Дмитровское шоссе. Расцвет, упадок и большие надежды Дмитровского направления - Алексей Рогачев 24 стр.


Угол пересечения шоссе с Красностуденческим проездом оформляет огромный дом, по внешнему виду относящийся к 50-м годам. Его проектирование архитектор М. Г. Куповский начал еще в 1950 году по заказу Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства имени В. М. Молотова. Согласно эффектному замыслу протяженный основной объем должны были фланкировать две 14-этажные башни. Идея была не нова – примерно так выглядит сегодня жилой дом у станции метро "Войковская" (Ленинградское шоссе, № 13), завершенный строительством в 1955 году. Его авторам, архитекторам Е. П. Вулыху, Н. И. Хлынову и инженеру Г. И. Чумакову, повезло – дом успели завершить до выхода постановления об устранении излишеств в архитектуре. А вот Куповский опоздал. Проектирование, согласование документации затянулись до 1954 года, и, когда стройка наконец началась, проект пришлось коренным образом упрощать. Самой заметной утратой стала ликвидация боковых башен, дом превратился в скучноватый бессилуэтный десятиэтажный массив. От типовых построек середины 50-х годов его отличают лишь четыре пары эркеров на главном фасаде – все, что осталось от первоначальных "излишеств".

Встречные-поперечные

Между двумя пересечениями с железными дорогами Дмитровское шоссе должны были пересечь еще две важные магистрали – сухопутная и водная. Для их прокладки в уже практически сложившейся застройке левой стороны шоссе были оставлены два широких разрыва – у нынешней станции метро "Тимирязевская", второй – у Красностуденческого проезда.

Первый предназначался для прокладки Четвертого (или Паркового) транспортного кольца. По замыслу Генерального плана реконструкции Москвы это кольцо должно было связать основные парки и лесопарки, расположенные на окраинах города – лесопарк Тимирязевской академии, Останкино, Сокольники, Измайлово, Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Прокладка этого кольца позволила бы разгрузить центр города от транзитных автомобильных потоков. Реализация замысла началась быстро, но, к сожалению, велась на отдельных, не связанных между собой отрезках проектируемого кольца. Так на трассе его северной половины появились готовые участки – улицы Черняховского, Фонвизина, Академика Королева, Космонавтов. Их разделяли линии железных дорог или парковые массивы. В частности, улицу Черняховского, берущую свое начало от Ленинградского проспекта у станции метро "Аэропорт", отделили от улицы Фонвизина Тимирязевский парк, Рижское и Савеловское направления Московской железной дороги, а также само Дмитровское шоссе. Сложность и высокая стоимость преодоления этих препятствий, а также вполне понятная осторожность в отношении пробивки большой магистрали через ценный лесопарк заставили градостроителей отложить реализацию этих мероприятий на потом. Это самое "потом" пока так и не наступило. Оставленная под трассу Паркового кольца широкая полоса у станции метро "Тимирязевская" пустовала до самого последнего времени.

Больше повезло его южной половине. Благодаря энергичным усилиям городского руководства на рубеже XX и XXI веков все имевшиеся там отрезки были соединены между собой сложнейшими транспортными развязками и вошли в состав нового транспортного кольца, правда, не Паркового, а так называемого Третьего.

Можно надеяться, что в конце концов дело дойдет и до северной половины Паркового кольца – уже хотя бы потому, что транспортная проблема в городе все обостряется, а готовые широкие улицы (при условии их соединения в одну магистраль) могли бы значительно снизить ее напряженность. Строительство эстакад через пути железных дорог не составит особого труда. Самой сложной проблемой станет прокладка кольца через Тимирязевский парк. Нарушать целостность этого уникального природного комплекса нежелательно, хотя его южная часть, через которую должна пролечь магистраль, является самой грязной и неухоженной. Очевидно, лучшим выходом стал бы пропуск этого отрезка кольца в глубоком тоннеле, подобном тем, что уже выстроены в Лефортове и Серебряном Бору.

К сожалению, понимание важности завершения северной половины Паркового кольца было утрачено в эпоху демократии. Об этом говорят перекрытие улицы Черняховского зданием торгового комплекса, из-за чего важная улица превратилась в жалкий тупик, а также авантюрное строительство линии монорельса, которая в некоторых местах станет серьезной помехой для прокладки новой магистрали.

Наконец в самое последнее время у станции метро "Тимирязевская" начато строительство огромного многофункционального жилого комплекса, грозящего стать непреодолимым препятствием на пути еще несуществующей, но очень нужной Москве магистрали.

Еще более интересная участь ожидала второй разрыв в застройке левой стороны. Здесь, вдоль Красностуденческого проезда, должен был возникнуть большой канал, соединяющий Химкинское водохранилище с Яузой. Его создание было предусмотрено Генеральным планом реконструкции Москвы, принятым в 1935 году. Пункт 11 основных положений реконструкции предусматривал, в частности, строительство двух водных колец, охватывающих город. Первое, внутреннее, должно было составить часть канала Москва – Волга от Химок до реки Москвы, сама река Яуза и, наконец, запроектированный новый канал. Главным его назначением было спасение загубленной хищническим хозяйничаньем Московской городской управы и тупых московских купцов Яузы. К началу XX века эта некогда славная московская речка превратилась в сточную канаву – практически всю чистую воду из ее истоков забирал морально дряхлый уже в момент строительства Мытищинский водопровод. Зато в изобилии сливались в речку стоки многочисленных расположенных вдоль нее предприятий и нечистоты из неканализованных прибрежных домовладений. Считалось, что на одно ведро чистой воды в Яузе приходится не менее шести ведер стоков. Новый канал позволил бы перебросить в Яузу чистую волжскую воду, поступавшую в Химкинское водохранилище, и тем самым очистить погибавшую речку, сделать ее более полноводной, оздоровить условия жизни на ее берегах. Подъем уровня воды сделал бы Яузу доступной для судоходства.

Трасса канала Химки – Яуза была намечена примерно по нынешним Выборгской улице, Коптевскому бульвару, через Тимирязевский лесопарк (южнее Академических прудов), Красностуденческому проезду, улице Академика Комарова, далее по руслу реки Каменки до ее впадения в Яузу в районе станции метро "Ботанический сад".

Строительство канала обещало много благ для Москвы, но вместе с тем приносило немало проблем. Прокладка его по плотно населенным окраинам и пригородам требовала большого объема сносов, а на пересечении с важными улицами и дорогами нужно было воздвигать большие и дорогие мостовые переходы. Обеспечению судоходства по водному кольцу мешала значительная разница уровней воды в Химкинском водохранилище и Яузе, а потому близ слияния канала и речки предусматривалось сооружение небывалого для СССР и очень дорогого гидротехнического устройства – судоподъемника.

В результате более взвешенных технико-экономических оценок прокладка канала была сначала отложена, а потом и вовсе исчезла из планов развития города. А спасти Яузу удалось более простым и дешевым способом. Из того же Химкинского водохранилища по небольшому, частью открытому, частью подземному каналу волжская вода поступает в Головинские пруды, откуда через рукотворный водопад и еще один канал попадает в приток Яузы Лихоборку. Эта водная система протяжением около 16 километров была в общем завершена перед началом Великой Отечественной войны. Другая, подземная ветвь канала, проложенная под Коптевским бульваром, направляет чистую волжскую воду в Академические пруды, а оттуда – в речку Жабенку, заключенную в коллектор и также несущую воды в Яузу. Тем самым основная задача была решена более просто, но вот судоходное водное кольцо вокруг города так и не возникло. Честно говоря, и особой нужды в нем сегодня не ощущается.

О том, что его замысел отброшен раз и навсегда, свидетельствует сооружение высотного здания гостиницы "Молодежная" на углу Дмитровского шоссе и Красностуденческого проезда – прямо по трассе несостоявшегося канала.

Реконструкция топонимики

У местности, лежащей к западу от Дмитровского шоссе, есть одна любопытная особенность. Пожалуй, нигде больше в Москве не было такого обилия странных, причудливо звучащих названий улиц и проездов – Астрадамский проезд, проезд Соломенной сторожки, Чуксин тупик. В начале 20-х годов возник Чувикин проезд, до того времени именовавшийся Дачным. А участок, на котором позже вырос комплекс "Пищевой индустрии", вплоть до середины XX века почему-то был известен как Пышкин огород. Кстати, и 4-й Вятский переулок в начале XX века именовался Бунсовским.

Каких только экзотических версий не изобретали знатоки московской топонимики для объяснения столь причудливых названий! Вообще, исследование происхождения старинных названий улиц – дело интересное и увлекательное. Тем, кто им серьезно занимается, оно дает полную возможность проявить свои глубокие (а иногда и не слишком глубокие) познания в истории, географии, литературе, а также продемонстрировать полет авторской фантазии в сочинении экстравагантных, а порой и явно неправдоподобных гипотез, объясняющих появление на карте столицы каких-нибудь Палихи и Арбата. Все это совершенно безопасно – даже самую глупую версию опровергнуть, равно как и подтвердить, попросту невозможно, поскольку документальных свидетельств на сей счет в большинстве случаев просто не существует. Благодаря тому, что над фантазией исследователей не нависает дамокловым мечом возможность разоблачения, в море всевозможной топонимической чепухи иногда появляются чрезвычайно эффектные предположения, позволяющие взглянуть на прошлое нашего города с новой точки зрения.

Так, например, разыгралась фантазия ученых мужей при истолковании Астрадамских улиц и проездов. По укоренившейся привычке приплетать ко всему знаменитых людей это название связывали аж с самим Петром I! Будто бы хотел здесь первый российский император устроить ферму наподобие тех, что видел близ Амстердама в Голландии. Дальше все просто – сложный для произношения Амстердам превратился в Астрадам. Впервые такое толкование (конечно, под видом народного предания) изложил видный историк-москвовед И. Ф. Токмаков.

Правда, вскоре выяснилось, что название возникло еще до Петра. Уже П. В. Сытин указывал, что еще в XVII веке в районе нынешней улицы располагалась пустошь Остроганова, но по-прежнему ссылался на мифическую "амстердамскую" ферму Петра. Позже было уточнено, что название возникло от пустоши Острогонова, позже Остраганова, а в конце XVIII века искажение названия привело к тому, что существовавшее здесь сельцо получило имя Астрадамово. Но легенда о Петре и Амстердаме продолжает кочевать по страницам разных книг.

Название проезда Соломенной сторожки чаще всего производят от маленького дома для сторожа, сторожки, будто бы стоявшей где-то поблизости. А Соломенной она называлась потому, что якобы крыша у нее была соломенной!

Некоторые особо въедливые исследователи уточняют, что сторожки вовсе не было, а был глинобитный барак, стоявший на границе академических владений и луга Бутырского сельскохозяйственного хутора. Но и у барака крыша опять-таки была соломенной! И проживали в этом бараке сторожа, охранявшие угодья академии, там же находилось общежитие рабочих. Указывается даже точное место, где этот барак стоял. То, что обширный барак назвать сторожкой можно лишь с большой натяжкой, да и на сохранившейся фотографии он крыт вовсе не соломой, удальцов-топонимистов не смущает. Нужно, чтобы была сторожка из соломы, значит, так оно и есть. А правда это или нет – уже не так важно.

Все эти версии вызывают большое сомнение уже потому, что вряд ли столь солидное заведение, как Петровская академия, не могло соорудить над принадлежавшей ей сторожкой (если она вообще была) крышу из чего-нибудь посолиднее соломы. Ведь академия была призвана пропагандировать новейшие достижения в области сельского хозяйства, а соломенную крышу к таковым отнести весьма тяжело.

Еще одно предположение связывает название не с материалом кровли, а с соседними полями "со стогами сена". Естественное возражение, что сено и солома не совсем одно и то же, конечно же авторы очередного объяснения относят к мелким придиркам.

В противовес всем фантазиям на соломенную тему можно с тем же основанием выдвинуть гипотезу, что соломы вообще не было, а просто проживал в сторожке сторож по фамилии Соломин. А позже Соломина сторожка незаметно превратилась в Соломенную. И никакой соломы! Для обоснования очередной версии не хватает "пустяка" – документального доказательства факта существования сторожа Соломина.

Возникновение названия Чуксина тупика во многих работах относят к XIX веку, хотя на планах Москвы начала XX столетия он еще называется тупиком Старого шоссе, а Чуксиным стал лишь в середине 20-х годов. Но с ним все более или менее понятно. В 1916 году (и в последующие годы) домом № 3 в этом почтенном проезде владела Александра Ивановна Чуксина. Видимо, чем-то замечательна была сия дама, если ее фамилия сочтена достойной увековечения в названии целого тупика.

Меньше повезло С. И. Чувикину – обладателю владения № 2 по Ивановскому проезду. Хотя соседний Дачный проезд и получил название Чувикина, но продержалось оно всего несколько лет.

Совершенно непонятна ситуация с Пышкиным огородом. Официально это название ни в какие справочники не включалось, зато было в ходу среди местных жителей. Примитивное объяснение экзотического наименования вполне очевидно: был, дескать, здесь огород купца Пышкина, снабжавшего Москву овощами. Чтобы гипотеза превратилась в неопровержимую истину, осталось совсем немного – найти свидетельства существования как самого неведомого купца, так и его огорода.

Из краткого обзора высоконаучных трудов ученых-топонимистов следует один непреложный вывод – указанная дисциплина принадлежит к группе наук, в которую академик А. Н. Крылов включал белую и черную магию, астрологию, хиромантию, графологию, а заодно и метеорологию.

Коренная реконструкция наряду со старыми постройками не могла не затронуть и местную топонимику. Вместе с ветхими домишками и временными бараками ликвидировалась и запутанная улично-дорожная сеть района. Многие мелкие проезды становились ненужными в четкой системе новых, крупных кварталов, их ликвидировали. Но интересные, причудливые имена перешли на новые улицы. Так, от трех Астрадамских проездов и четырех тупиков осталась одна улица и один проезд. Исчез тупик Соломенной сторожки, но, к счастью, сохранился одноименный проезд.

А вот оживленный, имеющий важное транспортное значение Чувикин проезд стал Красностуденческим – благодаря соседству с домами студенческих и аспирантских общежитий Тимирязевской сельскохозяйственной академии. И уж конечно, это славное название гораздо более подходящее, нежели производное от фамилии ничем не примечательного домовладельца.

Зато в неприкосновенности уцелел тихий, глухой Чуксин тупик. Кстати, рядом с ним, за линией железной дороги, в начале XX века проходили две ныне исчезнувшие улочки – Восковая и Свечная. Их названия, по-видимому, можно объяснить просто – наличием какого-то маленького свечного заводика (помните мечту отца Федора – персонажа "Двенадцати стульев"?), однако они по-своему занимательны.

Академическое Петровско-Разумовское

За Красностуденческим проездом с левой стороны от шоссе начинаются владения Тимирязевской сельскохозяйственной академии. За узкой полоской жилой застройки раскинулись опытные поля, сады, тепличное хозяйство (почти что в центре города!), за ними – чудесный лесопарк, а немного севернее – обширный учебный и научный городок академии.

Мысль о ее создании возникла в 1857 году у более или менее продвинутых помещиков – членов Московского общества сельского хозяйства. Ввиду перспективы отмены крепостного права следовало заранее озаботиться компенсациями возможных потерь путем интенсификации хозяйственной деятельности. Земледелие являлось главной отраслью народного хозяйства Российской империи, основной статьей экспорта издавна было зерно. Страна остро нуждалась в специалистах, способных поднять урожайность полей, направить российское сельское хозяйство на прогрессивный путь развития.

Начинать пришлось с азов – будущих профессоров будущей академии в 1864 году отправили для подготовки за границу осваивать достижения западноевропейской сельскохозяйственной науки. Одновременно решался и второй важный вопрос – о размещении учебного заведения. Во всей империи фактически имелось всего два крупных научных центра, где можно было сформировать достойный штат преподавателей. Питер отпал сразу: природные условия Северной столицы не слишком благоприятствовали земледельческим исследованиям. Оставалась Москва. Но размещать опытные поля и огороды в самом городе было невозможно. Решение было найдено прекрасное – устроить академию в подмосковной местности с достаточно обширными свободными территориями, но не слишком удаленной от города, чтобы студенты и преподаватели могли ежедневно добираться из Москвы на занятия и обратно (следует помнить, что единственным видом городского общественного транспорта тогда были извозчики).

Критериям отбора почти идеально отвечала богатая подмосковная усадьба с прилегающими обширными угодьями. Первоначально именовавшаяся Петровским, в эпоху своего расцвета она принадлежала малороссийскому гетману, графу Г. Разумовскому, отчего и стала впоследствии именоваться Петровско – Разумовским.

Назад Дальше