Порой обе версии уживаются в людских умах одновременно (сочетаясь в той или иной пропорции). По принципу: "да, был близок к царской семье, но и сам был не такой плохой, как расписывают". Или – "да, проходимец был, конечно, изрядный, но с царской семьёй виделся редко, а на государственные дела и вовсе влияния не имел".
Однако все эти "благие" предположения не выдерживают никакой критики. И аморальное поведение Распутина, и его близость к царской семье, и его причастность к назначениям заведомо негодных людей на высокие посты – подтверждаются огромным количеством свидетельств и документов, чья подлинность не вызывает сомнений. Это дневники Николая Второго, переписка императора с императрицей, журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным полицией, воспоминания государственных деятелей и вообще лиц, близких к царской семье (и – безусловно ей преданных), а также их показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства.
Даже ближайшие "коллеги" Распутина – Анна Вырубова и Юлия Ден – впоследствии пытались всячески дистанцироваться от "старца" (хотя получалось у них это не очень убедительно). Особенно комично в этой связи заявление "наивной" Вырубовой в её эмигрантских воспоминаниях: "Я всегда сожалела, что, если Распутина считали виноватым, его не судили, как следует, со свидетелями и т. д. Убийство же его – одна из самых тёмных страниц в истории русского общества, и вопрос о его виновности остаётся неразрешённым". Как же! – "неразрешённым"…
§ 4.4. Показательно, что борьбу с Распутиным начала не либеральная оппозиция, не революционеры и даже не падкая на скандалы "жёлтая пресса". Её начали "правые"! Борьбу с распутинским влиянием вели наиболее расположенные к Николаю Второму люди (мать императора – вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, родная сестра императрицы – великая княгиня Елизавета), наиболее преданные Престолу чиновники (Столыпин, Коковцов, Макаров и Думбадзе), правые публицисты (Меньшиков, Тихомиров, Новосёлов и Богданович), представители Православной Церкви (епископы Феофан и Гермоген).
Словом, первыми повели борьбу против распутинского влияния именно защитники существующего строя, а не его ниспровергатели.
Левая оппозиция с запозданием подключилась к "распутинской теме" и отставала в этом деле на полшага – примерно до 1912 года, когда сведения о сибирском проходимце (стараниями его врагов-монархистов!) достигли ушей думских лидеров и либеральных щелкопёров. Но вот цели у слуг Престола и левых оппозиционеров были разные… Можно смело утверждать, что сам факт появления Распутина возле трона лидеры оппозиции расценили как подарок судьбы. Ибо, как известно, – "чем хуже, тем лучше". Соответственно, реальную ситуацию надо было ещё и максимально "драматизировать", нарисовав картину пострашней.
В самом деле – у царей династии Романовых бывали "друзья" куда более жуткие, чем этот мужичок-бонвиван. И более отвратительные по своим личным качествам, и более опасные по силе своего влияния. Чего стоит один "собинный друг" Алексея Михайловича (Тишайшего) Никита Минин! Власти у этого "Великого Государя" было куда больше, чем у "нашего Друга". И зла от него, соответственно, – гораздо больше. А "дитя сердца" Петра Первого, полудержавный властелин Алексашка Меншиков (положивший в карман несколько государственных бюджетов)? Или – курляндский дворянчик Бюрен (кстати, на сей раз действительно – любовник императрицы)?!
На фоне таких мега-воров и мега-злодеев скромный "возжигатель царских лампад" Григорий Распутин, живший большую часть времени в Сибири, со своей семьёй (которой, кстати, не оставил после себя огромных капиталов), выглядит бледновато. Недостаточность реального "негатива" сознавали сами оппозиционеры. В чём и расписались! – начав сочинять уже откровенные небылицы об отношениях Распутина и царской семьи. Если бы "хватало" подлинных фактов, не было бы нужды прибегать к явной клевете. Но – политический расчёт заставлял утрировать, нагнетать волну…
Характерно, что распространение "жареных фактов" о Распутине, Вырубовой и императрице имело все признаки организованной кампании. Лидер кадетской партии Милюков впоследствии – в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в августе 1917 года – цинично признавался: "Наружу мы сами вывели Распутина, когда Государственная Дума впервые о нём заговорила. Тогда это был первый скандал, который был публично устроен". Однако пика активности деструктивная деятельность российской оппозиции достигнет в последние годы существования Империи – в условиях Первой Мировой войны.
Часть II
Глупость или измена?
Я всегда замечал, что когда радикал увлекается империализмом, он заражается им в очень острой форме.
Уинстон Черчилль
Глава 1
§ 1.1. Годы Первой Мировой войны были отмечены не просто появлением новых слухов о царской семье, а буквально – их "выходом на качественно новый уровень"!
Вслед за кратковременной вспышкой патриотизма и трогательными сценами "единения царя и народа" (вызванными объявлением войны), после первых же военных неудач в обществе стало нарастать чувство недовольства. Чувство в какой-то мере справедливое, ибо российская власть (впрочем, как и власти других европейских держав!) не сумела уберечь свой народ от войны. Но слишком часто это "недовольство низов" – психологически вполне объяснимое – принимало откровенно нелепые формы.
Основным объектом нападок была, как и в прежние годы, императрица Александра Фёдоровна. В чём только её не обвиняли! В том числе – в чудовищном разврате (утверждали, будто она сожительствует с генералом Орловым, с адмиралом Саблиным, с офицерами гвардейского экипажа и т. д… Наследник престола Алексей Николаевич объявлялся "незаконнорождённым".
Очередной виток развития с началом войны получила "распутинская тема". Ходившие и ранее фантастические слухи о Распутине и царской семье в новых условиях приобретали поистине гомерические размеры – как в смысле масштабов их распространения, так и в смысле "запредельности" сюжетов. Распутин, оказывается, сожительствовал не только с императрицей Александрой Фёдоровной, но и с её дочерями. Причём – с ведома счастливой матери ("ничего худого в этом нет, а если бы даже и случилось что-нибудь, то это было бы только большим счастьем"). Говорилось и о детях Распутина от царских дочерей. Впрочем, пересказывать все сюжетцы не имеет смысла…
Понятно, что эти гнусные домыслы не могли не ударить по личному престижу императора. Доходило до того, что появление Николая Второго в кинохронике вызывало глумливый смех. Например, сцена его награждения орденом святого Георгия сопровождалась комментариями публики: "Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием".
Наиболее часто возникающий при знакомстве с "распутинскими легендами" вопрос: какой дурак всё это сочинил?!
Однако в некоторых случаях "первоисточник" хорошо известен. Так, многие байки, получившие широкое хождение во время войны, были взяты из книги Труфанова "Святой чёрт" (просочившейся в Россию в машинописных вариантах к началу 1916 года).
Тут надо напомнить, что представлял из себя автор книги. Сергей Труфанов (в монашестве Илиодор) являл собой классический пример беспринципного авантюриста. Урождённый донской казак, пошедший в монахи. Религиозный харизматик (будучи иеромонахом, "творил чудеса", "изгонял бесов" и т. п… При этом – яростный черносотенец, убеждённый погромщик-антисемит. В то же время враждовал с местными властями. За свою деструктивную деятельность неоднократно подвергался наказаниям со стороны светской власти и церковным "прещениям". В конце концов официально отрёкся от Православной Церкви и бежал за границу (спасаясь от уголовного преследования). После революции вернулся в Россию, предложил свои услуги большевикам, сотрудничал с ЧК. При этом – создал свою собственную секту, провозгласив себя "патриархом". Потом снова бежал за границу, где перешёл в баптистскую веру. Работал швейцаром в гостинице…
В своё время Труфанов был одним из ближайших друзей Распутина. Однако вскоре рассорился с ним и начал яростную борьбу против бывшего соратника. Считается, что именно Илиодор организовал в 1914 году покушение на Распутина; тот, раненый ножом в живот религиозной фанатичкой, с трудом выжил.
Скрывшись от уголовного преследования за границей, Труфанов и написал свой "антираспутинский" пасквиль. По утверждениям царедворцев и работников департамента полиции, Труфанов сначала предлагал царской семье купить у него рукопись, но его предложение было отвергнуто – после чего началось нелегальное распространение книги в России. Вот из этого источника и были почерпнуты многие сюжеты!
§ 1.2. Самое смешное – то, что воспалённое воображение рассказчиков (особенно из простонародья) с лёгкостью необыкновенной валило всех "высочайших особ" в одну кучу.
Порой – сочетая несочетаемое! Например, объясняя присутствие при Дворе Распутина его сожительством с… вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной (которая, кстати сказать, была злейшим врагом Распутина и делала всё, чтобы удалить его от царской семьи). Впрочем, Марии Фёдоровне приписывались и другие, ещё менее правдоподобные "адюльтеры" – со стареньким министром императорского двора Фредериксом и даже с покойным премьером Столыпиным.
То, что основную вину за распространённость подобных слухов нельзя возлагать на царскую семью (совершавшую порой досадные промахи и этим "подставлявшуюся" под критику), доказывает следующий примечательный факт. Как известно, русские императрицы традиционно заведовали различными благотворительными учреждениями. В условиях начавшейся мировой войны и Мария Фёдоровна (возглавлявшая Российское общество Красного Креста), и Александра Фёдоровна подошли к исполнению своих обязанностей очень серьёзно. Их заслуги в деле организации помощи раненым нельзя отрицать. Кстати, почти все сбережения царской семьи в годы Первой Мировой войны были потрачены на раненых!
Кроме того, императрица Александра Фёдоровна вместе со старшими дочерями Ольгой и Татьяной прошли курсы подготовки сестёр милосердия, после чего постоянно работали в военных госпиталях (не только ухаживая за ранеными, но и ассистируя при операциях). Младшие царевны, Мария и Анастасия, – слишком юные для ужасов операционной – были обязаны развлекать раненых солдат, читать им вслух, писать для них письма и т. п.
Казалось бы, такое самоотвержение со стороны императрицы и великих княжон должно было вызывать всеобщее восхищение, преклонение перед их моральным подвигом! Как бы не так! Даже их работу в госпиталях умудрялись истолковать "в негативном ключе". Вот типичный отзыв о царской семье (отображающий, естественно, не её моральный уровень, а моральный и интеллектуальный уровень рассказчика): "Старая Государыня, молодая Государыня и её дочери… для разврата настроили лазареты и их объезжают".
Стоит ли объяснять, что все вышеприведённые "факты" были абсолютнейшей ерундой (свидетельствующей лишь о глупости тех, кто в неё верил, и подлости тех, кто её распространял)?
Однако было бы неверно списывать всё на "неизбежность" появления подобных слухов "в силу объективных причин": дикости простонародья (сочиняющего подобные истории) и низости его инстинктов. Ибо слухи эти возникали и распространялись – не всегда стихийно; и не столько в крестьянских избах, сколько в великосветских салонах… "В народ" же их часто сознательно "запускали"! Так, известно, что на фронте слухи об отношениях императрицы и Распутина старательно распространяли "зем-гусары" (сотрудники политиканствующего Земско-городского союза).
Восприимчивость народа и армии к подобным выдумкам объяснялась, прежде всего, господствующими в обществе настроениями – усталостью от войны, растущим недовольством и, как следствие, готовностью поверить "всему наихудшему". Но что касается сознательных дезинформаторов, то они действовали злонамеренно, преследуя свои политические цели – для реализации которых необходимо было расшатать российский трон!
§ 1.3. В обстановке Мировой войны в отношении ближайшего окружения царя высказываются и более серьёзные обвинения, чем столь близкое сердцу обывателя "морально-бытовое разложение". Это уже был более тонкий (и более опасный!) яд.
Давно ходившие в обществе слухи о необъятном влиянии Распутина постепенно становятся "общеизвестным фактом", не вызывающим сомнений. Это, так сказать, "распутинская легенда" в её дистиллированном виде – вера в то, что "Россией правит неграмотный мужик" (без выдумывания сложных придворных комбинаций, без "моделирования" в своём воображении тех или иных придворных камарилий…). Мол, царь-тряпка делает всё, что ему укажет Распутин. Царь с царицей – оба – "молятся на Распутина" и послушно выполняют все его указания.
Однако наиболее ходовым сюжетом (что неудивительно – учитывая скабрёзные слухи о Распутине и императрице!) стала версия о "царе-подкаблучнике", полностью подчинившемся своей жене, действующей в тандеме с Распутиным. Впрочем, иногда воображаемый властный дуумвират разрастался до триумвирата; с включением в него фрейлины Вырубовой.
Конечно, нет ничего наивнее утверждений тех чиновников и царедворцев, которые – из лучших побуждений, жалея память царственных мучеников, – пытались отрицать очевидное и доказать, будто Распутин (а уж тем более – Вырубова) "никогда не вмешивались в политику". Сохранившаяся переписка царской семьи полностью опровергает эту наивную "ложь во спасение". В письмах Александры Фёдоровны Николаю сплошь и рядом попадаются такие, например, пассажи: "Она (Вырубова) очень жалеет, что ты не поговорил с Ним (Распутиным) обо всём, что ты думаешь, о чём совещался с министрами и какие намерен произвести перемены". Или: "Любимый мой, Аня только что видела Андроникова и Хвостова. Последний произвёл на неё прекрасное впечатление". Речь идёт о том, чтобы назначить Хвостова министром внутренних дел.
Соответственно, именно на эти моменты предпочитали делать основной упор все хулители Российской Империи – со времён Николая Второго и вплоть до наших дней! Бесконечно растиражированы цитаты из писем и телеграмм Александры Фёдоровны, содержащие "указания" Распутина по вопросам внутренней и внешней политики, назначения на руководящие посты и даже – ведения боевых действий на фронте. Всё это – с сопроводительными заклинаниями Александры Фёдоровны, вроде следующих: "надо делать всегда то, что Он говорит", "не слушайся других, слушайся только нашего Друга".
Характерно, что она требует от супруга, чтобы тот не просто "прислушивался" к советам Распутина, но и выказывал "послушание" ему: "Кто не выказывает послушания божьему человеку, не может ни в чём преуспеть, и мысли его не могут быть правильными".
Порой советы Распутина она прямо называет "приказаниями": "Надо всегда исполнять Его приказания – они имеют глубокий смысл". При этом слушаться мужика обязан не только сам царь, но и его министры ("вели ему больше слушаться нашего Друга, это принесёт ему счастье, поможет ему в его трудах и твоих"). С какой радости Император Всероссийский обязан подчиняться приказаниям пьяного мужика в письмах тоже объясняется: "Бог послал Его тебе в помощники и в руководители". Вот так вот! – "в руководители"… И руководитель этот строг и взыскателен: "Он сделал выговор за то, что Ему своевременно об этом не сообщили".
Характерно и то, что писала Александра Фёдоровна о Распутине как о Боге – неизменно с большой буквы. По убеждению государыни, успех обеспечен всем, кто покоряется воле Распутина. Так, например, в счастливом будущем очередного (и последнего) министра внутренних дел она была вполне уверена: "Протопопов чтит Нашего Друга, и потому Бог будет с ним". С другой стороны: "Враги Нашего Друга – наши враги".
Порой Александра Фёдоровна пересылала Николаю жуткие каракули Распутина – чтобы тот руководствовался ими в своих действиях (например, составил на основании распутинских указаний телеграмму сербскому королю Петру). Присутствовало и религиозное отношение к личным вещам Распутина ("заряжавшихся" от него святостью), что выражалось в следующих указаниях Александры Фёдоровны супругу: "Не забудь перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз расчесать волосы Его гребнем". То есть – ещё один амулет, вроде её собственной иконы с колокольчиком… Сообщала она мужу и о том, с каким успехом "старец" изменяет погоду на фронте в интересах русских войск: "Она (Вырубова) сказала Ему о туманах. Он сказал, что отныне туманы мешать войскам больше не будут". Это уж, как говорится, вовсе – за гранью добра и зла.
Да! Все эти (и многие другие, им подобные) цитаты из писем и телеграмм императрицы – подлинные. Но, собственно говоря, что это доказывает? То, что Александра Фёдоровна на протяжении всей своей жизни окружала себя недалёкими и недостойными наперсницами? То, что в последние годы она окончательно лишилась здравого рассудка? Что в Распутине она видела "божьего человека"? Так это всё давно известно! Так же как и то, какое значение она придавала советам Распутина. Как и то, что она прилагала все усилия к тому, чтобы на руководящие посты попадали люди, близкие (или, как минимум, лояльные) "старцу". Известно и о специфических "смотринах", которые она устраивала кандидатам на высокие должности: устраивались их встречи с Распутиным или Вырубовой – дабы те "оценили" достоинства претендентов. Впрочем, последнее – учитывая предыдущие пункты – было только логично.
Многие письма императрицы Николаю Второму производят при прочтении тягостное впечатление – это бессвязное словоизвержение сумасшедшего. Лучше всего суть деятельности Александры Фёдоровны в годы Первой Мировой войны выразила она сама в одном из писем мужу: "Мне хочется во всё вмешиваться". Что ж, такое бывает… Случай Александры Фёдоровны – как раз один из таких.
И именно по этой причине не имеет практического значения вопрос, занимающий чуть ли не ключевое место в работах многих исследователей эпохи: когда советы, содержащиеся в посланиях императрицы, были действительно распутинскими, а когда – её собственными? Это, безусловно, очень интересно! Но (учитывая психическое состояние императрицы) было не так уж важно – исходят ли эти советы от психически больной женщины, обуянной манией величия, или от безграмотного мужика (руководствующегося то ли своим "крестьянским здравым смыслом", то ли просьбами "подмазавших" его придворных карьеристов). Сама императрица, кажется, тоже не разделяла себя и Распутина – потому с полным основанием могла писать супругу в Ставку: "Будь властелином, слушайся твоей стойкой жёнушки и Нашего Друга".
§ 1.4. Вопрос состоит в другом. Как-никак, по закону Россией правил император, а не его августейшая супруга и не их личный "друг семьи"! Ключевым вопросом для истории является не семейная трагедия императора Николая (психическая болезнь жены), а проблемы государственного управления.