ВЕДУЩИЙ. \Появившись на авансцене.\ 24 апреля 1967 года Владимир Комаров погиб, выполняя космический полет на первом космическом корабле "Союз". Официально программа полета не была объявлена.
ЗАНАВЕС.
СЦЕНА 2
Торжественный прием в ЦК КСС в честь 50-летия Великой Октябрьской Революции.
БРЕЖНЕВ. \С рюмкой.\ Дорогие друзья. В заключение хочу сказать, что сегодня все должно быть прекрасно. И в будущем я обещаю вам все самое прекрасное. Так что ни о чем не переживайте и не думайте сегодня. Выше голову, друзья, и выпьем за прекрасное будущее.
Гости пьют, гуляют между столиками. К Каманину подходит Семенов.
СЕМЕНОВ. Твой Гагарин что-то стал зарываться. Считает себя умнее начальников. Деревенщина деревенщиной, а лыжи, похоже, навострил, чтобы высоко взлететь. Окороти его... Если он по настоящему не поумнеет, то его звезда скоро закатится. \Не ожидая ответа, ушел в глубь зала.\
Гагарин подходит к Брежневу.
ГАГАРИН. Леонид Ильич...
БРЕЖНЕВ. А, Юрий Алексеевич. Я получил ваши материалы. Правда, не все еще посмотрел. Время, знаете ли, нерастяжимо... Неужели все так серьезно?
ГАГАРИН. Речь идет о казнокрадстве, махинациях... И еще... в некоторых случаях речь идет о вашей дочери... Нельзя, чтобы ее имя стояло рядом с ними.
БРЕЖНЕВ. Я согласен, что нельзя. Но... не преувеличиваете ли вы... слова получаются какие-то нехорошие...
ГАГАРИН. Я знаю точно. В моих материалах только проверенные факты.
БРЕЖНЕВ. Ну, так уж и точно проверенные. Тогда получается, что все мои КГБ и МВД ни черта не стоят? Ведь от них таких сигналов нет... Неужели сами проводили расследование? В документах, которые вы мне передали, как мне доложили, нет фамилий осведомителей. А без них... без фактов, все это...
ГАГАРИН. Но вы же знаете, я не могу. Я же писал... Наверное, я должен посоветоваться сними по этому вопросу.
БРЕЖНЕВ. Советуйтесь, советуйтесь. Но до тех пор, Юрий Алексеевич, как же я могу. Ведь они в любой момент могут отказаться от своих слов и что тогда? Как мы с вами будем выглядеть?
ГАГАРИН. А письмо? Я передавал вам письмо о перспективах развития космонавтики.
БРЕЖНЕВ. Ах, это. Я подумал, что вы хотите стать членом правительства... Не хотите? Должен признаться, что письмо не произвело на меня впечатления глубокой разработки вопроса. Слишком много эмоций вместо полноценных фактов... Ладно. Это мое не окончательное решение. Я еще подумаю, и вам сообщат.
ГАГАРИН. Конечно... Я надеюсь.
БРЕЖНЕВ. Надейтесь, Юрий Алексеевич. \Отошел.\
К Гагарину подходит Каманин.
КАМАНИН. Зачем ты это сделал?
ГАГАРИН. Но ведь он Генеральный Секретарь!... и он отец. Он должен беспокоиться о своих детях!... Постойте, а откуда вы...
КАМАНИН. В том то и дело, что ты дурак. Ну, сколько тебе нужно объяснять?! Он тебя на этот раз не простит.
ГАГАРИН. Но ведь он же сказал, что...
КАМАНИН. Ты действительно или идиот... или пройдоха, каких свет не видывал. На что ты рассчитываешь? Пойдем от греха подальше.
ГАГАРИН. Но ведь я хотел только...
СЕМЕНОВ. \Подходит.\ Николай Петрович, Леонид Ильич хочет с вами поговорить.
КАМАНИН. Иду. \Ушел с Семеновым. К Гагарину подходит генерал КГБ.\
ГЕНЕРАЛ. Юрий Алексеевич, хотел бы поговорить с вами.
ГАГАРИН. А что, пришла пора?
ГЕНЕРАЛ. Неплохая шутка. Расскажу ее в комитете. Но я по поручению коллектива. Мы ведь тоже восхищаемся успехами в космосе. Приезжайте поговорить с нашими людьми. Подарите им несколько автографов.
ГАГАРИН. Сперва скажите, где вы видите успехи в космосе? Это гибель Володи Комарова для вас успех?
ГЕНЕРАЛ. Признаю. Вы бы неплохо у нас смотрелись в роли следователя.
ГАГАРИН. Вот и скажите – кто приказал установить за мной слежку? Неужели нельзя без этого?
ГЕНЕРАЛ. А вам не показалось?
ГАГАРИН. Нет. Я их уже в лицо знаю.
ГЕНЕРАЛ. Придется наказать ребят за плохую работу.
ГАГАРИН. Я не преступник.
ГЕНЕРАЛ. Да бог с вами. Это для вашей же безопасности. Есть сигналы. К тому же, Юрий Алексеевич, вы в последнее время стали злоупотреблять крепкими напитками. Это нехорошо.
ГАГАРИН. А вот это не ваше дело.
ГЕНЕРАЛ. И мое тоже. Вот и сегодня , похоже, у вас перебор.
ГАГАРИН. Выходит не перевелись на Руси еще жандармские ищейки?
ГЕНЕРАЛ. Зачем же так грубить? Я сейчас позову ваших товарищей. Пусть отвезут вас домой.
ГАГАРИН. Лучше своих головорезов. А то вдруг сбегу куда-нибудь. Но учтите, что в число врагов народа вам меня записать никак не получится. Зря стараетесь! \Взял у официанта рюмку.\
ГЕНЕРАЛ. А мы и не будем пытаться... Только позвольте вам, товарищ Герой, одно маленькое замечание. У вас в руках хрустальная рюмка. Такая не всем достается. Вы знаете, как ненадежен хрусталь в грубых руках. Чуть сильнее сожмете в руках, она и лопнет. Врачей придется вызывать. Расслабьтесь... Почему вы считаете, что мы скрываем наблюдение?
ГАГАРИН. Уберите наружку. Иначе...
ГЕНЕРАЛ. Я же сказал, а вы опять не поняли. \Улыбнулся.\ Другим способом мы не сможем уберечь вас от террористического акта... от хулиганства со стороны необразованной и оскорбленной вами мужской части населения... Я могу продолжить?
ГАГАРИН. А-а-а. Что вы, что ваши люди, один бардак! \Махнул рукой, отошел. Генерал сумрачно посмотрел ему вслед, перевел взгляд на стоящих рядом охранников. Отошел.\
1 ОХРАННИК. Этот не жилец.
2 ОХРАННИК. Ты что? Это же Гагарин.
1 ОХРАННИК. Такое не прощают даже полковники КГБ, а тут Первый зам шефа умылся. Надо будет Семенову сказать.
2 ОХРАННИК. Да, да. Пусть доложит Леониду Ильичу.
1 ОХРАННИК. Попался же мне помощник... Ладно, пошли, а то без нас все выпьют. \Уходят. Гуляние продолжается.\
ЗАНАВЕС.
СЦЕНА 3
В своем кабинете Каманин беседует с Гагариным.
ГАГАРИН. Я не могу согласиться с вами. Считаю, что мы снова торопимся. Да, программу испытаний расширили. Результаты неплохие. Но опять только куски. Нет цельного полета.
КАМАНИН. К полету готовится опытнейший летчик-испытатель, Герой Советского Союза Георгий Береговой. Я лично его знаю по фронту.
ГАГАРИН. И я знаю. Но почему вы до сих пор не поймете, что работа летчика в воздухе и космонавта на орбите это чрезвычайно разные вещи!? Здесь другая психология работы. Это как бухгалтера сравнивать с маклером на американской бирже. Там и там люди имеют дело с деньгами. Но методы их работы абсолютно разные. А, следовательно, и характеры людей должны быть другими.
КАМАНИН. Вопрос выбора космонавта решен. И оттягивать полет мы тем более не можем.
ГАГАРИН. Но почему? Почему не дают готовиться мне? Почему запрещена подготовка Беляеву?
КАМАНИН. Ты от меня слишком многого хочешь, Юрий Алексеевич. Хотя ведешь себя иногда, хуже некуда. Сам в гроб лезешь, ладно. Это твое дело. Но зачем за собой других тянуть?
ГАГАРИН. Опять какие-то мифические силы? Не пора ли нам хоть между собой называть вещи своими именами? Иначе, я просто не понимаю как с ними бороться. А ведь мы с вами, Николай Петрович, за свое дело должны драться. До крови! До победы!
КАМАНИН. Мы и деремся, но цивилизованно, законными методами...
ГАГАРИН. Вот-вот. А вы знаете, зачем меня вчера вызывали с Совета Главных Конструкторов в Москву?
КАМАНИН. Нет.
ГАГАРИН. Какому-то клерку понадобилась моя подпись аж на двадцати открытках! Идиотизм! И плевать ему на то, чем я в это время занят. Вы представляете – Совет Главных Конструкторов!
КАМАНИН. А я не вижу в этом повода для сарказма. Однажды мне тоже довелось возить Леонова для подписи всего трех открыток. Бывало, что ездил и по два раза в день. Ну и что? Это же престиж страны. Иная открытка многого стоит в решении даже международных проблем.
ГАГАРИН. Дожили. Но если это так важно, то почему бы не заготовить их на год вперед? Нам бы спокойнее было работать. Нет, Николай Петрович, им просто надо почаще показывать свою власть над нами. Чтобы мы не забывали с чьего стола масло жрем.
КАМАНИН. Ты не прав, Юрий Алексеевич. Когда приезжают большие гости, им же и фамилию надо подписать твоей рукой. Автограф Гагарина это большой подарок.
ГАГАРИН. Может быть. Только мне не предлагали подписывать открытки кому-то конкретно.
КАМАНИН. Ну и что. Если даже ты в чем-то и прав, то это не означает, что ты можешь вести себя так вызывающе. Зачем ты устроил эту карусель в Кремле? Тебе надо хорошо подумать над тем, что там произошло. Меня до сих пор пинают из-за того.
ГАГАРИН. Да когда же это кончится, Николай Петрович? Я не могу так больше! Я работать хочу, не существовать куклой марионеткой.
КАМАНИН. Ты злоупотребляешь моим доверием... Ну хорошо... Вообще-то, я не должен был тебе этого говорить прямо, но такой уж видно ты человек, что иначе не поймешь... Мне сказали... только пойми, что это строго между нами. Ты слишком круто берешь. Лезешь не в свои дела. Перестал уважать ранги. Мне сказали, что, если ты не успокоишься, то твоя звезда может скоро закатиться. Это серьезно. Очень серьезно!
ГАГАРИН. Кто? Кто это сказал?!
КАМАНИН. Этого ты не узнаешь никогда. Но должен понимать, что сверху такие слова произносят как состоявшееся решение чрезвычайной тройки... В этой ситуации я никак не смогу уговорить никого, чтобы тебе разрешили полет... Даже полеты на самолетах. Понимаешь?
ГАГАРИН. Ну, и ладно. Мы еще посмотрим чья звезда закатится быстрее.
КАМАНИН. С огнем играешь. Летчика списать по здоровью ничего не стоит... На самолетах тебе тоже запрещено летать, так как Родина заботиться о состоянии твоего здоровья.
ГАГАРИН. Это подло!
КАМАНИН. Это жизнь, Юрий Алексеевич. Притормози.
ГАГАРИН. Нет. \Сел за стол. Пишет. Подает бумагу.\ Примите рапорт. Прошу освободить от занимаемой должности. Какой я зам, если даже летать сам не могу? Надо мной и та смеются. Летчик второго класса в заместителях по испытаниям.
КАМАНИН. Успокойся.
ГАГАРИН. Еще раз – нет! Я этого так не оставлю. Буду бороться...
КАМАНИН. А я тебе поверил... Хорошо. Сейчас ноябрь 1967 года. Если к весне 1968 год закончишь академию, то под свою личную ответственность разрешу тебе летать на самолетах.
ГАГАРИН. Всего лишь... Пойдете вопреки?
КАМАНИН. Думаю, что к этому времени смогу доказать ошибочность принятого решения. А ты сделай все, чтобы быстрее закончить академию. Не распыляй свои силы. Тогда легче будет и разговаривать на разных уровнях.
ГАГАРИН. Я закончу академию в феврале. Разрешите полеты?
КАМАНИН. Разрешу приступить к подготовке к полетам... Хорошо. Возможно и к полетам. Но... Остальное не в моей власти. Подготовка к очередному космическому полету будет зависеть только от твоего поведения.
ГАГАРИН. Что ж я им сделал такого!? Гады они паршивые!
КАМАНИН. Угомонись.
ГАГАРИН. Да я и так молчу.
КАМАНИН. Это жизнь, Юрий Алексеевич.
ГАГАРИН. Дрянная на поверку, если так. \Забрал рапорт. Порвал. Быстро ушел.\
КАМАНИН. \Набрал номер телефона.\ Он не изменил своего решения. Но не согласен с тем, как вы к нему относитесь... Нет... Может быть, я и плохой фронтовик, но пределы терпения есть у каждого. А вы этого не учитываете... Вы сказали, что Гагарину разрешено начать программу ввода к самостоятельным полетам. Но ведь... Понимаю. А почему нельзя сообщить сразу... Есть, до получения специального приказа... \Входит Гагарин. Каманин положил трубку.\ Что-то забыл?
ГАГАРИН. Встретил Костю Ветрова. Что с его делом?
КАМАНИН. Пока ничего.
ГАГАРИН. Мы же обещали Сергею Павловичу, что защитим его, примем в отряд.
КАМАНИН. Значить плохо знали свои силы и возможности. Не суетись.
ГАГАРИН. Да стукнете вы или нет когда-нибудь кулаком по столу?! Хотя бы в память...
КАМАНИН. Молчать!... Добрый какой. А ты постой в моем возрасте полчаса навытяжку. Это я тебе разрешаю без стука входить в кабинет. А там... Какого черта этот твой Ветров болтает чепуху на каждом перекрестке?! Какого черта он ввязался в драку с заместителем начальника политотдела?! Русофил несчастный. Его же чуть в психушку не отправили. Все бумаги и резолюции уже были готовы! Его спасать надо было, а не в отряд зачислять. Неужели он не понимает, на кого гавкает? Не на Иванова, Петрова, Сидорова. Он на партию замахивается. А этот орешек ему не по зубам. Я не громоотвод для всех. У меня тоже нервы есть.
ГАГАРИН. А если он прав?
КАМАНИН. Вот пусть и танцует со своей правдой, если дурак... Но он не прав. Полгода помолчал бы, и я ему помог бы. А сейчас и ты... только навредишь. Ему и себе. Надо выждать. Время наш союзник, Юрий Алексеевич.
ГАГАРИН. Может быть, вы и правы. Только боюсь, времен у нас уже нет.
КАМАНИН. Ладно, подумаю, что можно сделать. Для тебя главное сейчас защита диплома.
ГАГАРИН. Я постараюсь. \Хочет уйти. Входит Семенов.\
СЕМЕНОВ. Юрий Алексеевич, погодите. У меня как раз к вам есть вопрос. Как сейчас принято говорить, тестовый.
ГАГАРИН. Слушаю.
СЕМЕНОВ. Вы давно не были за границей. Но, если бы вам представилась такая возможность, и там вам предложили бы сто миллионов долларов и весь возможный сервис, что бы вы сделали?
ГАГАРИН. Это похоже скорее на провокацию.
КАМАНИН. Юрий Алексеевич!
ГАГАРИН. Я все понимаю. И потому отвечу. Вопреки, может быт, желанию некоторых, я верю в светлые идеалы социализма и Родиной не торгую!
СЕМЕНОВ. Прекрасно. Но это так. Для разминки. Моет быть, неудачный экспромт. Извините. Главное вот в чем. Я читал ваши документы, переданные Леониду Ильичу. Впечатляют. Но некоторые выражения слишком грубоватые. Не хватает светскости. А вы же воспитанный человек. Имеете опыт дипломатических бесед.
ГАГАРИН. Не знаю уж почему именно вас знакомили с моими бумагами. Ведь речь там шла и о вас. Вы покрываете преступников.
КАМАНИН. Юрий Алексеевич, ну нельзя же так.
СЕМЕНОВ. Ничего, ничего, Николай Петрович. Я ведь специально приехал ля разговора с Юрием Алексеевичем. Эти материалы попали ко мне по долгу службы. Леонид Ильич просил тщательно разобраться. Ко мне он претензий не имеет. Мне поручено уладить дело с вами по-дружески.
ГАГАРИН. Не получится. Слишком много новых фактов. Вы позорите нашу партию и государство!
СЕЕНОВ. Рад слышат и слова. Даже благодарю. Вы сняли камень сомнений у меня с души... Юрий Алексеевич, мы с вами по разному, но служим одному делу, одной партии, одному человеку. Надеюсь, вы это понимаете?
ГАГАРИН. Я никому не служу.
СЕМЕНОВ. Служите. Только что об этом говорили. Ну, хорошо. Я сделаю вид, что не заметил вашего пренебрежительного отношения к партии. Сам виноват. Действительно, немного спровоцировал. Это была еще она маленькая проверка на благонадежность, которую я выполнил тоже по просьбе Леонида Ильича. Нам предстоит принять серьезное решение, и первое прямо сейчас... Я понял, что с вами надо говорит прямо, без обиняков... Вы с потрохами принадлежите партии коммунистов, Юрий Алексеевич. Вы ей обязаны всем, что имеете. Вы и ваша семья, ваши родственники. И вы обязаны выполнить любое задание партии. Подчеркиваю, любое! И хватит играть в кошки-мышки. Вы все прекрасно понимаете. Кстати. Вы же о такой готовности не раз говорили и за границей, в прессе, перед стартом, и перед народом.
ГАГАРИН. Мы говорим о разных вещах.
СЕМЕНОВ. Об одном говорим, об одном. Мы проверяли вас долго . Даже друзья покидывали вам проверочные тесты.
ГАГАРИН. Это вранье.
СЕМЕНОВ. Хотите, я покажу вам, что пишут о вас друзья-космонавты? \Подает листки. Гагарин рвет не читая.\
ГАГАРИН. Это грязные фальшивки.
СЕМЕНОВ. Николай Петрович, подтвердите. \Каманин молчит.\ Мы ем ваших увлечениях, слабостях, так сказать,... Вы же не агнец божий. Вы нормальный советский человек. И потому, именно сейчас, в преддверии нового важного задания партии и правительства, решено предупредить вас о нежелательности любых ошибок.
ГАГАРИН. В чем же суть вашего задания?
СЕМЕНОВ. Из ваших дальнейших выступлений народ должен понять, что наши успехи в космосе во многом были возможны лишь благодаря огромной деятельности Леонида Ильича Брежнева... О втором задании вы узнаете через некоторое время. Посмотрим, как вы справитесь с первым. И думайте, Юрий Алексеевич. Думайте, прежде чем совершить поступки. \Улыбнулся. Уходит.\
КАМАНИН. Он не простит тебе этого разговора.
ГАГАРИН. Плевал я на него... О каком втором задании он говорил?
КАМАНИН. Не знаю... Но вряд ли речь пойдет о полете.
ГАГАРИН. Ну, и ладно. Я пошел.
КАМАНИН. Погоди.
ГАГАРИН. А! Все равно уже. \Ушел.\
КАМАНИН. Идиотизм. На старости лет попасть в такое дерьмо! \Задумался. Ходит по кабинету.\
ЗАНАВЕС.
На авансцене Гагарин. Навстречу идет Усачев.
УСАЧЕВ. Юрий Алексеевич!
ГАГАРИН. Да. Это вы просили о встрече? Я тороплюсь.
УСАЧЕВ. Я тоже. Меня просил поговорить с вами Сергей Павлович Королев.
ГАГАРИН. Королев?!
УСАЧЕВ. Моя фамилия Усачев Михаил Алексеевич.
ГАГАРИН. Я вспомнил. Видел вас у Сергея Павловича. \Открывается занавес. Разговаривая, они проходят и садятся на лавочку.\ Сергей Павлович обусловил свое завещание несколькими обстоятельствами. Мы с ним встречались по этому поводу дважды.
ГАГАРИН. Какие же это обстоятельства?
УСАЧЕВ. Ситуация в стране и ваша готовность к разговору.
ГАГАРИН. Пока мало понятно.
УСАЧЕВ. В стране обостряя отношения между верхами и низами. И вы это чувствуете, судя по вашим действиям в защиту справедливости. Ваше письмо к Леониду Ильичу так и осталось у него, но усугубило ситуацию ваших взаимоотношений с окружением Брежнева.
ГАГАРИН. Даже вы знаете.
УСАЧЕВ. Вы могли хоть на что-то рассчитывать, если бы не коснулись его семьи. Если бы попытались разоблачить его личных врагов. А вы упомянули и друзей... Вы обречены, Юрий Алексеевич.
ГАГАРИН. Что это означает?
УСАЧЕВ. С вами расправятся так же, как это сделали с Сергеем Павловичем.
ГАГАРИН. Не надо так шутить. Он умер.
УСАЧЕВ. Он просил меня поговорит с вами только в том случае, если умрет внезапно на столе или от обострения в лечении. Он ждал и был уверен в том, Что ему не дадут поправиться. Правда, он считал, что его придержат в болезненно состоянии до съезда, на котором он хотел выступить. Его выступления боялись и потому... Он считал, что ему не дадут выступить, а потом тихо уволят.
ГАГАРИН. Значить и это правда. Слухи разные доходили до меня.
УСАЧЕВ. Видимо кто-то решил не рисковать и перестраховался.
ГАГАРИН. И все-таки, я не могу поверить.
УСАЧЕВ. Сергей Павлович просил меня не убеждать вас и ничего не доказывать. Он только хотел попросить вас.
ГАГАРИН. О чем?
УСАЧЕВ. \Подает конверт.\ Это лично вам. Прочтете. Он хотел, если вы разделяете его взгляды, и у вас будет возможность, рассказать правду о нашей системе. В крайнем случае, правду о космической программе в нашей стране.
ГАГАРИН. Почему же вы раньше... Я депутат Верховного Совета СССР!
УСАЧЕВ. Мне казалось, что вы не готовы к разговору. Да и дальше Верховного Совета ваша речь бы не пошла. Вас бы изолировали и объявили сумасшедшим.
ГАГАРИН. Меня!?