Однако компетентное мнение военных – это одно, а политические амбиции – совсем другое. Первым протоколом, регулирующим поставки в СССР и подписанным в Москве 1 октября 1941 года лордом Бивербруком и Гарриманом, были определены точные объемы грузов, которые должны были быть поставлены до 30 июня 1942 года. Советская сторона требовала, чтобы упомянутый протокол был выполнен до последней буквы. После некоторой задержки американцы объявили о своей готовности выполнить свою часть обязательств: в их распоряжении уже были нужные грузы и суда. 30 апреля президент официально проинформировал премьер-министра, что в настоящее время не менее 107 судов "погружены или находятся под погрузкой в Великобритании и Соединенных Штатах и будут готовы выйти в море до 1 июня". Непреложный факт заключается в том, что, игнорируя мнение экспертов, высшие политические круги взяли на себя совершенно неоправданные обязательства. В сентябре 1941 года британские и американские эксперты в области морских перевозок грузов приступили к разработке альтернативного маршрута через Персидский залив. Но только когда господство немцев в Арктике сделало северный маршрут запредельно дорогим, политики обратили внимание на мнение специалистов.
Черчиллю пришлось объяснить американскому президенту причины невозможности ускорения отправки конвоев, чтобы ликвидировать скопление судов и грузов. Он сказал, что вопрос заключается не в переводе кораблей сопровождения от атлантических конвоев к арктическим, а дело в том, что существует постоянная и реальная угроза атаки со стороны крупных кораблей и эсминцев противника. Черчилль высказал американцам просьбу не оказывать давление и не вынуждать британский флот действовать за пределами своих возможностей. "Три конвоя каждые два месяца, – сказал он, – с 35 или 25 судами в каждом, как следует из опыта, являются нашим пределом". Но даже это решение шло вразрез с мнением первого морского лорда.
Через несколько дней британский премьер получил сообщение о том, что 90 судов уже погружены и ожидают отправки. Одновременно Сталин направил Черчиллю официальное требование "принять все возможные меры, чтобы обеспечить прибытие этих жизненно важных для советской страны грузов в течение мая, поскольку это чрезвычайно важно для фронта". В это время немецкие армии снова пришли в движение, началось наступление на юге – к нефтяным месторождениям Кавказа, что добавило настойчивости советским требованиям. В своем ответе премьер обещал, что "мы пробьемся к вам и доставим максимальное количество необходимых для фронта грузов", после чего высказал просьбу оказать содействие в защите конвоев с воды и с воздуха. У советских ВВС, как и у люфтваффе, не было опыта взаимодействия с флотом. Однако они могли отгонять немецкие подводные лодки, патрулирующие у входа в Кольский залив. Черчилль изложил комитету начальников штабов проблему следующим образом: "Не только премьер Сталин, но и президент Рузвельт теперь будут возражать против дальнейших задержек в отправке конвоев. Русские сейчас находятся в тяжелом положении и вправе ожидать от нас помощи, даже если это связано с риском. Американские суда ждут. Лично я считаю, хотя и чувствую при этом нешуточную тревогу, что конвой (PQ-16) должен отправиться 18-го. Риск будет оправданным, даже если до порта назначения дойдет только половина конвоя. Если же мы не сделаем эту попытку, то ослабим свое влияние на главных союзников. К тому же не стоит забывать, что существуют случайности, я имею в виду погоду и удачу, которые могут нам помочь. Поверьте, я разделяю ваши опасения, но чувствую, что мы должны выполнить свой долг". Для офицеров и матросов судов из следующих конвоев "путь к славе" оказался гибельным, как и ожидало адмиралтейство.
Глава 5
ВОЗДУШНАЯ УГРОЗА
И в воздухе смерть плачет и поет.
Джулиан Гренфелл
Результатом действий, описанных в предыдущей главе, стала временная ликвидация угрозы атаки на конвои со стороны немецких эсминцев, базировавшихся на севере Норвегии. По оценкам экспертов, те, что не были потоплены, получили достаточно серьезные повреждения, чтобы надолго отправиться в ремонт. Однако сохранялась угроза со стороны "карманного" линкора "Шеер", базировавшегося в Нарвике, к которому вскоре должен был присоединиться корабль такого же класса "Лютцов". Несмотря на это, адмирал Товей считал, что потеря крейсеров "Эдинбург" и "Тринидад" ясно показывает, что угроза с воздуха и со стороны вражеских подводных лодок в районе восточнее Медвежьего настолько высока, что использовать там тяжелые корабли и крейсеры для защиты конвоев нецелесообразно. Для организации прикрытия следующих двух конвоев – PQ-16 и QP-12, которые должны были выйти 21 мая, соответственно, из Хвальфьорда в Исландии и из Кольского залива, – он решил изменить диспозицию. Конвой PQ-16, состоящий из 35 судов под командованием X. Гейла (он следовал на пароходе "Глас океана"), был самым большим из всех, отправленных до сих пор, что явилось результатом сильного политического давления, о котором шла речь в предыдущей главе.
Ближний эскорт, сопровождавший конвой, состоял из минного тральщика "Риск" и 4 траулеров океанского плавания: "Северная волна", "Леди Мадлен", "Ретривер" и "Святой Элстен". На северо-востоке Исландии к эскорту должны были присоединиться 5 эсминцев и 5 корветов. Старшим офицером эскорта был коммандер Онслоу на эсминце класса "Трибальд" "Ашанти". Крейсер "Нигерия" под флагом контр-адмирала Баррафа, а также крейсеры "Норфолк", "Кент" и "Ливерпуль" и 3 эсминца должны были обеспечить прикрытие в районе западнее острова Медвежий от возможного нападения "Шеера". Еще несколько кораблей должны были курсировать в районе к северо-востоку от Исландии и быть готовыми перехватить "Тирпиц", если он выйдет в море. В дополнение к этому вместе с PQ-16 следовали 2 субмарины, чьей задачей было отпугнуть немецкие корабли, которые могли напасть на конвой. 5 британских и 3 советские субмарины были отправлены на патрулирование к северо-западному и северному берегам Норвегии. После того как разведка сообщила о выходе "Лютцова" на подмогу "Шееру" (это произошло после отправки конвоев), советское командование попросили, чтобы советские субмарины начали обмен радиосигналами для создания впечатления, что в море находится намного больше субмарин, чем на самом деле. На большом участке маршрута было организовано воздушное патрулирование, к которому были привлечены самолеты, базировавшиеся в Исландии. Чтобы максимально снизить вероятность атаки немецкими пикирующими бомбардировщиками, торговые суда одного из конвоев были даже снабжены змейковыми аэростатами.
Слабым звеном оставалось отсутствие прикрытия со стороны истребителей. Ведь как показали события на Средиземноморье, этот недостаток не могло компенсировать усиление артиллерийского вооружения кораблей. Однако авианосцев было очень мало, а операций, в которых принимал участие королевский флот (в том числе на Средиземном море и в Индийском океане), – много, и для русских конвоев их не осталось. Советское командование обещало оказать помощь в этом вопросе, совершив массированный воздушный налет на немецкие аэродромы в Северной Норвегии. Однако в операции приняло участие всего несколько самолетов, и была проведена она после немецких атак на конвои.
PQ-16 и QP-12 начали движение согласно планам. Для PQ-16 первые три дня после выхода из Исландии прошли без происшествий, только утром 23 мая траулер "Ретривер" вернулся в Исландию для ремонта. Коммандер Онслоу, который вел свои корабли на соединение с конвоем, не сразу сумел его обнаружить. Конвой попал в полосу густого тумана, где две колонны походного ордера потеряли друг друга. 25 мая они воссоединились, и командир эскорта приступил к изменению походного ордера: дальше конвой пошел широким фронтом из восьми колонн – так он представлял собой более сложную цель для пикирующих бомбардировщиков. Они обычно появлялись со стороны кормы, а такое построение позволяет кораблям развивать максимальную плотность противовоздушного огня. В шесть часов утра, когда конвой находился в 20 милях к юго-востоку от острова Ян-Майен, контр-адмирал Барраф подвел свои корабли ближе, чтобы усилить противолодочный экран вокруг конвоя. Теперь все корабли были на своих местах, оставалось только ждать воздушную атаку, которая рано или поздно должна была начаться. Примерно через час появился первый немецкий самолет-разведчик, который начал описывать широкие круги, внимательно следя, чтобы ненароком не оказаться в пределах дальности выстрела с судов, и регулярно передавая по радио данные о курсе и скорости конвоя. В составе конвоя имелось одно судно с катапультой – "Эмпайр Лоренс". Возник вопрос, стоит ли поднимать в воздух "харрикейн", чтобы сбить шпиона (к несчастью, это можно было сделать только один раз), или следует приберечь его для более серьезной ситуации, поскольку установившаяся хорошая погода играла на руку противнику. Было принято решение приберечь единственный истребитель.
Вечером 25 мая мимо проследовал конвой QP-12, состоящий из 15 судов, но остался скрытым за горизонтом. Пока он шел незамеченный противником. Утром катапульта выбросила в воздух истребитель; хотя все оставшееся время конвой преследовал вражеский самолет, не было ни одной атаки, и через четыре дня конвой достиг берегов Исландии.
Но беды конвоя PQ-16 только начинались.
Было примерно 20.30, когда на востоке была замечена эскадрилья пикирующих бомбардировщиков "Ju-88". Придерживаясь своей обычной тактики, самолеты подошли со стороны кормы, взмыли для атаки на высоту 15–20 тысяч футов и с устрашающим ревом начали пикировать на свои жертвы. Они были встречным плотным заградительным огнем. Голубое небо наполнилось черными и желтыми вспышками взрывающихся снарядов. Грохот взрывов в небе и на воде несколько заглушил наводящий ужас свист, с которым атакует бомбардировщик. Через полчаса вражеские самолеты удалились, но их число уменьшилось на две единицы. Ущерб от атаки был не слишком велик: одна бомба взорвалась рядом с пароходом "Карлтон", судно получило повреждения, и его отправили в Исландию на буксире у траулера "Северный узор". Им предстояло долгое и трудное путешествие без надежды на защиту от противника. Вслед за пикирующими бомбардировщиками прибыли самолеты-торпедоносцы "хейнкель", а эта угроза была признана серьезной для запуска единственного истребителя с "Эмпайр Лоренс". Язык пламени, на минуту показавшийся на баке судна, возвестил о том, что истребитель в воздухе. Его пилот лейтенант Хей сбил один "хейнкель" и серьезно повредил другой. В результате его умелых действий атака немцев получилась неудачной и не нанесла ущерб конвою. К несчастью, корабельные артиллеристы не узнали возвращающийся "харрикейн", приняли его за врага и сбили, тяжело ранив пилота, который собирался катапультироваться. Эсминец "Доброволец" подошел к упавшему в воду пилоту быстрее всех и поднял раненого на борт. Судну, с палубы которого его истребитель поднялся в воздух, повезло значительно меньше. Но это мы узнаем позже.
Во время полярного дня в Арктике солнце светит на протяжении двадцати четырех часов в сутки, поэтому такие понятия, как утро, день и вечер, теряют свои привычные значения. На протяжении следующих десяти часов немцы вели постоянные атаки на конвой, не давая артиллерийским расчетам ни на минуту отойти от орудий. Именно фактор человеческой выносливости сыграл важнейшую роль в защите конвоев: зимой на людей пагубно действовал лютый мороз и ненастье, летом – круглосуточные атаки противника.
Рано утром 26 мая немецкие подводные лодки, которые больше суток кружили вокруг конвоя, выжидая подходящий момент для атаки и предусмотрительно оставаясь на безопасном расстоянии, чтобы не наткнуться на прочный противолодочный экран, решили взять реванш. Тем более, что погодные условия не благоприятствовали работе гидролокаторов. Примерно в три часа одна из них подошла незамеченной к пароходу "Спрос" и торпедировала его. Судно довольно быстро затонуло. 28 из 37 членов экипажа были спасены эсминцем "Риск" и траулером "Леди Мадлен".
К этому времени конвой уже находился в 250 милях к западу-юго-западу от Медвежьего. Адмирал Барраф должен был выполнить данные ему инструкции и отвести свои крейсеры, чтобы приступить к патрулированию вдоль норвежских берегов для перехвата линкоров, если они выйдут в море для нападения на корабли конвоя. Уход крейсеров означал, что противовоздушная оборона конвоя будет серьезно ослаблена. Однако адмирал Товей решил, что с этим придется смириться.
Единственная 26 мая воздушная атака произошла после ухода крейсеров. В ней участвовали пикирующие бомбардировщики-торпедоносцы. Немцы вели себя так, словно не знали об ослаблении защиты конвоя: они хорошо помнили о приеме, оказанном им накануне. В результате не было отмечено ни одного попадания. В это время корабли эскорта занимались совершенно обнаглевшими подводными лодками, которые, ободренные достигнутым успехом, изо всех сил стремились его повторить. Но коммандер Онслоу не испытывал иллюзии по поводу временного затишья в воздухе. Он отдавал себе отчет, что впереди у него осталась самая опасная часть пути, и понимал, что, как только немцы обнаружат отсутствие крейсеров, они удвоят свои усилия. Двумя кораблями в эскорте, имевшими возможность вступить в бой с "Ju-88" до того, как они уйдут в пике, остались "Элинбэнк", оборудованный специальным противовоздушным вооружением, и новый эсминец "Мартин", на котором были установлены 4,7-дюймовые орудия, стволы которых могли подниматься для использования против авиации. Всем остальным оставалось надеяться на орудия, эффективные только в ближнем бою: 2-фунтовые "пом-помы", 40-миллиметровые "бофорсы", "эрликоны" и пулеметы, которые не могли помешать самолету сбросить свой смертоносный груз, но пытались уничтожить его после бомбометания.
В 3.20 27 мая конвою пришлось изменить курс и в течение двух часов идти на юго-восток, чтобы обойти участок с тяжелым паковым льдом. Очень скоро с траулера "Леди Мадлен", следовавшего на левом траверзе конвоя, заметили эскадрилью "хейнкелей"-торпедоносцев, явно собиравшихся атаковать. Им не удалось довести свой замысел до конца, но спустя восемь часов атака возобновилась, причем на этот раз немцы продемонстрировали завидную решительность. К этому времени небо затянуло облаками, двигавшимися на высоте около 3 тысяч футов, что позволило немецким эскадрильям подойти незамеченными. Казалось, все имевшиеся на вооружении виды бомбардировщиков атаковали конвой одновременно, причем сразу со всех сторон. Спокойная морская гладь, редкая для этих штормовых широт, покрылась белыми гейзерами взлетающей вверх воды и пены. Сила атаки была рассчитана на быстрое подавление сопротивления, но моряки не сдавались, и сражение не прекращалось почти три часа. Первой жертвой стал пароход "Аламар", вскоре за ним последовало американское судно "Мормаксул", возле борта которого взорвались одновременно две бомбы, вскрывшие, как консервным ножом, сварные швы его корпуса. В 14.00 шесть пикирующих бомбардировщиков одновременно атаковали 12-тысячник "Эмпайр Лоренс". Через несколько минут, когда дым рассеялся, вместо большого груженого судна на воде осталась только покореженная спасательная шлюпка, плавающая в нефтяном пятне, несколько тел в спасательных жилетах и бесформенные обломки. Моряки траулера "Леди Мадлен" сумели под огнем поднять на борт 16 человек, уцелевших после взрыва, некоторые были тяжело ранены и скоро умерли от ран.
Несчастья продолжали сыпаться, словно из рога изобилия. Разорвавшиеся рядом с бортом бомбы повредили американское судно "Город радости" и британское "Эмпайр Баффин". Бомба, взорвавшаяся рядом с польским эсминцем "Гарланд", вызвала детонацию трех других в воздухе, в результате чего на корабль обрушился град осколков, который вывел из строя носовые орудия и усыпал палубу телами убитых и раненых. Из развороченного носа корабля поднимался столб черного дыма, а оставшиеся в живых люди продолжали сражаться до тех пор, пока командир эскорта не приказал выйти из боя и на максимальной скорости следовать в Мурманск, чтобы спасти многочисленных раненых на борту. В результате попадания бомбы на советском танкере "Старый большевик" начался пожар. Экипаж, в котором было много женщин, вступил в схватку с огнем, проявив при этом беспримерное мужество, и отказался покинуть судно. С помощью команды французского корвета "Розелис" советские моряки сумели справиться с огнем и привели судно в порт.
К 14.30 атака прекратилась, и конвой, в котором осталось 31 судно, пошел на восток. Строй замыкал "Старый большевик", за которым волочился шлейф черного дыма. В северном направлении, насколько хватало взгляда, простирались зелено-голубые ледяные поля. Коммандер Онслоу решил, что настало время изменить курс конвоя и приблизиться к кромке льда, чтобы увести суда подальше от вражеского берега. Кроме того, в северной стороне явно собирались облака, чем тоже нельзя было не воспользоваться. Напряжение почти непрекращающегося сражения начало сказываться на артиллерийских расчетах военных кораблей и торговых судов, им следовало дать передышку. Также необходимо было принять во внимание, что впереди оставались еще три дня пути, а на некоторых судах уже подходили к концу боеприпасы.
В 17.20 конвой не слишком активно атаковали восемь "Ju-88", после чего последовала небольшая передышка до 19.45, когда вражеские самолеты вернулись. В загруженный боеприпасами корабль "Эмпайр Переел" попало две бомбы, и он с оглушительным грохотом взорвался, взметнув высоко в небо столб ярко-оранжевого пламени. Экипаж едва успел перейти на спасательные шлюпки. В "Замок Лоутер" угодила торпеда, и судно очень быстро затонуло. После этого настал черед "Гласа океана", на котором после взрыва бомбы, сделавшей внушительную дыру в корпусе над ватерлинией, начался пожар. Усилиями моряков пожар удалось локализовать, и судно осталось в походном ордере. Командир эскорта все больше беспокоился о боеприпасах и передал на все суда распоряжение расходовать их по возможности экономно. Во время псевдоночи с корвета "Хайдерабад" сумели передать боеприпасы на американские суда, расстрелявшие все до последнего снаряда. Как признавал адмирал Морисон, "Соединенные Штаты еще не могли обеспечить нужным вооружением, боеприпасами и опытными артиллерийскими расчетами все грузовые суда". На некоторых были установлены только пулеметы. На следующее утро затонул "Город радости".