6) В тех же целях фактического присвоения себе всей власти назначил с прямым превышением своих полномочий комиссарами петроградского порта Сладкова и Суркова и затем, подготовив себе в тех же контрреволюционных целях в Совете комиссаров флота, сознательно, с целью вызвать политический кризис и противоправительственное настроение в матросских массах, тормозил, задерживал и попустительствовал полному неисполнению своим подчиненным Зеленым прямого предписания верховной власти о немедленном начале переговоров с немцами о проведении в Финском заливе демаркационной линии.
8) Неприятием никаких мер попустительствовал равным образом распространению провокационных слухов среди матросов о непринятии правительством мер для спасения флота через установление с немцами демаркационной линии, равно как слухов об имеющемся якобы у советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота.
9) Сам принимал участие в таковой агитации путем хранения и распространения провокационных документов явно подложного характера, демонстрируя их перед Блохиным, Советом комиссаров и Советом флагманов, чем еще более способствовал распространению указанных слухов.
10) Агитировал одновременно против Советской власти среди Совета, указывая на ее якобы безучастное отношение к жертвам контрреволюционного террора и, наконец,
11) В целях непосредственной подготовки переворота сознательно задерживал отправление из Петрограда Минной дивизии с 21 апреля по 24 мая, относительно которой имел сведения о ее наибольшей недисциплинированности и наличности там контрреволюционных заговорщиков.
12) Разгласил заведомо через тот же совет комиссаров секретную телеграмму Троцкого относительно срочной подготовки взрыва Кронштадта и флота, чем непосредственно провоцировал выступление указанной дивизии против Петроградской коммуны с предъявлением ее требований о передаче всей власти ему, наморси, совместно с Блохиным и установления диктатуры флота.
13) Попустительствовал контрреволюционным выступлениям на этом собрании, равно как и на последующем в Морском корпусе выступлении тех же лиц.
14) Попустительствовал под формальными предлогами неисполнению постановления Съезда моряков, Морской коллегии и наркома Троцкого об исключении заведомых контрреволюционеров из состава флота, не исполняя тем самым прямого предписания высших властей.
15) В целях противодействия тому же постановлению и создания давления на съезд и противоправительственной агитации поставил и прочел по собственной инициативе, не имея на то никакого права и в явное нарушение положения о флоте, политический антиправительственной доклад в Совете съезда флота, где доказывал вред правительственной политики, якобы явно направленной к уничтожению флота, причем проявил, по донесению Флеровского, стремление к максимальной самостоятельности и властности, доказывал ненужность арестов заве-домых контрреволюционеров, одновременно опорочивал деятельность крайних партий, в том числе членов Морской коллегии и наркома Луначарского.
16) Потерпев неудачу в этом своем выступлении, вторично разгласил в тех же целях контрреволюционной агитации и восстановления масс против советской власти, вторичную секретную телеграмму Беренса относительно подготовки взрыва флота, чем вновь возбудил брожение в массах и посеял недоверие к Советской власти в составе самого съезда, выразившееся в факте посылки специальной делегации в Москву для выяснения положения.
17) Задержал всем этим принятие срочных мер по подготовке необходимого на случай опасности уничтожения флота, чем еще раз совершил новое преступление по должности, граничащее с содействием немецкому командованию и государственной изменой.
На основании всего вышеизложенного, бывший начальник Морских сил, гражданин Щастный, предается суду Революционного трибунала при Центральном исполнительном комитете по обвинению в преступлениях по должности, в подготовке контрреволюционного переворота и государственной измене по отношению к Советской Республике.
Расписка A.M. Щастного
об ознакомлении с обвинительным актом
Обвинительный акт сего 15 июня 1918 г. мне предъявлен и копия с него получена. Все следственное производство мне предъявлено для просмотра. О дополнении его новыми документами и о вызове новых свидетелей мною будет подано новое прошение. Ныне же ходатайствую выдать мне копии со всего следственного производства.
Прошение в Верховный революционный трибунал
защитника В. А. Жданова
от 17 июня 1918 года
Малая Дмитровка, 3. кв. 5.
15 июня с/г моему подзащитному было предъявлено предварительное следствие и предложено заявить, если он желает дополнить это следствие. Но одновременно с этим ему был предъявлен и обвинительный акт, составленный публичным обвинителем гр. Крыленко. Таким образом обвинительный акт страдает неполнотой данных, ибо следствие еще не может считаться законченным, раз не собран материал, могущий послужить в защиту подсудимого. Следствие же было произведено с явной неполнотой, ибо не допрошен целый ряд свидетелей, среди которых протекала деятельность Щастного, и не истребован целый ряд документов, имеющих непосредственное отношение к делу. ниже я заявляю целый ряд ходатайств о вызове в суд и допросе новых свидетелей, о приобщении к делу новых документов и представляю мотивы, почему я считаю это необходимым. Для ясности я соединяю несколько пунктов обвинения – всего их 17 – в общие группы и по каждой группе даю объяснения. Гр. Щастный обвиняется <…> в нарушении Положения об управлении флотом с целью захвата власти. Деятельность гр. Щастного как наморси проявлялась главным образом в его приказах. Приказы эти были им привезены в Москву и в момент ареста находились в портфеле, переданном гр. следователю. Я прошу присоединить их все к делу и потребовать от гр. следователя как приказы, так и опись всех бумаг, найденных в портфеле. Остальная деятельность протекала на глазах под наблюдением Совета комиссаров, установленной <…> как практикой, так и п. 15 Положения об управлении флотом. Эти лица могут подтвердить всю лояльность поведения Щастного. В силу сего я прошу вызвать и допросить комиссаров Блохина, Дужека, Штарева, Шпилевского, Минаева и Владимирова. В связи с этим обвинитель строит другое обвинение об агитации против Советской власти в Совете комиссаров и в Совете съезда с той же целью захвата власти. Те же свидетели присутствовали при всех объяснениях и докладах Щастного и могут подтвердить полную законность его речей.
Гр. Щастный обвиняется в том, что не исполнил приказа о начале переговоров с немецким командованием по поводу проведения демаркационной линии, чем дал пищу для самых справедливых слухов относительно советской власти. Это обвинение может быть опровергнуто свидетелем Альтфатером, затем свидетелем Зеленым. Кроме того в штабе флота имеется переписка по дипломатической части по радио Зеленому и об установлении демаркационной линии. Эта переписка вполне опровергает обвинение, и ее я прошу востребовать.
Гр. Щастный обвиняется в том, что не выполнил приказа о подготовке всего необходимого для взрыва флота и кроме того умышленно обнародовал секретную телеграмму <…> для агитации против Советской власти. Задолго до приказов гр. Троцкого был выработан подробный план такого уничтожения флота, так что после этих приказов гр. Троцкого делать было уже нечего, что могут подтвердить свидетели Альтфатер, начальник Минной дивизии Екимов и бывший наморси Зарубаев. Обнародование телеграммы произошло помимо воли гр. Щастного, что могут подтвердить вызываемые комиссары и что явствует из резолюции Минной дивизии; крайне прошу истребовать от гр. Шварца <…>
Гр. Щастному ставится в вину задержка Минной дивизии в Петербурге, агитация среди матросов этой дивизии и отказ исключить из флота двух лиц, агитировавших среди Минной дивизии. Это обвинение может быть опровергнуто показаниями уже вызванных свидетелей Блохина и Дужека и истребованием от Коллегии морского комиссариата в Петрограде (от гр. Сакса ответа Щастного на отношение Морской коллегии от 18 мая 1918 г. за№ 1150).
В силу изложенного я прошу Верховный революционный трибунал:
A. Истребовать:
1) От гр. следователя отобранные от гр. Щастного документы и бумаги, все приказы, бывшие в портфеле, и постановление Минной дивизии.
2) От штаба флота переписку по дипломатической части по радио Зеленому и от него по поводу демаркационной линии.
3) От коллегии Морского комиссариата (гр. Сакса) ответа гр. Щастного на запрос коллегии от 18 мая 1918 г. за № 1150.
B. Вызвать и допросить на суде как свидетелей комиссаров: 1) Блохина, 2) Дужека, 3) Штарева, 4) Шпилевского, 5) Минаева, 6) Владимирова, 7) Нач. Минной дивизии Екимова, 8) Альтфатера, 9) наморси Зарубаева, 10)Зеленого.
C. Выдать мне, ввиду того, что все обвинения находятся на письменных доказательствах, материалы следственного производства, а именно стр. 1, 10–21, 23, 24, 25, 30–41, 44–51, 53–62, 66–68, 70–74, 80-108, 110, 114, 115, 123, 127, 128, 130, 138–144.
Владимир Жданов
Заявление A.M. Щастного
в Верховный революционный трибунал
от 18 июня 1918 года
Вторым защитником по моему делу я избираю гражданина Тагер , которого я прошу допустить к ознакомлению с делом, личным со мною свиданием и к защите на суде совместно с гр. Ждановым .
Повестки и телеграммы о вызове в судебное заседание
Телеграмма В.И. Панкайтиса
от 19 июня 1918 года
на имя И.П. Флеровского
Завтра утром заседание трибунала по делу Щастного. Нужна резолюция Минной дивизии. Пришлите мне сейчас же. Сообщите, где Шпилевский, Штарев, Блохин и другие комиссары Совкомбалта. Просит Крыленко.
Телефонограмма председателя суда С.П. Медведева
на имя Л.Д. Троцкого
(19 июня, 20 часов 50 минут)
Завтра, 20 июня, в 11 часов утра Вы вызываетесь на заседание Революционного трибунала Всеросийского Центрального исполнительного комитета, имеющее быть в Кремле, в здании бывших судебных установлений, в Митрофаньевском зале, в качестве свидетеля по делу бывшего наморси Щастного. Ваше отсутствие может побудить трибунал к отсрочке рассмотрения указанного дела, что крайне нежелательно. Настоятельно прошу Вас, приняв во внимание указанное обстоятельство, а также то, что все члены трибунала несут ряд неотложных обязанностей в Советских учреждениях помимо обязанности члена трибунала, прибыть на заседание к указанному времени.
Протокол судебного заседания
ПРОТОКОЛ
заседания Революционного трибунала при Всероссийском центральном комитете 1918 года, июня 20 дня, открывшегося в 12 час 15 минут в составе: председателя трибунала тов. С.П. Медведева и членов трибунала т.т. О.Я. Карклина, И.П. Жукова, Г.И. Бруно, К.А. Петерсона, А.В. Галкина и Б.А. Веселовского, за секретаря трибунала т. Зыбко.
Слушали дело по обвинению б. начальника Морских сил Балтийского флота A.M. Щастного.
Обвиняемый Алексей Михайлович Щастный, 37 лет.
Слушается дело о бывшем начальнике Морских сил Балтийского флота A.M. Щастном.
Свидетели: Ф.Ф. Раскольников, Е.С. Блохин, Е. Дужек, С.Е. Сакс, И.П. Флеровский в Трибунал не явились, извещения получили.
Поверенный обвиняемого Щастного Жданов просил дело отложить ввиду неявки свидетелей. Объяснил, что вина подсудимого Щастного обвинением не может быть в достаточной мере доказана имеющимися в деле письменными доказательствами, только лишь может быть установлена свидетельскими показаниями.
Обвинитель Крыленко возразил против отложения дела, так как в распорядительном заседании Трибунала уже отказано поверенному Щастного в вызове свидетелей, просил об оглашении использующихся в деле письменных документов так и равно протоколов допроса неявившихся свидетелей.
ТРИБУНАЛ ПОСТАНОВИЛ: об отложении дела и вызове свидетелей защите отказать.
Поверенный Щастного Жданов вторично просил вызвать проживающих в Москве свидетелей по телефону. Обвинитель Крыленко вторично возражал против вызова свидетелей, заявив, что как обвиняемый, так и его защитник вполне могли пригласить свидетелей своими средствами, в том числе и свидетеля Альтфатера. Указание защиты на то, что свидетельские показания не известны, так как допрошены не на суде <…> подтверждает правильность этих показаний завещательная подпись проводившего следствие следователя.
ТРИБУНАЛ ПОСТАНОВИЛ: в вызове свидетелей по телефону, а также и Альтфатера отказать, и дело продолжать слушанием.
На вопрос: получил ли копию обвинительного акта обвиняемый Щастный заявил, что да, получил. Обвиняемый Щастный инкриминируемые ему обвинения не признал и вину, ему приписываемую, отверг.
Свидетель тов. Троцкий показал, что Щастного он в первый раз видел в заседании Высшего военного совета в конце апреля текущего года. Они только что закончили трудную операцию вывода нашего флота из Гельсингфорса в Кронштадт, закончили энергично, успешно, а потому отношение к нему Военного совета и Морской коллегии было весьма благожелательно. Но на свидетеля с первой же встречи Щастный произвел невыгодное впечатление своей уклончивостью в ответах, неопределенностью, а также весьма пессимистическими взглядами на положение дел на флоте. Когда был выработан план действий на случай нападения немцев на Кронштадт, решено было, что флот воздержится от активного выступления, что войсковое имущество, форт Ино и проч. в случае невозможности обороны должны быть уничтожены и, если возможно, то защищаться. Это было в тревожные для нашего флота дни, когда флот мог быть захвачен немцами. Затем возник вопрос об охране флота, и Щастному было предложено немедленно войти в переговоры с германским командованием об образовании предварительной демаркационной линии. Он встретил это предложение несочувственно. Щастный в это время рисовал положение флота в крайне страшном виде, называя флот не иначе как "железный лом" в техническом отношении и негодным по командному составу. Доклад этот казался свидетелю преувеличенным, почему свидетель и усмотрел в этом определенную политику. В действиях Щастного чувствовалось стремление дискредитировать Центральную власть. Когда свидетель узнал, что форту Ино угрожает опасность, что к нему идут финляндские белогвардейцы и немецкий флот, отдал директивы флоту участия не принимать. Распоряжение это должен был дать Щастный от своего имени, но обвиняемый передал их в виде моих директив: Троцкий распорядился, чтобы флот не принимал участия в операциях, форт был взорван. Щастный сбросил ответственность на лицо, которое не может нести ответственности за оперативные действия, в результате чего – волнения среди матросов, вызвавшие запрос Зиновьева.
Такое поведение Щастного является нарушением всякого порядка, нарушением дисциплины, внесшим смуту. Во флоте говорили, что свидетель игнорирует командование, что отдал распоряжение взорвать форт Ино, говорили, что в Брест-Литовском договоре есть тайные пункты, и один из них – о взрыве форта Ино. Обвиняемым не были приняты меры к разъяснению нелепых слухов. По вопросу об установлении демаркационной линии обвиняемый Щастный не дал немедленного ответа, а через 5–6 дней сообщил, что считает такого рода переговоры преждевременными. О несуществовании в Брестском договоре тайного пункта о флоте свидетельствует следующее обстоятельство: к одному из членов Морской коллегии приходил представитель английского флота и неофициально предлагал плату специалистам, которые смогут уничтожить флот в случае нужды. Предложение это, конечно, было отвергнуто, и ясно, кому нужно было уничтожение флота – не немцам, а союзникам. Далее было решено набрать сознательных и сплоченных техников, которые могли бы взорвать суда флота в случае необходимости, почему, понимая грозящую им опасность, решено было внести на их имена или их семей некоторые вклады из сумм Государства. Можно предполагать, что лица, получавшие ранее чины, ордена и другие награды, не сочли это для себя оскорбительным. Это было такое поручение, но Щастный принял все меры для их огласки, и так как на каждом корабле на этой почве была поднята агитация, быстро пущен слушок, что матросов хотят продать. Что же делает Щастный – он вместо того, чтобы принять меры, чтобы все знали, что это делается в интересах страны, а не по подкупу неприятеля, вносит в Совет флагманов заявление: "Есть предложение Троцкого платить матросам за истребление кораблей". После ареста Щастного в его портфеле найдены документы, грубо подделанные, идущие якобы от немецкой контрразведки на имя Ленина, в которых выражается недовольство назначениями Измайлова и Блохина. Документы эти подделаны не Щастным, ибо они были бы составлены более грамотно, но характерно, что они находились в портфеле Щастного, а последний, беседуя об агитации, ни словом об этих документах не обмолвился.