Однако война есть война, и нельзя сказать, что все партизанские налеты заканчивались победой и происходили без потерь. Неудачей закончилась операция по нападению на гарнизон в селе Голышево, не сумели партизаны выбить фашистов из деревни Ореховка.
Кроме нападения на немецкие гарнизоны штаб партизанского движения ставил задачи перед бригадой "Чекист" по разведке и срыву движения фашистских войск по дороге Москва – Минск.
В 1942 году, когда практически не было взрывчатки, партизаны снимали рельсы с полотна дороги, вынимали костыли. Порою для подрыва использовали снаряды или бомбы. Нередко, когда совсем отсутствовали взрывчатые вещества, нападали на охрану дороги, громили железнодорожные будки.
Однако все эти кустарные методы были малоэффективны. Уже летом 1942 года после помощи штаба партизанского движения, который прислал в бригаду "Чекист" квалифицированных инструкторов-подрывников, в отрядах организовали подготовку доморощенных специалистов. Инструктора учили своих подопечных на боевом опыте. Брали с собой несколько человек и выходили на "железку".
Здесь молодые бойцы постигали тонкости диверсионного мастерства: закладывали мины не где придется, а на затяжных уклонах, высоких насыпях, поворотах дороги. Именно здесь их взрывы наносили наибольший ущерб врагу.
Выбирали также места, где после крушения сложно вести восстановительные работы.
Уже в 1942 году в бригаде организовали поиск неразорвавшихся снарядов и бомб, выплавку из них тола, производство самодельных мин.
В 1943 году со взрывчатыми веществами, минами стало легче. Их выбрасывали к партизанам на самолетах. Но и тогда партизанская смекалка, боевое творчество не были списаны в запас.
Как-то штаб партизанского движения прислал партизанам в подарок противотанковые ружья. Ведь немцы в карательных операциях применяли и бронированную технику – бронемашины, танки.
Но бойцы бригады не стали ждать карателей на бронемашинах. Они нашли противотанковым ружьям весьма эффективное применение – били по железнодорожным цистернам бронебойно-зажигательными патронами. Получался отличный результат – вытекающее горючее вспыхивало, и вскоре весь эшелон был объят пламенем.
Оказалось, что противотанковые ружья – это весьма грозное оружие и против вражеских паровозов. Один-два точных выстрела – и паровоз взрывался.
Партизаны бригады "Чекист" умело организовывали и налеты на эшелоны. Например, с боеприпасами или продовольствием. Подрывался паровоз, уничтожалась охрана, а продовольствие перегружалось в партизанские подводы.
В 1943–1944 годах в бригаду стали поступать мины с часовым механизмом. В руках партизан это было грозное оружие. Мины, небольшие по весу, можно спрятать в сумку, корзину, даже в карман под пальто. Их раздавали девушкам-разведчицам, агентам из местных жителей. Они устанавливались на поездных цистернах, на вагонах, на складах, где хранилось горючее. Обнаружить человека, поставившего мину, было сложнее, ко времени взрыва ему удавалось скрыться.
На усиление диверсий фашисты ответили ужесточением карательного режима. Они строили дзоты вдоль железной дороги, вырубали лес, устраивали засады.
В таких засадах погибли партизаны Ситкевич, Павлович, были выслежены и окружены подрывники бригады Шугалей, Яблочкина, Сафронов, Безлюдов, Архипов, Якинец, Кабанов.
Важнейшим направлением в работе начальника разведки партизанской бригады "Чекист" Павла Голицына было развертывание широкой агентурной сети.
Так, в Шкловском районе действовал агент Шугалей. Он привлек к этой работе еще несколько человек: братьев Шустиковых, Гришанковых, Жарину и других. Ценным было то, что все эти люди работали на железной дороге в Шклове, на станции Лотва, кто машинистом паровоза, кто путевым обходчиком, кто ремонтником.
Они сообщали партизанам о перевозках немцев, графике движения поездов, а также о воинских частях, располагавшихся в этом районе.
В Могилеве у партизан была своя агентурная сеть – подпольщики Новиковы, Варламовы. Отсюда шли сведения о строительстве оборонительных укреплений по Днепру.
Агенты Благочинный и Фомина вели разведку в Орше. Они добывали бланки немецких документов.
Врач Урасткина, работавшая в немецком госпитале, старалась обеспечить партизан лекарством и медикаментами.
Агентурная работа – дело опасное и трудное. На этом пути были не только удачные дела, ценные добытые сведения, но и провалы, аресты, пытки, расстрелы.
В Орше случился провал агентов Благочинного и Медведской. Их схватили, допрашивали, потом расстреляли.
У партизан бригады "Чекист" была своя агентура не только в городах, крупных поселках, но практически в каждой деревне, селе. Так, Мария Глушанкова вела наблюдение за вражеским аэродромом у Балбасово. Ольга Гурикова, знавшая немецкий язык, работала у немцев в Толочине. Он информировала партизан о перебросках фашистских частей.
В местечке Круглое вели разведку Александра Титова и Владимир Поляков. Они добывали разведданные о деятельности штаба 286-й охранной дивизии немцев.
Александра Титова, работавшая в штабе дивизии, имела псевдоним "Бабушка". Она была очень ценным партизанским агентом. О ее существовании в бригаде знали только комбриг, начальник штаба и начальник разведки.
Титова передавала партизанам копии приказов командира дивизии, сведения о выходе карательных подразделений, о мероприятиях немецкой администрации в отношении мирного населения – сборе хлеба, реквизиции имущества, угоне молодежи в Германию.
Однако, несмотря на все меры предосторожности, гестапо выследило "Бабушку", и летом 1944 года она была арестована.
Большую работу проводили партизаны и по разложению власовцев, полицейских формирований.
В сентябре 1943 года в город Толочин прибыл так называемый "Туркменский легион", сформированный из туркмен, узбеков, таджиков. А уже в октябре фашисты разогнали этот "легион". Почему? Да потому, что после активной работы партизанских разведчиков во главе с узбеком Топиволдыевым на сторону партизан перешло 17 человек. Фашисты сочли подразделение неблагонадежным, и оно перестало существовать как штатная единица.
Такая же работа проводилась и в казачьем полку, который состоял при штабе 286-й охранной дивизии. В результате к партизанам перешел лейтенант Крымцев (который впоследствии храбро воевал против немцев и погиб в бою) с одиннадцатью казаками. А из гарнизона Дубровка в бригаду "Чекист" с повинной явились пять власовцев. Они принесли с собой целый арсенал оружия – 4 пулемета, 2 автомата, 2 винтовки, патроны.
…Наступил 1944 год. В бригаде "Чекист" теперь насчитывалось более 2 тысяч штыков. За эти годы разведка бригады, которую возглавлял Павел Голицын, обрела организованный, систематический характер.
Все данные от агентов, постов наблюдения, дальних конных разъездов, осведомителей из местных жителей, показаний пленных немцев, перебежчиков стекались в штаб бригады, обобщались, анализировались.
Начальник разведки бригады ежедневно докладывал новые разведданные руководству.
К безусловным достижениям разведки бригады "Чекист" следует отнести – регулярный график движения поездов на железной дороге Москва – Минск, с подробной характеристикой перевозимого личного состава и грузов, данные о переброске немецких войск под Курск и Белгород, в том числе о перевозке новых танков "Тигр" и "Пантера", самоходных орудий "Фердинанд".
Важный вклад в победу внесла разведка Павла Голицына и накануне проведения стратегической операции "Багратион". Партизанам удалось раскрыть группировку 4-й немецкой армии. Они докладывали в штаб фронта о том, что в районе местечка Городок располагаются части 230-й пехотной дивизии, а в районе Муханово, что севернее Орши, – оперативная группа 27-го армейского корпуса, а также о перемещении войск 286-й охранной и 78-й штурмовой дивизий.
На самолете в штаб фронта была доставлена схема инженерных оборонительных укреплений фашистов на западном берегу Днепра. Схема без сомнения явилась уникальным разведывательным документом. Дело в том, что строительство этих оборонительных сооружений партизанские разведчики взяли под контроль с самого начала их оборудования. С этой целью были созданы специальные группы разведчиков, которые работали в районах Орши, Шклова и Могилева.
Кроме разведданных обобщались сведения, полученные от пленных немцев и полицаев, работавших на строительстве укреплений, от местных жителей.
Данные наносились на две карты. Первая охватывала расстояние от Орши до Шклова, вторая – от Шклова до Могилева. Отдельно велись карты подмостных укреплений перед Оршей и Могилевом.
Деятельность разведчиков под командованием Павла Голицына была высоко оценена руководством фронта. По личному указанию командующего фронтом в бригаду прилетел офицер разведуправления штаба фронта и вручил подарки комбригу Кирпичу, начальнику штаба Севостьянову и начальнику разведки Голицыну – по пистолету "ТТ", биноклю и офицерской планшетке.
23 июня советские войска перешли в наступление. Это было началом операции по освобождению Белоруссии.
2-й Белорусский фронт наносил главные удары через Борисов на Минск, 1-й Белорусский – через Бобруйск на Минск, и потому пленных в руках партизан оказывались сотни. Через полосу ответственности бригады "Чекист" отходили части 12, 14, 67, 78, 93-й пехотных дивизий.
Ночью в последних числах июня бригада организовала засаду на путях отхода 14-й пехотной дивизии. В сущности, это был последний бой бригады. Немцы так и не смогли пройти по дороге, которую защищали партизаны. А утром 29 июня Павел Голицын с группой своих разведчиков соединился с частями Советской армии. Бригада "Чекист" в полном составе двинулась в Шклов.
7 июля под Могилевом состоялся парад партизанских формирований. После отдыха командиры писали отчеты о своей боевой деятельности. А потом пришла пора расставаться. Были слезы, объятия. Коллектив, спаянный в боях, разъезжался по разным сторонам.
Павлу Голицыну дали отпуск, он побывал у родителей на Урале и вернулся в Минск. Там ему вручили два предписания: одно – в Военную академию имени М.В. Фрунзе, другое – в Высшую разведывательную школу Красной армии. Подписал предписания секретарь ЦК Компартии Белоруссии Борис Эйдинов. Он принял Голицына, тепло попрощался с ним.
А дальше была Москва. Голицын прибыл в академию Фрунзе, но ему отказали в приеме, так как учебный год начался еще в сентябре. В Высшей разведшколе предложили пойти на курсы офицеров-разведчиков. Вскоре Павел Голицын был зачислен на 1-й курс. Обучение рассчитывалось на полгода. Учебный процесс оказался загруженным, интенсивным. Но с первых занятий Павел почувствовал, как соскучился он по мирной жизни, учебе, новым знаниям.
Он с головой ушел в учебу.
Начинался новый, неизведанный этап в его судьбе. Теперь Голицын знал – война уже позади, а впереди… Впереди вся жизнь…
Однако он ошибся. Павел успеет еще на одну войну. Но до этого, кажется, еще так далеко.
На Дальнем Востоке
На Краснознаменных разведывательных курсах Советской армии среди офицеров-разведчиков, съехавшихся с разных фронтов, Павел Голицын был единственным партизаном. Однако это нисколько не обескуражило его. Он уверенно вписался в коллектив.
Многое Голицын знал из практики, но некоторые вопросы для него были внове. Например, организация и ведение разведки в полку, в дивизии, способы добывания разведданных, их анализ, доклад командиру. Ведь он не занимался разведкой во фронтовой части или соединении.
Интересными были занятия по изучению иностранных армий – вооружение, состав, построение боевых порядков, форма одежды и знаки различия военнослужащих.
Интенсивно работали слушатели с картами. Завершался курс обучения написанием реферата. Павел Голицын взял тему: "Организация и ведение разведки в партизанском соединении". Пока работал над рефератом, словно заново пережил бои и походы по тылам врага. Реферат был оценен на "отлично".
Учеба на курсах, пусть и напряженная, активная, после фронта, боев, крови, смертей казалась офицерам райским временем. В свободное время можно было сходить в кино, в театр, в музеи, да и просто пробродить по мирной столице.
Пребывание на разведкурсах Павел Голицын воспринимал как подарок судьбы. Ведь он прекрасно осознавал, что еще идет война, гибнут такие же, как он, офицеры и солдаты.
…Наступил победный май. Пал Берлин. Что творилось в Москве! Любого человека в военной форме поздравляли, благодарили, поднимали на руки.
Вскоре в Высшей разведшколе началась подготовка к Параду Победы. Им сообщили, что по Красной площади вместе с батальонами фронтов пройдет сводный батальон офицеров-разведчиков. Такая честь была оказана разведчикам.
В списки участников исторического Парада Победы попал и он, партизанский разведчик Паша Голицын.
24 июня 1945 года он прошел торжественным маршем по Красной площади. До сих пор помнит гром оркестра, теплый летний дождь, свою парадную гимнастерку из английской шерсти и шпоры на сапогах.
Почему шпоры? Ведь они не кавалеристы. Кто знает? Наверное, так было более торжественно.
А через несколько дней после Парада Победы к ним на курсы приехали офицеры из Главного управления кадров. Предстоял выпуск и распределение.
Каждого вызывали, беседовали, спрашивали, где бы хотел служить. Большинство желали поехать в западные округа, а Павел Голицын сказал, что не прочь поехать на Дальний Восток.
– Ну что ж, – загадочно улыбнулся полковник, – мы удовлетворим ваше желание.
Так оно и случилось. Уже в июле 1945 года Голицын прибыл в штаб Приморского военного округа в город Уссурийск.
После беседы в штабе получил назначение – помощником начальника разведки 105-й стрелковой дивизии.
Дивизия была не фронтовая, всю войну находилась на Дальнем Востоке. Словом, фронтовиков в соединении оказались считаные единицы.
А тем временем обстановка в Приморье накалялась. На границах сосредоточилась сильная фанатичная Квантунская армия. Оставлять ее как постоянную угрозу нашим восточным районам было бы верхом беспечности. Сорок первый год многому научил.
Так что все понимали – время предвоенное, не сегодня завтра начнутся боевые действия.
У разведки в эти дни было особенно много работы. Ведь нашим войскам противостояла крупная японская группировка. Вдоль границы развернуто 17 укрепленных районов, в которых насчитывалось более 8 тысяч огневых точек. Сама Квантунская армия – это тридцать одна пехотная дивизия, девять пехотных бригад, бригада специального назначения, укомплектованная смертниками, две танковые бригады. Всего – 1 млн 320 тысяч человек, более 6 тысяч орудий, 1900 самолетов, 1155 танков, 25 кораблей.
Советским командованием планировалось нанести два основных удара с территории Приморья и из Монголии, а также ряд более мелких ударов. Таким образом, расчленить Квантунскую армию и уничтожить.
105-я стрелковая дивизия, в которой теперь служил Павел Голицын, по замыслу командования вводилась в прорыв на направлении Дунин – Ванцин.
9 августа началась мощная артиллерийская подготовка и авиационные удары по японским укрепленным районам.
В тот же день части дивизии пошли вперед. Голицын возглавлял разведотряд соединения – вел разведку в полосе наступления дивизии. Отряд двигался впереди основных сил примерно в десяти – пятнадцати километрах.
По маршруту движения разведотряда попадались разрозненные группы японцев, они не сопротивлялись, сдавались в плен. Оказалось, отступают солдаты из разрозненных укрепрайонов. Это как раз и беспокоило Голицына, поскольку регулярные полевые войска Квантунской армии, судя по всему, были где-то впереди. Но где, чем занимаются? Сосредотачиваются, готовятся для контрудара? Увы, ответы на эти непростые вопросы пока отсутствовали.
Складывалось впечатление, что дивизия двигалась в каком-то вакууме, в ожидании удара.
Через неделю, 15 августа, дивизия вступила в город Ванцин. Пришло известие, что японцы провели контрудар по соседям справа. Там шли тяжелые бои.
Теперь штаб дивизии располагался в самом городе, а Голицын со своим разведотрядом вновь был впереди – он вел разведку южнее Ванцина, выявляя группировки вражеских войск.
Как правило, при встрече с нашими разведчиками разрозненные группы японцев сдавались, но были и те, кто отказывал сопротивление.
От пленного майора, который сдался вместе со своим эскадроном, Павел Голицын узнал, что на юго-востоке находится полк специального назначения, укомплектованный смертниками. По свидетельству майора, полк складывать оружие не собирался.
Голицын доложил эти сведения командиру дивизии, а вскоре получил задачу – найти японский полк смертников, установить его местонахождение, выявить численность, вооружение.
Дозоры, которые были посланы на поиск полка, вернулись ни с чем. Голицын вместе с командиром взвода разведки Корниловым и еще тремя разведчиками на лошадях двинулись на поиск смертников.
Ехали по долине, между гор, вдоль небольшой речушки. День был ясный. На том берегу Голицын увидел японских солдат и помахал носовым платком.
Когда разведчики стали переходить реку вброд, на берегу раздался взрыв. Оказалось, один из солдат не захотел сдаваться в плен и подорвал себя гранатой.
Отобрав у японских солдат винтовки и направив их в деревню, где стоял разведотряд, Голицын с разведчиками двинулся дальше.
Долина сужалась, и они въехали в узкое ущелье.
Вдруг рядом из кустов послышался резкий окрик, лязг затвора, и в головы разведчиков уперлись стволы японских винтовок.
Голицын вновь помахал платочком. Опять окрик – не двигаться, поняли разведчики. Вскоре из кустов выскочил офицер, жестом приказал спешиться, сесть. Сели. Павел Голицын незаметно прошептал комвзвода Корнилову: "Наверное, это и есть полк смертников".
Через несколько минут к ним подошел японский майор и с трудом выговорил на русском: "Что хотите?"
Голицын ответил, что они представители советского командования и прибыли узнать, когда полк будет сдаваться в плен.
Майор помрачнел и повел их к командиру полка. Разведчики-солдаты остались с часовыми, а на встречу с командиром смертников отправились только офицеры – Голицын с Корниловым.
Полк смертников располагался в очень выгодном месте. Проход к лагерю закрывало узкое ущелье, а действовать с господствующих высот было удобно.
Майор провел их между палатками. Японские солдаты с удивлением смотрели на советских офицеров.
"Ну и попали мы, – подумал Голицын, – в самое самурайское логово".
Вышли на лужайку, к большой палатке, у входа в которую стоял часовой. Майор пригласил разведчиков в палатку. В глубине ее на топчане сидел японский подполковник, командир части.
Он только раз поднял голову и взглянул на советских офицеров. Повторился тот же диалог, что и полчаса раньше. Подполковник спросил, что хотят русские, Голицын сказал о сдаче в плен.
Подполковник ответил, что не имеет приказа об этом от своего командования. Разговор был окончен.
Разведчики в сопровождении майора покинули палатку и поспешили к своим солдатам.
Сразу по возвращении Голицын выехал в штаб и доложил обо всем командиру дивизии.
На другой день прибыл японский парламентер и сообщил – полк готов сложить оружие. Были согласованы сроки разоружения и сдачи в плен.
Японцы сдавались побатальонно, складывали оружие, имущество и отправлялись на сборный пункт военнопленных.