- Для ЦРУ не подходит, - сказал Джо. - Но об этой истории можно организовать материал в газете, чтобы легче было получить "пароль". Мол, в Турции сидит человек, который знает, кто убил американского гражданина. В общем, ваша главная проблема - дефицит времени. Если бы он уже был в Штатах, с таким материалом я бы получил ему убежище недели за три. Если бы он был в Москве, месяца за два можно было бы организовать "пароль" и беженскую визу вне очереди.
- А что если он просто сядет на самолёт, прилетит в Нью-Йорк и сдастся полиции?
- Чтобы его посадили в самолёт, нужна американская виза. Если же он проникнет в Штаты без визы, например вплавь, то это - нелегальный переход границы, и его посадят в тюрьму, пока разбирается его дело.
- Всё ясно, - сказал я. - Значит, план такой. Идём в посольство, подаём прошение, и попытаемся организовать прессу. Потом будем получать "пароль". Все согласны?.. Молчание - знак согласия. Джо, спасибо за консультацию, увидимся в Нью-Йорке.
Утром следующего дня Светлана отправилась на разведку. Вернувшись, она сказала:
- Вас ждут в консульстве ровно в час дня. Я им всё объяснила, и они как-то слишком быстро всё поняли. Такое ощущение, что они про вас знали. Короче, вы идёте без очереди в отдел обслуживания американских граждан.
Перед походом в посольство Саша рассказал под камеру об истории своей жизни, о причинах, побудивших его искать убежище в США, и о том, что ему известно об убийстве американца Пола Тейтума. Плёнку вручили Светлане, и та отправилась в аэропорт с наказом передать плёнку в редакцию Си-Би-Эс в Нью-Йорке. Проводив Светлану, Саша, Марина, Толик и я отправились в посольство.
Миновав длинную очередь турок, стоявших вдоль забора под присмотром двух полицейских машин, мы приблизились к стеклянной будке. Я вытащил свой американский паспорт. Нас действительно ждали. Вежливый молодой человек в рубашке и галстуке сказал что-то морскому пехотинцу, и тот, отобрав наши мобильные телефоны и мой паспорт, выдал нам гостевые пропуска на железных цепочках.
- Я консул, - молодой человек назвал своё имя. - Добро пожаловать в посольство Соединённых Штатов. У вас назначено интервью. Вы позволите, господин Литвиненко, я возьму ваши документы?
Нас провели через пустой двор, сопровождающий набрал комбинацию на цифровом замке, железная дверь открылась, и ещё один морской пехотинец провёл нас в странную комнату без окон, с обшивкой для звукоизоляции. Посредине стоял стол со стульями, а под потолком крутился вентилятор. Сверху на нас смотрел глазок видеокамеры.
Мы с Сашей переглянулись. Очевидно, это был тот самый звуконепроницаемый бокс, недоступный для прослушки, о котором я читал в шпионских романах.
Как только мы разместились вокруг стола, открылась дверь, и вошёл ещё один американец в очках, лет сорока на вид.
- Это Марк, мой коллега, второй секретарь из политического отдела, - сказал консул.
Всё, как говорил мой вашингтонский приятель, подумал я: люди из консульства и "другие люди".
- Я вас слушаю, г-н Литвиненко, - сказал консул. - Чем мы можем вам помочь?
Дальше всё происходило точно по сценарию адвоката. Саша повторил свою историю и попросил предоставить ему и его семье убежище в США, а консул произнёс примерно то, что рассказывал Джо: мы понимаем вашу ситуацию и очень вам сочувствуем, но убежище в посольствах не дают. Что касается беженской визы, то рассмотрение занимает время, пожалуйста, заполните анкету, мы, конечно, постараемся ускорить процесс, но решения принимаются в Вашингтоне, оставьте телефон, по которому с вами можно связаться.
Я сказал, что попробую получить для них "пароль" в Вашингтоне, где у меня есть связи.
- Это разумно, - согласился консул.
Несмотря на вентилятор, в боксе было жарко, хотелось пить. Толик притих, чувствуя, что происходит что-то очень важное. По щекам Марины текли крупные слёзы.
- Учитывая специфическую ситуацию господина Литвиненко, - сказал я, - есть основания опасаться за их безопасность. Нельзя ли на время рассмотрения дела поселить их в каком-нибудь безопасном месте, например, где проживают сотрудники посольства?
- К сожалению, у нас нет такой возможности.
- В каком отеле вы остановились? - вдруг вступил в разговор молчавший до сих пор Марк.
- В "Шератоне".
- На чьё имя снят номер?
- На имя моей жены, - сказал я. - У неё другая фамилия.
- Мы знаем, - сказал Марк. - Она была у нас утром. Я думаю, что вы преувеличиваете опасность. "Шератон" - американский объект. Кроме того, мы в мусульманской стране: здесь есть опасность терактов, так что к безопасности в "Шератоне" должны относиться серьёзно. Я хотел бы иметь несколько слов с господином Литвиненко наедине. - И, предвосхитив мой вопрос, добавил по-русски: - Перевод нам не потребуется.
Саша кивнул, и мы вышли из бокса. Затем консул отвёл нас на вахту, вернул документы и, пожелав успеха, распрощался…
Через несколько минут появился Саша. В общем он держался молодцом, хотя и был бледен.
- Ну что? - спросил я, когда мы сели в такси.
- Ничего. Мужик этот полностью в курсе. Спросил, знаю ли я того, этого. Про кого он спрашивал, большинство я лично не знаю, хотя слышал. Спросил, есть ли у меня что-нибудь, что могло бы их заинтересовать. Я сказал, что нет. Спросил, собираюсь ли я сидеть тихо или выступать публично. Я сказал, что буду выступать, хочу написать книгу про взрывы. Он сказал: "Желаю успеха, это не по нашей части". Всё.
Наш ужин в тот вечер представлял собой грустное зрелище. Толик капризничал, Саша молчал, что-то обдумывая, Марина и я поддерживали разговор на отвлечённые темы. На следующее утро мы должны были расстаться.
Вдруг Саша сказал: "Нас уже пасут. Видишь мужика с газетой за стойкой в баре. Он сидел в холле на этаже, а потом спустился сюда. Сейчас проверим".
Он вышел из-за стола и пошёл в туалет. Мужик повернулся так, чтобы ему видна была дверь туалета. Саша вышел из туалета, направился в фойе. Мужик опять переместился, чтобы держать его в поле зрения.
- С такой наружкой меня бы давно с работы выгнали, - сказал Саша, вручая мне газету, которую купил в киоске, чтобы его прогулка выглядела естественно. - На, почитай.
Я мельком бросил взгляд на первую страницу. Это была местная газета на английском языке - "Туркиш Таймс". Заголовок на полполосы гласил: "Облава на русских". Статья сообщала, что в Турции находится двести тысяч русских с просроченными визами, связанных с проституцией и переправкой нелегальных эмигрантов в Западную Европу, власти их отлавливают и депортируют в Россию. "Как некстати, - подумал я. - Хорошо, что Саша не читает по-английски".
- Как ты думаешь, он один? - спросил я.
- Один, иначе он не бегал бы за мной с этажа в бар. Ночью больше и не требуется - куда мы денемся из гостиницы. Наверное, засекли нас у посольства. Если смотрят за посольствами, то точно должны были засечь. Надо отсюда уходить.
Мы переглянулись и сказали одновременно: "Хорошо, что мы не сдали машину".
- Марина, возьми у Алика ключ от его комнаты, только незаметно, - сказал он. - Иди наверх, как будто вы с Толиком пошли спать, собери вещи, перетащи всё к Алику в номер на восьмой этаж и жди его там.
Расчёт был на то, что если наблюдатель действительно один, то он будет висеть у Саши на хвосте, и перемещения Марины останутся незамеченными.
Марина зевнула и, сказав: "Ну, ребята, до завтра", потащила за собой к лифту сонного Толика. Минут через пятнадцать поднялись и мы с Сашей. Мужик в баре остался на своём месте.
- Забирай Марину и двигай в гараж, - скомандовал он. - Как только будете готовы, звони мне с мобильного.
Саша вышел на седьмом этаже и отправился к себе в номер. Я вышел на восьмом и, спустившись по лестнице, осторожно заглянул в холл седьмого этажа. Мужик из бара был уже там и читал газету. Я поднялся к себе в номер. Марина читала, одетый Толик спал в моей постели.
Потребовалось две ездки на лифте и четверть часа, чтобы перетащить все вещи и спящего Толика в машину. Когда всё было готово, я позвонил Саше. Спустя три минуты, наша машина выскочила из подземного гаража гостиницы "Шератон" и двинулась в направлении, неизвестном нам самим, так как карты города у нас не было. Я посмотрел на часы. Было половина второго ночи.
- Как ты думаешь, ушли? - спросил я Сашу.
- Чёрт его знает! Если он был один, то ушли, но в городе невозможно сказать. Вот выедем на шоссе, будет ясно.
- Если б я знал, в какую сторону ехать, - сказал я.
На перекрёстке стояла группа жёлтых такси. Стайка шоферов, сгрудившаяся у первой машины, что-то горячо обсуждала. Я остановил машину.
- Как проехать в Стамбул? - спросил я по-английски. - Стамбул, Стамбул!
Последовало длинное объяснение по-турецки. Я жестами объяснил таксисту, что поеду за ним - пусть он выведет нас на стамбульское направление. Через полчаса, расплатившись с таксистом, мы легли на курс.
- Останови-ка машину, - попросил меня Саша после крутого поворота шоссе. Постой минут десять. - Так… Вроде никого нет, поехали дальше.
Большую часть пути мы проехали молча. Жизнерадостное настроение предыдущей ночной поездки сменилось унынием.
- Я не дамся живым, - вдруг сказал Саша. - Если меня начнут выдавать, я покончу с собой.
Я посмотрел в зеркало. Марина и Толик спали.
- Саня, не напрягайся, - посоветовал я, вспомнив книжку по популярной психологии. - Старайся думать в положительном направлении. А то потом, когда всё обойдётся, окажется, что ты зря волновался.
- У тебя есть план действий?
- Добраться до Стамбула, прописаться в гостинице и выспаться. А потом подумать.
- Хочешь, я сяду за руль?
- Нет, не хочу. Нас остановят, а у тебя в правах одна фамилия, а в паспорте другая. Сразу заметут.
С рассветом появился густой туман. Судя по километражу, мы должны были уже въехать в Стамбул, но впереди была лишь густая молочная стена. Может, турок-таксист сыграл с нами злую шутку и направил нас в противоположном направлении? К тому же у нас кончался бензин. Я ехал и думал о том, что мой вашингтонский приятель был прав - меня несёт в неизвестность туманный поток под названием "непредусмотренное развитие событий", и кто знает, где мы окажемся через час после того, как встанем на пустом шоссе без бензина, а к нам подъедет полиция и проверит документы.
Впервые за пять дней, прошедших с ночного звонка Бориса, у меня было время подумать над вопросом жены, от которого я отмахнулся в Нью-Йорке: чего ради меня понесло в Турцию? Это была не просто жажда приключений. Скорее, ностальгия по прошлому, возможность вернуться на 25 лет назад, когда при других обстоятельствах мне самому пришлось испытать то, что должен чувствовать сейчас Саша - опьяняющую смесь внутренней свободы и безграничной уязвимости человека, который бросил вызов репрессивной системе, и вот - не раздавлен, жив и может быть даже оставит монстра в дураках! Это чувство победы над собственным страхом, забытое за годы американского благополучия, дремало на задворках моего сознания четверть века, с тех пор, как в мрачной Москве 70-х годов я распространял книжки Солженицына и передавал западным корреспондентам сведения о политических заключённых. Борис прав - скоро диссиденты снова начнут бегать в американское посольство, а отчаянные мальчики - перепечатывать самиздат. Монстр КГБ не погиб и вновь набирает силы, насосавшись крови в двух чеченских войнах. Как я мог упустить шанс помериться с ним силами ещё раз?!
Вдруг из тумана выплыл зелёный транспарант: "Аэропорт Кемаля Ататюрка - Стамбул", а ещё через двести метров показалась долгожданная бензоколонка.
Следуя проверенной методе, мы взяли таксиста, который вывез нас к стамбульскому отелю "Хилтон". Сняв номер с двумя спальнями, мы еле доползли до постелей и повалились спать, вывесив на дверь табличку: "Просьба не беспокоить".
К пяти часам вечера, выспавшись и вкусивши прелестей турецкой бани в спортклубе гостиницы "Хилтон", мы собрались на совет. К этому времени я успел позвонить в Госдепартамент, и услышать в ответ: "Господин N. в отъезде, будет завтра, что ему передать?" Я также позвонил Березовскому, выйдя в фойе, чтобы Саша и Марина не слышали разговор.
- Ты думаешь, твой знакомый поможет получить "пароль"? - спросил Борис.
- Честно говоря, сомневаюсь, - ответил я. - N. человек формальный и не пойдёт против правил, хотя и относится ко мне с симпатией. Если что-то произойдёт со мной, то он, конечно, поможет, поскольку я - гражданин США. Что касается Саши, необходимо чётко документировать "общественную значимость" его въезда, и я вижу только одну возможность - он говорит, что знает убийц Тейтума. Но бюрократия работает медленно, речь идет о неделях. Можно попробовать организовать для Саши интервью в "Нью-Йорк Таймс", это безусловно облегчит получение "пароля". Но если мы высветимся публично, Россия немедленно потребует его выдачи, и мы будем объясняться с турками. Тем более, что Саша нарушает турецкий закон, находясь здесь с поддельным паспортом. Кстати, непонятно, в какой паспорт американцы будут ставить ему визу, даже если мы получим "пароль". В поддельный, что ли? Там фамилия другая.
- А ты считаешь, что в Анкаре за вами действительно следили?
- По-моему, да.
- Тогда они могут потребовать выдачи у турок в любой момент.
- Нас не найдут, если будем сидеть тихо. Проблема в том, что я не могу здесь долго оставаться, да и у Саши нервы на пределе.
- Может, арендовать яхту, и пусть поплавают в нейтральных водах?
- А дальше что? Будет плавать бесконечно, как "Летучий голландец"? В большом городе хотя бы можно затеряться, а на яхте не спрячешься. Рано или поздно где-то придётся сойти на берег и предъявить документы.
- Что же делать?
- У меня есть план, - сказал я, - но я тебе пока не скажу, иди знай, кто тебя подслушивает.
Мой план был прост. Если для того, чтобы просить убежища в США, необходимо оказаться на американской территории, то нужно взять билет в любую страну, куда пускают без виз, с пересадкой в американском аэропорту, и попросить убежища на пересадке. Я залез в Интернет. Выяснилось, что Барбадос и Доминиканская Республика не требуют виз для русских. "Ура, - сказал я, - завтра летим в Майами". Но не тут-то было. Звонок в авиакомпанию "Дельта" принёс разочарование. Даже для пересадки в США требуется транзитная виза. Без неё в самолёт не посадят.
Но мы уже увидели свет в конце туннеля. Я снова залез в Интернет и стал изучать расписание утренних рейсов в Западную Европу. Я точно знал, что в Европе транзит в пределах аэропорта допускается без виз. Через некоторое время я сказал:
- Ребята, куда хотите? Во Францию, Германию или Англию?
- Мне всё равно, - сказал Саша, - только побыстрее отсюда убраться.
- Мне тоже всё равно, - сказал Толик.
- Я хочу во Францию, - сказала Марина.
- Я думаю, всё-таки лучше - в Англию. Там я хоть смогу объяснить, кто вы такие.
На следующее утро, странная компания появилась перед стойкой регистрации пассажиров турецких авиалиний: бородатый американец, говоривий по-русски, без багажа, но с паспортом, испещрённым десятками штампов всевозможных стран, красивая русская женщина с нервным ребёнком и пятью чемоданами и спортивного вида мужчина с гражданством малозначительного государства - в темных очках, несмотря на пасмурную погоду, и окидывающий профессиональным взглядом аэропортовскую толпу. "Интересно, что он подумал", - пронеслось у меня в голове, когда я перехватил взгляд турецкого полицейского, задержавшийся на нашей группе. - "Должно быть, решил, что Саша - мой телохранитель".
Мы зарегистрировались на самолёт, вылетающий в Лондон, с пересадкой в аэропорту Хитроу на Москву. Регистрация прошла гладко, но на паспортном контроле пограничник заинтересовался Сашиным паспортом. Мы стояли в разных очередях, и нам троим пришлось ждать с внутренней стороны, пока он вертел Сашин документ, рассматривал его со всех сторон, совал под ультрафиолет, что тянулось минуты три. Наконец он шлёпнул в него штамп и махнул рукой: "Проходите!". Пронесло, подумал я.
До отлёта оставалось пять минут. Мы неслись по полупустому аэропорту на всех парах.
- Это всё? Всё? - спрашивала сияющая Марина.
И тут я их увидел. Два турка специфического вида вели нас, отстав на несколько метров. Ошибиться было невозможно, они были единственными, кто передвигался с той же скоростью, что и мы, как будто мы все составляли одну команду.
- Видишь? - спросил я.
Саша кивнул:
- Они прицепились на паспортном контроле.
- Это твой паспорт, - сказал я.
- Да, но ведь его никто не видел.
- Кроме американцев.
- Блин, - сказал Саша.
Мы подбежали к посадочным воротам. Посадка уже заканчивалась, мы были последними. Наши сопровождающие сели в кресла в пустом холле и уставились на нас, ничуть не стесняясь. Девушка в форме турецкой авиакомпании взяла наши билеты и паспорта.
- У вас всё в порядке, - сказала она мне, - а у вас нет британской визы, - и она вопросительно посмотрела на Сашу с Мариной.
- У них прямая стыковка в Москву, - пояснил я. - Вот же билеты.
- А где посадочные Лондон - Москва? - спросила она.
- Мы их получим в Лондоне.
- Странно, - сказала девушка. - Почему вы летите через Лондон, когда есть прямой рейс Стамбул - Москва.
- Мы всегда летаем через Лондон, мы там отовариваемся в дьюти-фри, там классные магазины, - нашёлся Саша.
- Я не могу их посадить в самолёт. Мне нужно разрешение начальства, - сказала девушка и произнесла несколько слов по-турецки в свою рацию. - Моя коллега отнесёт их документы в офис, чтобы начальник посмотрел. Да вы не волнуйтесь, мы задержим рейс.
Саша стоял бледный как смерть. Один из сопровождающих удалился вслед за турецкой девушкой. Второй - продолжал невозмутимо наблюдать за нами. Я взял Толика за руку и пошёл покупать ему конфеты в близлежащем ларьке. Прошло минут десять. В конце коридора появились две фигуры: девушка и наш турок.
- Всё в порядке, - сказала она, вручая Саше документы. - Счастливого пути!
Мы бросились в посадочный рукав.
Перед взлётом я успел позвонить своей бывшей жене в Лондон и попросить срочно разыскать адвоката Джорджа Мензиса, сын которого Дункан учится с моим сыном в одном классе.
- Я буду в Лондоне через три часа, - сказал я. - Со мной летит человек, которому потребуется юрист.
- Ты понял, что произошло? - спросил Саша.
- Да, турки довели нас до самолёта и обеспечили посадку.
- И у них в компьютере была моя фальшивая фамилия. Которую им могли выдать только из американского посольства. Что это значит?
- Это значит, что американцы сообщили о нас туркам, а турки решили, что будет лучше, если мы из Турции выкатимся, - сказал я. - Нет человека, нет проблемы.
- Это значит: хорошо, что мы унесли отсюда ноги, - сказал Саша. - Турки могли решить иначе, и я сейчас летел бы в Москву.
Вечером того же дня, после многочасового допроса британскими властями, мы ели бутерброды в аэропорту Хитроу. Вдруг у меня в кармане зазвонил телефон.
- Это господин Гольдфарб? Звонят из Госдепартамента в Вашингтоне. Господин N. сейчас с вами переговорит.
- Алекс? - услышал я голос N. - Ты вчера звонил. Где ты?