Ни на один из этих вопросов я не могла ответить с уверенностью. Но Гера мне нравился. К тому же секс лично для меня всегда имел большое значение. После физической близости возникало странное притяжение, сродни влюбленности, которое длилось несколько дней, даже если мы больше не встречались. А если встречались, то все это мгновенно разрасталось и захватывало меня.
Но разве я могла снова полюбить? После истории с Никитой я безумно боялась вновь сильно привязаться к кому-то, не верила в возможность счастья, не хотела повторения боли в случае разрыва.
Гера закончил завтракать, но я так и не притронулась даже к чаю. Он поблагодарил меня, поцеловал в щеку и сказал, что ему пора. Когда он оделся и вышел в коридор, то вдруг порывисто обнял меня и прошептал на ухо:
– Позвоню, как освобожусь. Может, еще сегодня увидимся? Ты не возражаешь?
Я улыбнулась и поцеловала его в губы.
Частная переписка Ольги Лазоревой
Кому: platinair@rambler.ru
От кого: olga-lazoreva@yandex.ru
Тема: рассказ
Привет, Марика! Высылаю по твоей просьбе рассказ о любви. Хотя на самом деле это поэма. И она пока не опубликована. Герои на пару лет старше тебя. Читай, звони. Целую.
Оля
в унисон. doc
В унисон
1
"…Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть…
ОНА легко откинула со лба волос волнистых спутанные пряди. В зал посмотрела. Тихая мольба растаяла в прозрачном влажном взгляде.
– Стоп! Стоп! Достаточно. Спасибо всем! Ну что ж, до завтра! Все пока прекрасно. Ромео только что-то сник совсем. А ты, Джульетта? Так грустить опасно… Трагедия? Конечно. Но – любовь? Трагедия потом, любовь мне дайте! Афиша, кстати, как? Ты подготовь… Рекламу не мешало бы на сайте… Уже так поздно?! Все! Пора домой…Послушай, сделай в алый цвет названье. Пока!.. Джульетта, ты пойдешь со мной? Ах, нет? Тогда до завтра! До свиданья!
Дверь мягко хлопнула в последний раз. Шаги и голоса – все дальше… Тихо. Свет в зале вспыхнул резко и погас. И лишь над дверью четко слово "выход" сияет, словно красный маячок… ОНА "Ромео!" звонко вдруг сказала. Со сцены спрыгнула. Свой рюкзачок взяла и куртку и ушла из зала. Из клуба выбежала на проспект, проехала по глади льда-настила, сгребла рукой февральский хрусткий снег, снежок в звезду прицельно запустила.
– Что хулиганишь? – вслед ЕЙ чей-то крик.
ОНА в ответ беспечно рассмеялась, не обернувшись. И – в метро. Там вмиг в людском круговороте затерялась. В вагон вскочила. Тесно, толчея. Протиснулась. Кому-то наступила на ногу.
– Ой! Вы там полегче!
– Я?!
– Не вы…
И томик вынула Шекспира.
"…Хоть розой назови ее, хоть нет. Ромео под любым названьем был бы…"
"Пора на выход… Снова сполз берет… Зачем он умер? Просто позабыл бы".
Закрыла книжку. Протолкнулась в дверь. Вверх – в переход. Старушка:
– Пожалейте!
Достала деньги.
"Вот и не поверь в ее несчастья…"
Подала…
Звук флейты печальный, чистый, легкий, неземной поплыл прозрачным длинным переливом. ОНА остановилась.
"Что со мной?"
Затем пошла в смятеньи торопливо на флейты звук и к выходу… Стоят у лестницы ребята. Держат скрипки. Но не играют, тихо говорят. Подходят люди, возгласы, улыбки. Играет тот, что с флейтой. Звук летит самозабвенно, нежно, отрешенно… Футляр от скрипки на полу лежит раскрытый. Блеском – мелочь. Изумленно ОНА остановилась. Взгляд скользнул по парню с флейтой. И через мгновенье вверх по ступенькам побежала… Гул вечерних улиц… Головокруженье… ОНА подставила лицо под снег. Звук флейты мягко, словно снег, растаял… Лишь шум в ушах. И рядом чей-то смех. ОНА очнулась. Ветер, нарастая, поземкой закрутил…
"Домой пойду!"
Свернула на Ордынку.
"Но зачем я убежала? Не пойму. И эта флейта! Словно просит… нежит… И этот парень! Кто он? Странный взгляд. Печальный и лучистый, очень светлый при темных волосах… Среди ребят он самый необычный и заметный".
ОНА замедлила шаги.
"Ну-ну! Забыть скорей. И я почти у дома".
Взгляд подняла к знакомому окну – квадратом ярким свет сквозь ветви клена.
"Все дома. Да и мне давно пора!"
Заторопившись, с улицы свернула, прошла сквозь арку в темноту двора, в подъезд свой тенью быстрою скользнула.
ОНА проснулась рано.
"Странный сон! Альбом, рисунки, яркие наклейки. На всех – одно лицо. И это он! Тот парень из метро. И всюду флейты. Их множество. И все они звучать вдруг начинают враз, разноголосо. А он молчит. Лишь на лице печать печали, а во взгляде тень вопроса невысказанного…"
ОНА во сне альбом захлопнула. И тут проснулась. Часы квадратом светлым на стене.
"Всего лишь пять?!"
ОНА вдруг улыбнулась. С кровати спрыгнула.
"Всего-то пять! Вот мама удивится, как узнает, когда я встала. Думает, опять просплю и в школу снова опоздаю. Волнуется. А зря! "Последний класс, последний класс", – твердит мне ежедневно. И все одно и то же каждый раз. Про институт – уж это непременно услышу вновь, и "никаких актрис"!
ОНА умылась, в зеркало взглянула.
"Ну во-о-т! Откуда в феврале взялись веснушки эти?!"
Сморщилась, вздохнула.
"Но что за сон приснился… И к чему?.. А взгляд его? Тревожный, невеселый. И сколько флейт! Я что-то не пойму… Забыть, забыть. Пораньше нужно в школу…"
2
Прошло три дня. С подругою в кино ОНА пошла, потом на дискотеку. И возвращаясь вечером, в метро, в пустом вагоне вспомнила Джульетту.
"Премьера скоро. Как боятся все! И я боюсь, хоть роль близка, понятна…
Ромео, где ты? Дудочку бы мне,
Чтоб эту птичку приманить обратно!
Но я в неволе, мне кричать нельзя.
А то б я эхо… довела…
"Забыла! А вдруг на сцене? Ладно, там друзья. Помогут, если что…"
ОНА открыла глаза. И замерла. Напротив ОН сидел и улыбался безмятежно. Неяркость губ, чуть смуглый кожи тон, каштановые волосы небрежно спадают мягкою волной назад почти до плеч. И тонкой прядкой челка. Сияют ясной синевой глаза в тени ресниц. Чернеют брови четко. Задумчив взгляд…
"Ох, что же я сижу?!"
ОНА вскочила, встала перед дверью. ОН подошел.
– Я тоже выхожу. Вы испугались? Знаете, поверьте, тогда в метро… прошло уже три дня… Вам не понравилось, как мы играли? Две скрипки, флейта. Помните меня? Все думаю: зачем вы убежали? Тогда вы появились, словно сон оживший… Вы ведь снились мне и раньше…
Остановился медленно вагон. Раскрылась дверь. ОНА не вышла.
– Дальше вы едете? Я тоже. Провожу вас. Можно? Только вновь не убегайте. Давайте познакомимся. Прошу!
ОНА растерянно в ответ:
– Давайте.
– Как вас зовут? – спросили враз ОНИ.
Опешили и вместе рассмеялись. На "Третьяковской" вышли. И одни в молчанье долгом наверх поднимались.
На улице ИХ встретил тихий снег. Он, падая, кружился упоенно. И никого. Вдруг – тенью – человек навстречу ИМ. Мужчина в чем-то черном. Пронзительно взглянул в ЕЕ глаза. ОНА мгновенно: "Видела я где-то его. Ах, в студии… И он сказал…"
Тут человек к ним подошел.
– Джульетта?
ОНА растерянно:
– Да… Впрочем, нет.
Мужчина нервно скомкал папиросу. Помедлил. Папиросу бросил в снег.
– А это вам.
И протянул ей розу. ОНА взяла. Он усмехнулся вдруг.
– Прощайте!
И в метро спустился скоро. ОНА почувствовала вмиг – испуг. На спутника взглянула. Без укора смотрел ОН. Стало на душе легко. ОНА помедлила. Ждала вопроса. Молчание. Вздохнула глубоко. Разжала пальцы. В снег упала роза.
– А вас зовут Джульетта… Это так!
– Нет-нет, я просто в студии играю ее в спектакле. Все это пустяк – мужчина этот… Я его не знаю. Вернее, знаю, – спуталась ОНА, смутилась и растерянно умолкла.
ОН улыбнулся.
– Все неважно, да?
И взял ЕЕ за руку крепко. Долго ОНИ шли молча. Снег летел, кружил, белил пространство узкое Ордынки, окутывал, баюкал, ворожил, опутывал ИХ белой паутинкой.
– А вот мой дом. Во-о-н, в наших окнах свет.
ОНА остановилась, повернула к НЕМУ лицо. Оставив влажный след, снежинка, стаяв, на щеке блеснула слезой… ОН улыбнулся и рукой провел по длинным рыжеватым прядям ЕЕ волос. Жемчужною крупой в них снег белел. В ЕГО глубоком взгляде светилась нежность. Синие без дна глаза в тени ресниц лучились ею. Сказал ОН тихо:
– Знаешь, ты одна, одна такая. Как же я жалею, что раньше не узнал тебя… Постой!
ОНА уже бежала. Быстрой тенью мелькнула в арку, через двор пустой, исчезла за двойной подъездной дверью…
3
Прошла неделя. Словно бы во сне ОНА жила. Привычно, машинально ходила в школу, в студию. В тоске дни проходили смутно, нереально.
…Ромео, где ты? Дудочку бы мне,
Чтоб эту птичку приманить обратно!
Но я в неволе, мне кричать нельзя,
А то б я эхо довела до хрипа
Немолчным повтореньем…
Ромео, где ты?..
– Да что с тобой? Ромео, помолчи! Джульетта, с реплики начни… да, с той же. Опять забыла? Знаешь, подучи. Премьера скоро. Ты куда? Постой же!
ОНА со сцены спрыгнула легко, схватила вещи, книжку. И умчалась.
– Ну вот! Уйдем мы так недалеко. Меркуцио, давай твой текст сначала.
ОНА шла быстро. Угасал закат. Над городом синь сумерек сгустилась. ЕЙ слезы жгли глаза.
"Пойти назад? Вернуться в клуб? Ведь даже не простилась. Нет, не могу! Скорее бы домой! Забыть его, чтоб только легче стало. Как хорошо, что завтра выходной. Наверно, просто от всего устала…"
Но утром пробудившись: "Что за вздор несла вчера я? Глупо… резким тоном".
Глаза раскрыла. Солнечный узор горел волшебно на стекле оконном. На веточках морозных искры, блеск, причудливое преломленье света, какой-то сказочно-нарядный лес. ОНА счастливо рассмеялась…
Где-то на улице раздался нежный свист, мелодия. Все громче, нарастая. ОНА – к окну. Взглянула быстро вниз.
"Не может быть! Ведь это – он! Играет на флейте. Господи! Сейчас он всех разбудит. Что же делать? Одеваться! Скорее… джинсы где? Он смотрит вверх. Так, джемпер… и быстрее умываться".
В дверях столкнулась с матерью.
– Куда? А завтракать? Куда ты полетела?
– Ах, мама! Я опаздываю… да, на репетицию так рано… В общем, дело ждет срочное. Пока! Не раньше двух…
ОНА – в подъезд. Сбежала по ступенькам. Остановилась на мгновенье дух перевести… И вышла.
На скамейке сидел ОН у подъезда и на дверь смотрел. ОНА остановилась.
– Здравствуй.
ОН встал и улыбнулся:
– Славный день.
Ответила смущенно:
– День прекрасный.
Заторопившись, вышли из двора.
– Куда пойдем? – спросил ОН. – Что ты скажешь?
– Куда-нибудь, – ответила ОНА. – А мы уже на "ты", не зная даже друг друга… Впрочем, может, тороплю события…
ОНА вдруг замолчала. ОН тихо рассмеялся.
– Я люблю, люблю тебя. А ты – меня. Сначала я понял это… Знаешь, ты всегда мне снилась именно такой… рыжушкой. И эти волосы узнал я сразу, да! И даже эти милые веснушки. И глаз твоих янтарный темный цвет… Хотя, по правде, думал я – он синий. Но этот лучше! Даже твой берет с помпончиком… И ты в сто раз красивей…
ОН замолчал, вдруг сильно покраснев. ОНА задумчиво сказала:
– Странно вокруг все очень. Словно в тихом сне – бело, пустынно… Может, просто рано? Все спят еще, бедняжки! Мы – одни. Весь город наш. Как солнечно и ясно! А помнишь эти пасмурные дни? Унылые, тоскливые… ужасно.
ОНА, смеясь, сказала:
– Я люблю, – и вдруг запнулась, на НЕГО взглянула, затем продолжила: – Люблю зарю морозным утром, – и легко вздохнула. – И солнце, как сегодня.
ОН в ответ:
– И я люблю, – и тоже чуть смешался. – Какой у неба чистый синий цвет сегодня! Вот бы он таким остался и завтра… Знаешь, знаешь, я люблю, когда в конце зимы, в мороз – весною повеет враз. А ты?
– И я люблю, – в ответ ОНА, подумав: "Что со мною?"
ОНИ шли, взявшись за руки. В тиши пустынной белой улицы звеняще ИХ голоса сливались, и шаги похрустывали тихо и скрипяще. ИХ тени падали на белый снег, ложась одним неровным синим клином. ИХ солнце заливало. Нежный свет горел на лицах розовым отливом. Блестели, как янтарь, ЕЕ глаза. ЕГО – сияли синью васильковой…
Проехала машина. Тормоза чуть скрипнули. На ИХ пути подковой остался отпечаток от колес, свернувших плавно в переулок узкий. Мужчина в черном. Гладкий блеск волос. Взгляд из окна – на НИХ, мгновенный грустный. В машине на сиденье, как костер, букет огромных роз, кричаще-алых. ОНА зажмурилась… Взревел мотор. Машина, словно тень, легко умчалась. Как не было ее. Вновь тишина. Все так же солнечно, спокойно, ясно. Но как-то зябко съежившись, ОНА к НЕМУ прижалась.
– Знаешь, что-то страшно мне стало вдруг.
За плечи ОН обнял ЕЕ, поцеловал, едва касаясь, висок и прядку вьющуюся… Взял за руку нежно, крепко. Улыбаясь, сказал:
– Не бойся ничего. Всегда мы будем вместе. Правда! Только вместе.
ОНА кивнула, прошептала:
– Да, мы не расстанемся. Но знаешь, если исчезнешь ты? Как странный чудный сон…
ОН засмеялся:
– Никогда! Запомни.
Вдруг в тишину влетел веселый звон, посыпался, как искры, с колокольни. Понесся переливчатый напев над улицами – золотою вьюгой. ОНИ остановились, замерев, смотрели молча долго друг на друга.
4
Прошла неделя. ОН звонил домой ЕЙ каждый вечер, и часами ОНИ болтали. Часто говорил:
– Послушай, знаю все, что будет с нами.
ОНА в ответ лукаво:
– Ну и что? Ведь говоришь всегда одно и то же: что будем долго жить – прости, смешно! – что даже смерть нас разлучить не сможет.
ОН обижался.
– Глупо? Извини… Но я придумал лучше. Ты послушай! Мы на далеком острове, одни живем счастливые… И наши души, когда умрем… Опять смеешься ты? Ну знаешь! Больше не скажу ни слова! Нет! Не дождешься! Глупые мечты? Да знаю, под луною все не ново… Послушай, а в моем окне звезда…
– В моем – узоров веточки застыли…
И так по телефону допоздна ОНИ все говорили, говорили. ОН иногда на флейте ЕЙ играл. Казалось, в трубке звук волшебно-близкий. Из колыбельных строчки напевал. Тембр голоса был мягкий, бархатистый.
…О ночь любви, раскинь свой темный полог,
Чтоб укрывающиеся могли
Тайком переглянуться и Ромео
Вошел ко мне неслышим и незрим.
Ведь любящие видят все при свете
Волненьем загорающихся лиц.
– Отлично! Наконец-то знаешь текст… Ромео, через пять минут продолжим. Не разбегайтесь… Слышно с дальних мест? Куда? Курить? И я, пожалуй, тоже… А это кто?.. А, здравствуйте, да-да. Что ж, просим на премьеру. Приезжайте. Примерно через месяц… Не беда, мы справимся. До скорого! Прощайте… Кто? Так, один… из этих… меценат. Он что-то стал заглядывать к нам часто. С костюмами поможет… Да, богат. Но обошлись бы без его участья.
ОНА по сцене плавно, не спеша, раскинув руки, в вальсе покружилась. И звонко рассмеялась.
"Хороша! Ну нечего сказать!"
И в зал спустилась.
К НЕЙ подошел внезапно, словно тень из темноты, мужчина. Взгляд холодный и острый.
– Узнаете? Добрый день, Джульетта! Вы играли превосходно. В изображении любовных мук как вы правдивы! Умереть готовы.
Он взял ЕЕ за руку. Холод губ обжег ЕЙ пальцы.
– Что вы! Не надо.
Руки спрятала ОНА за спину, повторила зло:
– Не надо!
Он глянул исподлобья. Чернота тяжелого пронзительного взгляда ЕЕ вдруг испугала. Не простясь, сжав руки, вспыхнув, сдвинув брови строго, ОНА на сцену быстро поднялась, ушла в кулисы.
– Ну и недотрога!
Мужчина постоял еще чуть-чуть. Потом сказал:
– Джульетта, вы примерить должны костюм… Заеду как-нибудь за вами. Скоро.
Он исчез за дверью. ОНА чуть не расплакалась.
"Ну да, костюмы, как же! В жизни не поеду!"
– Эй! Перерыв окончен. Все – сюда! Кормилица, закончила беседу? Сначала третий акт. Все – по местам!
А после репетиции у клуба ОН ждал ЕЕ.
– Ох, как же я устал, тебя не видя, жить! Так позабуду твои глаза… Чего смеешься ты? Не видел вечность, вечность… Лишь неделю?! Семь дней невероятной пустоты. Да что ты! Проползли, не пролетели. Семь дней! Какой ужасно долгий срок!
ОНА рукой волос ЕГО коснулась. Вдруг тихий голос за спиной:
– Щенок!
ОНА в испуге резко обернулась. Мелькнула тень, за ней еще одна. Они за угол дома быстро скрылись.
"Наверно, показалось… Ерунда!"
– Пойдем скорей!
ОНИ в метро спустились.
5
Прошло два дня. ОН больше не звонил. Ни разу. Вечером ОНА спешила домой. Ждала.
"Быть может, позабыл уже меня? Напрасно я решила, что любит… Что ж мне делать без него? Жить не могу… Да что же, что же это?! Я для него не значу ничего! Он не Ромео и забыл Джульетту…"
Еще два дня прошло. И, наконец, не выдержав, решила позвонить и выяснить.
– Алло!.. Его отец? Прошу вас, если можно, позовите… Ах, нет его? Ужасно. Что? Кто я? Знакомая… Не будет?! Подождите! Пропал?! Когда? Уже четыре дня… О, господи! Прошу вас, все скажите!
– Нашли футляр от флейты… На снегу в одном из переулков… на Полянке. След, как тащили что-то… не могу… И пятна крови… Говорят, по пьянке могли убить. Но ведь не пил, совсем! Ребята мне сказали, он ругался за пару дней до этого… Что? С кем? С каким-то мужиком. Чуть не подрался… Мужик? Весь в черном. И машина. Нет, никто его не знает… Извините… Быть может, ни при чем… но этот след… Мой мальчик!.. да… звоните…
ОНА, сжав трубку, слушала гудки. ОНИ в виски ЕЙ били, словно током. Расширенные темные зрачки казались неживыми… Вдруг потоком из глаз застывших – слезы. Головой ОНА упала на руки, рыдая.
– Нет, нет!.. Ты не расстанешься со мной! Ты говорил, что, даже умирая…
ОНА раскрыла мокрые глаза. Лицо печальной маскою застыло.
"Сказал, что расставаться нам нельзя… Что обещал, я помню, не забыла…"