Вершиной американского успеха стало наступление на участке Маас – Аргонны, начавшееся 26 сентября. Предпринятое спустя две недели после успешного наступления девяти американских и трех французских дивизий на выступе у Сен-Мишеля, наступление в Аргоннах представляло собой куда более сложную и дорогостоящую операцию. Мощнейшие германские укрепления преграждали путь наступающим, враг бросил в битву значительные силы. Сражение приобрело чрезвычайно ожесточенный характер, союзные войска продемонстрировали самоотверженность и героизм, кульминацией которого стало отважное сопротивление "забытой роты" под командованием майора Чарльза Виттлси, а также исключительно меткая снайперская стрельба капрала по имени Элвин Йорк и лейтенанта Сэма Вудфилла (шесть раз раненного, обладателя нашивки снайпера), который в одиночку подавил пять пулеметных точек противника, поразив одного за другим пулеметчиков точными выстрелами в голову из своего "Спрингфилда". Еще двое пали от пуль из его кольта 45-го калибра, а когда в кольте перекосило патрон, то с двумя последними он разделался подвернувшейся киркой. Всего же от его руки тогда пали двадцать пять немцев.
Мощные удары британских, французских и американских армий поставили германскую военную машину на грань краха. Правители Германии благоразумно решили вывести страну из войны, пока еще можно было это сделать, и в середине ноября все было кончено. Германские армии отошли за Рейн, оставив завоеванные ими земли. Иногда отступавшие понуро брели, чаще же отходили парадным шагом под барабанную дробь и звон колоколов. Уже тогда начала зарождаться легенда о непобежденной и непобедимой армии и предателях внутри страны, которая достигла своей кульминации с началом Второй мировой войны. А 1 981 701 американец, составлявшие Американский экспедиционный корпус, вернулись на родину. Большой военный парад завершился.
Послевоенная армия
Регулярная армия периода после Первой мировой войны представляла собой народную армию в самом широком смысле этого слова. После завершения войны многие офицеры, получившие временные воинские звания, были зачислены в регулярную армию, а Национальная гвардия перешла в ведение федеральных властей – несмотря на то что был создан многочисленный Корпус подготовки офицеров запаса, сокращенно РОТС. Корпус этот набирал обороты, а армия стала испытывать трудности с замещением офицерских должностей для подразделений этой службы и учебных лагерей гражданской обороны. Уже позднее будет создан Гражданский корпус охраны природных ресурсов, ССС, который будет опекать трудных подростков. Для оказания помощи в этот корпус также направлялись на день-другой рядовые и унтер-офицеры регулярной армии. За это они дополнительно к своему содержанию получали по 30 долларов в месяц, что было особенно кстати, так как постоянно пекущийся об экономии конгресс урезал содержание рядового до менее чем 18 долларов. Но такова была правительственная практика, и надо сказать, что на самом деле рядовой 1917 года никогда не получал бы внушительной суммы в один доллар в день, если бы политикам не были интересны голоса людей в форме. (Как только число их избирателей в армии уменьшилось до численности мирного времени, конгресс вскоре тут же потерял всякий интерес к такому нерентабельному и непопулярному предмету, как воинское содержание.)
Несмотря на политику изоляционизма, которая вызвала отстраненность Америки от прочего мира и тем самым еще при рождении обрекла на прозябание и кончину Лигу Наций, среди некоторых высших военных руководителей и отдельных облеченных властью штатских существовало убеждение, что Америка должна быть готовой к будущему вооруженному конфликту мирового масштаба. Правительство же продолжало урезать армию, сократив ее, как заявил в конгрессе начальник штаба сухопутных войск Дуглас Макартур, "ниже уровня безопасности". (К 1925 году численность армии была сокращена до 136 000 человек.) Но механизм для будущего расширения армии сохранялся, и для следующего призыва на службу миллионов граждан-солдат страна должна была оказаться более подготовленной. Разработанный в 1932 году план мобилизации Национальной армии – с определением девяти армейских округов, включающих в себя регулярные части, национальных гвардейцев и организованный резерв, а также командные и штабные структуры, – создал каркас, на котором могла быть построена новая армия.
В техническом отношении армия уже приступила к модернизации, хотя ей еще оставался долгий путь до того момента, когда тишину раннего воскресного утра в Пёрл-Харборе разорвали взрывы авиабомб и рев самолетов, идущих на бреющем полете. На вооружении армии стали появляться танки – не очень эффективные, но это все же было лучше, чем ничего, и вонь бензина стала перебивать ароматы лошадиного навоза и соломы на фортах вроде Пост-Райли. Знаменитое артиллерийское училище в Форт-Силл закладывало основы той великолепной системы управления артиллерийским огнем, которую по достоинству оценили в свое время как друзья, так и враги. Военно-воздушные силы, испытав множество превратностей судьбы, прорываясь сквозь неразбериху противоречивых мнений, продолжали бороться за то, чтобы существовать как отдельный род войск. Да и военно-морской флот тоже начал обновляться, приводя в растерянность приверженных традициям адмиралов. Флот не только стал получать авианосцы, причем большие, – на нем также пошли еретические разговоры о том, что эра громадных линкоров уже миновала.
Однако опасность грозила и кое-чему более значительному, чем линкоры. В послевоенном мире росло и крепло отвращение к милитаризму. Искренние, но лишившиеся всех и всяческих иллюзий молодые люди давали самим себе обеты никогда больше не воевать, тогда как авторы романов о "потерянном поколении" соревновались друг с другом в изображении ужасов и бессмысленности войн, не желая признавать, что бывают времена, когда война представляет собой меньшее из двух зол. Патриотизм стал для многих людей лишенным всякого смысла словом, а те немногие, которые ставили национальные интересы и безопасность превыше погони за шальными деньгами, открыто высмеивались.
В такой атмосфере вряд ли кто из народных избранников в конгрессе был бы готов проголосовать за выделение крупных ассигнований на оборонные цели, хотя в Европе уже появились диктаторы, готовые одеть толпы безработных в военную форму или поставить их к станкам в военной промышленности. Равным образом было понятно и то, что эти многочисленные и хорошо вооруженные армии не будут праздно стоять на границах своих стран. Хорошо было сказано кем-то, что армии могут делать все, что угодно, своими штыками, но только не сидеть на них, и ближе к 30-м годам стало абсолютно ясно, что эти управляемые диктаторами народы отнюдь не собираются на них сидеть. Но, несмотря на доносившийся с Европейского континента угрожающий грохот солдатских сапог и лязг гусениц, расходы на оборону росли очень медленно. С 365 000 000 долларов в 1935 году они достигли в 1938 году только 432 000 000 долларов. С началом Второй мировой войны они резко возросли, но все же общая численность армии в 1940 году лишь незначительно превышала ее численность 1920 года, увеличившись с 204 000 до 267 000 человек. Большая часть вооружения была представлена образцами 1917–1918 годов, но даже в таком вооружении почти по каждому его виду ощущался серьезный дефицит. Сколько-нибудь эффективных танков просто не существовало, а большинство тех видов вооружения, которым суждено было стать жизненно важной частью арсенала, находились еще на стадии технических разработок. Радовало только положение с военно-морским флотом – он пребывал в довольно хорошей форме, хотя недостатки в конструкции торпед и лишили многие подводные лодки вполне заслуженных ими побед. Военно-воздушные силы к моменту нападения на Пёрл-Харбор располагали менее чем тремя тысячами самолетов, пригодных для воздушных боев.
Вторая мировая война
Падение Франции и, как тогда казалось, неизбежное вторжение в Англию побудили конгресс принять 16 сентября 1940 года Закон о воинской повинности. В соответствии с этим законом, впервые в американской истории принятым в мирное время, в ряды армии влились 1 200 000 молодых людей. Благодаря усилиям президента Франклина Делано Рузвельта, который был убежден в том, что безопасность США требует поддержки Франции и Великобритании, а позднее и России, законодательство о запрете поставок вооружения, введенное в 1937 году, было отменено; устаревшие американские эсминцы проданы Англии (сентябрь 1940 года); прошел слушания и был принят закон о ленд-лизе (март 1941 года); были заняты американскими войсками Гренландия (апрель 1941 года) и Исландия (июль 1941 года); американская "сфера влияния" расширилась до такой степени, что военно-морские корабли начали патрулирование в Северной Атлантике.
Но пока правительство постепенно шло к полному разрыву со странами оси, этот курс, направленный главным образом против Германии, не находил активной поддержки у народа Америки в целом. В стране существовала сильная партия изоляционистов "Америка прежде всего", сосредоточенная главным образом на Среднем Западе. Одним из ее столпов был Чарльз Линдберг, который после своих контактов с нацистской Германией пришел к убеждению, что неэффективная демократия не сможет противостоять мощи германской военной машины. У него было много приверженцев, но все разногласия между американцами были забыты после внезапного нападения на Пёрл-Харбор. Эта катастрофа и последовавшее за ней вторжение и оккупация японцами Филиппин сплотили страну так, как ничто другое не могло бы ее сплотить.
Самоотверженное сопротивление регулярных войск, американских и филиппинских, дало минимум необходимого времени. Но оборона островов на Востоке вытекала из концепции американского владычества над морями – а сейчас флот, составлявший основу военно-морской мощи страны, был потоплен или стоял без движения у острова Форда. Нападение японцев на Пёрл-Харбор разрушило все предварительные планы войны США на Тихом океане.
К 1942 году численность армии США превысила 3 000 000 человек, и работа с массой прибывающих добровольцев, резервистов и призывников была в самом разгаре. На этот раз профессиональная армия оказалась в гораздо большей степени готовой к войне. Имелись офицеры, подготовленные во многих военных училищах, готовые вести солдат в бой, и переход от мира к войне прошел относительно гладко и эффективно.
В отличие от Первой мировой войны, в которой США принимали участие значительно меньшее по сравнению со своими союзниками, сейчас на долю страны выпала гораздо более значительная часть общих усилий. Общие потери армии США в войне превысили 407 000 человек, Британского Содружества Наций – 544 596 человек, Франции – 210 671 человек. Американским оружием – кораблями, самолетами, танками, арторудиями, грузовиками и т. д. – были оснащены не только ее собственные вооруженные силы (максимальная численность которых достигла 12 300 000 человек), но и значительная часть сил союзников. Выпуск вооружения мощной военной промышленностью, работавшей на полном ходу, недоступной для вражеских налетов и не испытывавшей недостатка в рабочей силе, деньгах или материалах, стал одним из решающих факторов войны.
Для былых приверженцев изоляционизма откровением, повергшим их в шоковое состояние, стало то событие, что страна оказалась участником поистине мировой войны. Американцам пришлось сражаться буквально на противоположных сторонах земного шара – на Аляске и в Бирме, в Исландии и на юге Тихого океана, в Северной Европе и Африке.
Военно-морской флот США сконцентрировался в основном на Тихом океане под командованием адмирала Честера Нимица, вставшего во главе флота крупнейшей мировой морской державы после практически полного уничтожения громадного японского флота. Авиация сухопутных сил в конце концов заняла господствующее положение в небе Европы и Азии и, обратив в пепел множество крупнейших японских городов, завершила войну, стерев с лица земли два города атомными бомбами, впервые примененными в ходе боевых действий.
В ходе войны американский солдат-гражданин довольно скоро завоевал себе репутацию стойкого и решительного воина. Если у него и недоставало железной, "прусского типа", дисциплины, то он вполне возмещал этот недостаток своей природной сообразительностью. К тому же и он сам, и его командиры обладали поразительно развитой способностью учиться на своих прошлых ошибках, неизбежных, как и во всяких необстрелянных частях. Незначительное (но потом раздутое в прессе) поражение на перевале Кассерин, нанесенное самим "Лисом пустыни" (генерал-фельдмаршалом Роммелем) в ходе кампании в Северной Африке, породило много критических мнений о боеспособности американских войск. Но самое примечательное в этом сражении заключалось не в том, что усталые части отступили под ударами такого мастера танковых атак, каким был Роммель, но в том, с какой быстротой американцы сконцентрировались и отбили утраченные было позиции.
Английский писатель Алан Мурхед в своей книге "Развязка в Африке" писал: "Истинная суть происшедшего состояла, безусловно, в том, что американцы находились тогда на таком же уровне военного мастерства, что и мы, британцы, спустя год после нашего вступления в войну, – медлительными, неуклюжими и подверженными тому, чтобы запаниковать под сосредоточенным вражеским огнем, впервые попав под него. Но было и существенное отличие – американцы были гораздо лучше вооружены, чем мы в 1940 году, к тому же они гораздо быстрее учились".
Но если наши союзники и питали какие-либо сомнения в отношении американцев, то вскоре эти сомнения бесследно развеялись, и пятнадцать месяцев спустя, уже в ходе кампании в Нормандии, американцы будут жаловаться (возможно, несправедливо), что осторожные британцы сдерживают их наступление. Безусловно, у англичан так никогда и не появился военачальник масштаба генерала Джорджа Патона, и Мурхед, весьма тонкий наблюдатель, справедливо заметил: "…Два темперамента никогда не могут совпадать во всем, и вполне возможно, что до конца войны англичане еще смогут не раз отличиться своим упорством в трудных сражениях, тогда как американцы будут непревзойденны в скорости и натиске своих фланговых ударов". Быстрота и натиск, безусловно, были характерны для их танковых частей, но и в таких сражениях, как в Хюртгенвальде и в горах Италии, американский пехотинец доказал, что он отлично сражается, удерживая свои позиции в затяжных позиционных боях.
И на всех театрах военных действий происходило накапливание американского оружия, причем такими темпами, о каких ранее не приходилось и мечтать. Технический гений американских инженеров, предпринимателей и рабочих сделал возможным постоянный рост выпуска новейших и модернизированных вооружений и снаряжения – от управляемых по радио взрывателей до гигантских десантных кораблей и могучих бомбардировщиков Б-29.
Фронтовые части могли бы испытывать скрытое недовольство (как это уже случалось) по поводу своих пребывающих в тылу сограждан. Наутро после Азенкура шекспировский герцог Уэстморленд восклицал:
Если б нам
Хотя бы десять тысяч англичан
Из тех, что праздными теперь сидят
На родине!
Но мало кто в любой из стран-союзников по антифашистской коалиции не внес своего вклада в победу, даже находясь в тылу. Оружейники и маркитантки, которые снаряжали и снабжали небольшую армию Генриха V, уступили место массе рабочих в военной форме и спецовках, задачей которых было поставлять относительно немногочисленным фронтовым частям все необходимое для современной армии. Среди поставок для управления вооружений в ходе Второй мировой войны назовем только отдельные: 88 410 танков; 63 000 полевых орудий и 328 669 000 снарядов для них; 965 365 пулеметов (не считая самолетных и зенитных пулеметов); 2 941 869 грузовиков и прицепов; 27 082 самоходных орудий и гаубиц. Авиационная промышленность выпустила более 66 000 истребителей и 34 000 бомбардировщиков для одной только армейской авиации, тогда как судостроительная промышленность поставила грузовых судов общим водоизмещением более 34 000 000 тонн, а также громадный флот военных кораблей различных классов – в том числе 122 конвойных авианосца, более 400 эсминцев, 555 эскадренных миноносцев и 230 подводных лодок. Никогда еще вооруженные силы страны не были так хорошо оснащены и вооружены.
Американские солдаты и офицеры были столь же искусны в новых методиках, разработанных для применения новых видов оружия, сколь искусны были разработчики и производственники – в его изготовлении. Амфибийные операции стали одной из подобных методик, естественным образом вытекающих из господства союзников на морях и в воздухе. Чтобы стать максимально эффективными, эти атаки с моря требовали не только теснейшего взаимодействия наносящих удар кораблей, самолетов и десантных сил, но и целого ряда новых и пока еще необычных судов и транспортных средств (танко-десантные суда, десантные баржи, грузовые автомобили-амфибии, гусеничные боевые машины), специально разработанных для выполнения той или иной конкретной задачи. Проблемы, стоявшие перед тыловыми службами, ведавшими материально-техническим обеспечением фронтовых операций, были неимоверно трудными и порой даже казались неразрешимыми. Поставки всего необходимого, от торпед до зубной пасты, означали переброску сотен тонн грузов по воздуху, морем, автотранспортом, вьючными животными, носильщиками и по железным дорогам. Не последнюю роль в победе сыграли саперные батальоны и "морские пчелки" – военно-морские строительные батальоны, строившие дороги, гавани, взлетно-посадочные полосы и базы снабжения, зачастую под огнем неприятеля и обычно в самых неблагоприятных погодных и природных условиях.