Вездесущий Муравьев был назначен командующим войсками, сражавшимися против казаков. Среди рабочих фабрик и заводов производился набор в Красную Армию. На Дон отправились сотни пропагандистов. Совет Народных Комиссаров выпустил воззвание к казакам, в котором разъяснялось, что такое Советское правительство, и рассказывалось, как имущие классы - чиновники, помещики, банкиры и их союзники, казачья знать и генералы - пытались задушить революцию, чтобы тем самым не допустить перехода своих богатств в народные руки.
27 (14) ноября в Смольный, к Ленину и Троцкому, явилась казачья делегация. Делегаты спросили, правда ли, что Советское правительство собирается разделить казачьи земли между крестьянами Великороссии? "Нет", - отвечал Троцкий. Казаки пошептались между собой. "А не собирается ли Советское правительство, - спросили они, - отобрать имения у наших помещиков и разделить их между трудящимися казаками?" Им ответил Ленин. "Это, - сказал он, - уже ваше дело. Мы поддержим трудовых казаков во всех их действиях… Начинать лучше всего с создания казачьих Советов. Тогда вы получите представительство в ЦИК, и тогда он станет и вашим правительством".
Казаки ушли в глубоком раздумье. Через две недели к генералу Каледину явилась делегация от его войск. "Обещаете ли вы, - спросили делегаты, - разделить помещичьи имения между трудовыми казаками?" "Только перешагнув через мой труп", - ответил Каледин. Через месяц, видя, что его армия тает на глазах, он застрелился. Казачье движение прекратилось…
В это же время в Могилеве собрался старый ЦИК - "умеренно"-социалистические вожди от Авксентьева до Чернова, активные руководители старых армейских комитетов, реакционное офицерство. Штаб упорно отказывался признать Совет Народных Комиссаров. Он стянул вокруг себя батальоны смерти, георгиевских кавалеров и фронтовых казаков и тайно завязал тесные связи с союзными военными атташе, с калединским движением и с Украинской радой…
Союзные правительства не дали никакого ответа на декрет о мире от 8 ноября (26 октября), в котором съезд Советов предлагал всеобщее перемирие.
20 (7) ноября Троцкий обратился к союзным послам со следующей нотой:
"Сим честь имею известить вас, господин посол, что Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов организовал 26 октября новое правительство Российской республики в виде Совета Народных Комиссаров. Председателем этого правительства является Владимир Ильич Ленин, руководство внешней политикой поручено мне в качестве народного комиссара по иностранным делам.
Обращая ваше внимание на одобренный Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов текст предложения перемирия и демократического мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, честь имею просить вас смотреть на указанный документ, как на формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров, - предложение, с которым полномочное правительство Российской республики обращается одновременно ко всем воюющим народам и к их правительствам.
Примите уверение, господин посол, в глубоком уважении Советского Правительства к Народу Франции, который не может не стремиться к миру, как и все остальные народы, истощенные и обескровленные этой беспримерной бойней…".
В ту же ночь Совет Народных Комиссаров телеграфировал генералу Духонину:
"Совет Народных Комиссаров считает необходимым безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам, как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях. Соответственное извещение послано народным комиссаром по иностранным делам всем полномочным представителям союзных стран в Петрограде. Вам, гражданин верховный главнокомандующий, Совет Народных Комиссаров поручает… обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров.
Возлагая на вас ведение этих предварительных переговоров, Совет Народных Комиссаров приказывает вам: 1) непрерывно докладывать Совету по прямому проводу о ходе ваших переговоров с представителями неприятельских армий; 2) подписать акт перемирия только с предварительного согласия Совета Народных Комиссаров…".
Союзные послы встретили ноту Троцкого презрительным молчанием и дали в газеты анонимные интервью, полные пренебрежительных насмешек. Приказ, отправленный Духонину, открыто характеризовался как акт измены…
Что до Духонина, то он не подавал никаких признаков жизни. В ночь на 22 (9) ноября его вызвали по прямому проводу и спросили, намерен ли он подчиниться приказу. Духонин ответил, что он может подчиниться только приказам, исходящим от "правительства, поддерживаемого армией и страной".
Немедленно, по телеграфу, он был смещен с поста верховного главнокомандующего, и на его место назначили Крыленко. Следуя своей тактике обращения к массам, Ленин разослал радиограмму по всем полковым, дивизионным и корпусным комитетам, ко всем солдатам и матросам армии и флота, сообщая об отказе Духонина и приказывая: "пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем…".
23 (10) ноября военные атташе союзных держав, действуя на основании инструкции своих правительств, адресовали Духонину ноту, в которой официально предупреждали его, чтобы он "не нарушал договоров, заключенных между державами Антанты". Дальше в ноте говорилось, что заключение сепаратного перемирия с Германией "повлечет за собою самые серьезные последствия" для России. Духонин немедленно разослал эту ноту по всем солдатским комитетам…
На следующее утро Троцкий обратился к войскам с новым призывом, в котором охарактеризовал ноту союзных представителей как явное вмешательство во внутренние дела России и как дерзкую попытку "путем угроз заставить русскую армию и русский народ продолжать дальше войну во исполнение договоров, заключенных царем…".
Из Смольного непрерывным потоком неслись прокламации за прокламациями, разоблачая Духонина и сгруппировавшееся вокруг него контрреволюционное офицерство, разоблачая реакционных политиканов, собравшихся в Могилеве, подымая по всему тысячеверстному фронту миллионы гневных и подозрительных солдат. И в то же время Крыленко в сопровождении трех отрядов беззаветно преданных матросов отправился в ставку, грозя беспощадным возмездием. Солдаты повсюду принимали его восторженными овациями - сплошной триумф. Центральный армейский комитет выпустил декларацию, в которой заступался за Духонина, и тотчас же на Могилев двинулось десять тысяч войска…
2 декабря (19 ноября) Могилевский гарнизон восстал, захватил город, арестовал Духонина и армейский комитет и с победными красными знаменами вышел навстречу новому верховному главнокомандующему. На следующее утро Крыленко прибыл в Могилев и застал ревущую, беснующуюся толпу у вагона, в котором содержался арестованный Духонин. Крыленко произнес речь, в которой умолял солдат не трогать Духонина, поскольку его следовало увезти в Петроград, где он должен был предстать перед судом революционного трибунала. Когда он кончил, Духонин неожиданно появился у окна вагона, как бы собираясь тоже обратиться к толпе. Народ с диким воплем кинулся к вагону, вытащил старого генерала и тут же, на платформе, растерзал его.
Так кончился мятеж ставки…
Советское правительство, колоссально усилившееся в результате падения последней цитадели враждебных ему военных сил, уверенно принялось за организацию нового государства. Многие старые чиновники стали под его знамена, многие члены других партий поступили на советскую службу. Впрочем, те из них, которые рассчитывали на большое жалованье, были разочарованы декретом о ставках советских служащих, который установил оклад народного комиссара, т. е. самый высший оклад, - в 500 рублей (около 50 долларов) в месяц… Забастовка государственных служащих, руководимая Союзом союзов, провалилась, финансовые и коммерческие группы, стоявшие за ней, перестали поддерживать ее. Банковские служащие тоже вернулись на работу…
Декрет о национализации банков, создание Высшего совета народного хозяйства, проведение в жизнь декрета о земле, демократическая реорганизация армии, стремительные изменения во всех отраслях государственного управления и жизни - все это, осуществляясь волей рабочих, солдатских и крестьянских масс, начинало постепенно, со многими ошибками и задержками выковывать пролетарскую Россию.
Не компромиссами с господствующими классами или с другими политическими лидерами, не примирением со старым правительственным аппаратом завоевали большевики власть. Но они сделали это и не путем организованного насилия маленькой клики. Если бы широкие массы российского населения не были готовы к восстанию, оно потерпело бы неудачу. Единственная причина огромного успеха большевиков кроется в том, что они осуществили глубокие и простые стремления широчайших слоев населения, призвав их к работе по разрушению и искоренению старого, чтобы потом вместе с ними возвести в пыли падающих развалин остов нового мира…
Глава XII. Крестьянский съезд
18 (5) ноября выпал снег. Проснувшись утром, мы увидели, что карнизы окон совсем побелели. Снег был такой густой, что в десяти шагах ничего не было видно. Грязь исчезла. Хмурый город вдруг стал ослепительно белым. Дрожки сменились сапками, с головокружительной быстротой несущимися по неровным улицам. Бороды до смешного закутанных извозчиков замерзли и превратились в ледяные сосульки… Несмотря на революцию, с ошеломляющей быстротой увлекавшей Россию в неизвестное и грозное будущее, город встретил первый снег общей радостью. На всех устах была улыбка, люди выбегали на улицу и со смехом ловили мягкие, кружащиеся в воздухе снежинки. Все серые тона пропали, только золотые и разноцветные шпили и купола просвечивали из-под белоснежного покрова. Снег только усилил их своеобразную первобытную красоту.
В полдень даже взошло солнце, бледное и немощное, но все-таки солнце. Исчезли насморки и ревматизмы, одолевавшие город в дождливые месяцы. Жизнь пошла веселей, и даже революция стала развертываться ускоренным ходом…
Однажды вечером я сидел в трактире напротив ворот Смольного. Трактир назывался "Хижина Дяди Тома", и красногвардейцы часто посещали его шумное и низкое помещение. Теперь они тоже толпились здесь вокруг покрытых грязными скатертями столиков с огромными фарфоровыми чайниками, наполняя комнаты густым табачным дымом. Половые летали во все стороны, выкрикивая: "Сейчас! Сейчас!".
В одном углу сидел человек в форме капитана и пытался произнести речь, но присутствующие прерывали его через каждые несколько слов.
"Вы не лучше убийц! - шумел он. - Расстреливаете на улицах своих же русских братьев!"
"Когда мы это делали?" - спросил рабочий.
"В прошлое воскресенье, когда юнкера…"
"А они разве не стреляли в нас? (Один из присутствующих приподнял руку, висевшую на перевязи.) Они мне оставили памятку, дьяволы!"
Капитан напрягал голос изо всех сил. "Вам надо было держать нейтралитет! - кричал он. - Вам надо было держать нейтралитет! Кто вы такие, что смеете низвергать законное правительство? Кто такой ваш Ленин? Германский…"
"А ты кто такой?! Контрреволюционер! Провокатор!" - кричали ему со всех сторон.
Когда шум несколько стих, капитан встал.
"Ладно, - сказал он, - вы называете себя русским народом, но русский народ - это не вы! Русский народ - это крестьяне! Вот погодите, крестьяне…"
"И погодим, - кричали ему спорщики, - и посмотрим, что скажут крестьяне! Мы-то знаем, что они скажут!.. Разве они не такие же трудящиеся, как и мы?.."
В конечном счете все зависело именно от крестьян. Хотя крестьяне были политически плохо развиты, но все-таки они имели свои собственные взгляды, а кроме того, составляли больше 80 % населения России. Среди крестьянства у большевиков было сравнительно мало последователей, а прочная диктатура одних промышленных рабочих в России была невозможна… Традиционным представителем крестьянства была партия эсеров. Поэтому руководство им, естественно, отходило к левым эсерам, а не к какой-либо другой из партий, поддерживавших Советское правительство. И левые эсеры, зависевшие от милости организованного городского пролетариата, бесконечно нуждались в крестьянской поддержке…
Но Смольный вовсе не забывал о крестьянах. Издав декрет о земле, новый ЦИК первым делом созвал Всероссийский крестьянский съезд, действуя через голову исполнительного комитета крестьянских Советов. Спустя несколько дней были опубликованы подробно разработанные правила для волостных земельных комитетов, а за ними последовали ленинские письма к крестьянам, просто и понятно рассказывавшие о большевистской революции и о новом правительстве. Наконец, 16 (3) ноября Ленин и Милютин опубликовали "Инструкцию эмиссарам, посылаемым в провинцию". Тысячи таких эмиссаров Советское правительство разослало по деревням.
"1. Эмиссар по прибытии в указанную губернию созывает совещание Исполнительного Комитета Советов Р., С. и Кр. Депутатов, где докладывает о земельном законе, ставит вопрос о созыве совещания уездных и губернских Советов Р., С. и Кр. Д.
2. Выясняет положение земельного вопроса в губернии:
а) были или нет взяты помещичьи земли на учет и где и в каких уездах;
б) кто распоряжается помещичьими землями: земельные комитеты или по-прежнему помещики;
в) как поступали с инвентарем.
3. Увеличивался ли посев у крестьян.
4. Сколько грузится из того наряда, который назначен на губернию.
5. Указывать, что раз крестьяне получили землю, то необходимо как можно больше усилить погрузку и ускорить доставку хлеба по городам, и только таким увеличением доставки хлеба можно устранить угрозу голода.
6. Какие меры намечаются и принимались для перехода помещичьей земли в руки волостных и земельных комитетов и Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
7. Имения хорошо устроенные и оборудованные желательно передать в распоряжение Советов батрацких депутатов под соответствующим руководством агрономов…".
В деревне началось брожение, чреватое переменами, и причиной его было не только мощное действие декрета о земле, но и тысячи революционно настроенных солдат-крестьян, возвращавшихся с фронта… Именно эти люди с особенной радостью приветствовали созыв Крестьянского съезда.
Как старый ЦИК пытался не допустить II съезда рабочих и солдатских депутатов, так и исполнительный комитет крестьянских Советов пытался предотвратить Крестьянский съезд, созванный Смольным. А увидя, что сорвать этот съезд но удается, исполнительный комитет тоже подобно старому ЦИК принялся с лихорадочной поспешностью рассылать телеграммы, предписывая избирать консервативных делегатов. Среди крестьян даже распространили слух, будто съезд соберется в Могилеве, и некоторые из делегатов действительно туда и направились. Но к 23 (10) ноября в Петрограде собралось около четырехсот делегатов, и начались фракционные совещания…
Первое заседание съезда состоялось в Александровском зале городской думы, и первое же голосование показало, что больше половины делегатов съезда были левыми эсерами, тогда как большевиков оказалось около одной пятой, правых эсеров - четверть, а остальные делегаты объединялись только оппозицией к старому исполнительному комитету, возглавляемому Авксентьевым, Чайковским и Пешехоновым…
Огромный зал был набит шумной толпой. Глубокая, упорная вражда разделила делегатов на непримиримые группы. На правой стороне сверкали офицерские погоны, были видны патриархальные бородатые лица пожилых, более зажиточных крестьян, в центре было немного крестьян, унтер-офицеров и несколько солдат, слева же сидели почти исключительно рядовые солдаты. То было молодое поколение, служившее в армии… Галереи были переполнены рабочими, которые в России еще помнят о своем крестьянском происхождении…
Открывая заседание, исполнительный комитет не в пример старому ЦИК отказал съезду в официальном признании: официальный съезд был назначен на 13 декабря (30 ноября). Под гром аплодисментов и яростных криков представитель исполнительного комитета заявил, что настоящее собрание является не более как "Чрезвычайной конференцией"… Но "Чрезвычайная конференция" очень скоро показала свое отношение к исполнительному комитету, избрав в председатели вождя левых эсеров Марию Спиридонову.
Почти весь первый день ушел на ожесточенные споры о том, допускать ли к участию в съезде представителей волостных Советов или только делегатов от губернских организаций. Но в конце концов, как было и на съезде рабочих и солдат, подавляющее большинство высказалось за самое широкое представительство. После этого старый исполнительный комитет покинул зал заседания…
Почти непосредственно после этого стало очевидным, что большинство делегатов настроено враждебно к правительству народных комиссаров. Зиновьев пытался говорить от имени большевиков, но его освистали и ошикали, и, когда он среди смеха уходил с трибуны, раздались выкрики: "Сел в лужу народный комиссар!"
"Мы, левые социалисты-революционеры, - кричал провинциальный делегат Назарьев, - отказываемся признать это так называемое рабоче-крестьянское правительство, пока в нем не будут представлены крестьяне. В настоящее время это есть не что иное, как диктатура рабочих… Мы настаиваем на создании нового правительства, которое представляло бы всю демократию!"
Реакционные делегаты изо всех сил поддерживали такое настроение и, несмотря на громкие протесты с большевистских скамей, утверждали, что Совет Народных Комиссаров намерен либо подчинить себе съезд, либо распустить его вооруженной силой. Крестьяне встретили это заявление бурей негодования…
На третий день на трибуне неожиданно появился Ленин. Зал бесновался не меньше десяти минут. "Долой его! - ревел зал. - Не хотим слушать ваших народных комиссаров! Не признаем вашего правительства!"
Ленин стоял совершенно спокойно, охватив пюпитр обеими руками, и вдумчиво оглядывал беснующуюся толпу своими прищуренными глазами. Наконец, шум в зале как бы иссяк, за исключением правых скамей, где все еще продолжали кричать и свистеть.
"Я пришел сюда не как член Совета Народных Комиссаров, - сказал Ленин и снова подождал, пока спадет шум, - а как член большевистской фракции, надлежащим образом избранный на настоящий Съезд". И он высоко поднял над головой мандат, так, чтобы все могли его видеть.
"Впрочем, - продолжал он совершенно спокойным голосом, - никто не станет отрицать, что теперешнее русское правительство сформировано большевистской партией… - он подождал еще секунду… - так что, в сущности, это одно и то же…" Тут правые скамьи разразились оглушительным криком, но центр и левая заинтересовались и добились тишины.