Мы часто удивляемся тому, что женщина вообще способна влюбиться в алкоголика. Но все дело в том, что именно алкоголики наиболее эмпатичны. Эмпатия – это способность стопроцентно понимать чувства другого человека, все его радости, все его горести. Эмпатичный человек буквально влезает в шкуру другого, и из-за этого он кажется с первых минут знакомства близким и родным. И именно на это глубинное понимание ведутся женщины. Видимо, все дело в психике, которая посредством почти постоянного опьянения находится в незащищенном состоянии. Алкоголик не выставляет никаких барьеров, потому что система безопасности практически всегда отключена. Из-за этого он полностью открыт и чрезвычайно восприимчив. И поэтому ему так легко подстроиться под другого человека.
Но почему кто-то обязательно сходится с алкоголиком, а кто-то всю жизнь избегает этого пути?
Во-первых, все люди, которые встречаются нам на жизненном пути, – наши духовные учителя. Наши учителя – это и наши родители, и наши дети, тем более супруги. Значит, надо понять, почему нам дан в спутники алкоголик, чему жизнь пытается нас научить, какой опыт нам необходим.
Во-вторых, мы часто повторяем сценарий родительской семьи и можем выбрать будущего супруга, похожего на отца. И если девочка выросла в алкогольной семье, то вероятность притянуть алкоголика в свою жизнь очень высока. У нее с детства закрепилась определенная модель семьи (алкогольной семьи), где уже привычны роли Алкоголика, Преследователя, Спасителя, и ничего другого она не знает. Несмотря на то, что отец пьет, девочка, как правило, все равно любит его, жалеет и переносит это на будущего избранника. И как бы ни сопротивлялось ее сознание, ее все равно будет тянуть к подвыпившим мужчинам, к этому образу, такому привычному и понятному с детства. А вот трезвенники будут менее интересны.
Если рядом с вами алкоголик, то проанализируйте причины, из-за которых он появился в вашей жизни, и те плюсы и минусы, которые вы получаете от такого союза. Обязательно от всего сердца простите и его, и себя. Смените свою роль Спасителя, Преследователя, Простака на роль слабой женщины, станьте терпимой и мягкой. Это по силам даже очень сильной женщине, так как сила и слабость – две стороны одной медали. И сколько силы в женщине (мужчине), ровно столько и слабости. Просто эта слабость скрыта от человеческих глаз и даже от себя самой. Необходимо ее открыть в себе и проявлять как можно чаще. Каким образом сделать это? Не стоит осуждать супруга, переделывать, кричать и обижаться на него. Отнеситесь к нему более снисходительно, в конце концов, вы вместе создали алкогольную семью. Позвольте ему быть мужчиной, главой семьи, принимать решения и иметь свое мнение. Если вам никак не удается стать слабой, то поиграйте в эту новую роль и останьтесь в ней.
И больше говорите в семье о чувствах, но постарайтесь делать это искренно. Чаще начинайте свою речь не с обвинений, а с фразы "я чувствую". Стандартные, всем знакомые фразы типа: "Когда же все это кончится?! Долго ты еще будешь пить, скотина? Глаза бы мои не видели твою пьяную рожу!" попытайтесь больше никогда не произносить, забудьте о них. Попробуйте тихо и грустно сказать: "Я чувствую, что очень устала, что у меня нет больше сил решать проблемы, я жду помощи от тебя".
Вся жизнь алкогольной семьи строится вокруг пьянства алкоголика и подчинена этой проблеме. Его нет дома, и вы переживаете, волнуетесь лишь об одном, каким он придет домой: пьяным или нет, спокойным или буйным. Все ваши мысли крутятся вокруг одного: что ему сказать на этот раз, пускать ли вообще в дом, если он будет снова пьян. И вы без конца обдумываете стратегию своего поведения. Этого делать нельзя, потому что вы подчиняете всю свою жизнь этой проблеме. Попытайтесь освободиться от нее мысленно. Найдите себе другие заботы, интересы, увлечения. Ведь это ваша жизнь, и, в конечном итоге, только от вас зависит, чем вы ее наполняете. Позвольте алкоголику самому решать свои проблемы. Пусть он сам находит деньги на бутылку, сам отдает долги, самостоятельно добирается до дома в состоянии опьянения, сам жалеет себя и свою никчемную жизнь.
Примите ситуацию и супруга такими, какие они есть, и смиритесь в душе с этим. Причем смириться – это вовсе не значит "опустить руки". Смириться – значит начать жить в гармонии с окружающим миром и собой, перестать бороться с проблемой. Борьба в вашем случае бессмысленна и даже опасна. Она всегда рождает противоборство и только усугубляет проблему. У вас же есть риск потратить на бессмысленную борьбу все свои силы и здоровье.
В записную книжку
Как только алкоголик почувствует, что вы по-настоящему вышли из его игры, это мгновенно выбьет почву у него из-под ног, потому что он перестанет быть центром системы, вокруг которого все вертится.
Мы проснулись около полудня. Голова трещала, тело казалось тяжелым. Я с трудом раскрыла глаза и посмотрела на оживленное лицо Антона. Он сидел на краю постели с бокалом пива.
– Добрый день, красотуля моя, – заворковал он. – Надо бы пивка, оно хорошо оттягивает. А ты вчера здорово нарезалась! – добавил он довольно ехидно.
– Чья бы корова мычала! – ответила я и поморщилась.
Голова начала болеть сильнее, глаза ломило.
– Детка! – засмеялся он. – Слушай меня. Выпей пиво, сразу полегчает.
Антон протянул мне свой бокал. Но я покачала головой и сползла с кровати.
– Пойду кофе сварю, – пробормотала я, накидывая халат.
Но отправилась в ванную и сразу забралась под душ. Дверь открылась, появился Антон. Он встал у стены, отпил пиво и стал смотреть, как я моюсь. Меня это смущало, но я старалась не обращать внимания. Он был, по своему обыкновению, голый. Скоро я заметила, что началась эрекция. И отчего-то начала злиться. Я мгновенно выключила воду, наспех вытерлась и накинула халат.
– Ты такая аппетитная женщина, – вкрадчиво сказал Антон, блестя глазами, и обхватил меня.
Я хотела закрыть дверь, но ему явно не терпелось. И через секунду я уже оказалась развернутой к раковине. Антон наклонил меня и прилип сзади.
– А вы тут! – услышала я минут через пять невозмутимый голос Саши. – О! Прошу прощения!
– Ничего, ничего, – ответил Антон и не подумал остановиться.
Я резко освободилась, опустила полы халата и увидела Сашу. Он стоял в проеме двери, пил пиво и глядел на нас.
– Хорошо смотритесь, – заметил он. – Вам бы в порно сниматься.
Он двинулся на кухню, а я глянула на улыбающегося Антона.
– У тебя что, так принято? – разъяренно спросила я. – Или тебе доставляет удовольствие демонстрировать свои половые акты друзьям?
– Что ты, зая? – опешил он. – Это Сашка идиот! Не волнуйся! И потом мы с ним, как я говорю, "молочные братья".
– Это еще что такое? – с подозрением спросила я, запахнула халат и начала завязывать пояс.
– Ну, это… а ты не знаешь? – удивился он и поднял с полочки стакан с недопитым пивом.
Я отрицательно покачала головой. Потом взяла расческу и занялась приведением волос в порядок.
– Мы частенько е…ем одну девушку вдвоем, – после паузы сообщил Антон и захихикал.
– Ну-ну, – пробормотала я. – Можно без мата? А то и так тошнит.
– В Токио прикол был. Мы пошли гулять с ним, просто так, не думай! Денег на шлюх все равно не было. И случайно встретили русскую девушку. Она так обрадовалась, что мы тоже русские! Работает в Токио уже семь лет, сказала, что устроилась туда, чтобы на квартиру в Москве накопить. Повела нас к себе. Дом прямо как наши высотки семидесятых годов, квартира крохотная и пустая, правда, две комнаты. В одной на полу плоские подушки и циновки, во второй матрас и валик в изголовье. И вся ее мебля. Звали ее, кажется, Олеся. Она нам чай приготовила, а потом на радостях дала бесплатно. Обоим по очереди, а потом и вместе.
– Не хочу больше про все это слушать! – окончательно разозлилась я. – Заткнись!
– А что такое, лапа? – искренне удивился Антон. – Обычное дело!
Я вышла из ванной и отправилась на кухню. Саша в фартуке, что меня немного насмешило, готовил яичницу с колбасой. Его вид был ужасен. Лицо опухло, глаз заплыл, ободранная щека приобрела все оттенки лилового.
– Красавец какой! – озабоченно проговорил Антон. – Хорошо, что вчера позвонил и отпросился на неделю!
Мы сели за стол. Я чувствовала себя неважно. Во-первых, я никак не могла понять, с чего вчера так сильно напилась. Во-вторых, присутствие Саши начинало утомлять. Но после обеда он внезапно засобирался домой. Антон искренне огорчился и начал уговаривать его остаться еще на день.
– Сейчас гулять пойдем, – говорил он. – Потом пивка еще купим, вечером телевизор поглядим. А, Сашок? Оставайся! Чего тебе дома делать?
– Ты бы у хозяйки вначале спросил, – пробормотал Саша и посмотрел на меня виновато.
– У какой хозяйки?! – искренне изумился Антон и тут же расхохотался. – Ах да! Совсем забыл, что я же уже женат! Оль?
– Я думаю, – медленно начала я, – что Саше не совсем приятно гулять в таком виде.
– Вот-вот! – явно обрадовался тот. – Оля права! Я уж лучше возьму такси – и домой. И пока не заживет все это, носа не высуну. К тому же заниматься надо. А то я сейчас редко репетирую. Кое-что подучить хочу, отшлифовать. Ты помнишь, Антоха, 22-ю симфонию Гайдна? – оживился он.
Антон заерзал на стуле и закивал. Потом радостно заговорил:
– А как же! Изумительная музыка! Но там, насколько я помню, развернутое соло для двух рожков.
– Ага, – согласился Саша. – И один из них – я! – с гордостью добавил он.
Я глянула на его довольное лицо с огромным синяком, заплывшим глазом и багровыми ссадинами и неожиданно начала смеяться. Они замолчали и уставились на меня. Но я никак не могла остановиться. Уже слезы потекли из глаз, но смеялась и смеялась, показывая рукой на лицо Саши. Антон вдруг прыснул, потом сказал:
– Да, картинка еще та! Такой солист с опухшей рожей и подбитым глазом трепетно выводит соло на английском рожке.
И он тоже начал хохотать. Саша вначале смотрел на нас немного обиженно, но живость характера и буйная фантазия взяли свое, и он тоже расхохотался.
– А для полноты картины, – захлебываясь, говорил он, – второму солисту глаз подобью.
– Но с другой стороны! – живо откликнулся Антон. – И будете как близнецы-братья с подбитыми глазами и английскими рожками.
– Представляю! – хохотал Саша. – Черные фраки, белоснежные рубашки и такие непрезентабельные рожи! Ой, не могу!
Когда мы успокоились, Саша зачем-то начал мыть посуду.
– Какой хозяйственный! – улыбнулся Антон. – Повезет же какой-то бабе!
– Не дождетесь! – откликнулся Саша, продолжая мыть посуду. – Я долго не женюсь!
– Я вот тоже так всегда говорю, однако уже в четвертый раз, как видишь, – заметил Антон и закурил. – Только Оля в загс отказывается идти. Но я ее еще уговорю. Она мне еще и бэбика родит!
При этом заявлении я поперхнулась чаем и закашлялась. Антон и Саша дружно расхохотались.
Мы проводили Сашу до метро. Я видела, как на нас поглядывают прохожие, потому что его лицо выглядело ужасно, хотя Антон снабдил его шляпой с полями и черными очками. Когда Саша уехал, я почувствовала облегчение, потому что общаться с двумя музыкантами в течение суток – это было слишком. Оба они были чрезмерно эмоциональными и совершенно без тормозов.
Мы медленно побрели в сторону Битцы. Антон находился в приподнятом настроении, болтал без умолку, хватал меня, начинал целовать. В ближайшей палатке он купил чипсы и пару пива.
– Я не буду, – тут же отказалась я. – Мне и так нехорошо.
– А что такое, зая? – искренне огорчился он, заглядывая мне в глаза.
– Антон! – возмущенно ответила я. – Сколько можно пить?! Я не в состоянии потреблять столько алкоголя. Ты всегда такой? – с подозрением поинтересовалась я.
– Что ты! Это я просто отдыхаю! Я ж говорил, сезон трудный в этом году выдался, много работы, чрезмерно много, вот и устал. А сейчас расслабляюсь. Только эти балеты, будь они неладны, отпуск подпортили! А так я счастлив! Мне так хорошо с тобой, лапуля! И потом это же просто пивко! Градусы детские!
Мы зашли в лес и медленно побрели по дорожке. В это время обычно гуляли многочисленные мамочки с колясками. Они ходили по дорожкам, покачивая малышей, или сидели группами на лавочках, тихо обмениваясь новостями, или дремали на травке в тени деревьев.
– Ты про ребенка серьезно? – осторожно задала я вопрос.
Антон глотнул пиво, потом обнял меня за талию и легко прижал к себе.
– А почему бы и нет? – ласково сказал он. – Ты баба в самом соку, еще не старая, на вид здоровая, вполне можешь родить. А я так девочку хочу! Настеньку!
Сказать, что я потеряла дар речи, ничего не сказать. Я остановилась. Антон тоже. Он повернулся ко мне и пристально заглянул в глаза.
– Ты любишь меня? – серьезно поинтересовалась я. – Или я для тебя как все женщины?
– Ты не все. Ты – всё! – уверенно ответил он. – И, конечно, я тебя люблю! Представь, у нас маленькая дочурка! Я научу ее играть на пианино, я буду петь ей колыбельные, третью комнату превратим в детскую, ты все там устроишь по своему вкусу. Мы так будем счастливы!
Нарисованная им картина привлекала, трогала тайные струны моей женской души. Но здравый смысл говорил, что это совершенно бредовая и опасная идея.
– А ты знаешь об особенностях поздней беременности? – спросила я. – Это не так легко, как кажется.
– И в пятьдесят рожают! – улыбнулся Антон. – А тебе всего-то сорок! К тому же, насколько я знаю, у тебя уже есть дети, так что это все упрощает.
Антон увидел свободную лавочку и направился к ней. Я поплелась за ним, в глубине души чувствуя изумление. Я видела, что он настроен крайне серьезно. А что я хотела? Молодой мужчина, живет один и, естественно, хочет полноценную семью. Любящая жена, ждущая его после выступлений, малютка-дочка, нежная с отцом, как все девочки, чистый ухоженный дом. Антон, словно слыша мои мысли, тихо проговорил:
– Ты не представляешь, как я устал от своей собачьей жизни! Я один, всегда один! – горестно воскликнул он. – Приходишь домой после концерта, никто тебя не ждет, некому чай налить! Как это грустно! У тебя дочки, ты не совсем понимаешь. Но ведь они тоже скоро выйдут замуж, и ты одна останешься, подумай об этом. Самое время завести малышку.
– Мы не так долго знакомы, – мягко проговорила я. – И только начали жить вместе, к тому же гостевой семьей. И это слишком серьезное решение, чтобы я могла вот так наспех что-то ответить тебе.
– Так переезжай ко мне насовсем! – воскликнул Антон. – Что тебе мешает? Ты ведь любишь меня! Я же вижу, чувствую. Слова не нужны.
Я опустила голову. Антон откинулся на спинку скамьи и закинул ногу на ногу. Я сорвала травинку и начал грызть ее. Мысли отчего-то унеслись к Нику. Я неожиданно ясно увидела его улыбающиеся глаза, словно он издалека заглянул мне прямо в душу. Сердце сжалось.
"Вот кого я люблю на самом деле, – подумала я. – Вот кто мне нужен на всю оставшуюся жизнь. И если бы он захотел ребенка, то я согласилась бы, не раздумывая. И какой это был бы мальчик! Такой же кудрявый, как папа, такой же красивый и нежный. Наш сын! Точная копия моего любимого".
Я почувствовала, как слезы обожгли глаза. И растерялась от силы нахлынувших чувств. Антон глянул на меня с тревогой, но промолчал, лишь обнял меня и легко прижал к себе. Я опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. И тут же увидела круглое раскрасневшееся личико Поли и ее взгляд, обращенный к Нику с нескрываемой любовью. Я даже вздрогнула и тут же почувствовала, как Антон крепче прижал меня к себе.
"Невозможно! – подумала я. – Ничего с Ником невозможно для меня. Пусть он будет с ровесницей. Все сейчас правильно, жизнь все расставила по местам".
– Послушай, милая, – ласково заговорил Антон, – не нужно так огорчаться. Я понимаю, что для тебя сложно решиться на такой ответственный шаг. Тем более у тебя уже есть дочурки. И я не настаиваю. Просто предлагаю все обдумать. Ты же взрослая девочка, умница большая. Просто обдумай. Хорошо?
Я вытерла слезы и тихо ответила:
– Хорошо.
В настоящее время тенденция такова, что в три раза больше женщин рожают своего первого ребенка после тридцати пяти лет, чем двадцать лет назад, не говоря уже о втором.
Однако они сталкиваются с тем, что забеременеть традиционным способом для них оказывается уже не так просто. Это происходит потому, что они находятся на закате своей репродуктивной фазы жизни. Жизненный запас фолликул яйцеклеток иссякает, выработка эстрогена в организме неуклонно снижается. Именно ограниченный запас яйцеклеток является главной причиной того, что способность к зачатию с возрастом падает. К тому же оставшиеся яйцеклетки стареют и с каждым прошедшим годом становятся менее способными к оплодотворению. Матка также претерпевает возрастные изменения и делается все менее приспособленной к беременности. Поэтому чем старше вы становитесь, тем меньше ваши шансы забеременеть и выносить плод. Начиная приблизительно с тридцати семи лет фертильность постепенно убывает с каждым годом и согласно статистическим данным начинает падать катастрофическими темпами после сорока одного года. По истечении где-то порядка тридцати лет ежемесячных овуляций основной запас яйцеклеток уже израсходован. А оставшиеся в яичниках в значительной мере утратили свои способности к оплодотворению, прикреплению к внутренней стенке матки и развитию в нормальный эмбрион.
Кроме этого, чем старше вы становитесь, тем выше шансы на выкидыш и возможности врожденных пороков плода. Матка постепенно становится менее способной удерживать эмбрион, в то время как процент хромосомных отклонений и формирования неполноценных эмбрионов повышается от единичных случаев до двух из десяти к сорока годам и до четырех-пяти из десяти к сорока пяти годам.
Но вы все-таки забеременели. И сейчас основная трудность – выносить ребенка. Возможность выкидыша наиболее велика для всех женщин в первые недели беременности, но в первую очередь это относится к тем, кому за сорок. Большинство выкидышей происходят из-за хромосомных аномалий эмбрионов и обычно значительно учащаются с возрастом. Достигшая половой зрелости девушка обычно имеет приблизительно 400 000 фолликул яиц, распределенных между двумя ее яичниками, но к сорока годам остается их всего от 5000 до 10 000, что все больше и больше увеличивает возможность овуляции анормальной яйцеклетки. При беременности до тридати лет генетические дефекты имеют место всего в 15% случаев, но к сорока годам – почти до 25%, и в сорок пять лет уже достигают 50%. После сорока возрастают шансы родить ребенка с таким серьезным генетическим отклонением, как синдром Дауна. Именно поэтому, если вы старше тридцати пяти лет, вам посоветуют, а если вам за сорок, то настоятельно порекомендуют исследовать характер беременности. Если обнаружены отклонения от нормы, то вам дадут возможность избавиться от этой беременности и предпринять новую попытку. Риск рождения ребенка с анормальным хромосомным набором возрастает с 0,5% в тридцать пять лет до 1,5% в сорок лет и до 5% в сорок пять лет.