "Забияка", который заметил эти мины слишком поздно. Левым бортом он задел за одну из них, и произошел сильный взрыв. В результате у "Забияки" получилась огромная пробоина в корме с левого борта, в помещении кондукторов. Кроме того, были согнуты оба вала винтов, образовался большой крен, корма села и руль заклинило. Первое впечатление было таково, что "Забияка" вот-вот перевернется и затонет. Начальник дивизии приказал "Победителю" немедленно подать ему буксиры. Тот попробовал подойти, но вышло как-то неудачно, и он даже чуть не протаранил нас; тогда, опасаясь вообще за удачность маневра, начальник дивизии приказал подать буксиры "Новику". Командир сейчас же подошел к борту "Забияки", и уже через полчаса было подано два стальных буксира. Когда мы начали пробовать буксировать и увеличили ход до 70 оборотов, один из буксиров лопнул; пришлось начинать сначала. Произошло это потому, что из-за заклиненного руля "Забияка" все время стремился вправо и натягивал буксир, который и не выдержал такого большого натяжения. Тогда было решено подать буксиром якорный канат, тем более что у нас остались только тонкие перлиня, непригодные для буксировки.
Ввиду этого, мы подтянули 40 саженей якорного каната "Забияки", закрепили его стальным перлинем и начали опять буксировать, доведя свободно до 100 оборотов, что соответствовало 5 узлам хода.