Ожидания Фро, ее потерянность и тоска стали предельно отчетливыми, захватывающими, потому что чистому роднику прекрасных и тонких человеческих чувств дано течь по весьма неустроенной для идиллий земле. "Высшее" питается "низшим", "мы упорно идем из грязи" – эти пути появления красоты и целомудрия Платонов и во "Фро" утверждает с редкой последовательностью. Есть в рассказе шлаковая яма, где убивает время и душу Фро, есть другие ее случайные работы, которые она меняет, желая сравняться с мужем в производственной активности...
Платонов не побоялся ввести в характер и поведение Фроси какие-то мотивы чеховского рассказа "Душечка". Фрося тем больше "душечка", чем больше стремится жить подражанием мужу, фанатику технических идей, чем больше начинает забивать себе голову "микрофарадами", "релейными упряжками", "контакторами". Она искренне и наивно надеется, что если между ней и мужем будет, скажем, диаграмма резонанса токов, то воцарится полнейшая гармония интересов и чувств в семье. Но ничто не пригибает героиню до некоего эталона жены-сподвижницы, жены-коллеги, не ослабляет ее жажды традиционного счастья – с детьми, женскими "слабостями" и капризами. "Ах, Фро, Фро, хоть бы обнял тебя кто-нибудь!"
Она нарочито поддерживает в себе дух антимещанства, антидомашности. Надежду Босталоеву в "Ювенильном море" мог обнять "целый класс пролетариата". Фро пробует разделить общественно целесообразное веселье в клубе, механически танцуя то с помощником машиниста, то с диспетчером. Но "сжато и глухо было ее бедное тело", не сливалась она с целесообразностью общего отдыха, с нормированными радостями! Голос очень одинокого человека не заглушается в ней общим бодрящим шумом. "План" по веселью и отдыху Фрося явно не выполнила...
В беседах Фро с играющим на гармошке мальчиком, как в беседах Макара с "пролетариатом", в ее постоянных выпадениях из царства "реле" и "микрофарад", в ее преодолении одиночества ощутимо воздействие былой мечты Платонова о приумножении "вещества дружбы", о том, чтобы люди "стали душами". В рассказе мелькнул образ скромной мелодии, похожей "на песню серой рабочей птички в поле, у которой для песни не остается дыхания". А ведь надо, верит Платонов, чтобы дыхание оставалось. В рассказах Платонова 30-х годов и особенно во "Фро", пожалуй, многое уже досказывает развитый сюжет. Е. Толстая-Сегал права, когда говорит, что у Платонова "сюжетность, как и остальные жанровые признаки, гораздо сильнее в рассказах, в то время как повести и романы рыхлее, в них часто не отмечены начало и конец, мотивы и персонажи перетекают из одной вещи в другую"{Толстая-Сегал Е. Стихийные силы. С. 109, 415.}. В самом деле – финал "Фро" с возвращением и новым отъездом мужа героини сильнее любых жизненно-философских формул говорит о всеобъединяющей силе человеческой любви.
Смешная, печальная, наивная героиня, живущая инстинктом любви, продолжения рода человеческого, рождает неожиданную заботу: не есть ли она сама жизнь, ее середина, бьющаяся о все преграды, находящая все-таки, хотя и не сразу, возможность для бесконечного развития? В характере Фро получил самое яркое воплощение пушкинский идеал Платонова. Товарищество мужа и жены, общее дело – лишь одна из линий в любви, сплетающаяся с другими.
Весь эпизод вызова мужа, торжество настоящего счастья Фро, ее поклонение маленькому гостю, ребенку-музыканту, ставшему в глазах Фроси тем человечеством, которое хотел осчастливить ее муж, – это прекрасные страницы прозы Платонова. Как же "голоден" был он сам любовью к людям!..
Писатель показал, как велика сила "нежной" идеи, становящейся подлинным центром маленького мира семьи. Раздавленных своими "абсолютами" мужа и отца Фрося спасает от досадной односторонности. Без ее наивной веры в законность, в первостепенную роль мечты о счастье в любви одинок и технократ-муж, и старик отец.
(По В. Чалмаеву)
Тема любви у А. Платонова
Даже в теме любви А. Платонов шел своим, трудным, путем, оставляя без внимания наиболее легкие и соблазнительные "тропинки" поэтизации досемейных или случайных, как солнечный удар, связей между женщиной и мужчиной. Его интересовала не столько любовь в ее чистом виде, как дело двух существ, но любовь как форма социально-нравственного творчества людей, а она-то и начинается с семьи, с ее созидания.
Счастье двоих, ограниченное стенами семейной квартиры, считал А. Платонов, невозможно или оно скоро истощается и принимает уродливый вид, если не питается большой реальностью и не одухотворено общенародными устремлениями и идеалами. Подобно рабскому труду или мнимой свободе, исключительная эксплуатация человеком одних и тех же ресурсов собственной души – наслаждения любовью – занимает не только его физическую силу, но и весь разум, и сердце также, и душа уничтожается первой, затем опадает и тело, и тогда человек прячется... не поняв, что жил отвлеченный и отученный от своего житейского интереса, с головою, которая привыкла лишь верить, видеть сны и воображать недействительное. Утратив чувство реальности, Фро "похищает" Федора из жизни для личного наслаждения; Никита Фирсов, оставив Любу{Никита Фирсов, Люба – герои рассказа "Река Потудань".}, "слабо чувствовал самого себя и думал немного", "к осени, вероятно, он вовсе забудет, что он такое, и, видя вокруг действие мира, не станет больше иметь о нем представления; пусть всем людям кажется, что этот человек живет себе на свете, а на самом деле он будет только находиться здесь и существовать в беспамятстве, в бедности ума, в бесчувствии, как в домашнем тепле, как в укрытии от смертного горя...".
И Фро для себя, и Никита для Любы хотели создать счастье, исходя из собственных представлений о нем, и вот это их право, эгоистически понятое и ложно принятое, продолжай оно действовать бесконечно, могло привести героев "Фро" и "Реки Потудани" к полному социально-нравственному краху. На восьмой день любви муж Фроси проснулся печальным: "Фро! Пойдем трудиться, пойдем жить, как нужно... По отъезде Федора Фро позвала к себе в комнату соседского мальчика-музыканта, который, словно бы по наитию, стал воплощать для нее будущее, лучшее человечество: "Музыкант был еще мал, он еще не выбрал изо всего мира что-нибудь единственное для вечной любви, его сердце билось пустым и свободным, ничего не похищая для самого себя из добра жизни".
В любви Фро есть элемент неуверенности в прочности ее отношений с уехавшим на Дальний Восток мужем – воображение ее в конце концов иссякает в тоске по любимому человеку, и каждодневно не подтверждающие себя нежность и ласка, хотя они и объективно существуют в душах разлученных на время людей, кажутся ей едва ли не утраченными.
Любовь к Федору не приближает, а удаляет Фро от мира, духовно обедняет героиню, лишает ее интереса ко всему, что не есть ее любовь: "Ей не хотелось тратить время на что-нибудь кроме чувства любви", и в ней не было теперь, в отсутствие мужа, человеческого участия и сочувствия к окружающему. Она принимает естественный, но бедный зов своего сердца за полное счастье, равное истинной человеческой жизни. В постоянно ощущаемой близости родного человека для нее – осуществление идеального людского состояния и собственного жизненного предназначения. В подсознании, в инстинкте ее всеобщая мечта о счастье через наслаждение любовью становится почти реальной. Наговорившись, они обнимались с Федором, – "они хотели быть счастливыми немедленно, теперь же, раньше, чем их будущий усердный труд даст результаты для личного и всеобщего счастья. Ни одно сердце не терпит отлагательства, оно точно ничему не верит", "они целовались, ласкали друг друга, и благородная мечта их превращалась в наслаждение, точно сразу же осуществляясь". А. Платонов очень тонко исследует природу психологического самообмана, свойственную человеческой натуре в ее естественном стремлении к благу, в ее инстинкте удержаться в непрерывном и вечном положении радости. Фро слишком чувствует свою особенность женщины, пола – до забвения себя в большом мире, до такой степени, что теряет представление о реальных жизненных ценностях – работе, учебе, заботе о старом отце, и кажется самой себе уже существом исключительным, нездешним, необыкновенным (не Фросей, а Фро), пребывающим на такой высоте чувственного величия, благодаря эгоистичности и чрезмерности собственной любви, что вся действительность в ее глазах блекнет и обесценивается. "Отец вернулся из рейса, отведя холодный паровоз; был счастливый, что поездил и потрудился, что видел много людей, дальние станции и различные происшествия; теперь ему надолго хватит что вспомнить, подумать и рассказать. Но Фрося не спросила его ни о чем; тогда отец начал рассказывать ей сам – как шел холодный паровоз и приходилось не спать по ночам, чтобы слесаря попутных станций не сняли с машины деталей; где продают дешевые ягоды, а где их весною морозом побило. Фрося ему ничего не отвечала". Фро во многом новый герой в творчестве А. Платонова, и ее сильная потребность в счастье говорит о том, что она в отличие, скажем, от племени джан вовсе не склонна к страданию, больше того: даже не подозревает о наличии горя в жизни, и потому ее стремление к добру для самой себя оборачивается во зло другим. Но это необходимые, закономерные судороги роста, свидетельствующие о духовном выпрямлении человека, потому что потребность красоты "развивается наиболее тогда, когда человек в разладе с действительностью, в негармонии, в борьбе, то есть когда наиболее живет... Красота присуща всему здоровому, то есть наиболее живущему, и есть необходимая потребность организма человеческого. Она есть гармония, в ней залог успокоения".
Фро вызывает в нас чувства эстетического восхищения потому, что, несмотря на ее разлад с миром, она живет полной жизнью, выражает себя в поиске счастья и гармонии, она развивается, "вырабатывается" в истинного человека. Человеком нельзя сделаться сразу, из одного желания или по закону общества. Человек, рождаясь, принимает материальный мир как данность, но в своем нравственном развитии неизбежно повторяет "сюжеты" и ситуации всех бывших до него людей – природой и обществом он предрасположен к таким обстоятельствам, которые никому не удавалось обойти: он должен побыть ребенком, учиться, работать, жениться, воспитывать детей...
В пору обдумывания "Фро" и "Реки Потудани" А. Платонов мучительно искал гармонического разрешения коллизии, связанной с духовным и телесным началами в человеке, и снимал ее одухотворенной любовью.
"Как хорошо не только любить, – писал он жене, – но и верить в тебя как в Бога (с большой буквы), но и иметь в тебе личную, свою религию. Любовь, перейдя в религию, только сохранит себя от гибели и от времени.
Как хорошо в этом Боге не сомневаться, имея личность Божества всегда перед собою.
Любовь есть собственность, ревность, пакость и прочее.
Религия – не собственность, и она молит об одном – возможности молиться, о целости и жизни Божества своего.
Мое спасение – в переходе моей любви к тебе в религию. И всех людей в этом спасение".
А. Платонов пользуется словом "религия" не в каноническом смысле, освященном церковью, – просто в данном случае это слово трудно заменить другим. Платоническая любовь здесь не подходит. Уместнее: любовь – степень одаренности человека всеобщей жизнью. Источник большинства несчастий в любви – не внешние обстоятельства, а нравственная неуверенность человека в себе, отчего тот в критическую минуту теряется и делает неверный шаг, могущий иметь гибельные последствия для любимого существа.
Уход Никиты Фирсова едва не окупился Любиной смертью; Федор ради Фро оставил на произвол судьбы большое дело, касающееся многих людей... Область любви, даровая и доступная каждому бедняку, не требует героических усилий – борьба начинается за чертою необходимого, там, где кончается разумное отношение к миру и начинается безумие. Добиться самого нужного – той же любви – ничего не стоит, но для овладения самым ненужным – славой, например, требуется очень много сил. Фро и Никита Фирсов в своих эгоистически благородных чувствах тяготели именно к последнему.
Этическая культура человека, как ее понимал А. Платонов, заключается не в подавлении или искоренении "нутряного" в людях, а в том, чтобы ни в одном из эмоционально-чувственных стремлений не доходить до наслаждения и удовольствия, до искажения необходимого, до излишества. Умеренность во всем, идущая не от рационалистического взвешивания стихий внутри человека, а рождающаяся из его тесного сопряжения с миром.
"Фро" и "Река Потудань" – рассказы о самой интимной, сокровенной стороне человеческой жизни, о воспитании чувств и культуре эмоционального поведения мужчины и женщины в любви. Психология семейных отношений слишком многое определяет в судьбе отдельного человека, считал А. Платонов, и обходить молчанием "древнейшее учреждение", семью, или касаться его поверхностно – значит облегчать художественную задачу постижения людей, как ни в какой другой сфере жизнедеятельности, человек обнажается до конца именно в строительстве домашнего очага и достоверного счастья.
(По В.В. Васильеву)
Роль личного счастья в жизни человека
Платонов не отрицает личного счастья в жизни человека – именно этому посвящен рассказ писателя "Фро", однако оно только тогда может быть настоящим человеческим счастьем, когда оно будет служить средством "ощущения человека человеком".
В рассказе "Третий сын" семидесятилетний рабочий на пенсии, отправляя по почте сыновьям телеграмму с печальным известием о смерти своей жены и их матери, размышляет о телеграфистке: "Пожилая служащая, казалось ему, тоже имела разбитое сердце и навсегда смущенную душу, – может быть, она была вдовицей или по злой воле оставленной женой.
И вот теперь она медленно работает, путает деньги, теряет память и внимание; даже для обыкновенного несложного труда человеку необходимо внутреннее счастье".
Эти слова, как указание на взаимообусловленность всех сторон жизни в понимании и изображении А. Платонова, могут служить эпиграфом не только к рассказу "Фро", но и ко всему творчеству А. Платонова.
В рассказе "Фро" в форме широкого и развернутого повествования показано, каким образом связаны две стороны человеческого бытия: личное и общественное, частное и общее. Рассказ "Фро" – это рассказ о любви, о силе этого чувства, о верности этому чувству, о социальной значимости этого чувства. Создавая образ прекрасной влюбленной женщины, писатель хотел нам еще раз напомнить старую истину, что любовь сильна, как смерть, и даже сильнее смерти. Об этом красноречиво говорит и сам композиционный строй рассказа.
В рассказе "Фро" так же, как и в рассказах "Никита", "Уля", "Еще мама", А. Платонов прибегает к традиционной композиционной схеме волшебной сказки, расширяя границы жанра за счет разработки психологической структуры образа путем ввода в повествование изображения духовной жизни героини, тем самым полностью подчиняя сюжет рассказа созданию образа героини.
Понимая всю ответственность и важность того общего дела, во имя которого муж на время оставил ее, героиня рассказа пытается противопоставить своему любовному чувству привычные и простые ценности жизни: труд, учебу, отдых. В трех микроэпизодах рассказа писатель показывает, как в его героине постепенно обостряются чувства любовной тоски и одиночества. Она пробует перебороть свое чувство и терпит поражение. Постепенно героиня познает всю силу и непреодолимость чувства любви. В борьбе со своим чувством героиня доводит себя до нервного истощения, до истерии. Ее болезнь – не мнимая уловка и хитрость. Фро, действительно, смертельно и прекрасно больна, у нее "болезнь сердца", как сказал тяжело и трудно болевший этой же болезнью Владимир Маяковский. В телеграмме, отправленной по просьбе героини ее отцом, – функционально играет он в рассказе роль помощника героини – речь идет не об обмане, негативно характеризующем героиню, а о неправильно поставленном диагнозе, смысл которого в подчеркивании гордости, беспомощности и, конечно же, стыдливости героини, тем более трогательной в замужней женщине. Не смертелен в молодом возрасте катар верхних дыхательных путей, о котором сообщается в телеграмме, – смертельна в юном возрасте тоска по любимому, разлука с ним. Муж героини с полуслова понимает свою далекую жену, по которой он и сам истомился, откликается на ее зов. Он возвращается, любовь разделена, и все то, что ранее не имело силы как средство против любви: и труд, и учеба, и развлечения, обретает свою притягательную силу и мощь.
(По О.А. Кузьменко)
Социальное и личное у героев А. Платонова
В рассказах 1930-х гг. Платонов с особым художественным тактом и полнотой воплотил диалектику социального и личного, всеобщего и индивидуального.
Социальная мера поведения присутствует даже тогда, когда герой очень отдаленно соотносится с историческим процессом. Не связывается с ним прямо. В известном рассказе "Фро" заурядная рядовая женщина никак не может быть причислена к типу социальных героинь. Она живет только своей любовью к мужу, хочет, чтобы он был постоянно с нею. Ей нет никакого дела ни до его интересов, ни до того, что страна, живущая в атмосфере энтузиазма, нуждается в людях-энтузиастах, воспитывает их. "Она жила в новой трехкомнатной квартире; в одной комнате жил ее отец – паровозный машинист, в двух других помещалась она с мужем, который теперь уехал на Дальний Восток настраивать и пускать в работу таинственные электрические приборы. Он всегда занимался тайнами машин, надеясь посредством механизмов преобразовать весь мир для блага и наслаждения человечества или еще для чего-то – жена его точно не знала".
Этого момента вполне достаточно, чтобы продемонстрировать своеобразие проявления в платоновском психологизме социального детерминизма. В героини избирается женщина, которая не является программным носителем абсолютно чистых классовых черт и социальных идеалов. Имя героини – Фрося, Ефросинья Евстафьева. Она же называет себя Фро. Прием превращения русского имени в иностранное у советских писателей (напомним Маяковского, например) был средством сатирического разоблачения. В рассказе Платонова имя и портрет героини не приобретают сатирической интерпретации. Они превращены в тонкое и емкое средство психологизма, которое придает художественному образу очень сложную тональность, неоднозначность. Если мы будем видеть в героине только те свойства характера, которые передаются псевдоженственным портретом, пошлым стремлением быть не Фросей, а Фро, мы исказим и образ, и весь рассказ. И если бы автор на этом остановился, рассказ превратился бы в традиционное обличение пошлости и мещанства и менее всего был бы платоновским.
Самое значительное в рассказе, что Фро – дочь рабочего, жена инженера-энтузиаста, потомственная труженица, женщина простой трудовой среды. Она не обладает никакими исключительными качествами, особенными достоинствами, ей свойственна скорее всего обыкновенность, даже заурядность. Но именно в ней воплощена и великая сила любви, верности и чистоты. И у Платонова это не только художественно убедительно, но и жизненно достоверно и гуманно.