Все маски этой игры имеют свои плюсы и минусы. Алкоголик удобно устроился в жизни за счет любящих его женщин, удачно манипулирует ими. На первый взгляд кажется, что плюсы только у алкоголика: все заботятся о нем, жалеют, спасают, он постоянно в центре внимания, он чувствует себя буквально центром вселенной, вокруг которого все вертится. Но без "спасителя", "подстрекателей", "простака", "преследователя" он бы и жить не смог, потому что не было бы и роли "алкоголика". Но плюсы есть и у остальных участников этой игры. Каждая женщина его по-своему понимает и прощает. Жена имеет возможность поднять свою самооценку, ведь она столько терпит от жизни, она постоянно жертвует собой во имя мужа, ее жалеют все соседи и родственники и смотрят на нее как на героиню. Мать подсознательно довольна тем, что ее повзрослевшее дитятко все еще зависит от нее, нуждается в ней, плачется ей в жилетку, просит об одолжении, что он, как ей кажется, по-прежнему неразрывно связан с ней и полностью зависит от нее, как в детстве.
Кроме удовольствия от выпивки, алкоголик получает не меньшее удовольствие от самобичевания и от того, что его распекает кто-то из его окружения. Вот для чего ему необходим "преследователь". Тот же имеет возможность дать выход своему гневу и злости. Ему есть на ком сорвать отрицательные эмоции, перед кем самоутвердиться, показать свою власть, свою правоту и положительность. У "спасителя" его спасительная миссия возвышает его в собственных глазах и глазах, как он уверен, общественного мнения.
"Подстрекатель", кроме удовольствия от выпивки и компании, где можно излить душу, зачастую имеет скрытую выгоду и пытается с помощью бутылки манипулировать алкоголиком.
Но каждая из этих ролей деструктивна. Зацикливание на чужой проблеме и на своей роли в ее решении приводит к нервным срывам, заболеваниям. Бывает, что человек прозревает и осознает, во что он играет, но избавиться от этого не в силах. Он просто меняет, например, роль "преследователя" на роль "спасителя", но и другая роль так же деструктивна.
Более того, смена персонажей самой роли не меняет. То есть алкоголик, расставшись навсегда с "преследователем" или "спасителем" (например, в результате развода), тут же находит других исполнителей и продолжает играть свою роль. "Спаситель", к примеру, "притягивает" нового алкоголика и продолжает спасать теперь уже его.
Вот почему зависимым в этой ситуации является не только алкоголик, но и вся семья. Ведь каждый зависит от роли, которая и управляет его жизнью. Как алкоголик не может жить без бутылки, зависим от нее, так и его супруга (супруг) зависимы от необходимости кого-то опекать, контролировать, спасать, обвинять, осуждать. Поэтому в обществе анонимных алкоголиков семью алкоголика называют созависимыми.
Получается замкнутый круг. Именно поэтому проблема алкоголизма очень сложно решается. Но выход есть, хотя не каждому он по душе. И он в том, чтобы прекратить подыгрывать алкоголику, перестать бичевать его или спасать.
В записную книжку
Важно прекратить подыгрывать алкоголику, перестать его бичевать или спасать. Алкоголик подсознательно бросает вызов, и остальные члены семьи ни в коем случае не должны принимать этот вызов. Для алкоголика главное в жизни – возможность продолжать игру, где он всегда в главной роли. Поэтому единственный выход – прекращение игры. Снимите маски, станьте просто людьми со своими собственными проблемами, занимайтесь собой. И алкоголик, оставшись на сцене жизни в одиночестве, тут же поймет, что спектакль закончился, потому что его роль потеряла всякий смысл.
Когда я проснулась, Костик и Злата уже уехали. И я испытала даже облегчение, потому что общаться с ними не хотелось. Я чувствовала вполне определенное смущение из-за вчерашней попойки, и с утра, я думаю, мне было бы стыдно смотреть Злате в глаза. Антон принес мне кофе в постель. Я хмуро смотрела на его опухшие глаза с темными кругами под ними, на бледное лицо и испытывала странную смесь отвращения и непонятного возбуждения. Антон словно излучал сексуальную неконтролируемую энергию, но она была какого-то порочного свойства. И я никак не могла понять, что не так.
– Забыл тебя предупредить, – ласково проговорил Антон, – но сегодня мы идем к тебе в гости. А завтра у меня выступление в зале Чайковского. И у меня билеты для твоих подруг. Я Злате сообщил перед уходом, и она с радостью согласилась. Мне было бы приятно, если бы вы все пришли на программу. Будет неплохая подборка из произведений Грига, в частности шедевры "Пер Гюнта".
– Ко мне в гости, – тупо повторила я и отхлебнула теплый кофе.
В голове начало немного проясняться.
– Да! – подтвердил Антон. – Я решил познакомиться с падчерицами. И я их уже предупредил. Они ждут нас с нетерпением.
"Еще бы! – подумала я. – Девчонкам наверняка не терпится посмотреть на моего нового мужа. Но когда он успел им позвонить?"
– Так что, зайка, пей кофе и поехали! – добавил Антон.
Я глянула в его лицо. Антон выглядел спокойным, но какие-то чертики плясали в его глазах, уголки губ подрагивали от едва сдерживаемого смеха, ноздри раздувались. Он разительно напоминал сатира. Я подумала, что совсем не знаю его, хотя мы уже близки. Но все произошло так быстро! В душе я понимала, что окунулась с головой в эти отношения лишь для того, чтобы быстрей забыть Ника. К тому же Антон был таким напористым, строил планы на будущее, судя по всему, хотел нормальных долговременных отношений и даже думал о ребенке.
"Ладно, – успокоила я себя, – будем надеяться, что сейчас он столько пьет потому, что действительно у него что-то типа отпуска. Хотя… он же все равно много выступает! Помимо балетов в "Космосе" еще какой-то концерт в зале Чайковского. Кошмар!"
– Зая! – позвал меня Антон и расхохотался. – Ты где?
– Тут, – улыбнулась я.
– Но ты так глубоко задумалась!
Он взял у меня пустую чашку из рук, поставил ее на поднос, а поднос перенес на пианино. И тут же лег рядом со мной. Его рука забралась под одеяло. Я вздрогнула, почувствовав, как его пальцы скользят по моим ногам все выше. Он закрыл глаза и тяжело задышал.
– Давай еще разок, – зашептал он. – Ты такая сладкая!
Я увидела, как он стремительно стянул трусы. Он был готов. Но я чувствовала усталость, к тому же у меня все болело после почти беспрерывного секса этой ночью.
– Не могу, – тихо сказала я. – Отстань!
Я отказала ему впервые и с тревогой ждала, как он прореагирует. Но Антона это не смутило. Он сел на меня и сказал, что подрочит и что это ничуть не хуже. И действительно тут же начал это делать. Я лежала под его тяжестью, не в силах пошевелиться. Вначале Антон пристально смотрел на меня, потом откинул голову назад. Это длилось минут десять, но я сильно устала и начала злиться. Когда все закончилось, я вздохнула с облегчением и отправилась в ванную смывать с себя конечный продукт.
Около трех мы приехали ко мне. Я заранее попросила Антона вести себя прилично и не забывать, что это, прежде всего, мои дочери, а потом уже симпатичные девушки. Он, к моему удивлению, надел парадный костюм, белую рубашку, галстук и купил по букетику мелких розовых подмосковных роз. Волосы смазал гелем и зачем-то зачесал назад, открыв залысины. Правда, от этого его лицо стало выглядеть старше.
Девочки открыли нам двери и с восхищением уставились на Антона. Он церемонно представился, подарил каждой по букетику и расцеловал в щеки. Потом с видом дипломата прошел в гостиную и чинно уселся на диван. Меня начал душить смех. Антон, несомненно, обладал недюжинными актерскими способностями, и я прекрасно видела, что он вошел в роль завидного жениха и получает от этого самое настоящее удовольствие. Девочки устроились по обе стороны и начали задавать вопросы.
– А вы хотите жениться на нашей мамочке? – в лоб спросила Катя.
– Вы пришли делать официальное предложение? – продолжила Варя.
– И хотите понравиться нам? – не уступала Катя.
– И вы хотите, чтобы мы называли вас "папочка"? – предположила Катя.
Антон продолжал сохранять серьезный вид и важно кивал на все их вопросы.
– А может, хватит? – попыталась я остановить этот допрос.
Но не тут-то было. Антону, по-видимому, нравилась эта роль. Он поднял на меня глаза и нежно произнес:
– Почему бы тебе не позаботиться о праздничном столе, дорогая? А я пока побеседую с твоими очаровательными дочурками.
– Да, мама! – поддержали они. – Мы там торт купили, так что завари свежий чай.
Я пожала плечами и оправилась на кухню. Накрыв на стол, достала из холодильника шампанское. Мне стало даже интересно, сможет ли Антон остановиться только на нем или все-таки захочет "догнаться" чем-нибудь покрепче. Но он выпил бокал шампанского и на этом остановился, что меня сразу успокоило. Скоро девочки уже общались с ним на равных. Я увидела, что Антон сменил роль жениха на роль рубахи-парня, вхожего в любую компанию. Они смеялись, рассказывали ему случаи из институтской жизни и даже сплетничали о своих парнях. Около десяти вечера Антон засобирался домой.
– Дорогая, – ласково сказал он, – нам пора. У меня завтра с утра репетиция, вечером выступление, я же тебе говорил.
Я увидела, как девочки сразу скисли и смотрят на меня умоляюще. Мне и самой никуда не хотелось идти.
– Знаешь, я останусь дома, – после паузы сообщила я. – Извини.
И я настороженно на него глянула. Но Антон, к моему удивлению, и не подумал возражать.
– Конечно, милая, – согласился он. – У нас ведь гостевая семья. Если ты считаешь нужным, то оставайся дома. И я не хочу забирать тебя у таких милых дочурок.
Он встал, потом подошел к книжной полке, взял мою большую фотографию, которая стояла там, и внимательно начал ее разглядывать. Там мне было девятнадцать лет. Волосы были темные, полудлинные и пушистые. Меня сфотографировали в тот момент, когда я поднесла к губам белую шапочку одуванчика и дула на нее.
– Изумительная фотография! – сказал Антон. – Ты на ней просто моя мечта! И я возьму ее с собой! – безапелляционным тоном добавил он.
– Но… – начала я.
– Ты же остаешься дома, – прервал он меня. – Пусть эта девушка-мечта стоит у меня на пианино. Всегда!
– Как романтично! – вздохнула Катя.
Антон сверкнул глазами, гордо выпрямил спину и, не выпуская фотографию, направился в коридор.
Но с утра меня замучили угрызения совести. Я знала, как Антон нервничает перед каждым выступлением. И решила поехать к нему. И сразу взяла с собой вечерний наряд. Антон все еще не дал мне ключи, и я долго звонила в дверь. Наконец он открыл, с изумлением глядя на меня сонными глазами и потягиваясь.
– Я думал, ты сразу на программу приедешь, – сказал он и зевнул. – Ты же вроде хотела дома побыть с дочками.
– Хотела, да решила, что тебе обед горячий не помешает, – сказала я, заходя в спальню.
Антон, видимо, еще спал, хотя уже была половина одиннадцатого.
– Тебе же на репетицию! – заметила я.
– Так к часу, – ответил он. – А я лег поздно.
– Почему это? – удивилась я и поправила свою фотографию, которую он действительно поставил на пианино.
– Да так что-то, – замялся Антон и начал убирать постель. – Не спалось без тебя, – добавил он.
Я пошла на кухню, сказав, что заварю свежий чай. И сразу увидела несколько рюмок и пустую литровую бутылку от вермута. Край одной из рюмок краснел жирной яркой помадой. Я замерла, не зная, что думать. Тут в кухню заглянул Антон. Я показала ему на помаду.
– Что это? – спросила я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
– Где? – глупо спросил он, не сводя глаз с рюмки.
– Вот! – закричала я, схватила рюмку и бросила ее об стену.
Антон зажмурился. Его ноздри раздулись. Я видела, что он с трудом сдерживается.
– Шлюху притащил?! – бушевала я, бегая по кухне. – Хорош верный муж! Я за порог, и ты сразу шлюх в дом!
Он сжался в углу и следил за мной расширившимися глазами с явным испугом. Когда я немного успокоилась и села за стол, Антон подошел и сухо сказал:
– Прежде чем орать, могла бы и выслушать. Вчера приходил Петька, мой сосед снизу, ему дрель нужна была. Он засиделся, мы чуток выпили. И потом за ним пришла его жена Танька. И это ее помада. Не веришь?
Антон навис надо мной, ехидно улыбаясь. Я смотрела на него во все глаза. Мне очень хотелось поверить в эту историю.
– Сейчас я спущусь и приведу ее. И она подтвердит, – продолжил Антон и двинулся к двери.
И я поверила.
– Останься, – сказала я. – Верю. Извини.
Он сразу заулыбался и явно расслабился. Потом взял совок и стал собирать веником осколки.
– Ну и темперамент, – бормотал Антон. – Ты меня удивила! Я даже испугался.
– Нужно было предупредить, – заметила я и тоже начала улыбаться.
– Надо бы тебя оштрафовать, – сказал он, убирая совок и подходя ко мне. – Две "палки" вне очереди!
– Отстань! – грозно сказала я.
Антон начал стягивать трусы, но остановился и хитро на меня посмотрел. Я напряженно выпрямилась и скрестила руки на груди. Он начал хохотать. Потом поцеловал меня и сказал, что когда выступление, то лучше не трахаться, а то энергия не туда расходуется, куда нужно.
– Очень хорошо, – заметила я. – Иди и отдохни. А я пока посуду вымою и обед приготовлю. А то тебе скоро на репетицию.
Антон радостно закивал и быстро покинул кухню. А я занялась хозяйством.
Вечером он уехал раньше. Я спокойно оделась, подкрасилась, уложила волосы. С девчонками договорились встретиться в метро "Маяковская", возле которого находился концертный зал. Ириска явилась без опоздания. И даже вечно занятая Лена отложила дела и приехала. Я видела, что их интересует не высокое искусство, а мой "муженек". Злата чуть опоздала и вначале смотрела на меня с легким смущением. Но видя, что я не вспоминаю о нашем загуле, расслабилась и скоро вновь общалась как обычно.
Когда мы зашли в фойе, Ириска начала вертеть головой по сторонам.
– И где твой-то? – спросила она после паузы.
– Как где? – удивилась я. – За кулисами, вместе с остальными оркестрантами.
– Я думала, что он сюда выйдет, познакомится с нами в неформальной, так сказать, обстановке.
– Он всегда необычайно волнуется перед началом, – пояснила я. – Так что познакомитесь в перерыве между отделениями.
– Надо было, наверное, букет ему купить, – спохватилась Лена. – Все-таки солист!
– Ему и так много цветов дарят, – усмехнулась я. – Так что не волнуйся! А как там твой олигарх? Я просто все еще под впечатлением нашего отдыха.
– Кстати! – поддержала меня Ириска. – Хорошо, что ты сегодня с нами выбралась, так что рассказывай!
– Да что рассказывать? – чуть смутилась Лена. – Видимся, но не так часто, как обоим бы хотелось. Сами знаете, в каком режиме я работаю. Да и Алекс совсем не свободный человек. Но пока все хорошо.
– И он не хочет как-то устроить совместную жизнь? – поинтересовалась Злата. – Нет, вы видели! – тут же невпопад сказала она и проводила взглядом высокую полную девушку. – А ведь мы не на панели, а в концертном зале!
Мы невольно посмотрели на девушку, которая медленно дефилировала по фойе. Она была в черном, сплошь расшитом золотым люрексом наряде. Очень короткое и сильно декольтированное платье плотно обтягивало ее мощную фигуру с крутыми бедрами, выпирающим животом и огромной вываливающейся из декольте грудью. Толстые как бочонки ноги были обуты в открытые туфли на высоченном каблуке. Яркая вызывающая косметика блестела на ее лице и делала его похожим на карнавальную маску. Черные волосы, поднятые в высокую прическу, тоже блестели от обилия лака.
– Это Лала, подружка нашего валторниста, – услышали мы за спинами голос Костика.
– А я думал, что эта аппетитная задница свободна! – ответил ему голос, явно принадлежащий Антону.
Мы обернулись. И тут они нас заметили. Антон покраснел, но расплылся в улыбке, подлетая к нам. Он был в черном смокинге, белоснежной рубашке с черным галстуком-бабочкой, тщательно выбрит, причесан и импозантен. Глаза, правда, казались черными из-за ненормально расширившихся зрачков. Костик шел за ним.
– Милые дамы! – сказал Антон и скромно опустил ресницы. – Рад знакомству!
Он обворожительно улыбнулся и засиял глазами.
Я быстро их представила. Он расцеловался со Златой и церемонно поцеловал руки Лене и Ириске.
– Мне пора, – чуть приподняв нос, заявил он. – Надеюсь, вы получите удовольствие. А я буду играть исключительно для Оленьки.
– Как мило! – сказала Ириска и сжала мой локоть.
– О! Это сам Антон Пряхин! – услышали мы восторженный голос.
И к нам подлетела девушка с микрофоном в руках.
– Вы не могли бы ответить на пару вопросов, – затараторила она, поднеся микрофон к его губам. – Это для радио.
Она назвала одну известную радиостанцию.
– Девушка, милая, – манерно начал Антон, – вы же видите, я спешу! Мне настроиться нужно.
– Ну, пожалуйста! Это важно для слушателей, – сказала она и состроила умоляющую гримасу.
Антон глянул на нее и начал улыбаться. Мне показалось, что вновь промелькнул облик сатира.
– Зайдите в перерыве за кулисы, – понизив голос, предложил он, – и я вас полностью удовлетворю.
Услышав эту двусмысленную фразу, девушка зарделась, но радостно закивала. Антон чмокнул меня, еще раз раскланялся и быстро покинул фойе. Костик кивнул нам и двинулся за ним.
– Офигеть! – громко сказала Ириска. – Вам, девоньки, наверняка не скучно с такими богемными кавалерами!
– Да уж, – вздохнула Злата, – с ними не соскучишься!
Когда начался концерт, я смотрела на Антона и с трудом узнавала его. Он выглядел полностью отрешенным. Его лицо приобрело утонченность, глаза сияли какой-то внутренней красотой и силой. Это был совершенно другой человек, ничего общего с пошловатым безбашенным и необузданным Антоном, которого я знала, не имеющий. Его гобой звучал бесподобно. В одном соло он так протяжно, печально и чувственно играл, что у меня ком подкатил к горлу. Казалось, что звуки гобоя проникают прямо в сердце и что-то будят в нем, давно забытое и прекрасное. Я заметила, что Ириска, которая сидела рядом со мной, настолько разволновалась, что с трудом сдерживает слезы.
– Такому таланту, наверное, все можно простить, – шепнула она мне на ухо, когда он закончил. – Сейчас я понимаю, почему ты им так увлечена.
Психологи доказали, что наш мозг очень похож на компьютер. Отсюда можно сделать вывод, что все в нашей жизни зависит от нашего мышления, то есть тех программ, которые записаны у нас в голове. Мы, возможно, давно забыли об их существовании, но они продолжают работать в нашем подсознании.