Розенгольц. Мы с Крестинским обсуждали вопрос о возможном террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?
Крестинский. Мы обсуждали с ним вопрос иначе - в более широком разрезе...
Вышинский. Этот вопрос стоял у вас?
Крестинский. Мы с ним говорили вообще о необходимости восстановить террористическую деятельность троцкистов, прервавшуюся после смерти Пятакова, и на эту тему мы говорили с Розенгольцем и Гамарником, говорили о необходимости террористических актов против руководителей партии и правительства.
Вышинский. Против кого именно?
Крестинский. Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали.
Вышинский. Меня не интересуют детали. Был у вас разговор о подготовлявшемся террористическом акте против товарища Молотова?
Крестинский. Не о подготовлявшемся, а о необходимости подготовить.
Вышинский. Итак, вы говорили о необходимости подготовить террористический акт для того, чтобы его совершить?
Крестинский. Да, конечно.
Вышинский. Правильно ли, что вы систематически торопили с переворотом Тухачевского?
Крестинский. Начиная с ноября 1936 года, я был решительным сторонником максимального ускорения этого переворота. Торопить Тухачевского не приходилось, ибо у него было такое же настроение, и он сам поставил перед нами - перед правыми, передо мной, Розенгольцем и Рудзутаком - этот вопрос. Наши настроения в вопросе о перевороте совпадали.
Вышинский (Розенгольцу). Что вы скажете о ваших встречах с Гамарником?
Розенгольц. Я подтверждаю те показания, которые я давал на предварительном следствии.
Вышинский. Какие именно?
Розенгольц. Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своем предположении, по-видимому согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих. Помню, что он назвал фамилию Горбачева.
Вышинский. Значит, кроме того, что Тухачевский вас посвящал в план своего преступного заговора, вас также посвящал в этот план и Гамарник?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Продолжайте.
Розенгольц. Преступно была использована внешняя торговля в отношении расхищения средств для финансирования троцкистского движения. Назову два наиболее крупных примера. Первое - это операции, которые осуществлял Краевский, в размере до 300 тысяч долларов, которые были переданы троцкистской организации или Троцкому непосредственно.
Вышинский. В распоряжение Троцкого?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Краевским?
Розенгольц. Да.
Вышинский. По вашему поручению?
Розенгольц. Да. Осуществлялось это через соответствующие фирмы путем использования Седова в качестве комиссионера. Затем это финансирование было организовано также мною лично, когда я вошел в соглашение с одним официальным лицом в Москве при заключении договора.
Вышинский. С каким официальным лицом?
Розенгольц. С представителем одного из государств.
Вышинский. Одного из иностранных государств?
Розенгольц. Да. Относительно соглашения, по которому, примерно, около 110 тысяч долларов ежегодно, в течение трех лет, должен был получать Троцкий.
Вышинский. Так что финансирование Троцкого было вами налажено регулярно и как следует?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Это более крупное, а по мелочам? Например, в 1933 году было передано в распоряжение Троцкого 2 тысячи фунтов стерлингов?
Розенгольц. Это помимо меня, но с моего ведома, конечно.
Вышинский. Это по линии внешней торговли, а вы были тогда...
Розенгольц. Я был наркомом внешней торговли и с моей санкции и с ведома...
Вышинский. Значит, вами. Значит, 2 тысячи фунтов стерлингов передано. Это - тоже крупная сумма, но перед 110 тысячами долларов - это мелочь. А в 1934 году 15 тысяч фунтов стерлингов тоже было передано Троцкому?
Розенгольц. Да, 15 тысяч фунтов, потом еще один раз 10 тысяч фунтов.
Вышинский. 15 тысяч, потом 10 тысяч, потом 2 тысячи, набирается уже 27 тысяч фунтов стерлингов.
Розенгольц. И еще 20 тысяч марок.
Вышинский. Значит, деньги все-таки приличные. К этому еще добавить 300 тысяч долларов. За какой срок?
Розенгольц. Это с 1933 года. По Экспортлесу - 300 тысяч.
Вышинский. По Экспортлесу - это особо. Дальше, еще что вы имеете показать?
Розенгольц. Теперь я хотел отметить еще, что в более ранние годы - в 1923 году, в связи с имевшимся у меня деловым контактом...
Вышинский. С кем?
Розенгольц. С немецкими военными кругами, Троцкий предложил передать Секту сведения о советских военно-воздушных силах.
Вышинский. И вы передали?
Розенгольц. Да, я эти сведения передал.
Вышинский. Кроме денег Троцкому, вы еще передали шпионские сведения Секту?
Розенгольц. Да, да, это было в 1923 году.
Вышинский. И позже, потом?
Розенгольц. Начиная с 1931 года передавались сведения о заказах по внешней торговле.
Вышинский. Секретные, государственные?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Вам неизвестно, еще кто-либо другой передавал ли аналогичные сведения Секту в то время?
Розенгольц. Я знал, что у Крестинского была какая-то нелегальная связь с рейхсвером.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, о какой связи с рейхсвером говорит Розенгольц?
Крестинский. В 1921 году Троцкий предложил мне, воспользовавшись встречей с Сектом при официальных переговорах предложить ему, Секту, чтобы он оказывал Троцкому систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской работы, причем предупредил меня, что если Сект попросит в качестве контртребования оказание ему услуг в области шпионской деятельности, то на это нужно и можно пойти. Я поставил этот вопрос перед Сектом, назвал сумму 250.000 марок золотом, то есть 60.000 долларов в год. Генерал Сект, поговоривши со своим заместителем, начальником штаба, дал принципиальное согласие и поставил в виде контртребования, чтобы Троцкий в Москве или через меня передавал ему, хотя бы и не систематически, некоторые секретные и серьезные сведения военного характера. Это контртребование генерала Секта было принято и, начиная с 1923 года, этот договор стал приводиться в исполнение.
Вышинский. Вы передавали шпионские сведения?
Крестинский. Да. Мне приходилось также получать пару раз деньги.
Вышинский. От кого приходилось вам получать деньги?
Крестинский. От генерала Секта.
Вышинский. Где?
Крестинский. У него в служебном кабинете. Я передавал деньги непосредственно Троцкому, когда ездил в Москву.
Вышинский. Лично?
Крестинский. Да, не привлекая к этому никого.
Вышинский. Садитесь.
Значит, вы, подсудимый Розенгольц, с 1923 года начали передавать шпионские сведения иностранным государствам?
Розенгольц. Правильно.
Вышинский. Продолжайте дальше.
Розенгольц. Теперь относительно вредительства. Я хочу отметить, что это вредительство ставило задачей помощь Германии, главным образом, и частично - Японии.
Из наиболее крупных актов этого вредительства, которое, понятно, является одновременно и изменнической деятельностью, я назову заключение нефтяного договора с Германией. Назову факт экспорта золотоотходов в Германию, в то время как рациональнее было бы их перерабатывать в Советском Союзе. Далее - экспорт цинковых концентратов, авансовый экспорт. Затем - экспорт чугуна в Японию по удешевленным ценам и в значительном количестве в тот период, когда на рынке была острая нужда в чугуне. Выдача фрахтовых ордеров с задержкой, что вызвало переплату, заключение ряда невыгодных условий в договорах, в частности, формулировку пункта о форсмажоре. Также задержка экспорта в Монголию, Западный Китай.
Особенно нужно отметить вредительство, вытекающее из задачи на поражение, - это задержка оборонного импорта.
Вот собственно все основное.
ВТОРОЙ ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КРЕСТИНСКОГО
Председательствующий. Подсудимый Крестинский, расскажите вкратце о вашей контрреволюционной деятельности, не останавливаясь на тех моментах, которые уже освещены.
Крестинский. Я начал мою нелегальную троцкистскую деятельность в конце 1921 года, когда по предложению Троцкого я дал свое согласие на создание нелегальной троцкистской организации и на включение меня в состав ее центра, предусмотренного в составе: Троцкого, Пятакова, Серебрякова, Преображенского и меня, Крестинского. Это предложение Троцкий сделал мне сейчас же после X съезда. Я дал свое согласие на вступление в эту организацию. Годом позднее я совершил преступление - это именно то, о чем я рассказывал во время допроса подсудимого Розенгольца, - мое соглашение по поручению Троцкого с генералом Сектом, с рейхсвером в его лице, о финансировании троцкистской организации в обмен за те услуги шпионско-разведывательного характера, которые мы при этом брались оказывать рейхсверу. С 1923 года соглашение с Сектом приводилось в исполнение, главным образом, в Москве, иногда в Берлине. В 1926 году рейхсвер поставил вопрос об отказе от этого соглашения. Я думаю, что это был тактический шаг для того, чтобы поставить нам повышенные требования...
Вышинский. Кому "нам"?
Крестинский. Троцкистам. Мы в это время уже привыкли к поступлению регулярных сумм, твердой валюты...
Вышинский. Привыкли к получению денег от иностранных разведок?
Крестинский. Да. Эти деньги шли на развивавшуюся за границей, в разных странах, троцкистскую работу, на издательство и прочее...
Вышинский. На что "прочее"?
Крестинский. На разъезды, на агитаторов, содержание некоторых профессионалов в тех или других странах.
И в 1926 году, в разгар борьбы троцкистских групп за границей с партийным руководством, как в Москве, так и у братских партий, отказ от этих денег мог бы подрезать борьбу троцкистов. И поэтому, когда Сект предупредил, что он предполагает прекратить это субсидирование, я, естественно, поставил вопрос - на каких условиях он согласился бы продолжить соглашение.
Тогда он выдвинул предложение, что та шпионская информация, которая давалась ему несистематически, от случая к случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы троцкистская организация дала обязательство, что, в случае прихода ее к власти во время возможной новой мировой войны, эта троцкистская власть учтет справедливые требования германской буржуазии, то есть, главным образом, требования получения концессий и заключения другого рода договоров. После запроса Троцкого и получения от него согласия я дал генералу Секту положительный ответ, и наша информация начала носить систематический характер. В устном порядке были даны обещания насчет будущего послевоенного соглашения.
Вышинский. Не скажете ли вы, сколько было всего получено денег?
Крестинский. Начиная с 1923 года по 1930 год мы получали каждый год по 250 тысяч германских марок золотой валютой.
Вышинский. Это составит, примерно, 2 миллиона золотых марок за эти годы?
Крестинский. Да, примерно, 2 миллиона золотых марок.
Вышинский. Это то, что вам известно?
Крестинский. Да, это то, что мне известно.
Вышинский. Это соглашение, заключенное с 1923 года, действовало до 1930 года?
Крестинский. Через меня - до 1930 года. До конца 1927 года выполнение этого соглашения шло, главным образом, в Москве. Затем, с конца 1927 года почти до конца 1928 года, в течение примерно 10 месяцев, был перерыв в получении денег, потому что после разгрома троцкизма я был изолирован, не знал планов Троцкого, не получал от него никакой информации и указаний и поэтому при получении денег я бы не знал, что с ними делать. Так продолжалось до октября 1928 года, когда я получил от Троцкого, который в то время был в ссылке, из Алма-Аты письмо. В этом письме содержалось указание Троцкого о получении немецких денег, которые он предлагал передать или Маслову или французским друзьям Троцкого, то есть Росмеру, Мадлене Паз и другим.
Я обратился к генералу Секту. Он был к этому времени уже в отставке и не занимал никаких постов. Он вызвался переговорить с Гаммерштейном и получить деньги. Деньги он получил.
Вышинский. А кто такой Гаммерштейн?
Крестинский. Гаммерштейн был в тот период начальником штаба рейхсвера, а с 1930 года стал командующим рейхсвером.
При нашем свидании он завел со мной, не говоря о нашей обязанности сообщать шпионские сведения, политическую беседу на международные темы с тем, чтобы получить от меня некоторую информацию. Небольшую информацию секретного характера я ему дал.
Вышинский. Деньги он уплатил?
Крестинский. Да, деньги он дал.
Вышинский. Он знал, за что дает?
Крестинский. Знал. До получения денег ко мне позвонил Маслов и эзоповским языком спросил, не был ли у меня кто-нибудь и нет ли чего-нибудь для передачи ему. Я к Маслову относился отрицательно, считая его непринципиальным.
Вышинский. А вы считаете себя человеком принципиальным?
Крестинский. Ну, я был троцкист, а он мог быть сегодня троцкистом, завтра отойти от троцкизма, затем опять становился троцкистом...
Вышинский. Троцкистом вы были всегда?
Крестинский. Да. Маслову я сказал, что для него у меня нет денег, а есть для Росмера и Мадлены Паз. Через десять дней он позвонил и сказал, что приехала Мадлена Паз, сказал, что она остановилась в отеле "Эксцельсиор". Там у меня с ней состоялось свидание, и я передал ей деньги. И так продолжалось до осени 1930 года. Когда я уезжал из Германии, я наметил два варианта: первый вариант - связать с Сектом Седова, с которым у меня уже к моменту отъезда была встреча и установился контакт, или же связать Путна, незадолго до моего отъезда назначенного военным атташе в Берлине, о котором я знал от Смирнова, что он был троцкистом. Я дал знать Седову, чтобы он постарался приехать в Берлин до моего отъезда, а Секту сказал, что к нему от моего имени или от имени Троцкого зайдет кто-нибудь. Если зайдет Седов или Путна, то он может не требовать от них никакой письменной рекомендации и легализации и смело иметь с ними дело. Седов не попал к Секту. А в 1931 году, когда Пятаков поехал в Берлин заканчивать кредитное соглашение и выдавать заказы, с ним ехал и И. Н. Смирнов. Тогда я сообщил Пятакову о соглашении, которое было между мною и Сектом, и предложил ему выяснить и, если Путна является членом нашей организации, включить его в это дело. Пятаков по возвращении сказал, что дело сделано и что Путна эту связь принял и поддерживает.
Вышинский. Контакт с Сектом у вашей троцкистской организации имел место даже до 1921 года?
Крестинский. Там был контакт с ним, о котором я не хочу говорить в открытом заседании.
Вышинский. Кое-что можно сказать сейчас. Во-первых, кто такой был Копп?
Крестинский. Копп был вообще старый меньшевик. Он был близким человеком к Троцкому.
Вышинский. У вас с Троцким и Коппом был разговор о том, чтобы достать средства для конспиративной троцкистской работы?
Крестинский. Этот разговор был весной 1922 года.
Вышинский. Значит, Копп занимался троцкистской конспиративной работой?
Крестинский. Да, да.
Вышинский. В июле 1920 года по вопросу, о котором вы, очевидно, не думаете здесь говорить, а скажете в закрытом заседании, этот самый Копп наладил контакт с Сектом?
Крестинский. Да. Сект обратился к Коппу.
Вышинский. Я делаю из этого вывод, что не только в 1921 и 1922 году, но еще в 1920 году Троцкий через Коппа прощупывал и нашел дорогу к Секту.
Крестинский. Подробностей этого я не знаю, тогда были официальные встречи.
Вышинский. Вопрос о денежных средствах на троцкистские цели от германского рейхсвера - это официальная сторона или нет?
Крестинский. Это секретная троцкистская сторона, преступная вещь.
Вышинский. Позвольте огласить следующее место в томе 3, лист дела 13 оборот: "во время этих разговоров стал вопрос о денежных средствах для конспиративной троцкистской работы... Этот вопрос о денежных средствах поднял Троцкий..."
Крестинский. Верно.
Вышинский. "...у которого были какие-то затруднения в использовании для конспиративных троцкистских целей аппаратных средств. Тогда Копп предложил сделать попытку получить необходимые денежные средства от германского рейхсвера... Контакт между Коппом и генералом Сектом был уже, таким образом, установлен..."
Это показание обвиняемого Крестинского от 9-го июня 1937 года.
Обвиняемый Крестинский, вы это подтверждаете?
Крестинский. Да, да.
Вышинский. Подсудимый Крестинский, продолжайте.