Стержнем всего средневековья, вокруг которого разворачивались трагические события на Руси, во Франции, Византии, Чехии, Дании, Германии, был конфликт между дядями и племянниками. Все монархи, будь то русский князь или любой король, имели привычку жениться рано (правда, по воле любящих родителей), а умереть стремились попозже. Иногда женились по несколько раз (по всей видимости, полигамия была в моде). Потомство Рюрика, распространившееся по всей Европе, было действительно благословенным. Следствием этой плодовитости стало ослабление и дробление высшей власти. Поскольку знать по своей природе была воинственной – прямо скажем, исключительно военной, – то, если знатный человек снимал рыцарский пояс, это означало или крайнюю физическую немощь, или уход в монастырь. Война была основной формой существования средневековой знати, поэтому общий дом все время бурлил. В тех войнах не было победителей и побежденных. Сражения были очень редки, но если даже до них доходило дело, победитель никогда не мог воспользоваться плодами достигнутого. Потерпевший бежал к родне и просил справедливости; его или мирили, или оказывали военную помощь. От этих непрекращавшихся частных войн наибольшие потери несло мирное население и церковь. Поэтому христианские пастыри в середине XI века выступили с инициативой Божьего мира.
Достаточно хорошо известная личность – папа Урбан II приложил к этому нимало усилий. У нас он известен тем, что в 1088 году презентовал русскому духовенству чудотворную икону и часть мощей Николая Мирликийского и с его подачи наша церковь отмечает 9 мая праздник перенесения мощей этого святого из Мир Ликийских в город Бар – к слову сказать, не менее легендарный, чем Китеж-град. С тех самых пор Никола Чудотворец становиться самым почитаемым на Руси святым.
Известно и то, что в 1095 году папа Урбан во Французском городе Клермоне созвал Вселенский собор, на котором призвал знать прекратить частные разборки и послужить БОГУ ЖИВОМУ, помочь братьям – восточным христианам, изнывающим под гнетом мусульман, освободить ГРОБ ГОСПОДЕНЬ из рук неверных и построить в освобожденной Святой Земле БОЖЬЕ ЦАРСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ. Папа призывал знать переломить копье о конец земли неверных. Обещал всем мученические венцы и царство небесное. Свое пылкое обращение он завершил словами, что здесь, в Европе, уже некого и нечего грабить, а там реки текут молоком и медом. Папа призвал каждого взять свой крест. Клермонский собор стал судьбоносным, с него началась романтическая эпоха крестовых походов, перекромсавшая, как мясорубка, несчетное количество европейской знати и простого народа. Такова официальная история.
Однако, как же остались в стороне от подобного общеевропейского союза их восточные родственники, великокняжеские Рюриковичи русских земель? Приглядимся получше к той же официальной истории.
В 1096 году в Любече состоялся первый, официально зафиксированный съезд русских князей, осудивший межкняжеские войны, запретивший проливать христианскую кровь и обязавший воевать только с погаными.
Что еще?
Есть версия, что поход Владимира Мономаха на половцев в 1111 году был формой участия Руси в крестовых походах.
Вряд ли, конечно, этот поход имел официальный статус крестового, к тому же "упреждающий удар" Мономаха имеет и гораздо более прагматичное объяснение: половцы всегда ходили на Русь осенью, за лето откормив коней, а князь нанес удар ранней весной, когда половцы его не ждали, а их кони за зиму ослабели. Ладно, не будем о половцах.
Однако великий русский историк Н. М. Карамзин полагал, что "Алексий Комнин без сомнения приглашал и Россиян действовать против общих врагов Христианства; отечество наше имело собственных; но вероятно, что сие обстоятельство не мешало некоторым витязям Российским искать опасностей и славы под знаменами Христова воинства". Весьма характерен и визит русского игумена Даниила к Болдуину Иерусалимскому.
Сведения о том времени только объявляются скудными – на самом деле их более чем достаточно. Тот же Н. М. Карамзин писал: "…многие знатные Киевляне и Новгородцы находились тогда в Иерусалиме….". Не менее интересно и то, что все наши былинные богатыри посещали Иерусалим. Былины о Василии Буслаеве прямо указывают на причину паломничеств. Так Васька Буслай в море встречает мужиков корабельщиков и на их вопрос, какая нелегкая занесла его в эти края, отвечает: "А плаванье то мое, да не охотное, смолоду, было много убито, пограблено, пора к старости и ответ держать". Именно сразу же после освобождения Иерусалима "крестоносцами" в нем был основан РУССКИЙ мужской монастырь Богородицы.
Оскар Егер в конце XIX века писал по поводу участия Руси в Крестоносном движении: "Эта особенность (религиозные различия) была не настолько велика, чтобы такие общеевропейские движения, как крестовые походы, не находили своего отголоска, тем более что толпы русских паломников в XI веке из года в год непрерывно направлялись в Иерусалим на поклонение святым местам из Руси".
К сожалению, в силу крайней тенденциозности нашей официальной историографии, трудно с полной определенностью сказать, с чьей легкой руки одна из ярких страниц прошлого нашего отечества была аккуратно вычленена из исторической памяти в массовом восприятии. В результате простые и ясные события, вызвавшие те или иные социальные изменения в российском бытии, не получают вразумительного объяснения, а преподносятся в искаженной фантастической окраске. Между тем, как следует из того, что содержится в наших летописях и агиографической литературе, "крестоносная" эпопея не миновала Руси-Матушки, а с самого своего начала вовлекла в свою стихию и наших предков.
Как бы кто ни относился к так называемому Первому крестовому походу, надо сразу же признать, что его успех был чудом. Поэтому военную сторону этого события бесполезно рассматривать, она относится к разряду легенд и мифов. Историкам доподлинно известно из "Истории крестовых походов", написанной Луи де Мембуром спустя шесть столетий после описанных событий, что 15 июля 1099 года Иерусалим капитулировал, мусульманский гарнизон с женами и детьми покинул Священный город, и в него вошли победители, штурмом взявшие стены неприступного города. Кстати, самим названием "крестовые походы" и "крестоносцы" мы обязаны тому же автору. Но в дальнейшем будем называть их так, ибо этот термин уже принят всеми, хотя сами себя они называли "братьями" и "пуленами", а походы свои – "экспедициями" или "приключениями".
Ближайшая задача замысла была выполнена. Оставалось главное – построить ЦАРСТВО БОЖИЕ НА ЗЕМЛЕ – НОВЫЙ ИЗРАИЛЬ. Наладить устойчивый организованный совместный быт. Вот тут-то и началось самое интересное. Крестоносное воинство было не просто разношерстным – большинство ополченцев не только считались лишними на родине, но и относились к обиженным и обделенным, то есть к изгоям. Всех этих людей надо было обустроить так, чтобы избежать недовольства и вражды. Что же крестоносцы? Они организовали правильное феодальное государство! Правильность объясняется историками тем, что крестоносцы сразу же оказалось в окружении иноверцев и иноплеменных. В христианской Европе знать имела право служить любому государю, независимо от того, на чьей территории находились ее владения. Барон-боярин мог без ущерба для своих владений воевать против того государя, в пределах власти которого была его вотчина (синьория). Изменой считался переход на сторону противника во время боевых действий или без объявления причины отъезда. Поэтому все опоясанные мечом имели право свободного перехода – право земли и воды. Понятно, что на маленьком островке христианства в окружении клокочущей мусульманской стихии сохранять добрые обычаи покинутой родины было бы самоубийством. Такова официальная версия официальной истории.
Что же еще мы видим из общепризнанных версий существования Иерусалимского королевства?
К 1100 году в Иерусалимском государстве крестоносцев установилось соборное управление. На время празднования Светлого Воскресения Господня (Пасхи) в Иерусалиме собиралась вся высшая титулованная знать королевства, а от остальной знати и всех сословий – избранные представители, а, кроме того, и знатные паломники. Сочетая приятное с полезным, духовенство и представительство отмечали праздники и на площади у церкви Воскресения, или Гроба Господня, на общем совете решали совместные насущные вопросы. Паломники – как знать, так и простонародье – принимали на этих соборах-съездах точно такое же участие, как и представители. Король и патриарх не предлагали решений, а ставили перед собранием проблему или вопрос. Когда знать, духовенство, народное представительство и паломники принимали решение, король и патриарх утверждали его, и исполнение было обязательно для всех под страхом церковного и светского наказания. Установившиеся к 1100 году правила рассматривали 80 случаев, разрешающих королю без суда равных отнять вотчину у барона или поместье у рыцаря в случае отказа от службы словом и делом. Все спорные вопросы должны были решаться в суде равных, утверждаться высшим сеньором и иерархом церкви. Несмотря на столь благие начинания, основным средством решения судебной тяжбы в делах о чести или при отсутствии убедительных свидетельств остался судебный поединок – суд божий. В 1105 году в крестоносном королевстве был принят закон, разрешающий вилланам (зависимым земледельцам) свободный переход от одного властителя к любому другому. Мотивировка была простая: "да не радуются враги Христовы нестроению нашему". Называлось все это "Иерусалимскими Ассизами".
Между 1111 и 1119 годами, когда подрастало второе поколение переселенцев в Святую Землю, удалось решить и проблему изгойства – лишних людей. Были созданы Духовно-Рыцарские Братства. Вступающие в эти закрытые конгрегации люди брали на себя три монашеских обета – послушания, бедности и целомудрия. Знать дополнительно клялась не проливать христианской крови, безвозмездно защищать паломников, отказаться от имения и "положить жизнь своя за други своя".
В силу обстоятельств вышло так, что королевство крестоносцев в начале XII века стало самым устроенным христианским государством. Внешняя опасность заставила выработать в нем механизмы защиты от социального произвола, основанные на добровольном общественном союзе. Конечно, вся эта идеальная система могла работать только в одном случае: если бы общий интерес постоянно заставлял палестинских христиан отказываться от своих частных, иной раз корыстных, побуждений. В королевстве, созданном участниками Первого крестового похода, были заложены новые основы государственного развития, ограничивающие как произвол королевской власти, так и своеволие знати, регламентирующие относительно бесконфликтное социальное бытие сословий.
В Европе же внутридинастийная чехарда продолжалась. Авторитет высшей власти упал до последней крайности. Положение Германии или Франции было не лучше, чем нашего Отечества, то есть Руси. Император, король и великий князь киевский обладали в то время самой номинальной властью, отнять вотчину у барона (боярина) – не то, что казнить смертью – было сложной проблемой, не говоря уже об управе с ближней и дальней родней.
Но вдруг во Франции, Германии, Англии, Византии и на северо-востоке Руси почти одновременно появляются государи, которые начинают проводить принципиально одинаковую внутреннюю политику, основное направление которой – укрепление центральной власти.
О том, какие формы принял этот процесс при Юрии Долгоруком и его потомках, мы уже говорили, а пока лишь выдвинем свое видение стратегического решения о начале белокаменного строительства.
Два княжества, где активно шло освоение новых земель и проблемы отражения в архитектуре государственной мощи и идеологии стояли на первом месте, – Галицкое (при Мономахе еще называвшееся Перемышльским и ставшее Галицким при Долгоруком) и Суздальское – начали строительство в полностью белокаменной технике. Но мы уже убедились, что "галицкая версия", то есть приглашение мастеров из Галича в Залескую Русь, весьма проблематична.
С достаточной долей уверенности можно сделать вывод, что в случаях сходства строительных технологий в различных городах, княжествах и государствах мы "по умолчанию" обязаны применять принципы не отслеживания переходов артелей, а "обмена опытом". Это, прежде всего направление зодчих и высококвалифицированных мастеров на обучение и стажировку. Как тут опять не процитировать Н. М. Карамзина: "…многие знатные Киевляне и Новгородцы находились тогда в Иерусалиме….". Или приглашение Мастеров для создания новых артелей, ватаг, лож.
Итак, на вопрос, почему в Суздале начали строить из камня, возможен ответ, данный профессором С. В. Заграевским. "Это было вызвано желанием Долгорукого видеть у себя храмы, возведенные "по-европейски".
А почему в Европе вдруг начали строить из камня? Притом совершенно точно известно когда. Практически с 1200 года.
Этот же вопрос задает себе уважаемый профессор. Позволим представить его версию с нашими комментариями.
"Во-первых, именно полубутовая техника применялась в Древнем Риме, только вместо известняка постройки чаще облицовывали мрамором (впрочем, как и в романско-готической Италии)".
Полубутовая техника каменного строительства применялась везде, как наиболее простая, в том числе и на севере Руси задолго до начала каменного строительства.
"Во-вторых, в Европе при Каролингах еще строили из кирпича или в технике "opus mixtum", а во времена романики практически повсеместно начали строить из камня".
Но мы как раз и пытаемся ответить на этот вопрос. Почему заменили дешевый кирпич на, якобы, дорогой камень?
"В-третьих, там, где строили из кирпича, часто имитировали форму камня при помощи кладки различной формы и размеров. Такой архитектурный прием был особенно распространен в поздней романике и ранней готике Северной и Восточной Германии".
Совершенно непонятно с какой целью? Почему не имитировали, например, строительства из дерева? Значит, строительство из камня сильно повышало статут строения, а это могло быть только в том случае, если этому придавался сакральный смысл.
"В-четвертых, во времена расцвета готики, когда во Франции повсеместно строили из камня, единственный крупный кирпичный храм был возведен в 1282-1380 годах в Альби – крае, разоренном "альбигойскими войнами".
Это вообще ни о чем не говорит. В то же время там были построены Монсегюр и Каркассон – мощнейшие каменные крепости катар и тамплиеров.
"В-пятых, окраинное местоположение регионов кирпичного строительства относительно центра Империи (Швабии, Баварии и Ломбардии) и не менее богатой Франции говорит, прежде всего, не об отсутствии там камня, а о разумной экономии средств. Ведь кирпичное строительство было существенно дешевле каменного независимо от удаленности каменоломен".
Это говорит только об одном, об отсутствии технологии и секретов строительства из камня, то есть об отсутствии "вольных каменщиков" в местах отсутствия каменного строительства.
"В-шестых, из кирпича строились храмы в деревнях и "рядовые" гражданские постройки в городах"
Это еще раз подтверждает высокий статус каменного строительства и его сакральную направленность.
"В-седьмых, в XV веке во всей Европе строители перешли на кирпич – в это время капитальное строительство приняло массовый характер, а на экономическую ситуацию сильно повлияла разорительная Столетняя война".
Это указывает только на то, что секрет каменного строительства в его дешевой форме был утерян или остался в руках очень маленькой группы людей, которая не посчитала необходимым раскрывать его для осуществления массового "народного" строительства. Кстати замечу, что в это же время закончилось массовое строительство городов, пик которого пришелся на 12-14 век. Более трех тысяч городов по единому плану и в единой архитектуре.
"Весь этот набор фактов (хотя и весьма поверхностных) говорит о том, что в романской и готической Европе строительство из камня символизировало государственную мощь и имперскую идеологию".
А вот с этим тезисом мы целиком и полностью согласны. То, что символизировало имперскую идеологию в Европе, должно было символизировать то же самое и во Владимире, и в Москве.
Глава 6. Каменные обитатели городов
Так называемое Высокое Средневековье не входит непосредственно в наше рассмотрение, ибо это чрезвычайно обширная и гораздо менее изученная область, относящаяся скорее к медиевистике, чем к криптоистории и конспирологии и анализ ее потребовал бы целой книги, а потому мы ограничимся только самым характерным примером – готика и ее скульптура. Об эстетике Возрождения писал великий русский философ Лосев, исследователи Воррингер, Панофский и многие другие.
В 1883 году вышла книга инженера Франца Ржихи, который поставил своей целью исследовать сохранившиеся в немецких готических соборах профессиональные знаки строителей, то есть масонские знаки "вольных каменщиков" (ими имели право обладать братья и мастера). В результате кропотливого и долгого сбора и анализа нескольких тысяч таких знаков Ржиха доказал, что все они могут быть сведены к четырем матрицам и принадлежат четырем масонским ложам Германии.
Пятьдесят лет спустя кавалер Матила Гика связал выводы Ржихи с гипотезой о существовании непрерывной традиции, основную роль в которой играло т. н. "золотое число" (частным проявлением его является закон "золотого сечения")..
Спустя еще пятьдесят лет Люсьен Жерарден показал существование тайной традиции там, где числовая символика является довольно распространенной. Исследовав пропорции и размеры башен Собора Парижской Богоматери, автор установил, что в их основе лежит так называемая "королевская стопа" Карла Великого, равная 0,32484 м и использовавшаяся во Франции вплоть до Революции.
В 1926 году один из самых загадочных авторов, скрывшийся под псевдонимом Фулканелли, ученый, алхимик и адепт, а за ним и его единственный ученик Канселье доказали бесспорное наличие алхимических ребусов и масонских знаков, зашифрованных в скульптурном декоре (и повторяющих его витражах) Noter dam de Paris и ряда других соборов.
Исследователь К. Критчлоу показал возможность не только алхимической или астрологической (астрологическая символика традиционных изображений Евангелистов известна уже давно), но и каббалистической интерпретации готической скульптуры.
Наконец, в 1966 году появляется исследование Луи Шарпантье, в котором он доказывает гармонию соборов и всего искусства средневековья вплоть до музыки. Возможной связью архитектурной готики и музыки занимался также немецкий ученый, директор Берлинского музыкально-этнографического института Мариус Шнайдер, эмигрировавший в Испанию и выпустивший в 1948 году две свои главные работы, посвященные музыкальному происхождению символов животных в декоре соборов и другим проблемам. Наконец, работы других ученых-археологов обнаружили, что готические соборы, как правило, строились на месте древних кельтских святилищ, при этом могли учитываться и расположение подземных вод, и соответствия соборов определенным созвездиям.
Наверно стоит отметить, затрагивая буквально все сферы средневековой культуры, что гармония Посвященных видна здесь буквально во всем, но ограничимся лишь выводом М. Дэви, исследовательницы средневековой философии и символики.