Вы совершенно были правы, предсказывая мне, что Дендрино насядет на меня; он сам из скупости не захотел исполнить то, что ему писал его поверенный, а теперь сердится. Впрочем, вероятно, вскоре все формальности будут им исполнены, и тогда мне можно будет выдать поверенному г. Дендрино депозированные в консульстве деньги; но успокоится ли он и тогда? Один только Бог знает!
Жена моя благодарит Вас за память.
Будьте столь добры засвидетельствовать мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.
Поздравляя Вас с Новым годом и желая Вам здоровья и успехов во всех предположениях Ваших, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Каир
4/16 января 1872 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Вице-король присылал ко мне на днях Нубара для того, чтобы переговорить о Суэцком канале: ему бы очень хотелось, чтобы канал попал в руки египетской или турецко-египетской компании, но для него важно, чтобы это общество не имело никаких связей с консульствами, а подчинено бы было юрисдикции новых трибуналов; поэтому, видя и в этом случае необходимость судебной реформы, Его Светлость просит Ваше Превосходительство довершить начатое и заставить Порту дать наконец согласие на рассмотрение новых кодов. В настоящее время кедив не выказывает явно желание сформировать общество, которое бы купило канал, зная, что это одно послужило бы Лессепсу к увеличению своих претензий; пускай компания сама лопнет или будет доведена, по крайней мере, до невозможности продолжать эксплуатацию канала, и тогда будет время сформировать турецко-египетское или просто египетское общество. Нубар, с своей стороны, просит Вас не оставить Египет своим благоволением и дать ему правильное судопроизводство. Луторала, которому я поручил боснийских изгнанников, не требует за это денег, он просит только, чтобы брат его был утвержден нашим консульским агентом в Картуме, но для того, чтобы войти в сношение с Перовичем и его спутниками, ему необходимы письма от их родственников.
Великий герцог Мекленбургский в настоящее время в Египте; я был у него, он принял меня весьма любезно и говорил о том, как он был счастлив, получив депешу от нашего императора, уведомляющего его о пожаловании Георгиевских крестов обоим его сыновьям.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Каир
19/31 января 1872 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Я имел честь получить письмо Вашего Превосходительства от 5-го/17-го января уже после отъезда вице-короля в Верхний Египет, а поэтому не мог переговорить с ним о предложениях, которые ему намерен сделать Русско-Турецкий банк, но Лавизон едет завтра в Роду, и я поручил ему предупредить о том кедива и просить его не входить ни с кем в какие-либо соглашения насчет табаку, пока ему не сделаны будут предложения наших капиталистов.
Между тем я узнал от Лавизона, что компания западных капиталистов действительно предлагала египетскому правительству взять на себя все операции с табаком, но кедив отказал ей в ее просьбе, объявив, что он пока еще не намерен изменять настоящий порядок вещей, но что в случае даже, если он решится устроить режию, то египетское правительство возьмет эту операцию на себя, не вмешивая никаких иностранных капиталистов…
Впрочем, в Египте нет ничего положительного, и весьма может быть, что вице-король еще несколько раз изменит свои намерения, а поэтому, по возвращении его в Каир, я не премину лично переговорить с ним о предложениях Русско-Турецко-Египетского банка.
Дело Дендрино кончено и деньги высланы ему в Неаполь.
С этим же пароходом я посылаю на милостивое заключение Вашего Превосходительства представление к наградам и прошу Вас обратить Ваше благосклонное внимание в особенности на следующих лиц: Пини-бея, Колуччи-бея, Оланьи, д’Елиа и Скилиццу.
Засвидетельствуйте мое глубочайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Каир
/18 марта 1872 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 9-го/21-го февраля, полученное мною с русским пароходом только 1-го/13-го марта.
Патриарх находится теперь в Каире, но он едет завтра в Александрию, и я отправляюсь туда нарочно для того, чтоб с помощью Свиларича поговорить с ним серьезно о церковно-болгарском вопросе.
По тем разговорам, которые я уже имел по этому предмету с блаженным Софрониусом, я заметил, что он не одобряет крутых мер Вселенского Патриарха и что ему вообще не нравится направление греческой прессы и греческих умов в Константинополе, направление прямо против России, могущее довести Греческую Церковь до потери нашего покровительства. Надо Вам сказать, Ваше Превосходительство, что в Египте, много вследствие Вашего могущества в Константинополе, отчасти также по причине дружеских отношений, существующих между вице-королем, Вами и мною, влияние наше на церковные дела единственное и положительное: ни Александрийский Патриарх, ни Армянский архиепископ, ни Синайский монастырь ничего не могут сделать без нашего посредничества; блаженный Софрониус по приезде сюда попробовал было сноситься прямо с кедивом и кончать дела самому, но он несколько раз обжегся и теперь не иначе действует, как через меня, я же никогда не отказываю ему в покровительстве державы единоверной и стремящейся к одному: к миру и спокойствию во всем православном мире.
Комиссия для разбора кодов вряд ли будет собрана ранее осени, так как и кедив, и Нубар собираются летом в Европу (кедив пока еще секретничает, но прошлогодние жары его сильно утомили, и он теперь уже переехал за город, ища прохлады); к этому времени я вернусь в Египет и сам займусь разбором кодов, что же касается до "sous-commission", в которую я хотел посадить Франсиса, то мы уговорились с Нубаром ее вовсе не назначать, наконец, Свиларич может всегда быть мне верным и полезным советником, я им очень доволен и еще раз благодарю Вас за выбор такого достойного человека, он и жена его весьма аккуратны, и пока еще они не жалуются на финансовое свое положение.
Булвер вернулся в Каир, он очень слаб, но все еще занимается делами и политикой; самолюбие его торжествует, так как он предсказал английскому министерству дурной исход Вашингтонской конвенции; он хорошо знаком с Соединенными Штатами и лучшим исходом для Англии считает уничтожение Вашингтонской конвенции. Я на днях обедал у него и передал ему Ваши поклоны, он был очень чувствителен к Вашей памяти, в особенности потому, что он глубоко уважает Вас и супругу Вашу.
По делу о животных для Московского зоологического сада я в переписке с Жегелем; мало надежды на моих агентов: один написал, что теперь не время для ловли зверей, другой – что в его округе вовсе нет животных, наконец, третий прислал шкуру гиены, говоря, что, несмотря на все старания, он не мог достать ее живой, – одна надежда на вице-короля, Лавизон уже говорил с ним, и он обещал, но у турок обещание еще далеко от действительного совершения, а, между тем, напоминать ему самому совестно, когда касается одолжения с его стороны.
Я был на днях у кедива и говорил с ним о том, что агенты его в Константинополе и не думают поднимать вопроса о смешанной юридической комиссии. Его Светлость сказал мне, что Риаз-паша несколько раз уже говорил по этому делу с Сервером и даже с великим визирем и что они оба дали обещание дозволить разбор новых египетских законоположений, но что все дело застряло за визириальным письмом!
Во всяком случае, вице-король очень благодарен Вашему Превосходительству за участие, которое Вы принимаете в этом вопросе, и надеется, что Вы и впредь не оставите Египет своим покровительством.
Насчет румынских паспортов Нубар-паша уверяет, что он никогда не получал никакого письма от Страта, а поэтому вице-король просит, чтобы румынский агент адресовался официально по этому делу к Нубару.
Во избежание же вторичной потери письма, пускай г. Страт вручит его г. Базили, который вложит его в общий пакет на мое имя.
Я посылаю с этой почтой прошение об увольнении меня в двухмесячный отпуск; я прошусь на два месяца, имея право только на этот срок, но я надеюсь, что Ваше Превосходительство, по всегдашней своей доброте, дозволите мне остаться несколько долее вне Египта. После лечения на водах мне необходимо побывать в моем вологодском имении и устроить продажу леса по частям; Вам самому хорошо известно, как дорога жизнь на Востоке и как трудно из одного получаемого нами содержания жить прилично в Константинополе или Каире, а поэтому мне приходится продавать свой лес, что, впрочем, мне сделать не совестно, так как у меня нет детей и, следовательно, нет необходимости думать о будущем.
Из России я намерен вернуться через Константинополь и тогда буду иметь честь лично представиться Вашему Превосходительству и испросить инструкции на последующие действия мои в Египте.
Будьте так любезны засвидетельствовать мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной. Жена моя очень чувствительна к памяти Ваших дам и просит не забывать ее и впоследствии.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
9/21 марта 1872 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Патриарх был у меня вчера, и мы с помощью Свиларича беседовали более часу о болгаро-церковном вопросе. Суждения блаженного Софрониуса чрезвычайно верны: он пока еще остается в стороне, но в случае, если Вселенская Церковь обратится к нему за советом или с просьбой о посредничестве, он не иначе будет действовать, как в духе желаний Вашего Превосходительства. Во всяком случае, он собирается нынешним летом в Константинополь, где он может оказать нам немалую пользу, так как Вы можете быть уверены найти в нем преданного и верного человека. Здешние греки распустили слух, дошедший и до блаженного Софрониуса, как будто Св. Синод нашел правильным все последние действия Вселенского Патриарха в отношении болгарской Церкви, но что Вы одни поддерживаете притязания константинопольских болгар. Я говорю константинопольских, так как, по их словам, фессалоникийские и македонские болгаре нисколько не одобряют всего того, что было сделано их единоплеменниками в Константинополе!
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
9/21 мая 1872 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 18-го апреля и спешу выразить Вам чувствительную благодарность за дозволение остаться в отпуску долее определенного мне срока. Хотя я знаю уже из газет и из частных писем, что мне разрешен отпуск, но не получив еще о том официального уведомления, "жду у моря погоды".
Кедив мне несколько раз говорил, что ему необходимо бы было для здоровья съездить в Европу, но что ему не хочется ехать в Константинополь, отправиться же прямо куда-нибудь на воды он не решается из боязни возбудить снова против себя Порту, с которой он желает быть в хороших отношениях. Несмотря, впрочем, на его слова, я полагаю, что он поедет в Константинополь, но не теперь еще, а несколько позже; одну же из жен своих, которая страдает печенью, он отправляет ныне же, вместе с детьми, в Константинополь, куда ей будут доставлять ежедневно брусские минеральные воды.
Кедив не то что не желает, чтоб подарок его нашему Обществу акклиматизации остался тайной, но он хотел только избегнуть сильной огласки и сплетен в Константинополе, на которые там много мастеров.
Брауншвейг не видал вице-короля, но Его Светлость, узнав, что он снабжен рекомендательным письмом от Вашего Превосходительства ко мне и что он желает материальной поддержки для начатия какой-то публикации, приказал выдать ему четыреста фунтов, с которыми он и уехал в Константинополь.
Кланки еще здесь нет, он, вероятно, приедет не ранее осени, к этому времени я вернусь в Египет и буду пристально за ним следить.
Блаженный Софрониус собирается ехать в будущем месяце в Константинополь.
Архимандрит Джибара приехал сюда для сборов в пользу антиохийцев.
Перед тем, чтобы кончить письмо, позвольте обратиться к Вашему Превосходительству с следующими просьбами: по окончании курса лечения моего на германских водах я намерен отправиться к себе в деревню и проездом через Петербург явлюсь в министерство, а потому будьте так добры, дозвольте мне представить к Анне 1-й степени блаженнейшего Софрониуса и Гуссейн-пашу – первый хорошо известен Вашему Превосходительству, он питает уважение к Вашей особе и не иначе действует, как по моему совету, ему же мы обязаны спокойствием в Александрийской Церкви, которое в продолжение десяти лет не существовало в Египте; предшественник его, блаженнейший Никанор имел Анненскую ленту, наконец, архиепископ Синайский, более или менее подчиненный Александрийскому Патриарху, имеет уже орден Анны 1-й степени. Гуссейн-паша, второй сын вице-короля, тоже лично известен Вашему Превосходительству, он в настоящее время инспектор Нижнего Египта (муфетат) и может быть весьма полезен нашим подданным, живущим или имеющим интересы в этой провинции; он имеет уже несколько иностранных лент, и пожалование ему русского ордена будет весьма приятно для кедива, который весьма дорого ценит всякий знак благосклонного расположения нашего правительства и его высокого представителя в Константинополе.
Вторая просьба: не позволите ли Вы мне испросить разрешение нашего министерства и барона Вельо на заключение почтовой конвенции с Египтом, что будет выгодно для обоих правительств. Австрия уже заключила подобную конвенцию с Египтом, Англия заключает в настоящее время, Германия и Италия тоже начали переговоры, так что, во всяком случае, мы будем не первые. К сему не лишним считаю присовокупить, что подобного рода конвенции дозволены Египту фирманом 1868 года.
Наконец, третья просьба: нельзя ли возвысить несколько мое дипломатическое положение, назначив меня поверенным в делах при бее тунисском, оставив вместе с тем генеральным консулом в Египте, – Тунис по соседству с Египтом, я мог бы ездить туда раз в год и, собирая сведения на месте, быть полезным министерству.
Если Ваше Превосходительство примете благосклонно мои просьбы, то будьте так милостивы приказать Базили написать мне о том несколько слов, адресуя письмо в Вену, в наше посольство.
Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
22 мая/3 июня 1872 года
Многоуважаемый Николай Павлович.
Я сажусь завтра на пароход и перед отъездом из Египта считаю долгом еще раз благодарить Ваше Превосходительство за постоянно доброе ко мне расположение и за поддержание представления моего к награде вице-консула нашего в Дамиетте – г. Скарлато чуть с ума не сошел от радости, получив орден Св. Станислава 3-й степени; он принадлежит к числу тех старых греков, которые действительно преданы России, а не из каких-либо корыстных или политических видов.
Блаженнейший Софрониус уезжает 11-го июня н. ст.; он едет в Константинополь по делам монастырских имений в княжествах, но не откажется также принять участие в соборе, в случае, если Вселенский Патриарх соберет его по болгарскому вопросу, и если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи тоже приедут в Константинополь. В этом соборе блаженнейший Софрониус выразит прямо, что он не одобряет все, что было сделано до сих пор настоящим Вселенским Патриархом по церковно-болгарскому делу, и вместе с тем будет советовать мир и соглашение как единственный исход по этому вопросу; он готов даже дать свое мнение письменно. Если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи не приедут в Константинополь, то Александрийский Патриарх не примет участия в соборе, но все-таки выразит свой взгляд на церковно-болгарский вопрос.