ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ ОСИНСКОГО В. В.
Вышинский. Свидетель Осинский, что вы знаете относительно деятельности подсудимого Бухарина, связанной с его участием в группе так называемых "левых коммунистов"?
Осинский. Бухарин был лидером так называемой "левой коммунистической" фракции, которая сформировалась во второй половине ноября 1917 года. Первоначально деятельность фракции шла по легальному руслу, хотя с самого начала было чрезвычайное заострение борьбы против ленинского партийного руководства. Постепенно обостряясь, борьба к февралю 1918 года получила свое выражение в той резолюции московского областного бюро, по поводу которой Ленин написал свою статью "Странное и чудовищное". Как известно, в этой резолюции московское областное бюро заявило, что в случае заключения Брестского мира Советская власть становится только формальной. Московское областное бюро заранее заявило, что не будет подчиняться директивам, исходящим от Центрального Комитета. Одновременно с этим была начата и нелегальная преступная деятельность.
Относительно этой стороны деятельности "левой коммунистической" фракции, руководимой Бухариным, я получил первые сведения в начале марта 1918 года от В. Н. Яковлевой (одна из активных участниц группы "левых коммунистов"). Яковлева рассказала мне о том, что происходило в моем отсутствии, и сообщила, что было нелегальное совещание московского областного бюро и других членов группы "левых коммунистов", на котором участвовали Бухарин, Яковлева, Ломов, Манцев, Стуков и другие. На этом совещании был поставлен вопрос о том, что надо взять весьма резкую активную линию против ленинского партийного и советского руководства, установку на захват власти, свержение и арест правительства Ленина. Яковлева констатировала, что Бухарин склоняется к мысли о том, что явится необходимость при аресте в физическом устранении или, чтобы сказать яснее, - уничтожении Ленина, Сталина и Свердлова, как трех виднейших партийных и советских вождей, как людей, наиболее последовательно борющихся за заключение Брестского мира, наиболее опасных противников "левых коммунистов".
Одновременно с этим было внесено предложение о заключении блока с "левыми" эсерами и о том, чтобы повести в этом направлении переговоры с "левыми" эсерами. Эти переговоры должны были вести, с одной стороны, Стуков и Бухарин, а с другой, - "левые" эсеры Камков, Карелин и Прошьян. Тогда же было решено подготовлять московскую областную организацию к соответствующим выступлениям для захвата власти и ареста правительства. Момент выступления предполагалось приурочить к приезду правительства в Москву, ибо в Москве находилась главная цитадель "левых коммунистов" - московское областное бюро, которое было в наших руках.
Я пришел к выводу, что мне надо спросить об этом самого Бухарина. Разговор наш состоялся через пару дней. Я поставил Бухарину вопрос: точно ли мне Яковлева передала те решения, которые были приняты узким составом областного бюро, согласно его, Бухарина, установке. Бухарин подтвердил, что Яковлева изложила мне точно, и что он с этим решением согласен, что он предпринимает уже шаги к тому, чтобы подвести более широкий базис под намеченный план. Он дал мне обзор и характеристику тех политических группировок как внутри партии, так и вне партии, которые могут быть привлечены к этому блоку. Прежде всего, он в этой связи говорил относительно Зиновьева, Каменева и их окружения и ставил вопрос следующим образом: с первого взгляда может казаться, что Зиновьев и Каменев для привлечения в такой блок - неподходящие партнеры, потому что Зиновьев в настоящее время (так оно и было) выступает на собраниях с речами, докладами и так далее за Брестский мир, но это поведение Зиновьева и Каменева является только очень искусной двойной игрой, рассчитанной прежде всего на то, чтобы восстановить доверие к себе как у партийного руководства, так и у массы членов партии, доверие, которое было чрезвычайно подорвано предоктябрьским и октябрьским штрейкбрехерством этих людей. Но это отнюдь не значит, что они оставили свои намерения вести борьбу с партийным руководством.
Они - Зиновьев, Каменев - рассматривали положение таким образом, что социалистическая революция в России не может иметь успеха, что России суждено превратиться в буржуазно-демократическое государство, отсюда они считали, что Брестский мир - это поражение ленинской политики. Для того, чтобы вести борьбу против партии, они, ввиду своей беспринципности, заключают блок с кем угодно, в том числе и с "левыми коммунистами". Поэтому они хотели переговоров, и переговоры начаты.
Бухарин констатировал, что эти люди, несмотря на безусловный ущерб их политической репутации, обладают достаточным окружением и поэтому могут оказаться в блоке достаточно веским слагаемым.
После этого Бухарин перешел к оценке позиции Троцкого и констатировал, что с Троцким, примерно, получится такое же положение, как с Зиновьевым и Каменевым. Троцкий внешне не выступает ни сторонником "левых коммунистов", ни противником Брестского мира. Он по внешности занимает промежуточную позицию - "ни мира, ни войны". Эта позиция избрана им для прикрытия, чтобы не демонстрировать открыто, что он борется с Лениным. Он согласен вступить в блок и там окажется достаточно веским слагаемым.
Бухарин говорил о третьей силе, которая должна быть привлечена в блок, сколачиваемый "левыми коммунистами", - это эсеры, которые, разумеется, поддержат всякое мероприятие, направленное как против партийного руководства, так и против Советской власти. Поэтому в борьбе против Ленина они, несомненно, окажутся союзниками.
Когда Бухарин закончил обзор этих своих предположений, которые в то время уже начали приводиться в исполнение, я ему задал вопрос: почему все-таки столь важные перемены в политике "левой коммунистической" фракции принимаются самостоятельно, и я, в частности, только сейчас узнаю о дальнейшем расширении блока. На это мне Бухарин ответил, что тут мне обижаться не на что, потому что я был в отъезде, а с другой стороны, - подобного рода соглашения и переговоры требуют глубокой конспирации, на которой настаивают, между прочим, некоторые будущие партнеры этого соглашения, в частности, Зиновьев и Каменев, потому что всякое разоблачение подобной тайны, если оно произойдет до того, как намеченный план будет осуществлен, или если этот план потерпит неудачу, - всякое разглашение этой тайны приведет к совершенно непоправимой компрометации всех участников этого дела.
Через несколько дней я имел разговор с В. Н. Яковлевой. Она сообщила, что вместе с Бухариным она имела разговор с Зиновьевым, который высказался за борьбу с правительством Ленина, и что Зиновьев идет на соглашение с нами - "левыми коммунистами".
Тут же я должен отметить, что, встречаясь с Яковлевой и Ломовым, которые были членами московского областного бюро, я имел от них информацию, что и московская областная организация также подготовляется к тому, чтобы предпринять в соответствующий момент нужные действия. Впоследствии, в более позднее время, я снова справлялся у Бухарина по вопросу о том, сформировался ли блок теперь в полном составе и закончены ли переговоры. Это было уже в конце апреля - в начале мая. Бухарин мне ответил, что блок создан, что все намечавшиеся политические группировки изъявили согласие на вхождение в блок и на этой основе объединились. В дальнейшем, однако, как известно, план этот рухнул и не был приведен в исполнение, потому что в мае на конференции московской областной партийной организации "левые коммунисты" потерпели поражение, были разбиты Лениным на-голову. Это привело к значительному разброду в среде "левых коммунистов". Мятеж "левых" эсеров был проведен в осуществление плана, намеченного нами, "левыми коммунистами", но он был подавлен. Этот мятеж был как раз одним из результатов проведения в жизнь тех установок, которые были приняты "левыми коммунистами" еще в конце февраля 1918 года.
Вышинский. Значит, вы утверждаете, что мятеж "левых" эсеров в июле 1918 года был осуществлен "левыми" эсерами в соответствии с установками, которые были выработаны "левыми коммунистами"? Чьи это установки были?
Осинский. Установки блока.
Вышинский. Какого?
Осинский. Блока, состоящего из "левых" эсеров, "левых коммунистов", зиновьевцев, троцкистов. В план этого блока входил прежде всего захват власти. А для этого нужно было вооруженное выступление.
Вышинский. И вот это вооруженное выступление "левые" эсеры и осуществили в июле 1918 года?
Осинский. Совершенно несомненно.
Вышинский. Вот вы, как живой свидетель, можете разъяснить: подготовлял ли Бухарин мятеж "левых" эсеров?
Осинский. Несомненно, он идеологически его подготовлял и подготовлял его организационную сторону переговорами с "левыми" эсерами.
Вышинский. Вы, как член группы "левых коммунистов" и один из руководителей этой группы, были в курсе того, что "левые" эсеры готовят мятеж?
Осинский. Да, я был в курсе.
Вышинский. А Бухарин был в курсе этого?
Осинский. Несомненно.
Вышинский. Ибо он сам вел эти переговоры?
Осинский. Конечно.
Вышинский. А откуда вам известно, что он вел переговоры?
Осинский. Мне известно от Яковлевой и от самого Бухарина.
Вышинский. А был ли план не только ареста руководителей партии и правительства, но и убийства их?
Осинский. Несомненно, что такой план существовал в качестве руководящей основы и главной перспективы решения вопроса о том, что должно быть сделано с арестованными членами правительства.
Вышинский. Конкретно, с кем?
Осинский. С Лениным, Сталиным, Свердловым.
Вышинский. От кого вам известно намерение блока заговорщиков убить товарищей Ленина, Сталина и Свердлова в 1918 году?
Осинский. От Яковлевой, в первую очередь, затем от Бухарина.
Вышинский. Бухарин лично вам подтверждал это намерение?
Осинский. Да.
ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ МАНЦЕВА В. Н.
Вышинский. Свидетель Манцев, вы принимали участие в 1918 году в группе "левых коммунистов"?
Манцев. Да, принимал.
Вышинский. Роль ваша в этой группе была рядовая или руководящая?
Манцев. Руководящая.
Вышинский. Кто еще принимал наиболее активное участие в этой группе?
Манцев. Центром практической работы "левых коммунистов" было московское областное бюро, руководящее ядро которого состояло из "левых коммунистов" целиком. Бухарин был лидером фракции "левых коммунистов".
Вышинский. Каковы были отношения между группой "левых коммунистов" и группой "левых" эсеров в то время?
Манцев. Уже в апреле после VII съезда партии и IV съезда советов мне стало известно, что руководством фракции "левых коммунистов" ведутся переговоры о блоке, о союзе с "левыми" эсерами в заговорщических целях по свержению Советского правительства, для совершения контрреволюционного переворота.
На одном из заседаний областного бюро, на котором присутствовали полностью почти все члены фракции "левых коммунистов" - Яковлева, я, Ломов, Максимовский, Стуков, Кизельштейн и целый ряд тех, которые принимали близкое участие в руководстве деятельностью фракции, Бухарин выступил с докладом, в котором заявил, что после одобрения Брестского мира съездом партии и съездом советов остается один путь, это - путь восстания против Советского правительства, свержения Советского правительства.
В этом же докладе он сообщил о том, что он считает необходимым условием успешности переворота арест и, в случае необходимости, физическое уничтожение, просто говоря, - убийство руководителей партии и правительства - Ленина, Сталина и Свердлова.
Вышинский. Это вы лично слышали?
Манцев. Да, я лично слышал, также как все те, кто присутствовал на этом собрании. Затем он сообщил о том, что им ведутся, вернее, успешно заключены переговоры с "левыми" эсерами о союзе с ними. Мне, также как и тем, кто работал в руководстве фракцией, тогда уже было известно, что "левые" эсеры готовили тогда восстание против Советского правительства, также как и "левые коммунисты". Бухарин подтвердил существование союза между "левыми коммунистами" и "левыми" эсерами в целях свержения Советского правительства. Он сказал о том, что им лично велись переговоры. На этом собрании Бухарину было поручено продолжать в дальнейшем переговоры с "левыми" эсерами.
Вышинский. Скажите, это обстоятельство было отражено в протоколе?
Манцев. Это было отражено в протоколе.
Вышинский. А потом куда девался этот протокол?
Манцев. На московской областной конференции в 1918 году "левые коммунисты" потерпели поражение. Большинство конференции высказалось за линию ЦК партии. Из семи человек избранного бюро пять было сторонниками линии ЦК, линии Ленина, два были выбраны из "левых коммунистов" - это я и Ломов.
На заседании фракции "левых коммунистов", которое состоялось в конце конференции, было постановлено распустить фракцию, прекратить фракционную работу. Я должен сказать, что это было неискренне, потому что на том же заседании фракции постановили, чтобы я и Ломов отказались от участия в работах областного комитета партии, который состоял в большинстве из сторонников ЦК. После заседания фракции состоялось очень короткое летучее заседание бывших членов областного бюро "левых коммунистов", на котором присутствовали все те, о которых я говорил. На этом заседании, по предложению Бухарина, мне и Яковлевой в целях сокрытия от партии истинных позиций "левых коммунистов" по отношению к ЦК партии и правительству (а они заключались в том, что мы готовили свержение этого правительства) было поручено уничтожить ту запись в протоколе, о которой я говорил. Это и было произведено мной.
Вышинский. Уничтожили?
Манцев. Я и Яковлева в этот же вечер или ночью уничтожили этот протокол.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, что вы скажете по поводу показаний свидетеля Манцева?
Бухарин. Я должен сказать следующее: что я делал доклад на бюро московской организации, я этого не помню, но я этого и не отрицаю. Но я совершенно исключаю, чтобы я в этом своем докладе говорил в таком духе, о котором говорил Манцев. Что касается линии на насильственное ниспровержение Советского правительства, то я уже ответил, что был такой момент, когда она была, и я это признаю. Что касается того, будто бы я дал директиву относительно изъятия из протокола какого-то места, то я, во-первых, считаю, что...
Вышинский. Вы такую директиву дали?
Бухарин. Нет, я такой директивы не давал.
Вышинский. А протокол исчез.
Бухарин. Протокол исчез, это есть совершившийся факт, но я к этому не имел отношения.
Вышинский. Свидетельница Яковлева, что вы по этому поводу скажете?
Яковлева. Когда мы подготовляли материал областного бюро, я слышала, что Бухарин настаивает на изъятии не всего протокола, а определенного места из протокола, а именно, того места, где была изложена речь Стукова и внесенный им проект резолюции на фракционном заседании областного бюро. Мотивировалось это следующим, что сохранение этого места может разоблачить и нелегальную деятельность "левых коммунистов" и опорочить политическую позицию московского бюро. Мы с Манцевым такое изъятие, как я уже показывала, произвели.
Вышинский. Свидетель Манцев, что вы скажете?
Манцев. Я подтверждаю свое показание, которое я дал.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, вы подтверждаете, что у вас было намерение арестовать товарищей Ленина, Сталина и Свердлова?
Бухарин. Да, я подтверждаю, что был такой момент.
Вышинский. И кто был инициатором такого намерения, вы?
Бухарин. Инициатором этого намерения был Троцкий.
Вышинский. Вам это Троцкий поручил?
Бухарин. Нет, у нас не было таких отношений, чтобы он мог что-нибудь мне поручать.
Вышинский. Почему же вы инициативу Троцкого приняли и стали осуществлять?
Бухарин. Потому что в руководящей группе "левых коммунистов" к этому плану было известное сочувствие.
Вышинский. Так что вы согласились с инициативой Троцкого, поддержали его инициативу в вопросе ареста Ленина, Сталина и Свердлова потому, что сами имели подобный же план?
Бухарин. Да.
Вышинский. И вы вступили по вопросу об осуществлении этого плана в переговоры с "левыми" эсерами, так?
Бухарин. Так, правильно.
Вышинский. В целях насильственного свержения...
Бухарин. В целях, как это формулировал в то время Троцкий, составления нового кабинета.
Вышинский. При этом не исключалось, разумеется, и применение насильственных мер в отношении Ленина, Сталина и Свердлова?
Бухарин. Да, если считать, что арест есть насильственная мера.
Вышинский. И кроме ареста?
Бухарин. Нет, кроме ареста, ничего. Если вы имеете в виду физическое уничтожение, то я повторяю, что по этому поводу не было никаких разговоров.
Вышинский. А что сообщил Стуков?
Бухарин. Что говорил Стуков, я не знаю.
Вышинский. Я спрашиваю, по поводу выступления Стукова с вами говорила Яковлева?
Бухарин. По-моему, не говорила.
Вышинский. Свидетельница Яковлева, вы говорили с Бухариным о выступлении Стукова?
Яковлева. Стуков мне сообщил, что он выступал по поручению Бухарина с обоснованием этого дела. В этом выступлении Стукова содержались как перспектива развития политической борьбы и арест правительства в лице Ленина, Сталина и Свердлова, и даже, в случае обострения борьбы, возможность физического уничтожения этих трех вождей партии. Я об этом сообщала Бухарину, и он мне подтвердил.
Вышинский (обращаясь к Манцеву). Вы также подтверждаете, что были намерения физического уничтожения Ленина, Сталина и Свердлова?
Манцев. Да.
Вышинский. Свидетель Осинский, вы категорически подтверждаете, что вам от Бухарина было известно о предполагавшемся аресте товарищей Ленина, Сталина и Свердлова и об убийстве их?
Осинский. Я это подтверждаю. Я изложил, что узнал об этом от Яковлевой в той формулировке, которую сообщил Бухарину, и получил от него подтверждение этого.