Через полчаса массивный корпус "Хога" также содрогнулся от сильного взрыва. В этот момент свободные от вахты члены экипажа поднимали на борт спасенных с "Абикура". На переполненную палубу посыпались обломки, люди в панике заметались взад-вперед. Судно повалилось набок и, сложившись пополам, быстро пошло ко дну.
Огненно-водяные смерчи, поглотившие "Абикур" и "Хог", на "Кресси" также приняли за взрывы плавучих мин. В разгар спасательных работ у левого борта крейсера в очередной раз поднялся начиненный огнем огромный столб воды. Командир "У-9" капитан-лейтенант Веддиген всмотрелся в перископ и, убедившись, что горизонт чист, передал команде поздравления с первой победой. В ответ раздались ликующие крики. Недооценка Адмиралтейством значения подводных лодок стоила жизни более чем двум тысячам британских моряков.
Уничтожение менее чем за час трех вражеских крейсеров вызвало в Германии волну эйфории. Вильгельм II даже послал Веддигену поздравительную телеграмму, а после потопления им еще одного британского крейсера наградил его высшим прусским знаком отличия - медалью "Пур ле мерит".
Командование германского флота выделило, наконец, подводные лодки в отдельный класс кораблей и решило использовать их, главным образом, для прорыва созданного британскими кораблями в Северном море кольца блокады и атак направляющихся в Англию торговых судов.
На немецких верфях развернулось небывалое по тогдашним меркам строительство подводных лодок. Ни о каком недокомплекте экипажей больше даже речи не было. Вдохновленные несходившими со страниц газет красочными описаниями подвигов подводников, офицеры, старшины и матросы с надводных кораблей, ранее с нескрываемым презрением относившиеся к службе на "ныряющих посудинах", теперь буквально завалили своих командиров рапортами о переводе их на подводный флот.
В продуваемых по традиции сквозняком кабинетах Адмиралтейства известие о гибели "Абикура", "Хога" и "Кресси" произвело эффект разорвавшейся бомбы. Наконец высокопоставленные чины британского флота оправились от шока и на все военные судоверфи посыпались заказы на строительство подводных лодок. Раннее в боевом строю находилось всего несколько единиц. Было решено также вернуться к основательно подзабытой идее проводки торговых кораблей под охраной военных судов. В свое время испанцы именно так доставляли из колоний на Американском континенте в Европу золото и другие ценности. Правда, в центральном аппарате Адмиралтейства многие вначале крайне отрицательно отнеслись к этому предложению, полагая, что у отдельного корабля гораздо больше шансов прорваться к берегам Англии незамеченным. Но непрерывный рост страховых ставок и поток телеграмм из Индии, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки с извещениями о массовом отказе экипажей торговых кораблей доставлять в метрополию продовольствие и военное снаряжение без сопровождения, заставили адмиралов пересмотреть свою точку зрения. Позднее в Адмиралтействе был создан специальный отдел по борьбе с вражескими подводными лодками. В перечне разработанных им конкретных мероприятий значилось развитие системы патрулирования районов поблизости от портов и военно-морских баз, организация противолодочного дозора у выхода из Гельголандской бухты и даже использование субмарин для конвоирования торговых судов на дальних переходах.
К концу 1916 года германское Верховное командование окончательно пришло к выводу о невозможности уравнять мощь своего флота с противником. Если ранее германское правительство по политическим мотивам отказалось поддержать предложенный новым командующим Флотом Открытого моря адмиралом Шеером план неограниченной подводной войны, то теперь, в условиях дальнейшего истощения военно-экономических и военно-технических ресурсов и все более усиливающейся международной изоляции государств Центрального блока, было решено сделать ставку именно на эту концепцию. Согласно представленным Морским Генеральным штабом расчетам через 5–7 месяцев активных действий подводных лодок и уничтожения примерно трети тоннажа британских и нейтральных судов, Англия потерпит экономический крах и будет вынуждена капитулировать. В инструкции командирам субмарин подчеркивалось, что "какие-либо признаки принадлежности судна к государству, не входящему ни в одну из воюющих коалиций, отнюдь не являются доказательством его нейтрального статуса. Поэтому уничтожение данного судна представляется вполне оправданным". Отныне опасность угрожала даже госпитальным судам.
* * *
Командир "У-86" обер-лейтенант Патциг напряженно всматривался в ломкую линию горизонта. Едва сигнальщики доложили о появлении одиночной цели, он немедленно поднялся на мостик и теперь не сводил глаз с мелькавшей вдали черной точки. Через какое-то время она начала увеличиваться в размерах. Патциг прикрыл веки, желая дать отдых глазам, а когда открыл их, отчетливо разглядел нарисованный на борту жирной краской огромный красный крест. "Все ясно, санитарно-транспортное судно, - Патциг нервно забарабанил пальцами по поручню. - Выходит, нужно пропустить его. А стоит ли? Может, пренебречь статусом Красного Креста? Раненый враг все равно остается врагом. И потом, мы же объявили неограниченную подводную войну. Значит… значит…"
Наконец он опустил тяжелый морской бинокль и щелкнул крышкой часов. Медлить нельзя, скоро стемнеет. Обер-лейтенант постоял немного, поджав губы и судорожно сжимая кулаки. Затем приказал обоим сигнальщикам спуститься вниз. Не то чтобы Патцига мучили угрызения совести, но слишком уж его замысел противоречил всем общепризнанным нормам международного права, и лишние свидетели были ему не нужны. На мостике остались только оба помощника, Дитмар и Больдт.
- Не нравится мне это судно, - сквозь зубы пробормотал Патциг.
- Чем не нравится? Обычное госпитальное судно, господин обер-лейтенант, - ответил Дитмар. - И к тому же идет с непогашенными огнями.
- А вы посмотрите повнимательнее на его надстройки? Какие-то они странные. Уж не пушки ли в них спрятаны? Похоже, это судно - ловушка, - запальчиво, словно оправдываясь, произнес Патциг.
- Так давайте потопим его - и дело с концом, - подал голос Больдт.
- Согласен с вами, младший помощник, - с облегчением выдохнул Патциг.
Он приказал подать на палубу боезапас и зарядить носовое орудие. Дитмар и Больдт припали к прицелам. Патциг набрал в грудь воздуха и выкрикнул во весь голос:
- Огонь на поражение!
Первый снаряд лег с перелетом, подняв за кормой водяной фонтан. Второй разорвался на палубе, взметнув вверх сноп огня и множество деревянных обломков, третий проткнул борт, как карандаш бумагу.
Патциг удовлетворенно посмотрел на огромную пробоину и перекинул рукоятку машины на самый полный ход.
Разорвавшийся внутри корабля снаряд заполнил глухие коридоры возле лазарета черным дымом. Погас свет, и в темноте раздавались только крики и надсадный со смертельным надрывом кашель. Когда вспыхнуло аварийное освещение, прибежавшему начальнику госпитального судна, хирургу и медсестрам открылась страшная картина: среди трупов и искореженного железа валялись сброшенные с коек раненые в гипсе и окровавленных бинтах. Те, кто мог ходить, карабкались наверх по наполовину разрушенному трапу.
По отплывавшим от обреченного судна шлюпкам Патциг также приказал открыть огонь. Желая скрыть следы преступления, он обязал всех членов экипажа хранить молчание, распорядился не заносить в журнал боевых действий сведения о потопленном судне и даже указал в вахтенном журнале неверный курс. На борту уничтоженного немецкой субмариной 4 июня 1918 года канадского судна "Лэндовери Катл" находились в общей сложности 256 человек. Из них только 24 удалось спастись.
Осенью 1918 года стало ясно, что несмотря на ощутимый урон, нанесенный торговому тоннажу союзников и нейтральных стран, неограниченная подводная война не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Благодаря проведенным совместно с Францией, Италией и США целого ряда крупномасштабных мероприятий Англии удалось избежать катастрофы. Резкое ухудшение военно-стратегического положения Германии сопровождалось революционным подъемом. Именно флот, считавшийся опорой кайзеровской монархии, сделался движущей силой революции, которая, по выражению Ленина, назревала не по дням, а по часам. 3 ноября произошло восстание матросов в Киле, поддержанное рабочими и солдатами. Характерно, что к нему немедленно присоединились экипажи подводных лодок, накануне возвратившиеся в Кильский порт.
Каким-то образом разведывательной службе Адмиралтейства удалось установить бортовой номер субмарины. Поэтому Патциг оказался в списке тридцати командиров немецких подводных лодок, подлежащих выдаче союзникам.
Правительство Веймарской республики отказалось выдать главных военных преступников во главе с Вильгельмом II. Но, чтобы избежать обвинений в потворстве им и не желая лишний раз раздражать членов Контрольной комиссии, оно было вынуждено отдать под суд нескольких второстепенных исполнителей преступных приказов. Патциг, воспользовавшись неразберихой первых послереволюционных лет, скрылся за границей.
В конце концов весной 1921 года Больдта и Дитмара, вновь ставшего к этому времени офицером флота, официально допросил судебный следователь.
26 июня Имперский суд в Лейпциге предъявил им обвинение в убийстве. В качестве "независимого" эксперта на процессе выступил капитан третьего ранга Заальвэхтер, завершивший свою карьеру при Гитлере в звании генерал-адмирала. Фактически он взял на себя обязанности адвоката и всячески добивался оправдательного приговора. В результате несмотря на показания свидетелей, нарисовавших ужасающую картину гибели госпитального судна, подсудимые были признаны виновными лишь в "неумышленном соучастии в убийстве" и приговорены к четырем годам лишения свободы.
После Ноябрьской революции в Германии возникло множество так называемых "добровольческих" формирований и тайных военных обществ, состоявших в основном из бывших офицеров и унтер-офицеров кайзеровской армии и флота. Проникнутые реакционными идеями, они стремились низвергнуть власть "ноябрьских преступников" - так в их среде презрительно именовали правых социал-демократов и буржуазных республиканцев - и вновь установить авторитарный режим. Вынесенный Больдту и Дитмару приговор был воспринят ими как личное оскорбление и вызвал бурю негодования. Не имея легальной возможности освободить помощников Патцига, они решили достигнуть своей цели другим путем.
2 августа 1921 года в одном из районных отделений Лейпцигской полиции зазвонил телефон. Дежурный вахмистр как раз собирался пообедать. Он с сожалением отложил в сторону пакет с бутербродами, снял трубку и согласно инструкции назвал свою должность, фамилию и расположение отделения. В мембране прозвучал взволнованный голос начальника тюрьмы на Беетховенштрассе. Чиновник потребовал срочно прислать к нему в учреждение наряд полиции.
Часом ранее под своды врезанных в глухую стену массивных кованых ворот тюрьмы въехал автомобиль. Из него вышли трое в полицейской форме и быстро направились к зарешеченному окошку служебного входа.
- Что угодно господам? - осведомился дежурный надзиратель.
В ответ рослый молодой человек с офицерскими погонами заявил, что им поручено перевезти Больдта и Дитмара в Берлин, и предъявил соответствующее предписание.
Дежурный надзиратель пробежал глазами машинописные строчки, присмотрелся к причудливой завитушке подписи и четкому оттиску гербовой печати. Вроде бы все в порядке. Но на всякий случай он решил доложить о посетителях начальнику тюрьмы. Тот немедленно позвонил в вышестоящую инстанцию и выяснил, что там ни о чем подобном не знают. Трое лжеполицейских, услышав гулкие шаги в мрачном коридоре, поспешили удалиться. Позднее выяснилось, что под личиной офицера полиции скрывался один из будущих соучастников убийства министра иностранных дел Ратенау капитан-лейтенант Тилессен.
17 ноября 1921 года Больдту с помощью многочисленных сообщников удалось бежать из тюрьмы в Гамбурге, куда он был переведен по собственному желанию. По слухам, он обосновался в Колумбии и успешно занялся там коммерческой деятельностью.
22 января 1922 года из тюрьмы в Наумбурге бежал Дитмар. Он нелегально перебрался в Испанию и сразу же устроился на высокооплачиваемую должность в одном из барселонских банков. Власти сумели скрыть от общественности эту темную историю. Патциг объявился только в 1926 году. Ситуация теперь складывалась для него как нельзя более удачно. Германия уже вышла из послевоенного экономического и политического кризиса и вступила в период частичной стабилизации капитализма, достигнутой за счет ликвидации ряда социальных завоеваний Ноябрьской революции и при финансовой помощи США и Англии. По мере восстановления экономического могущества германского империализма в стране усиливалось влияние правых, реваншиствующих элементов. В этих условиях Патциг мог быть полностью спокоен за свою судьбу. Никто больше не собирался даже для проформы возбуждать против него уголовное дело. На допросе в полиции он взял всю вину на себя и заявил, что его подчиненные, как и подобает младшим офицерам, просто выполняли приказ старшего по званию.
Начальник Управления военно-морского флота адмирал Ценкер сразу же начал добиваться оправдания Больдта и Дитмара. 4 июня 1928 года на закрытом заседании Имперского суда приговор по их делу был отменен.
Дитмара на три месяца вновь приняли на службу и присвоили ему чин капитан-лейтенанта. Жалованье ему начислили с момента вынесения "несправедливого" приговора, а при увольнении в запас компенсировали "моральный и материальный ущерб" солидной суммой в 20 000 рейхсмарок. В свою очередь Больдт получил на 30 000 рейхсмарок больше. Тем самым командование военно-морским флотом республиканской Германии официально санкционировало жестокое убийство 232 ни в чем не повинных людей. Стоит ли удивляться тому, что командиры и экипажи подводных лодок нацистской Германии унаследовали эту страшную традицию и в своих действиях подражали не столько Веддигену, сколько Патцигу и потопившему "Лузитанию" Швигеру.
Скапа-Флоу
Как уже было сказано выше, за первый месяц подводной войны немецкие субмарины уничтожили 41 торговый корабль и авианосец. Тем не менее Дениц был крайне недоволен этим результатом. По его мнению, цифра потерь в тоннаже противника могла быть гораздо больше, если бы в распоряжении новоиспеченного контр-адмирала имелось не менее 300 подводных лодок. На вводе именно такого количества в боевой строй он настаивал после проведенной зимой 1938–1939 годов оперативно-стратегической игры. Возражения его высокопоставленных оппонентов обычно сводились к тому, что даже тремстам подводным лодкам не удастся существенно подорвать военно-экономическое могущество Великобритании и что Альбион всегда успеет принять эффективные контрмеры для защиты своего торгового судоходства.
Для претворения в жизнь своей концепции Деницу и его окружению необходимо было добиться поистине ошеломляющего успеха. Именно поэтому он уже в первый день войны приказал начать подготовку операции, призванной наглядно продемонстрировать подлинную боевую мощь подводного флота. Проведение устрашающей акции с далеко идущими последствиями планировалось еще в мирное время. Об этом свидетельствуют сделанные лично Деницем записи в журнале боевых действий, ставшие достоянием гласности на Нюрнбергском процессе:
"1. Возможность проникновения подводной лодки в бухту Скапа-Флоу была предметом обсуждения еще до начала военных действий. Трудно переоценить значение такого рода операции в случае ее удачного завершения.
2. Первым документом, полученным нами согласно запросу из Главного штаба ВМС, была "Оперативная разработка "Скапа-Флоу"" с обозначениями предполагаемых мест установки заграждений. Однако по ним нельзя распознать место возможного проникновения в бухту. Требуются более точные данные.
3. 8 сентября мне сообщили о том, что самолет-разведчик погоды 2-го воздушного флота еще в августе произвел аэрофотосъемку Скапа-Флоу. На переданных нам 11 сентября фотографиях изображены тяжелые и легкие корабли, стоящие на якорях к северу от Флотты и в заливе Зунд между проливами Свита и Риза.
4. С 13 по 29 сентября "У-14" крейсировала в районе Оркнейского архипелага. Ее экипаж сумел раздобыть ценные сведения о системе установки сигнальных огней, сторожевых кораблях, батареях и режиме морских течений. Командир считает, что при отсутствии заграждений вполне реально проникнуть в Скапа-Флоу через пролив Хокса-Зунд.
5. По нашей заявке самолет 2-го воздушного флота 26 сентября ровно в 15.00 произвел аэрофотосъемку Скапа-Флоу. Фотографии дают четкое представление о проливах Клеструм-Зунд, Риза, Свита, Хокса-Зунд (частично) и Холм-Зунд, а также о бухте на подступах к Скапе и Кирквеллу. После аналитической обработки полученных сведений я пришел к следующему выводу:
а) по моему мнению, практически невозможно проникнуть через заграждения в проливах Хокса-Зунд, Свита-Саунд и Клеструм-Зунд.
б) вход в пролив Холм-Зунд прегражден только лежащим поперек фарватера пролива Кирк-Зунд, по-видимому, специально затопленным пароходом и еще одним кораблем, лежащим на дне с северной стороны. К югу от затопленных кораблей и мелководьем у острова Ламб-Холм на глубине 7 метров есть проход шириной 170 метров. Севернее также имеется небольшой проход. На побережье фактически никто не живет. Именно здесь, на мой взгляд, можно ночью проникнуть в бухту в надводном положении во время застоя воды при смене приливного течения. Все остальное целиком и полностью зависит от навигационных навыков командира подводной лодки.
6. Повторная аэрофотосъемка пролива Хокса-Зунд окончательно убедила меня в том, что любая попытка проникнуть через него в Скапа-Флоу обречена на провал.
7. С согласия главнокомандующего военно-морскими силами принято окончательное решение о проведении операции. Наиболее целесообразно провести ее в ночь с 13 на 14 октября, поскольку тогда смена приливного течения происходит в новолуние. Подводная лодка выйдет в море из Киля 8 октября. От постановки мин следует отказаться, так как полностью гарантирует успех только торпедный залп. Оснастить субмарину надлежит электрическими торпедами "Г-7".
8. Группа "А" под командованием обер-лейтенанта Вердера получила приказ 12 октября непосредственно перед началом операции провести воздушную разведку бухты Скапа-Флоу, чтобы успеть заблаговременно передать полученные данные командиру подводной лодки.