Несчастная – для евреев – склонность проникать в культуру чужих народов, активно участвуя в ее развитии, а также невиданная пассионарность во всех областях жизни – вот главные причины антисемитизма в настоящее время. У этой проблемы есть еще один аспект – психологический. Почти у каждого человека есть тайные страхи и фобии, явные или скрытые пороки и недостатки, вольные и невольные прегрешения. Один из способов избавления от этих страхов и мучительного недовольства собой – извлечь их из своей души, из глубины подсознания на свет Божий, громко заявить о них, приписав, однако, всю эту скверну не себе, а кому-то другому, кого не жаль, и сосредоточить на нем всю свою ненависть. Таким объектом, которому приписывают собственные пороки, испокон веков служили евреи. Антисемитизм имеет зоологический характер, т. е. идет из глубины подсознания. За двадцать веков он превратился в устойчивый стереотип, который действительно усваивается с молоком матери и передается из поколения в поколение. Надо иметь недюжинную силу и крепость, чтобы противостоять этому массовому психозу, но рождение, воспитание и вся жизнь подавляющего большинства людей не способствуют, к сожалению, обретению этой силы и крепости. Почти каждый, заглянув в свою душу, найдет в ней следы неприязни к евреям.
И сами евреи здесь не составляют исключения. Они такие же люди, как и все, они дышат этим же воздухом нетерпимости. Столкнувшись с каким-нибудь еврейским подонком, евреи нередко испытывают ту же специфическую неприязнь, что и неевреи, забывая, что каждый народ имеет право на своих негодяев, которых всюду пруд пруди.
Антисемитизм – это диагноз. Психиатрия должна бы его включить в свои учебники. Но слишком глубоки его причины, чтобы просто сказать антисемитам: "Это ваша проблема, идите и лечитесь".
Наша психика так устроена, что мы любим своего ближнего за то добро, которое ему сделали, и ненавидим за то зло, которое ему причинили. Зло, причиненное европейцами евреям за двадцать веков, столь огромно, что оно само по себе не может не стать причиной антисемитизма. Евреев ненавидят за то, что более трети народа погибли в газовых камерах. Это злодеяние, равного которому не видел свет, лишь увенчало двухтысячелетнюю историю истребления евреев в Европе. Теперь дети Каина отмылись добела, отряхнули кровь отцов и читают Израилю мораль. Они теперь гуманисты, они борцы за права человека, а Израиль – агрессор, угнетающий невинных арабских террористов. Антисемитизм в Европе достиг уровня 1930-х годов, и это понятно и объяснимо. Весь пафос современной европейской критики Израиля укладывается в несложную мысль из пропагандистского обеспечения арабского террориста: "Посмотрите, кого мы уничтожали! Это же агрессоры!" Европейские гуманисты с восторгом подхватывают клевету, которая возводит их моральную и психическую неполноценность на уровень политической доктрины.
Факты, безусловно, упрямая вещь, как говаривал Сталин, но антисемитское сознание упрямее фактов. Факты говорят, что, начиная с 1948 года, Израиль неоднократно подвергался нападению со стороны арабских государств, а сам лишь защищался, отвечая ударом на удар, и виноват лишь в том, что оказался сильнее агрессора и победил. Антисемитское сознание не желает этого знать – оно ничего не видит, не слышит и с параноидальным упрямством называет белое черным, убийцу – жертвой, а жертву – агрессором. Новогеббельсовская пропаганда правит бал в Европе. Принцип старый и давно знакомый: чем наглее ложь, тем скорее поверят. Стоило, к примеру, израильской разведке устранить шейха Ясина, придумавшего живые бомбы и посылавшего палестинских мальчиков и девочек взрываться в автобусы с мирными гражданами, как новоявленные гуманисты проявили такое сочувствие, какое никогда не распространялось на жертв этого кровавого маньяка. Европейцы за двадцать веков истребления евреев привыкли считать их безнаказанное убийство своим естественным правом – и ныне до глубины души возмущены тем, что Израиль смеет лишать этого права арабов и позволяет себе наглость защищать своих граждан. Поборники прав человека пекутся о правах убийц, но только не о правах жертв. В расколотом политкорректностью до уровня шизофрении сознании существуют два террора: плохой и хороший. Плохой террор – это когда Израиль уничтожает главарей террора. Тогда созывают Совет Безопасности. Хороший террор – это когда убивают евреев. Тогда гуманисты благожелательно молчат…
Прав был израильский политик Узи Ландау, когда сказал, что разница между ООП и руководством Хамаса – это разница между бостонским душителем и Джеком-потрошителем. Одни хотят уничтожить Израиль тихо, другие предпочитают топоры.
Вот чисто человеческий пример хорошего, правда, неудачного, террора. Доктор Эльдад, известный своей щепетильностью и порядочностью, участвовал в создании израильского Национального банка кожи. Этот банк находится в больнице "Гадаса" (Эйн-Керем) в Иерусалиме, где он возглавлял отделение пластической хирургии. Случилось, что его попросили выделить кожу для арабской женщины из сектора Газа после того, как родственники пытались ее сжечь. Обычно такие злодеяния происходят в арабских семьях, когда женщины подозреваются в запретных любовных связях. Был поставлен весь необходимый материал для ее лечения, которое успешно провел друг и коллега д-ра Эльдада профессор Лиор Розенберг. Женщине предписали регулярно посещать поликлинику в Бе-эр-Шеве. Однажды она была схвачена при переходе границы, так как на ней был пояс смертника. Она намеревалась взорвать себя в поликлинике больницы, где ей спасли жизнь. Ее семья обещала ей, что если она сделает это, то будет прощена. Этот пример "хорошего террора" – только один пример войны между евреями и арабами на земле Израиля. Это не территориальный конфликт. Это конфликт цивилизаций.
А вот что думает об антисемитизме профессор Элиша Хаас:
"Я биофизик и работаю, в отличие от многих профессоров в гуманитарной сфере, с законами природы, которые нуждаются в опытном подтверждении. Моя работа приучила меня отталкиваться только от реальности. Законы природы в полной мере действуют в жизни и в политике. Что такое сионизм? Это нечто прямо противоположное естественному ходу истории, законам человечества и геополитики. Представьте себе воду, разлитую на полу, которая вопреки всем физическим законам собирается назад в кувшин, откуда вытекла. Это и есть сионизм. Народ, который давно уже должен был исчезнуть, раствориться среди других народов, не только существует, но "втекает" в кувшин, откуда был выплеснут, в Святую Землю. Это исключение из всех правил. Те, кто мечтал о "еврейском убежище", должны были ехать в Америку. Там они могут жить свободно, в достатке и безопасности. Израиль изначально не мог стать таким местом, ибо это противоречит всем представлениям о мироустройстве. Создание Израиля не только не решило проблему антисемитизма, оно вывело ее на новый уровень. Само его существование утверждает мысль о том, что есть сила, превосходящая силу рационального и познаваемого, и евреи – производная этой силы. На конференции в Риме немецкий биофизик объяснил мне, почему мир не любит евреев. "Вы – элитарная нация, вы подняли планку до уровня, к которому другие дотянуться не могут. И это вызывает раздражение". Сионизм вошел в конфликт с человечеством и потому не только не решил проблему антисемитизма, но и обострил ее.
Вы скажете, что сионисты, строившие эту страну, никогда и не претендовали на избранность, на элитарность, – напротив: они стремились создать государство, в котором евреи бы жили, "как все".
Именно в этом коренятся истоки трагедии. Их целью была ассимиляция, и они верили, что если ее не удалось достичь в отдельных странах, то это можно будет сделать на государственном уровне. В результате они создали материальную структуру без духовного базиса и наполнения и пытаются наполнить ее европейским либерализмом. Но иудаизм в природе своей противоречит западному либерализму. Иудаизм ставит во главу угла обязанности перед Богом и человеком. Либерализм – права и свободы личности. Он базируется на биологии и инстинктах и в результате все больше деградирует до уровня животных законов. Первые лидеры Израиля не были религиозными людьми. Но еврейский дух они впитали с молоком матери, и он определял их действия. Второе поколение оказалось уже полностью лишено еврейства. Это произошло в семидесятые годы, символически совпав со смертью Бен-Гуриона. С этого момента Израиль теряет духовные и моральные ориентиры. Чем заполнить вакуум? Той идеологией, которой руководствуется Запад, – либерализмом.
Вы спросите: чем объяснить парадоксальное отношение к нам окружающего мира – чем больше мы отступаем, тем с большей враждебностью сталкиваемся?"
* * *
Пик признания Израиля и уважения к нему пришелся на тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год. С того момента, как мы начали отступать, неприязнь, враждебность и презрение к нам только усиливаются – как на Западе, так и среди арабов. Что касается европейцев, то, с точки зрения христианской доктрины, Израиль это помеха, так как после заключения Нового Завета евреи утратили свою избранность и право возвращения на Землю Обетованную. Сегодняшний западный мир далеко ушел от христианства, но при этом христианский антисемитизм переплавился в антисемитизм светский. Здесь все закономерно.
"Еврейский путь представляется мне, – пишет ректор Еврейского университета в г. Москве А. Милитарев, – уникальным… но речь идет о "степени уникальности"… Создав на заре своей истории некий уникальный комплекс мифов – или один комплексный миф, – евреи… делали все, чтобы воплотить его в жизнь… Уникальная роль еврейства в человеческой цивилизации представляет собой серьезный вызов исторической науке".
Но на этом автор не останавливается:
"…Критика израильской политики… основана… на подсознательном идеалистическом подходе к еврейскому государству: от него ожидается та степень справедливости и гуманности, которая никак не ожидается не только от его противников, но и от других цивилизованных современных государств… Израиль и евреи не должны вести себя так, как вели, ведут или повели бы себя другие страны и народы в аналогичной ситуации: непримиримо отстаивая свои интересы, пользуясь правом сильного и находя всему этому массу благозвучных оправданий…"
* * *
В одном из рассказов Андрей Платонов описал еврейского мальчика, пережившего страшный погром. Этот мальчик в ужасе и смятении обратился к своему русскому соседу с вопросом: "Может быть, евреи действительно такие плохие люди, как о них говорят?" И получил ответ: "Не надо думать глупость".
Читатель, конечно же, помнит, как мы в первой части нашей книги говорили о теории Арнольда Дж. Тойнби, который считал, что древние евреи являлись частью сирийской цивилизации. Со временем эта цивилизация потеряла свое творческое начало, была сметена другими культурами и исчезла. Евреи сохранились в крушении своей цивилизации, но их выживание оказалось неполноценным. Тойнби даже подобрал для этого феномена название, заимствованное из палеонтологии, – окаменелость, т. е. их существование с трудом можно счесть жизнью. Политолог Эли Кедури, член Британской академии наук, в работе "Кто еврей?" отслеживает эволюцию взглядов Тойнби по данному вопросу.
Рассуждения Тойнби по поводу окаменелости очевидным образом повторяют, только в терминах современной науки, древнее обвинение христианских теологов, состоящее в том, что евреи, которые видели свет и отвергли его, были, в свою очередь, отвергнуты Богом – и обречены жить бездомными изгоями, причем их непрекращающееся жалкое бытие служит доказательством и свидетельством Божественной правды христианской религии.
Жан-Поль Сартр в 1946 г. (по следам Катастрофы и режима Виши – после тех лет, когда французские евреи были исключены из жизни общества, а французская полиция охотилась за своими и иностранными евреями и отправляла их в лагеря смерти) опубликовал эссе "Размышление о еврейском вопросе". По Сартру, в новое время и даже раньше, с разрушения древней еврейской государственности, еврейская община утратила какое бы то ни было историческое своеобразие – и национальное, и религиозное. Еврейская община, говорит Сартр, наименее историчное из обществ, ибо ее единственное наследие – память о длительных мучениях, "иначе говоря, длительной пассивности". Евреев объединяет не их религия, не их прошлое и не их земля, а, скорее, только общая участь.
Эта "общая участь", как она видится Сартру, есть "враждебное презрение" остальной части общества. Сам по себе еврей – ничто, он еврей потому, что окружающие считают его таковым.
Что сближает обе позиции – Тойнби и Сартра, так это полное отрицание еврейской истории с момента разрушения Второго Храма и триумфальной победы христианства.
Путь избавления еврея и евреев от "бремени еврейства" заключается в том, чтобы осознать подлинный смысл последних столетий и исчезнуть как общность и как личность, свободно избрав и приняв новую, совершенно нееврейскую самоидентификацию. Это решение предложено Артуром Кестлером тем евреям, которые продолжают жить в диаспоре после образования Государства Израиль.
Однако мы подошли к тому, из-за чего я напомнил читателю о Тойнби. В кратком изложении своей "Истории", которое вышло в 1972 г., Тойнби делает сальто. Он, который в течение двадцати лет утверждал, что живущие ныне евреи – окаменелость, ископаемые свидетельства древней цивилизации, теперь приветствует их как посланцев будущего, что необъяснимо в рамках предложенной им концепции. Причину столь неожиданного заявления следует искать в другой доктрине Тойнби, в соответствии с которой в мире современных связей и экономических систем наилучшей формой социальной и экономической организации являются группы людей, рассредоточенные на больших территориях, но объединенные языком и культурой, иначе говоря, – диаспора. А так как после разрушения Второго храма евреи превратились в народ диаспоры в чистом виде и дожили в этом состоянии до настоящего времени, то они служат образцом и моделью для будущего. У престарелого Тойнби (он умер в 1975 г.) были основания поразиться собственному открытию. Значение еврейской диаспоры заключается в том, что группа, лишенная политической власти и собственной территории, сохранила свою общность в течение двух тысячелетий, под разными политическими режимами, среди различных культур и цивилизаций, разбросанная по многим странам и континентам, в условиях жестких ограничений и порой кровопролитных преследований.
Система общин, составляющая диаспору, сумела наладить отношения и плодотворно взаимодействовать с огромным разнообразием культур и обществ, внутри которых евреям приходилось жить.
Здесь проявилось их отличие от народов, исповедующих ислам. Когда мусульмане стали влиятельной силой в мире, они начали контактировать с более сложными и развитыми цивилизациями: византийской, сасанидской, индийской – и довольно быстро впитали те черты, которые можно было у них позаимствовать. Но для мусульман этот первый взрыв интеллектуального заимствования оказался и последним. Исламской цивилизации как религиозной общности и как определенному стилю жизни оказалось не под силу приспособиться к сосуществованию с современными цивилизациями и понять управляющие ими законы. И сейчас культура стран ислама, арабских в особенности, производит грустное впечатление, поскольку опирается на политические, социальные и экономические стандарты древности и обречена на бесплодную конфронтацию со значительно лучше адаптированными к действительности концепциями современного мира.
Однако в том, что касается арабов, нам предстоят еще долгие размышления. А что до остального мира – так после открытия Тойнби можно предположить, что замечательная ненависть к евреям есть не что иное, как страх перед собственной окаменелостью в недалеком будущем.
Но мы несколько отвлеклись от течения исторических событий, которые на этот раз будут носить очередное собственное имя "Интифада Аль-Акса".
40. ИНТИФАДА АЛЬ-АКСА
И опять очевидный самообман – вернее, аберрация памяти. Так же, как с названиями войн: еще одно название войны, еще одно название интифады. А ведь нет ни новой войны, ни новой интифады. Продолжается одна и та же война (она же интифада), которая не прекращалась ни на сутки, ни на час, ни на минуту. Что же было на самом деле?
В обычный будний день (в скобках заметим, даже в четверг, а не в пятницу – святую для арабов), 28 сентября 2000 г., Ариэль Шарон с приближенными поднялся на Храмовую гору. Храмовая гора – самое святое для евреев место, которое, кстати, находится на израильской территории. Для удовлетворения арабской прихоти оно запрещено для посещения религиозным евреям. Молиться на Храмовой горе имеют право только арабы, которые все время только и делают, что уничтожают здесь следы тысячелетнего еврейского присутствия. Более того, арабы Храмовую гору объявили своим святым местом, хотя читатель знает, что они на это не имеют никаких оснований. Таким же образом евреи могли бы объявить, скажем, Мекку своим святым городом и грозить священной войной каждому мусульманину, который собирается совершить в этот город хадж. Хотя Шарон и не молился на Храмовой горе, арабы сочли его поступок великим кощунством – и назавтра в Старом городе вспыхнули волнения, мгновенно распространившиеся на весь Израиль.
Спрашивается: а если бы Шарон не поднялся на Храмовую гору, было бы все в порядке? Нет. Израильская разведка приводит данные, согласно которым очередная вспышка насилия готовилась, и не где-нибудь, а в сердце администрации Арафата (правда, несколько позже – после празднования двухтысячелетнего рождества Христова, поскольку "басурманин" Арафат надеялся снять сливки с христианских паломников).
Арафат, конечно же, осудил беспорядки и насилие, но в то же время развел руками: мол, что я могу сделать против воли народа?
Кстати, когда Арафата как-то спросили, разрешит ли он евреям молиться на Храмовой горе, он ответил, что если израильское правительство не разрешает там молиться своему народу, почему он должен разрешить?..