Часть I. ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ АВИАЦИЯ
Глава I. ИТОГИ БОЕВОЙ РАБОТЫ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НА СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОМ ФРОНТЕ
1. ПО КАКИМ КРИТЕРИЯМ ОЦЕНИВАТЬ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕЙСТВИЙ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ?
Конечной целью истребительной авиации является обезопасить свои наземные войска и другие рода своей авиации от воздействия воздушного противника. В последнее десятилетие в нашей стране как исследователями, так и летчиками-фронтовиками все чаще проводится та мысль, что только фактом достижения или недостижения этой конечной цели и определяется эффективность действий истребительной авиации. При этом читателя подводят к другой мысли – о недостаточной эффективности действий немецких истребителей и достаточной эффективности действий истребителей советских. Ведь немецкие летчики-истребители, указывают сторонники этой точки зрения, стремились прежде всего к тому, чтобы сбить побольше самолетов противника – неважно, каких! – и понести при этом как можно меньше потерь самим. Поэтому они пренебрегали непосредственным сопровождением своих бомбардировщиков и штурмовиков (ведь "привязанному" к этим последним, лишенному свободы маневра истребителю очень трудно "подловить" вражеский самолет, зато шансы быть сбитым самому очень велики) и позволяли тем самым советским "ястребкам" срывать бомбовые и бомбоштурмовые удары по советским войскам. А группы советских бомбардировщиков и штурмовиков, продолжают разбираемые нами сейчас авторы, немцы атаковывали только в момент выхода тех из атаки (когда краснозвездный самолет переставал быть прикрыт с хвоста самолетом, идущим за ним), а то и вообще не атаковывали – если считали, что условия для этого невыгодны, что риск при прорыве сквозь истребительное прикрытие и/или сквозь сосредоточенный огонь воздушных стрелков слишком велик. Т.е. сам удар по своим наземным войскам немцы сорвать не пытались. Советские же летчики-истребители гнались не за количеством сбитых, а за тем, чтобы не дать противнику нанести удар по советским войскам и не дать ему помешать действиям советских ударных самолетов.
Но, во-первых, подобные высказывания искажают действительность. Достаточно обратиться к сделанным в последние годы (и опубликованным А.В.Драбкиным) записям бесед с советскими летчиками-фронтовиками, чтобы убедиться в том, что приурочивание истребителями люфтваффе своих атак на советские ударные самолеты (штурмовики Ил-2 и бомбардировщики Пе-2) к моменту выхода тех из атаки отнюдь не было "стандартной" (по выражению М.С.Солонина) ситуацией. Если воевавший в 31-м истребительном авиаполку Л.З.Маслов замечает, что атаковать Ил-2 на подходе к цели немцы "не любили", то ветеран 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ В.А.Тихомиров свидетельствует, что "атаковали они как придется – и меньшим числом, и большим, и на подходе, и на отходе, и смело, и настойчиво". То же следует и из воспоминаний сражавшегося в 21-м истребительном авиаполку ВВС ВМФ Н.П.Цыганкова и воевавших в 814-м (ставшем затем 106-м гвардейским) истребительном К.Г.Звонарева и Н.Е.Беспалова. А постоянно сопровождавший Ил-2 ветеран 867-го (затем – 107-й гвардейский) истребительного И.И.Кожемяко вообще утверждает, что "немцы чаще атаковали "илов" на подходе к цели" (хотя "могли и на отходе, на преследовании") и никогда не воздерживались от атак ("хотя бы один раз, но обязательно попытаются"). Из воспоминаний К.Г.Звонарева явствует, что еще летом 1944 г. немецкие истребители могли атаковать и в момент нахождения Ил-2 над целью (обычно они не делали этого из-за чрезмерно большого риска попасть под снаряды своих же зениток); это подтверждает и целый ряд эпизодов, описанных В.Г.Горбачом в его монографии о действиях советских ВВС в Курской битве. Из этой же работы – и даже из тех немногочисленных описаний боев "пешек" с истребителями, которые приведены в последней монографии А.Н.Медведя и Д.Б.Хазанова о самолете Пе-2, – видно, что еще на подлете к цели не раз атаковывались и советские бомбардировщики...
Да и советские истребители правило "лучше не сбить ни один "мессершмитт", но и не потерять ни один из сопровождаемых Ил-2 или бомбардировщиков, чем сбить три "мессера", но потерять хотя бы один сопровождаемый ударный самолет", стали жестко соблюдать только с конца 1943 г. До этого обычной была ситуация, описанная в директиве командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова от 7 июля 1943 г.: при встречах с немецкими истребителями советские "легко ввязываются с ними в бой, отрываясь от прикрываемых групп и часто теряют их"; это не раз происходило и в начавшейся 5 июля Курской битве... До конца 1943-го пилоты краснозвездных "ястребков" отнюдь не были настойчивы и в попытках срывать удары немецких бомбовозов. "Все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений, – писал анализировавший в конце 50-х действия советских ВВС генерал люфтваффе В.Швабедиссен, – свидетельствуют, что в 1941 г. советские истребители не представляли угрозы соединениям немецких бомбардировщиков и часто избегали боя с последними" (а также и с пикирующими бомбардировщиками "Юнкерс Ju87"); не проявляли они и "необходимого упорства в атаке". "Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах, – значилось и в приказе наркома обороны СССР № 0685 от 9 сентября 1942 г., – установлено, что наша истребительная авиация, как правило, действует очень плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет. Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков". Еще в июле 1943-го, во время оборонительного сражения на Курской дуге, пехота, по словам командующего 16-й воздушной армией Центрального фронта С.И.Руденко, "в один голос заявляла, что истребители ее не защищают, не дерутся с бомбардировщиками, а скрываются в тыл". Согласно советским же документам, так было и на наступательном этапе Курской битвы – в Орловской и Белгородско-Харьковской операциях. "Ястребки" 1-й воздушной армии Западного фронта, прикрывавшие в середине июля 5-й танковый корпус, "в очень редких случаях вступали в бой с бомбардировщиками противника, вообще вели борьбу вяло, не проявляя упорства", а часть истребителей 2-й воздушной армии Воронежского фронта еще и в начале августа 1943 г. стремилась так "прикрывать" свои войска, чтобы по возможности не встретиться с немецкими бомбовозами, а, "появляясь на поле боя в период нахождения там авиации противника, в большинстве случаев от боя уклонялась".
Во-вторых, немецкая истребительная авиация просто не могла позволить себе действовать по принципу, который ее российские критики считают единственно оправданным с военной точки зрения – "умри, а прикрытие обеспечь, без всякого "следующего раза". Действия ее по этому принципу очень скоро закончились бы полным ее уничтожением. Ведь ее численность на советско-германском фронте – сначала из-за весьма ограниченного выпуска Германией истребителей, а затем из-за необходимости противостоять мощной авиации США и Англии – была очень ограниченной (на 1 января 1943 г. на советско-германском фронте насчитывалось около 12 300 советских самолетов, но только 395 немецких дневных истребителей, на 1 января 1944 г. – соответственно 13 400 и 473). В тех условиях постоянной нехватки сил, в которые ее поставило военно-политическое руководство Германии, немецкая истребительная авиация после 1943 года (когда от 2/3 до 3/4 ее сил стало поглощать противодействие англо-американскому воздушному наступлению на рейх, а советские ВВС не только резко выросли количественно, но и перешли к более эффективной тактике) в принципе не могла нейтрализовать советские и обеспечить действия своих ударных самолетов. И максимум возможного для нее при том минимуме сил, которые у нее имелись, она могла сделать, только отказываясь от принятия боя в невыгодных условиях. В 1944-1945 гг. советские ударные самолеты летали уже большими группами и сохраняли компактный строй – что уменьшало число направлений, с которых самолет могут атаковать истребители, и позволяло концентрировать на атакующем оборонительный огонь сразу нескольких машин. А истребители сопровождения стали действовать двумя группами – одна из которых связывала боем атакующего противника, а другая держалась рядом с прикрываемыми в качестве второй линии обороны. Поэтому немецкие истребители атаковывали группы штурмовиков и бомбардировщиков, только если имелась возможность сделать это внезапно. Прорываясь "в середину кружившейся толпы" самолетов, подчеркивал, описывая зимние бои 1945-го в Венгрии и Словакии, Г.Липферт из II группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе, я "получил бы множество попаданий" и "должен был бы повернуть домой, так и не сбив ни одного вражеского самолета", а внезапными атаками на замыкающие группу машины "почти в каждом вылете одерживал победу, сам не получая попаданий". И, между прочим, применяя такую тактику в ходе немецкого контрудара у озера Балатон в январе 1945 г., части 52-й и других истребительных эскадр довели долю жертв истребителей в общей величине боевых безвозвратных потерь штурмовиков 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта примерно до 50% – хотя в среднем в советской штурмовой авиации она составляла тогда лишь 26%. Иными словами, боевая живучесть Ил-2 (составлявшая тогда 85-90 вылетов на одну безвозвратную боевую потерю) в январских боях в Венгрии уменьшилась вдвое (до 45 вылетов) именно из-за немногочисленных немецких истребителей... Характерно, что и в советских ВВС летчики, например, 13-го истребительного авиаполка, столкнувшись в 1942 г. под Сталинградом с численным превосходством противника, перешли к точно такой же тактике. "Мы, – вспоминает бывший летчик 13-го полка С.Д.Горелов, – старались ловить оторвавшиеся одиночные самолеты или мелкие группы, тут же сбивать их и отходить". Не случайно и то, что, по его словам, немцы перестали ввязываться в открытые воздушные бои ("только когда появлялись внезапно, могли нас атаковать или где-то какого-то отстающего прихватить") именно после Курской битвы – когда разрыв в численности немецких истребителей и мощнейшей 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта (в составе которой летал тогда ставший 111-м гвардейским полк Горелова) стал совсем велик...
В общем, отказ от действий по принципу "умри, а прикрытие обеспечь" свидетельствует о недостаточной эффективности военно-политического руководства Германии, а не немецкой истребительной авиации.
В-третьих, необходимо оценивать не только тактические принципы, но и результаты их применения. Еще летом 1943 г. нацеленность советской истребительной авиации не на уничтожение самолетов, а на срыв бомбовых и штурмовых ударов по своим войскам эффекта сплошь и рядом не приносила. Так, по докладу старшего офицера Генерального штаба Красной Армии при Воронежском фронте полковника М.Н.Костина, истребители 2-й воздушной армии этого фронта – занимавшиеся в первые дни Курской битвы исключительно "прикрытием района расположения наших войск, патрулированием и непосредственным сопровождением штурмовиков" – все же "позволяли бомбардировочной авиации противника организованно бомбардировать наши боевые порядки войск". Согласно докладу старшего офицера Генштаба при Центральном фронте полковника В.Т.Фомина, не выполнили тогда свои задачи и "ястребки" 16-й воздушной: "бомбардировочная и штурмовая авиация противника" все равно "производила бомбардировку и обстрел наших боевых порядков на всю тактическую глубину". А вот противостоявшие 16-й воздушной немецкие истребители – хоть их действия и "были направлены в первую очередь на уничтожение советской авиации" – сумели почти наглухо закрыть район, по которому работали их ударные самолеты... К лету 1944 г. противодействие советских истребителей заставило немцев перевести свою бомбардировочную авиацию на действия исключительно ночью. Однако складывается впечатление, что шаг этот был в значительной степени перестраховкой: в 1944-м, резюмирует В.Швабедиссен, немецкие "отчеты снова и снова отмечают осторожность советских летчиков-истребителей при атаках на немецкие бомбардировщики" в дневных условиях". Только самих атак стало больше: по справедливому замечанию И.И.Кожемяко, к началу 1944-го "у нас столько истребителей стало, что у немцев просто не хватало сил связать их боем" и не допустить к строю бомбовозов. То есть вывод из игры днем немецких бомбардировщиков был достигнут благодаря прежде всего количественному (а не качественному) росту советской истребительной авиации – и о высокой эффективности действий этой последней не свидетельствует.
А штурмовую авиацию люфтваффе (т.е. соединения пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс Ju87", смененные в течение 1944 г. соединениями штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков "Фокке-Вульф FW190F и G") советские "ястребки" нейтрализовать так и не смогли. Правда, В.Швабедиссен писал, что в 1944-1945 гг. "все усилия немецких пикирующих бомбардировщиков были сведены почти на нет огромным численным превосходством советских истребителей". Но он ссылался здесь на знаменитого аса-пикировщика Х.У.Руделя – а Рудель утверждал прямо противоположное; по его словам, за всю войну ему только один раз пришлось отказаться от выполнения боевого задания из-за противодействия вражеских истребителей (в июле 1944 г. в районе Ярослава в Галиции)! Да и то это были "Мустанги" ВВС США – залетавшие вместе с прикрываемыми ими "летающими крепостями" в районы, прилегавшие к советско-германскому фронту. До самого конца войны, подчеркивал Рудель, "мы всегда наносили удар по намеченной цели даже в случае подавляющего превосходства вражеской авиации"; страницы его мемуаров изобилуют описаниями непрерывных ударов Ju87 его 2-й штурмовой эскадры по советским войскам в 1944-1945 гг. – в Румынии, на Украине, в Польше, Латвии, Литве, Венгрии, Германии... Немало таких описаний и в воспоминаниях советских фронтовиков; вот, например, свидетельства, тех, кто воевал зимой и весной 1944 г. на северном участке советско-германского фронта. "Вскоре попадаем под бомбежку пикирующих бомбардировщиков, – вспоминает эпизоды февральских боев 2-й ударной армии Ленинградского фронта на Нарвском плацдарме служивший тогда командиром взвода в 116-м корпусном пушечном артиллерийском полку 43-го стрелкового корпуса В.А.Ходош. – [...] Когда мы вернулись на НП, мои солдаты, воевавшие уже более полутора лет, сказали, что под такую бомбежку пикирующих самолетов, как мы сегодня, они попали впервые". Не требуют комментариев и воспоминания участвовавшего в апреле 1944-го в попытках 67-й армии того же фронта прорвать оборонительную линию "Пантера" южнее Пскова бывшего сержанта 1067-го стрелкового полка 311-й стрелковой дивизии Н.Н.Никулина: "Непрерывно налетали на нас пикирующие бомбардировщики"...
А вот столь же красноречивое свидетельство, относящееся уже к концу августа 44-го и к южному крылу советско-германского фронта – на котором развернулась тогда Ясско-Кишиневская операция. Когда 233-я танковая бригада 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии 2-го Украинского фронта устремилась к "фокшанским воротам" между Восточными Карпатами и рекой Серет, на нее, вспоминает ее бывший офицер Д.Ф.Лоза, "навалились" Ju87. "А отражать налеты самолетов нечем"...