Специалисты по анализу движений любят смотреть на Билла Клинтона или Рональда Рейгана - настоящих мастеров фразирования. В отличие от Джорджа Буша. В этом году во время традиционного обращения к Конгрессу Буш все свое выступление монотонно раскачивался, и это движение, к сожалению, еще более подчеркивалось огромным вертикальным баинером, висящим прямо за ним. "Каждая фраза заканчивалась взглядом, устремленным на то или иное место в аудитории, - заметила Брэдли и очень похоже изобразила скошенный неподвижный взгляд Буша, который он приберегает для особо торжественных моментов, а потом принялась слегка раскачиваться вперед-назад. - Немного примитивный прием, инфантильный". Комбинация взгляда и раскачиваний походит, по ее мнению, на поведение подростка. Когда люди говорят о мальчишеской внешности Буша, они имеют в виду, в частности, это. Он двигается, как мальчик, и это замечательно, однако в отличие от таких мастеров движения, как Рейган и Клинтон, он не может избавиться от ребяческих движений даже в тех случаях, когда обстоятельства требуют взрослой реакции.
"У большинства обычных людей мы наблюдаем однообразные движения, - продолжила Брэдли. - Но встречаются люди с четко выраженными предпочтениями в оформлении фраз. Мой муж, например, мистер Горизонтальный. Когда он выступает на совещаниях, то отклоняется назад. Он открыт. Но его движения сводятся к одному, - она откинулась назад, распростерла руки и стала говорить медленнее. - К счастью, он работает с людьми, которые, понимают его. - Брэдли засмеялась. - А встречая такого, как он, - она показала на Сезара на экране телевизора, - что мы делаем? Предлагаем им вести собственную передачу. Серьезно. Награждаем их. Нас тянет к ним, потому что мы чувствуем, что можем уловить самую суть того, что они хотят сообщить. Ее, эту суть, не будут скрывать. Это дарит нам ощущение подлинности".
4
Вернемся к Джону-Би, только на этот раз повторим всю сцену с самого начала с выключенным звуком. Сезар спускается по ступенькам. И это не тот Сезар, что свистом заставлял угомониться 47 собак. Тут ситуация требует более тонкого подхода. "Видите, как он идет? Опустив руки. Они прижаты к бокам", - на этот раз аналитиком выступает Сюзи Тортора, автор книги "Диалог в танце" (The Dancing Dialogue). Тортора, специалист по танцевальной психотерапии из Нью-Йорка, высокая гибкая женщина с длинными темными волосами и красивым фразированием. Она сидит в своем офисе на Бродвее, в большой, пустой, обшитой панелями комнате. "Он держится очень прямо, - замечает она. - Ноги точно под торсом. Он совсем не занимает лишнего пространства. И двигается медленно, давая собаке понять: "Я здесь сам по себе и не собираюсь торопиться. Я еще не представился. Вот, можешь меня обнюхать"". Сезар присаживается на корточки возле Джона-Би. Его тело идеально симметрично, центр тяжести расположен низко. Он занял устойчивую позу, кажется, ничто не способно сдвинуть его с места. Эта поза свидетельствует о внутреннем спокойствии.
Джон-Би начинает изучать Сезара, нервно вертясь вокруг него. Когда пес слишком расходится, Сезар успокаивает его, натягивая поводок. Поскольку Сезар говорит, а корректирующий жест был едва заметным, его легко проглядеть. Остановка. Перемотка. Воспроизведение. "Видите, как все ритмично? - спрашивает Тортора. - Он тянет. Выжидает. Тянет. Выжидает. Тянет. Выжидает. Восхитительное фразирование. Предсказуемое. Он задает ритм слишком возбужденной собаке. Но это не панический, а размеренный ритм. И достаточно места для движения. И это не атака, длительная и непрерывная. Все было проделано быстро и незаметно. Могу поспорить, что в случае с такими собаками, которых люди боятся и рядом с которыми занимают оборонительную позицию, на них постоянно направлена агрессивная сила. В этом случае агрессии нет. Он применяет силу, но без агрессии".
Сезар переходит в гостиную. Начинается поединок. "Посмотрите, как он дает собаке возможность участвовать, - говорит Тортора. - Он позволяет ей вести, предоставляет ей свободу действий". Это вам не агент спецслужб, одним ударом повергающий противника на землю. Сезар держится вертикально, высоко подняв над Джоном-Би руку с поводком. Пока Джон-Би вырывается, клацая зубами, извивается, царапается и отбивается, Сезар словно перемещается вместе с ним. На первый взгляд кажется, будто это драка, но Сезар не дерется. А что же делает Джон-Би?
Детские психологии оперируют термином "регуляция". Если вы регулярно подвергаете здоровых детей воздействию сильного шума, то в конце концов они приучаются засыпать при нем. Они привыкают к шуму: в первый раз он им мешает, но во второй или третий раз они научаются блокировать его, приспосабливаются. Про детей, устраивающих истерики, говорят, что они находятся в состоянии дисрегуляции. По какой-либо причине они выходят из себя и никак не могут успокоиться. Джон-Би пребывал в состоянии дисрегуляции. Он не дрался, а бился в истерике. А Сезар выступал в роли понимающего родителя. Когда Джон-Би затихал, чтобы перевести дух, Сезар делал паузу вместе с ним. Когда Джон-Би кусал Сезара, тот инстинктивно подносил палец ко рту, но плавным, ровным и спокойным движением, в котором не чувствовалось никакой тревоги.
После того как Джон-Би успокаивается, Сезар гладит его. Прикосновения Сезара уверенны, но не агрессивны; они не такие сильные, чтобы казаться назойливыми, но и не такие слабые, чтобы казаться равнодушными или раздражать. С помощью языка движений - самого понятного и недвусмысленного из всех языков - Сезар убеждает Джона-Би в том, что ему нечего бояться. Джон-Би лежит на боку, пасть приоткрыта, язык высунут наружу. "Взгляните, только взгляните на собаку!" - восклицает Тортора. На морде Джона-Би написана не горечь поражения, а облегчение.
Когда Сезар стал показывать Скотту, как надо утихомиривать питомца, у Скотта ничего не получалось, и Сезар остановил его. "Вы все еще нервничаете, - сказал он. - И не уверены в себе. Поэтому и становитесь объектом нападения". Усмирить собаку не так просто, как кажется. Одного "спокойно, спокойно", произносимого успокаивающим тоном и сопровождаемого почесыванием животика, в случае с Джоном-Би было явно недостаточно, поскольку тот умел распознавать жесты, позы и значение прикосновений. А у Скотта никак не получалось посылать собаке ясные и недвусмысленные сигналы. "Видите, какое у него напряженное и агрессивное выражение лица", - говорит Тортора, когда камера поворачивается к Скотту. Так и есть. У Скотта вытянутое грубоватое лицо с высокими широкими скулами и четко очерченными губами, а двигается он скованно и нервно. "Он слишком суетится, мы видим, как быстрота сочетается с напряженностью, у него характерный бегающий взгляд, - замечает Тортора. - Сложная и слишком бурная жестикуляция. Одновременно совершается столько разных движений. Они отвлекают тех, кто на него смотрит". Скотт - характерный актер, пользующийся заслуженной популярностью вот уже 30 лет. Напряжение и агрессивность, присущие его манерам, делают Скотта интересным и сложным - отличный вариант для Голливуда, но совсем не то, что нужно собаке. Скотт уверяет, что любит Джона-Би, однако его движения говорят о другом.
На протяжении нескольких лет Тортора работает с Эриком (имя изменено), мальчиком-аутистом с серьезными речевыми и коммуникационными проблемами. Тортора записала на видео несколько сеансов. На одной из записей, сделанной через четыре месяца после начала их совместной работы, Эрик, красивый темноволосый малыш трех с половиной лет, стоит в одних памперсах посреди студии Торторы в Колд-Спринг. Его мать сидит в стороне у стены. На заднем плане слышится музыка Riverdance. Эрик ее очень любит, но сейчас малыш бьется в истерике.
Вот он бежит к стереоустановке. Возвращается на прежнее место и падает на живот, молотя по полу руками и ногами. Тортора падает на пол, в точности повторяя его движения. Эрик садится, и она тоже садится. Он поворачивается, и она поворачивается. Он извивается, и она извивается. "Когда Эрик начинает носиться, я не предлагаю включить медленную музыку. Я не могу выключить его, потому что его нельзя выключить, - рассказывает Тортора. - Он не может с нуля разогнаться до шестидесяти, а потом снова замедлиться до нуля. В случае с обычным ребенком можно сказать: "Сделай глубокий вдох и послушай меня". И это может сработать. Но не с такими детьми. Они живут в собственном мире. Мне приходится входить в этот мир, находить их там и выводить обратно наружу".
Тортора садится на корточки и смотрит на Эрика. Тот дрыгает ножками в разные стороны, и женщина берет их в свои руки. Медленно и осторожно она начинает двигать детские ножки в такт музыке. Эрик вскакивает, бежит в угол комнаты, потом возвращается обратно. Тортора встает и повторяет его путь, но двигается более плавно и грациозно, чем мальчик. Потом снова берет в руки его ножки. В этот раз она приводит в движение все туловище Эрика, поворачивая его таз в противоположном направлении. "Я стою над ним и смотрю прямо на него. Моя поза совершенно симметрична. Таким образом я говорю ему, что я рядом, спокойна и устойчива. Я держу его за коленки и посылаю четкие и однозначные сенсорные сигналы. Прикосновения - невероятно сильное средство. Это словно еще один язык".
Она начинает раскачивать его колени из стороны в сторону. Эрик постепенно успокаивается и понемногу подстраивается под музыку. Ноги двигаются свободнее и ритмичнее. Затем мальчуган бросается в объятия матери. Он все еще расстроен, но уже не плачет. Тортора садится, глядя на него, - неподвижно, симметрично, поддерживая прямой визуальный контакт.
Мать мальчика спрашивает:
- Тебе нужна салфетка?
Эрик кивает.
Тортора приносит салфетку. Мать Эрика говорит, что ей нужна салфетка. Эрик передает ее матери.
- Может, потанцуем? - спрашивает Тортора малыша.
- Хорошо, - отвечает тот тихо.
Невозможно было наблюдать, как Тортора общается с Эриком, и не думать о Сезаре и Джоне-Би: та же мощная энергетика, интеллект, сила характера, то же спокойствие перед лицом хаоса и - самое, вероятно, удивительное - та же доброта. Говоря о людях, обладающих силой духа, мы пытаемся увидеть в них сильную личность, которая способна поглотить нас. В качестве примера можно привести Крысолова, чарующие звуки флейты которого выманили детей города Гаммельн. Но Сезар Миллан и Сюзи Тортора исполняют совершенно другие мелодии и в других ситуациях. Они ни к кому не поворачиваются спиной в расчете на то, что остальные последуют за ними. Сезар позволил Джоиу-Би быть главным; в общении Торторы с Эриком условия диктовал сам Эрик. Сила духа подразумевает, в частности, гибкость ответной реакции. Некоторые люди, как мы говорим, "завладевают нашим вниманием", но в данном случае глагол выбран неправильно. Вниманием нельзя завладеть насильно, о нем можно только попросить. Собакам на площадке кто-то должен был сказать, когда начинать, а когда прекращать играть, и они были рады убежать из мира анархии и хаоса. Эрик хотел слушать свою любимую музыку, и Тортора не стала настаивать: "Давай танцевать" - задала вопрос: "Может, потанцуем?"
Вот Тортора достает барабан и начинает стучать по нему. Мать Эрика поднимается и кружит по комнате, отбивая йогами ирландский степ. Эрик лежит на спине, но через некоторое время начинает постукивать ногами в такт музыке. Потом встает и идет в угол комнаты, скрывается за перегородкой, после чего появляется с торжествующим видом. Он принимается танцевать, кружа по комнате и играя на воображаемой флейте.
5
Когда ему исполнился 21 год, Сезар отправился в Тихуану, и оттуда его за сотню долларов переправили через границу. Он и его проводник сидели в яме, по грудь в воде, а потом бежали по берегу> через автомобильную свалку, через скоростную автостраду. На такси Сезар добрался до Сан-Диего. Проскитавшись месяц по улицам, немытый, грязный, он зашел в салон красоты для собак и получил там работу. Ему доверяли трудных клиентов, а ночевал он прямо в салоне. Позже, переехав в Лос-Анджелес, молодой человек устроился мыть лимузины, а в свободное время занимался своим психологическим центром для собак. В 23 Сезар влюбился в 17-летнюю американку по имени Иллюзия, невысокую, темнокожую и очень красивую. Год спустя они поженились.
"Сезар был настоящим мачо, агрессивным и эгоцентричным, и считал, что весь мир должен вращаться вокруг него, - вспоминает Иллюзия о первых годах их совместной жизни. - Он был уверен, что жена обязана все делать по указке мужа. Никаких проявлений любви, сострадания или понимания. Задача жены - делать мужчину счастливым, и на этом все".
Вскоре после свадьбы Иллюзия заболела и пролежала в больнице три недели. "Сезар навестил меня всего один раз и не посидел со мной и двух часов, - рассказывает она. - Тогда я подумала, что из этого брака ничего не выйдет. Ему интересны только его собаки".
У них родился ребенок, но совершенно не было денег. Они разошлись, Иллюзия заявила Сезару, что разведется с ним, если тот не обратится за профессиональной помощью. Сезар неохотно согласился. "Врача звали Вильма, - продолжает Иллюзия. - Сильная афроамериканка. Она сказала: "Ты хочешь, чтобы жена заботилась о тебе и прибирала в доме. Но и ей от тебя кое-что нужно. Ей нужны твоя любовь и внимание"". Иллюзия вспоминает, как Сезар яростно царапал в блокноте. "Он это записал. А потом воскликнул: "Точно! Как с собаками. Им нужны дрессура, дисциплина и любовь!" - Иллюзия засмеялась. - Я тогда совсем расстроилась: какого черта он говорит о собаках, когда должен говорить о нас?!"
"Я отчаянно сопротивлялся, - поясняет Сезар. - Две женщины, и обе против меня! Мне надо было перестать сопротивляться в своем сознании. Но это было очень трудно. И вдруг меня осенило: у женщин тоже своя психология!"
Один из выпусков его передачи был посвящен чихуахуа по кличке Бандит. Песик носил на шее огромный бриллиантовый ошейник в рэперском стиле. Его владелицей была Лори, роскошная женщина с огромными глазами и томным взглядом. Бандит был совершенно неуправляем, терроризировал гостей и цеплялся к другим собакам. Три дрессировщика так и не смогли совладать с ним.
Сидя на диване в гостиной, Лори беседовала с Сезаром. Бандит устроился у нее на коленях. Рядом сидел Тайлер, ее сын-подросток.
- Примерно через две недели после первого визита к ветеринару у него начала выпадать шерсть, - рассказывала Лори. - Мне сказали, что у него демодекоз. - Бандита она покупала как собаку выставочного класса, но, проверив родословную, выяснила, что его прежние хозяева держали самую настоящую собачью "ферму". - Три месяца он ни с кем не контактировал, - продолжала она. - Каждую неделю его купали в специальном растворе. - Она говорила, а ее руки пенено обнимали Бандита. - Он прятался под моей блузкой и прижимался головой к груди прямо у сердца, и так и сидел. - У нее на глазах выступили слезы. - Прямо здесь, у меня на груди!
- А ваш муж вас поддерживал? - спросил Сезар. Он сосредоточился на Лори, а не на Бандите. Новый Сезар понимал то, чего не понимал прежний.
- Он был нашим ребенком. Он нуждался в тепле и заботе и все время чего-то боялся.
- Вы до сих пор испытываете потребность жалеть его?
- Да, ведь он такой милый!
Сезар зашел в тупик. Он не понимал, почему Лори до сих пор продолжает жалеть собаку. Лори постаралась пояснить:
- Он такой крохотный и беззащитный.
Лори продолжала гладить собаку. Тайлер взглянул на Сезара, потом на мать, а затем опустил взгляд на Бандита. Бандит напрягся. Тайлер наклонился, чтобы погладить его, но тот сорвался с колен хозяйки и набросился на парня, лая и скаля зубы. Тайлер испуганно отпрянул назад. Встревоженная Лори наклонилась вперед и - это определяющий момент - озабоченно и ласково обхватила собаку руками и снова усадила ее к себе на колени. Вся сцена заняла несколько секунд.
Сезар поднялся на ноги. "Освободите пространство, - потребовал он, жестом показав Тайлеру, что нужно отодвинуться в сторону. - Многие собаки нападают на людей, а поскольку те не умеют им противостоять, собаки распускаются еще больше. Это как раз его случай. Не он принадлежит вам, а вы - ему. - Сезар начинал злиться. - Вы словно ставите собаку на первое место, но, будем надеяться, это не так… Если бы Тайлер пнул собаку, вы бы сделали ему замечание. Но вот собака кусает вашего сына, а вы ведете себя с ней недостаточно жестко. - Сезар пришел в возбужденное состояние, фразирование его было четким и недвусмысленным. - Не понимаю, почему вы не можете сложить два и два".
Бандит занервничал и попятился на диване. Потом залаял. Сезар покосился на него. Бандит съежился. Сезар продолжал говорить. Бандит набросился на Сезара. Тот поднялся. "Мне придется тебя ударить", - предупредил он и резко толкнул собаку локтем. Лори пришла в ужас.
Он замолчал. Он и так сказал достаточно. Слишком много болтовни. Люди говорят: "Я люблю тебя" - но их прикосновения не выражают любви. Люди говорят: "Спокойно, спокойно", но их жесты не успокаивают. Люди говорят: "Я твоя мать", но обнимают чихуахуа, а не собственного ребенка. Тайлер выглядел потрясенным. Лори нервно ерзала на диване. Бандит зарычал. Повернувшись к нему, Сезар приказал: "Фу". И стало тихо…
Часть III
ЛИЧНОСТЬ, ХАРАКТЕР И ИНТЕЛЛЕКТ
"Когда вы его поймаете, на нем будет двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы"
Поздние таланты
Почему мы связываем гениальность с ранним развитием?
1
Бен Фаунтин, недавний выпускник юридической школы, работал в далласском офисе фирмы Akin, Gump, Strauss, Hauer & Feld, когда вдруг решил, что хочет писать книги. Единственной его публикацией на тот момент была статья с обзором судебной практики, а литературная подготовка сводилась к нескольким занятиям по литературному творчеству в колледже. Он пытался писать по вечерам после работы, но слишком уставал, чтобы отдавать этому много времени. И Бен решил уволиться.
"Я дико нервничал, - вспоминает Фаунтин. - Мне казалось, я спрыгнул с утеса и не знаю, раскроется парашют или нет. Никто не хочет понапрасну терять время, а в юриспруденции я подавал надежды и мог бы сделать хорошую карьеру. Мои родители, особенно мой отец, так гордились мной… Словом, это был безумный шаг".
Его новая жизнь началась с понедельника. Стоял февраль. В половине восьмого утра Бен уселся за кухонный стол. Составил план. Каждое утро он будет писать до ланча. Потом 20 минут полежит на полу, чтобы дать себе отдых, и снова вернется к работе еще на несколько часов. Бен Фаунтин был адвокатом и о дисциплине знал не понаслышке. "До меня очень быстро дошло: стоит один день не писать, и мне становится плохо. Поэтому я писал каждый день. Я относился к писательству как к работе и никогда не затягивал с ней". Героем его первого рассказа стал брокер, использующий внутреннюю информацию и переступающий моральную черту. На написание этого рассказа - объемом 60 страниц - у Бена ушло три месяца. Закончив один рассказ, он снова приступил к работе и написал еще один, потом еще.