Возьмем еще одну, еще меньшую, улицу имени Аркадия Гайдара (детского писателя). Она появилась во второй половине ХІХ в. и получила название Новокараваевская, от существующей улицы Караваевской (теперь улица Толстого). Район тогда назывался Новое Строение. Эта историческая местность Киева стала известна с 1830-х, как земля, выделенная для переселения людей с Печерска, вынужденных покинуть нажитые места в результате строительства Новой крепости. Судя по фамилиям домовладельцев, на этой улице предпочитали селиться православные. Застройка была небольшой, не более 50 домов. Из-за незначительности, лишь в 1955 г. улице дали современное название, и вполне обоснованно. В 1941 г. неподалеку проходила последняя – 3-я линия обороны Киева, в которой активно участвовал корреспондент "Комсомольской правды" А. П. Гайдар. Во время затяжных боев под нашим городом неугомонный писатель, так как и его персонажи, рвался на передовую, о чем даже был снят художественный фильм. Легенда рассказывает, что Аркадий Петрович последний напросился пройти по мосту им. Е. Бош (бывший Цепной), чтобы убедиться, не остался ли кто-то из бойцов. Обойдя окрестности, он "разрешил" взрывать. Этот сказочный сюжет очень любили рассказывать журналисты и пересказывать экскурсоводы. Выйдя вскоре из окружения, по некоторым данным, А. Гайдар примкнул к партизанскому отряду. 26.Х.1941 г. писатель погиб при выполнении задания. По другим, более-менее вероятным данным, закончил жизнь в фашистском концлагере, а в могиле в Каневе находится другой человек. Произошло очередное мифотворчество, характерное для советского времени. Учитывая необычайную популярность его произведений и идеологическое влияние на поколения комсомольской молодежи, в Павловском сквере в 1976 г. была установлена памятная парковая скульптура. Автор С. Марчук изобразил популярного писателя и командира в военной форме, левую руку он положил на саблю, а правой держит книгу. По справочникам, скульптура была бронзовая, это соответствовало исключительно окраске, но, скорее всего, она была из покрашенного цемента. Столь подробное описание необходимо, так как ее поставили без особого шума и официоза. Так незаметно в 1993 г. и сняли. Есть сведения, что фигуру "убрали после неблаговидных финансовых решений его внука", хотя бытует мнение, что он мешал сотрудникам Посольства США, поселившимся в здании Шевченковского райкома партии.
Хотя он смотрел не на них, а куда-то в сторону. Более вероятным представляется, что снос вызван низким художественным воплощением "кумира советской молодежи". Так что об А. П. Гайдаре в Киеве напоминает лишь эта улица.
Многие мои коллеги, да и я сам в прошлом, начинают свои экскурсии с Железнодорожного вокзала и проезжают по ул. Коминтерна. Поэтому вполне резонно сказать и о ней. Она раньше называлась Безаковской, в честь одного из генерал-губернаторов, и ведет к вокзалу от памятника Щорсу. На этой улице сохранился дом № 14, где находился книжный магазин журнала "Киевская старина", в котором 100 лет назад можно было прочитать не только первые публикации украинских классиков, но и много статей по истории края. К сожалению, подобного популярного исторического журнала по сей день не существует, хотя кое-какие пробные потуги проводились, причем с сохранением названия. Об одной самой печальной напомню. В 1972 г. в издательстве "Наукова думка" тихо вышел № 1 журнала "Київська старовина". Что тут началось! И несмотря на то, что в конце первой части "Описания Киева" Максима Берлинского появилось сообщение в скобках: "Закінчення буде у наступному випуску" – его не было! Партийное руководство просто взбесилось. Хотя примечания к Берлинскому были анонимны, так как имя Михаила Брайчевского упоминать было нежелательно, тем не менее, № 2 не увидел свет, а редактор издательства имел "большие неприятности".
Киевский вокзал – один из самых красивых вокзалов в мире, и достоин особого описания. Первая пропозиция о строительстве железной дороги в Юго-Западном крае датируется 1830 г., когда новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов убедил правительство в необходимости создания новых путей сообщения. На его просьбу император Николай І положил резолюцию: "Полагаю, что устройство железной дороги будет и лучше и полезнее всего: надо определить только откуда ее начать". Такой категорический наказ о железной дороге был Европе в диковинку, к тому же царь лишний раз показал, что каждое начатое им дело доводит до завершения. Привлекли опытных отечественных и зарубежных специалистов, которые доказали, что это мероприятие потребует очень больших затрат. На расчетах Министерства финансов император наложил другую резолюцию: "Чтобы при сооружении просимой дороги дать ей такое устройство, чтобы оно могло послужить для паровозного сообщения". К строительству отнеслись достаточно серьезно. Выбрали Одессу и Киев, между которыми начали прокладывать железнодорожное сообщение. Сооружение Киево-Балтской железной дороги было поручено Обществу Де-Вриер, как обычный подряд, и благодаря финансам заинтересованных местных обеспеченных кругов завершили раньше. Составы от Одессы в Киев пошли с 26 мая 1866 г., а через три года закончилась прокладка дороги Курск-Киев. Так установили прямое сообщение с Москвой. Уже через десятилетие наш город становится крупным железнодорожным узловым и транзитным пунктом, по которому доставлялись товары для всей империи.
Первоначальный вокзал был небольшим сооружением в псевдоготическом оформлении, он уступал не только Одесскому, но и Жмеринскому, и Казатинскому вокзалам. В конце ХІХ в. даже в путеводителях писали о его неудобствах и размерах, не соответствующих ни населению Киева (1884 – 154,5 тыс.), ни административному центру Юго-Западного края. По данным Всероссийской переписи от 28.I.1897 г., в городе (вместе с Шулявкой) зарегистрировано 247 723 человека. По численности населения Киев занимал второе место в Украине, уступая только Одессе, где по этой же переписи насчитывалось 404 000.
Касательно Товарной станции, то вначале ее считали наиболее устроенной в России. На Жилянской улице выросли корпуса Южнорусского машиностроительного завода и ряд жилых домов для железнодорожников. В 1867 г. возникло наибольшее предприятие города – Главные железнодорожные мастерские, где вскоре было 2500 работников. Они выпускали ежегодно из ремонта до 90 паровозов, из них более половины после капитального, 350 пассажирских вагонов и 1200 товарных вагонов и платформ. Постоянных работников и мастеров обслуживала больница на 32 койки, сиротский приют и техническое железнодорожное училище, а также вечерняя школа. Особо меня поразило описание духового оркестра, набранного из рабочих и их детей, численностью до полусотни. Содержание капельмейстера, имущество, одежда и инструменты были за счет железнодорожной администрации. Так что популярные в моей молодости рассказы о тяжелом состоянии рабочего класса при царизме были преувеличением, а чаще всего, обычной ложью.
Во время Первой мировой войны попробовали построить новый вокзал, и он существовал как временный до 1927 г., когда начали строить современный по проекту А. Вербицкого. Строительство Киевского вокзала было в основном закончено к 1934 г., спешка была вызвана необходимостью устроить на нем торжественную встречу Украинского правительства, переезжавшего из Харькова, бывшего на то время столицей УССР. На строительство вокзала быстрыми темпами потратили 15,1 млн рублей. Вербицкий использовал на фасаде конструктивистские мотивы, своеобразно соединив их с характерной для украинского барокко пластикой центрального щипца высотой 37 м, что придало сооружению возвышенный вид.
Интерьер главного вестибюля после войны был заново украшен советской символикой с обязательным памятником Ленину. В 1967 г. реконструированы платформы, сооружен зал-галерея над путями. На Привокзальную площадь выходит также Пригородный вокзал (архитектор А. Добровольский), построенный в 1960 г. Главные "въездные ворота" столицы Украины, глобально реконструированные с 2001 г., одни из наилучших и удобных в мире.
Золотые Ворота и Верхний (Старый) город
Наиболее важной в Верхнем городе является Десятинная улица с рядом интересных зданий разных эпох. Например, № 14 (архитектор Г. Шлейфер, 1886), где находилась мастерская пейзажиста В. Орловского и где два года работал М. Врубель. В доме № 12 в многосемейной коммуналке жил В. Быстряков. Его комната была на первом этаже, поэтому, когда я водил девушек по Андреевскому спуску, то знакомил их с молодым композитором через окно. Однажды было холодно, и моя спутница замерзла. Я у Вовы попросил свитер, он дал. Я вернул, но мне пришлось жениться. Это была моя вторая супруга – Татьяна. Рядом до 1994 г. был двухэтажный дом, что принадлежал матери А. Луначарского. Тут проходили детские годы будущего наркома просвещения, а тогда гимназиста-троечника. Теперь на этом месте возвели 6-этажный жилой корпус для резиденции руководства Украины. Такой же резиденцией был 5-этажный дом № 8, где жил В. В. Щербицкий. К духовности Старокиевской горы старались приобщаться в своих домах многие члены ЦК КПУ, правительства УССР, начиная с Владимира Васильевича. Их самочувствие и душевное здоровье на Десятинной улице стало отменным. Это касалось и Л. М. Кравчука, и следующего президента. Вспомните пустой, полный предвзятости, скандал, когда супруга Л. Д. Кучмы пожелала всего лишь пробить окошко в свою квартиру на торцевой стороне не очень старого дома. Видно для ее семьи возникла необходимая потребность в позитивной энергии, идущей от святых Киевских гор. Нельзя не сказать, что на Десятинной улице, благодаря энтузиазму супругов Понамарчук и И. Горбачевой, открылся музей "Духовні скарби України" с уникальными иконами, что еще более подчеркивает избранность места.
Вспоминаю коммунистический лозунг "Искусство принадлежит народу". Смело уверяю о его социальной подлости. Он ведь выдвинут и обоснован грабителями и варварами, поставившими в основу своей преступной жизнедеятельности экспроприацию и разбой. Отечественная история помнит коллекции работников ЦК и НКВД, на которых всегда имелась кровь истинных собирателей и их родственников. В прошлом, чаще всего такие собрания попадали за рубеж. И они там сохранялись, и в общем, и в частности. А сейчас появилась возможность их возвращения. Кое-что предпринимаю сам со своим сыном Геннадием. На склоне лет убедился, что коммунистическая мораль и воспитание в корне противоречат духу коллекционирования, оно все-таки – частное. Вот почему в прошлом все партийные органы истинных собирателей не любили, ограничивая их материально, духовно, а бывало, и их нахождение на свободе. Скольких людей, обвинив и превратив их страсть в спекуляцию, приговаривали к заключению и конфискации. Вот почему во всех советских фильмах образ коллекционера весьма негативен: от стяжателей до уголовников. И сейчас у многих остается такое представление. Я не имею в виду сотни грабителей, в 1945 г. вывезших ценности из Германии, Австрии, Венгрии… И это вполне оправданно, что бы ни говорили! Во все времена побежденных обдирали! И тут дело не в возмездии! Страдали рядовые, а вывозили эшелонами генералы и маршалы! За полвека собирательской деятельности могу заверить, что в процентном отношении негативных людей среди коллекционеров значительно меньше. А вот в культурном отношении эти увлеченные люди оставляют позади себя всех, не обогнав, разве что, действительных членов АН. Вот взять, к примеру, Александра Полищука, издавшего за свой счет ряд книг и создавшего лучший музей в Украине. Хотя и его коллекцию экспроприировали, – с потрясающей наглостью украли все экспонаты. Не хуже экспозицию, но ближе приближенную к современности, собрал Великий Меценат А. Е. Шереметев. Его первоначальный интерес к Крымской войне стал расширяться, и музеи Алексея Евгеньевича, да, да, музеи, были уникальны и показывали, и рассказывали, что в нашей 1500-летней истории было немало достойных воинских формирований, кроме Красной армии. Теперь два созданных им крымских музея попали в чужие руки… Прекрасные собрания уникальных предметов разгромили и похитили! А ведь нельзя сказать "плохо лежали"! Хорошо и широко экспонировались в музеях, построенных за счет этих же собирателей! И эти сооружения захватили… А нужны ли коллекции этих энтузиастов широким массам? А вот тут и возникает парадокс: "Духовні скарби України" – собрание ценнейших икон Игоря Понамарчука доступно (на Десятинной улице) и не дорогие билеты. А посетителей мало! А вот на бесплатные выставки Пинчука народ ломится, хотя это только приблизительно напоминает искусство. Вот и получается, что "шара" сильнее духовности и образования!
Изысканный экстерьер у особняка на Десятинной, 8 (архитектор В. Николаев, 1890), в стиле неогрек. Вначале он принадлежал сахарозаводчику Василию Симиренко, который его завещал Украинскому научному обществу, потом – Академии наук. Во время оккупации тут располагался Союз украинских писателей – сторонников независимости Украины. В 1942 г. гестапо разгромило Союз, а его лидеры погибли, в том числе и председатель Олена Телига. Сейчас в этом особняке резиденция английского посла. В конце улицы стоит фигура, которую автор предложил понимать как апостола Андрея (1992).
Отсюда и начинается одна из первых и самых интересных улиц Киева – Владимирская. Рассказ об этой улице, считающейся самой старой, начну с так называемого Дома Трубецких. Его в 1867 г. приобрела княгиня Елизавета Трубецкая. Уже не один десяток лет в этом симпатичном доме с мезонином располагается Отдел археологии Киева Института археологии НАНУ, где работали мои друзья Виктор Харламов, Сергей Климовский и великий Михайло Брайчевский, труды которого читает и перечитывает мой сын Саша. Здесь было сделано немало весьма интересных археологических находок, в частности, можно с тыльной стороны осмотреть фундамент большой каменной ротонды, диаметром более 20 м, датируемой второй половиной ХII в., – скорее всего, это был зал для представительных приемов и торжеств.
Особенно хочется остановиться на изящном здании № 4 (1900) в стиле эклектика с элементами ренессанса. В нем родился любимый мной писатель В. П. Некрасов, воевавший в действующей армии не один год. Свое пребывание на передовой он описал "В окопах Сталинграда", отмеченной Сталинской премией. Произведения Виктора Платоновича получили всенародное признание, особенно ряд "киевских повестей", написанных в теплых лирических тонах. Находясь в вынужденной эмиграции в Париже, где и умер, Некрасов любил вспоминать "самые киевские улицы", ставшие для нас, его духовных учеников, такими же дорогими. Здесь уместно привести фрагмент дневника киевлянина Олега Борисова: "Мы отправились на Андреевский спуск. "Знаете, Олег, я ведь закончил здешнюю театральную студию, при Русской драме. Нам было предложено остаться в театре, но всем хотелось во МХАТ! Вы у кого закончили? У Герасимова? А знаете, что я пробовал к самому Станиславскому? Провалился и во МХАТе, и в его студии. Приезжаю в Киев, и узнаю, что за "измену" родному театру из труппы отчислен. Запомните, Олег, в Киеве это случается со всяким, кто захочет повыше прыгнуть. Киев – очень мстительный. Музыкантам, танцорам разным – им легче, у них со словом не связано. Хотя ведь и Лифарь, Горовец – все отсюда деру дали…
Мы дошли до заветного булыжника. Уже видна Андреевская церковь, Растрелли – скоро здесь будут сниматься "За двумя зайцами", но еще не сейчас – через три года!.. А сейчас Некрасов покупает мне пирожки с мясом, поджаренные на сале, мимо них пройти немыслимо, от них стоит не запах – чад! Угощает меня и себя. Жуя пирожки, начинаем спуск. "Я вам, Олег, дам еще "В окопах Сталинграда" почитать…" – "Я слышал об этой книге, мне стыдно, но я…" – "Тут нет ничего стыдного, вы ведь еще не всего Толстого читали, Лескова? А Некрасов – не такая уж большая литература… Но, знаете, как меня долбали за эти "Окопы"? Сталинская премия – это все потом. Дважды обсуждали в Союзе писателей – специальное заседание президиума и еще отдельно – военные! Реализм на подножном корму, окопная правда – чего только на меня не вешали!.. "Объясните мне, товарищ Некрасов…" – прицепился ко мне один из военной комиссии, который никогда на фронте то не был. Что ему Киев, он сдал ее сразу, мать городов русских… Как назло, мы с ним надрались, это он меня подпоил – видимо, получил задание… Ну и прилип: "Объясни мне, где у тебя перелом в войне показан?" Я снял рубашку и тычу ему: "Вот перелом, вот перелом… (Некрасовское тело я видел потом, на нем живого места не было.) Покажи хоть один перелом у себя!" Он как будто не слышит, наливает. "Объясни, – говорит, – почему у тебя все с точки зрения ближнего боя?… Ну, мне надоело… Я как раз в то время чеховские дневники почитывал и ответил ему, чуть-чуть перефразировав Антона Палыча: "Каждый, кто берет мою книжку, хочет, чтобы она ему что-нибудь объяснила, а я тебе так скажу: некогда мне возиться со всякой сволочью". А вот гениально… Олег, а ты бы сыграл Николку Турбина?" Мы остановились у дома 13. Остановились в благоговении. Может, зайдем? – предлагает Некрасов. – Я тут был всего дважды… Дама, которая мне в первый раз открыла, сильно удивилась: "Мишка Булгаков – знаменитый писатель? С каких это пор? Венеролог был хреновый, а писатель стал замечательный…" Ну что, может, постучимся?" Мы прошли в дворик, поднялись по лестнице, постучали. Никто не открыл. Хотя мне показалось, чьи-то шаги за дверью зашаркали, а потом тут же замолкли. Мы немного постояли и спустились обратно. Совершенно неожиданно Платоныч хрипло замычал: "Буль-буль-буль, бутылочка казенного вина!.." "Извини, – говорит, – я певец сиплый. Больше за сценой. На экзаменах в театральную студию пел только "Индийского гостя" и "Надднепрянский полк ударный"… так что помогай!" Но я ни мотива, ни слов не знаю. "Тогда, – говорит, – давай другой Николкин романс. Из начала третьего действия. Знаешь?" И замычал более знакомое: "Дышала ночь восторгом сладострастья, неясных дум и трепета полна…"
Я подхватил, но все равно – ни в склад, ни в лад… "Олег, надо учиться петь на улице. Перевернутая шапка, гитара… Ты на чем еще можешь кроме гитары?" – "Могу на баяне", – отвечаю я. "Очень хорошо. Мы все равно рано или поздно уедем из этой долбанной страны. А там ведь с работой худо… Ваня, один из булгаковских братьев, между прочим, сейчас в балалаечном ансамбле в Париже… Да и здесь не ровен час, можем, милый друг Олег, оказаться на паперти. Ты меня подкармливать будешь. Обещаешь?" Мы подходим к Подолу. "Это Контрактовая площадь, – говорит Некрасов. – Когда-то здесь продавалось много тарани и моченых яблочек. Отличная закуска, между прочим…"
Этот фрагмент, рассказывающий об улице, о которой я уже говорил, был потом отражен в чудесном фильме Тодоровского "По главной улице с оркестром", когда 50-летний герой вдруг понял, что главное в жизни – это "петь на улице". В финале Олег Борисов идет с гитарой в компании друзей по Андреевскому спуску. В начале фильма сцена на Троещине.
На Владимирской улице в доме № 7, где сейчас издательско-полиграфический факультет КПИ, размещалось частное коммерческое училище. В нем в начале 1910-х преподавали светила украинской интеллигенции Дмитро Дорошенко, Василь Липкивский, Иван Огиенко, и некоторое время проживал Иван Нечуй-Левицкий.