Непосредственным результатом этого жесткого ответа должно было стать то, что штаб ВВС запаникует (заместитель его начальника сэр Норман Боттомли замещал сэра Чарльза Портала в связи с поездкой того в Ялту) и выпустит инструкцию для сэра Артура Харриса, согласно которой многонаселенные восточные города, включая Дрезден, неизбежно станут объектом модифицированной версии "Удара грома". Боттомли напомнил о своем телефонном разговоре за два дня до этого с сэром Артуром Харрисом, в котором затрагивались атака Берлина и атаки на Дрезден, Хемниц и Лейпциг. Он вложил в свое письмо Харрису копии докладов Объединенного комитета по разведке от 25 января, в которых рассматривался план проведения атаки "Удар грома" в отношении Берлина. Однако он добавил, что сэр Чарльз Портал не думает, что будет правильным пытаться атаковать Берлин в масштабах "Удара грома" в ближайшем будущем, поскольку сомнительно, что такая атака, даже осуществленная с большим уроном для противника, будет иметь решающее значение. В то же время Портал согласился, что, не умаляя значения нефтяных объектов, командованию бомбардировочной авиации следует приложить усилия к тому, чтобы изыскать возможность осуществить крупную атаку Берлина и аналогичные атаки Дрездена, Лейпцига, Хемница и других городов. Такие массированные бомбардировки не только вызовут замешательство в рядах эвакуирующихся с востока, но и затруднят переброску войск с запада.
Сэр Норман Боттомли завершал свое письмо Харрису формальной просьбой, чтобы - при условии проявления неизменного уровня мастерства при выполнении этих бомбовых ударов по восточным населенным центрам, "игнорируя требования придерживаться перечня целей из числа нефтяных и других объектов в рамках действующей директивы [т. е. директивы № 3]" и если позволяют погодные условия и наличие луны - командование предпринимало такие атаки "с особенным намерением воспользоваться обстановкой хаоса, которая, вероятнее всего, возникла в вышеупомянутых городах в ходе успешного наступления русских".
Условия освещенности луной вряд ли были особенно благоприятными до 4 февраля, и премьер-министр был проинформирован об этом сразу же после того, как письмо Боттомли передали сэру Артуру Харрису. На следующий день, 28 января премьер-министр формально признал послание. Понятно, что он преследовал определенную цель: вскоре после 4 февраля, в разгар Ялтинской конференции, он был в состоянии нанести эффектный удар по восточногерманскому городу, чтобы произвести впечатление на русскую делегацию. Но он не мог предвидеть, что девять дней пройдут, и закончится Ялтинская конференция, прежде чем погода станет благоприятной для такой операции дальнего радиуса действия.
К 31 января план совместной атаки союзниками восточногерманских городов вступил в новую стадию, когда в результате встреч между заместителем начальника штаба ВВС сэром Артуром Теддером и командующим стратегическими силами ВВС США генералом Карлом Спаацем был согласован новый расклад приоритетов. Директива № 3 для операций стратегических ВВС с 15 января как будто исключала возможность атак целей на востоке Германии, ставя условием, согласно ее положениям, что стратегические ВВС, базирующиеся в Соединенном Королевстве, особое внимание уделят линиям коммуникаций Рура. Основные заводы-производители синтетических масел все еще были высшими приоритетами для сил бомбардировочной авиации союзников. Однако постольку, поскольку речь шла о стратегических бомбардировщиках, действовавших из Великобритании, второе место по важности теперь перешло от коммуникаций Рура к атакам Берлина, Лейпцига, Дрездена и других восточногерманских городов. Атаки были призваны нарушить процесс эвакуации беженцев с востока и помешать передвижениям войск. Генерал Спаац соответственно проинструктировал 8-ю воздушную армию генерал-майора Дж. Х. Дулиттла, штаб-квартира которого, так же как и командования бомбардировочной авиации, находилась в Хай-Уайкомб, атаковать Берлин, очевидно в рамках этого плана.
Докладывая об этом соглашении сэру Чарльзу Порталу 31 января, когда тот был на Мальте с начальниками объединенного штаба перед трехсторонней конференцией в верхах в Ялте, сэр Норман Боттомли добавил, что русские ввиду высоких темпов своего наступления, особенно в направлении Берлина, "возможно, хотели бы знать о наших намерениях и планах атаки целей в Восточной Германии". Но не было свидетельств того, что рейд на Дрезден специально обсуждался с русскими в Ялте, и русские отрицали, что какая-либо информация об атаке района бомбардировочным командованием поступала к ним по обычным каналам связи британской военной миссии в Москве. Одной из причин этого могли быть осложнения в связи с тем, что с того времени, как генерал-лейтенант М. Б. Барроуз уехал из Москвы в ноябре 1944 года, будучи главой миссии, британское правительство, в ответ на холодность, с которой относились к миссии в Москве, не прислало ему замену.
Генерал Спаац особо настаивал на том, чтобы с запиской Боттомли Порталу, в которой откровенно раскрывалось кое-что непосредственно связанное с бомбардировкой американцами объектов в масштабе района, был бы также ознакомлен генерал Лоуренс, который председательствовал в Ялте вместо выздоравливающего главкома американских ВВС Х. Х. Арнольда. Вполне вероятно, что Спаац искал определенной поддержки этой новой политики в вышестоящей инстанции. Однако это послание Кутер увидел не ранее 13 февраля. К тому времени 8-я американская воздушная армия уже предприняла массированную атаку Берлина. Письмо сэра Нормана Боттомли от 27 января явно призывало к проведению крупных авиарейдов, и в нем предполагалось, что наилучших результатов можно достичь согласованными атаками, а не одиночными ударами, то есть используя методы дневной бомбардировки силами 8-й воздушной армии в связке с ночными атаками бомбардировочной авиации. Идея состояла в том, что, если американские дневные авиарейды вызовут пожары, они помогут бомбардировочному командованию успешно продолжить атаку ночью. На практике такая возможность представлялась редко, потому что погодные условия днем имели тенденцию отличаться от таковых в ночное время. Атака Берлина 8-й воздушной армией 3 февраля первоначально планировалась как часть такой комбинированной операции, и подготовка к ней в предварительном плане должна была быть согласована между сэром Норманом Боттомли и генералом Спаацем.
В ретроспективе нетрудно догадаться о природе совместного подхода к этой программе атак, совершаемых силами британской и американской бомбардировочной авиации. Американцы не позволили бы, чтобы их бомбардировщики отправлялись в рейды только с целью устрашения исключительно против мирного германского населения. Они едва ли отказали бы в обоснованной просьбе направить бомбардировщики для атаки военных целей в самом центре жилых кварталов, хотя им было известно о низкой точности этих атак, когда они проводятся вслепую, как всегда было в эти первые зимние месяцы. Американские атаки вслепую по заданным целям в жилых районах столь же широко распространились бы, как и ночные атаки вслепую, проводившиеся британскими бомбардировщиками по самим жилым районам. Высшие офицеры командования бомбардировочной авиации, фактически, настаивали на том, что, поскольку методы радиолакационного обозначения целей гораздо более точные в ночное время, дневные атаки вслепую еще больше распространены, чем атаки по целям, обозначенным с помощью радара.
В это время идея о том, что Дрезден был важным промышленным городом, выглядит весьма поверхностной. Отдел военного министерства, ответственный за инструктаж начальника имперского Генерального штаба по всем вопросам, полностью поддерживал атаку германских заводов по производству синтетических масел, но с самым серьезным сомнением относился к стратегическим воздушным атакам германских городов. Когда русские обратились с просьбой о проведении союзниками воздушных атак на центры коммуникаций, была выпущена карта с указанием некоторых таких центров, которые могли быть включены в соответствующий этой просьбе список. Одним из городов в списке к этой карте коммуникаций был Дрезден, поскольку подходил под эту категорию. Но он конечно же не был важным промышленным центром. И в самом деле, информация, которую отдел должен был предоставить начальнику имперского Генерального штаба о Дрездене, состояла в том, что город не так уж широко использовался германской армией в качестве транспортного узла, а больше огромными массами беженцев с советского фронта.
2 февраля заместители начальников штабов в Лондоне информировали британских начальников штабов, которые все еще участвовали в конференции начальников объединенных штабов на Мальте, что они одобрили новые приоритеты. Они их слегка подкорректировали за счет включения танковых заводов, но все же на втором по важности месте после заводов синтетических масел стояли Берлин, Лейпциг, Дрезден и подобные им города, "массированная атака которых вызовет сильнейшую неразбериху в процессе эвакуации граждан с востока и затруднит отправку пополнений". Авианалеты на магистраль Рур - Кельн - Кассель были вынесены в ряду приоритетов на третье место. Когда улягутся обломки и осядет пыль от тройного удара по Дрездену и внешний мир узнает о масштабах трагедии, мы увидим, что возникнет спор о том, следовала ли 8-я воздушная американская армия первоначальной директиве № 3 или вышеупомянутой предложенной директиве. Генерал Спаац утверждает, что ни на одном из этапов не было отступлений от директивы США на атаку "военных объектов"; в случае с Дрезденом ими были сортировочные станции.
Новые приоритеты были, очевидно, в некотором отношении учтены стратегическими ВВС США днем 3 февраля, когда сокрушительный удар был нанесен по Берлину почти тысячей "Летающих крепостей". Как и было запланировано, военные объекты атаки для "Летающих крепостей" были намечены не иначе, как в самом центре жилых и деловых районов. В цитировавшихся в Швеции германских отчетах утверждалось, что погибли более 25 тысяч человек, в том числе много жертв было среди беженцев. 8 февраля на совещании командного состава военно-воздушных сил союзников генерал Спаац мог обратить внимание на впечатляющие результаты, достигнутые его бомбардировщиками в этой атаке Берлина. В то же время он добавил, что "есть подозрения, что 6-я танковая армия" двигалась через столицу в качестве подкрепления на Восточный фронт. Неизвестно, знал ли на этом этапе войны генерал Спаац о доказанной неточности бомбардировок во время авиарейдов 8-й воздушной армии, которая в условиях плохой погоды полагалась только на приборы. Его подчиненному, командующему 8-й воздушной армией, генерал-майору Дж. Х. Дулиттлу это, конечно, должно было быть известно. В записке от 26 января его проинформировали, что вероятная погрешность выхода армии на цель по дуге во время этой атаки вслепую могла быть около 3 километров, что "требует сплошного бомбометания по району, чтобы достичь какого-либо результата".
4 и 5 февраля погода мешала проведению дальнейших операций дальнего радиуса действия, и 6-го пришлось отказаться от попытки провести точную атаку по нефтяным объектам и заняться смежными объектами второй очереди в виде сортировочных станций в Хемнице, в 50 километрах к юго-западу от Дрездена, и в Магдебурге. Около 800 тонн бомб было сброшено на каждый из этих городов, в соответствии с общим духом оказания поддержки русским. Было ясно, что недалеко то время, когда бомбы с британских или американских бомбардировщиков начнут падать на Дрезден.
7 и 8 февраля силы тяжелых бомбардировщиков были выделены для дневных операций над Германией, но в обоих случаях операции были отложены из-за ухудшавшихся погодных условий. 7 февраля член парламента от лейбористов Эдмунд Пебрик потребовал сообщить ему, когда будут бомбить Хемниц, Дрезден, Дессау, Фрейбург и Вюрцбург, "которые до сих пор совсем в малой степени или вовсе не испытывали ничего в этом роде". Эттли ответил, что никаких заявлений в отношении будущих операций сделано не будет; он едва ли мог раскрыть, даже если бы знал, что планы бомбардировки двух из этих городов уже были в руках командования бомбардировочной авиации (и, вероятно, также и у 8-й воздушной армии) в соответствии с письмом Боттомли от 27 января. Наступательные действия авиации по бомбардировке районов, направленные против германских городов, были на пороге кульминации.
Как только советские бронетанковые войска временно остановились на Одере, приток беженцев в Дрезден уменьшился до струйки. Затем 8 февраля советские армии значительными силами форсировали Одер, и районы непосредственно к западу от Одера стали полями кровавых боев. Беженцы, которые всего несколько дней назад считали себя в безопасности в этих районах, теперь возобновили стремительное бегство на запад. В то же самое время советские войска начали брать в клещи Бреслау, чтобы блокировать город.
Теперь уже началась также лихорадочная эвакуация и из Западной Силезии. Из 35 тысяч жителей города Грюнберга благодаря незамедлительным партийным приказам на эвакуацию почти 4 тысяч человек ушли вовремя. Другим городам повезло меньше: Лигниц уже был объявлен районом приема беженцев из городов к востоку от Одера; обычная численность его населения в 76 тысяч человек многократно возросла за счет этих беженцев; 20 тысяч германских граждан силой заставили оставаться на месте, когда советские войска заняли город, который был вторым по величине в Западной Силезии. То, что такой большой процент населения оказался в западне, стало результатом отсутствия в Нижней Силезии сельскохозяйственного транспорта, наличие которого позволило жителям других провинций покинуть их с меньшими трудностями.
Масштаб этой массовой миграции беженцев, которой предстояло стать как причиной, так и отличительным признаком дрезденской трагедии, может быть обозначен лишь приблизительно. В начале 1945 года население Силезии насчитывало 4 718 000 человек, из которых 1 500 000 либо не смогли вовремя уехать, либо, будучи польского происхождения, оставались на месте. Из 3 200 000 человек, обратившихся в бегство, половина нашла пристанище в чехословацком протекторате, даже не подозревая, какой расистской жестокости они могут подвергнуться после чешского восстания; остальные в количестве около 1 600 000 бежали дальше в Германскую империю. Силезцы представляли, пожалуй, 80 процентов перемещенных лиц, заполнивших Дрезден в ночь тройного удара. Город, в котором в мирное время насчитывалось 630 тысяч граждан, накануне атаки был настолько переполнен, что количество его возросшего населения теперь колебалось между 1 200 000 и 1 400 000 человек. Тут были беженцы из Силезии, Восточной Пруссии и Померании, где проходил Восточный фронт, берлинцы и рейнландцы с запада, военнопленные из сил союзной коалиции и русских войск, поселения эвакуированных детей и подневольные рабочие многих национальностей. Из них, что неудивительно, несколько сотен тысяч не имели подходящих жилищ, и никто не имел возможности спрятаться в бомбоубежище.
12 февраля во второй половине дня с прибытием в Дрезден последних официально зарегистрированных поездов беженцев с востока население города приблизилось к максимуму. Первые официальные поезда беженцев должны были последовать в западном направлении спустя несколько дней. Колонны беженцев все еще стекались в Дрезден, следуя пешим порядком и в повозках на конной тяге, беспрерывный поток людей тянулся вдоль автомагистрали с востока. Не все в этой бесконечной колонне беженцев были гражданскими - тут были и солдаты, отбившиеся от своих частей на фронте. Патрули полевой жандармерии были расставлены на окраинах города, как для того, чтобы контролировать этот поток с востока беженцев, так и чтобы направлять солдат в районы сосредоточения. Примечательно, что вера русских в то, что Дрезден сам использовался в качестве района сосредоточения для этих войск, не нашла свидетельского подтверждения. Полевая жандармерия направляла военных для перегруппировки в районы сосредоточения за пределами города. Беженцев теперь тоже заставляли сворачивать, огибая город, поскольку подъездные дороги были уже забиты длинными вереницами повозок с лошадьми; пешим беженцам разрешали войти в город, но предупреждали о необходимости в течение трех дней продолжить путь дальше.
Очень немногие из этих восточных беженцев, особенно крестьян, когда-либо ранее слышали сирену воздушной тревоги; в течение шести дней до тройного удара предостережения о воздушных налетах не звучали в Дрездене; большинство беженцев были простыми тружениками села, которые жили вдали от безобразных проявлений современной войны в фермерских общинах восточных областей. Это были крестьяне, которые не видели для себя никакого проку от политики "жизненного пространства", которую фюрер придумал для них на востоке. Теперь они должны были стать жертвами ужасов войны, которую нацистские агрессоры развязали в Европе.
Появление Дрездена в качестве специфической цели для атаки стало сюрпризом для штаба разведки командования. С 1944 года в дополнение к директивам, выпускавшимся время от времени для двух командующих бомбардировочной авиацией союзников, командование бомбардировочной авиации получило список приоритетных целей на неделю от Объединенной комиссии по стратегическим целям. В общий комитет входили представители руководства британских и американских ВВС и разведотделы штаба Верховного командования экспедиционных сил союзников. Командование бомбардировочной авиации обычно выбирало эти цели из недельных списков, с учетом погодных условий и соответствующих тактических соображений. Иногда, конечно, просили особого разрешения на определенные цели, но в этих случаях неизменно находилась причина для острой необходимости в этом. Однако Дрезден все еще не фигурировал в этих еженедельных списках целей.
Инструкции Боттомли передавались в рабочем порядке в разведотдел командования бомбардировочной авиации для того, чтобы подготовить предварительные планы атак. Однако в течение нескольких дней включение Дрездена в этот список подвергалось сомнению. У них, конечно, было досье на Дрезден. Хотя в нем, например, указывалось, что в этом районе большое число военнопленных, но не сообщалось никаких подробностей об их приблизительном местонахождении. Более того, имелось очень мало указаний на то, что Дрезден был городом большого промышленного значения или что он широко использовался для передвижений войск. Отсутствовала обычная точная информация о противовоздушной обороне. Особенно разведотдел интересовали указания, какие объекты должны были быть выбраны в качестве целей.