В этом походе англичане молниеносно разгромили защищавший Кадис испанский флот, высадили десант и захватили сначала город, а три дня спустя – крепость Сан-Филиппе, где заперся гарнизон. Руководитель обороны герцог Медина-Сидония (тот самый, что командовал "Непобедимой армада") был вынужден отдать приказ сжечь 32 торговых корабля с товарами, чтобы они не достались англичанам. Утверждают, что тогда сгорело имущества на 20 млн дукатов. На следующий день представители англичан встретились с городскими властями, где сообщили, что в обмен на контрибуцию готовы оставить Кадис и уплыть обратно. Сумму выкупа определили в 520 тысяч дукатов и взяли себе в заложники до выкупа 51 знатного горожанина. Однако, дождавшись лишь частичной оплаты (120 тысяч дукатов), 5 июля англичане покинули Кадис. Заложников при этом не отпустили и увезли с собой (они вернулись на родину лишь в 1603 году, перед заключением мирного договора). Добыча от грабежа составила около 300 тысяч фунтов.
Под стенами Кадиса Уолтер Рэли проявил себя столь блестяще, что королева окончательно вернула ему свое доброе расположение, хоть и отказывалась принимать при дворе его супругу.
Сэр Уолтер оставался в фаворе вплоть до смерти Елизаветы в 1603 году, но с ее преемником Яковом I отношения у него не сложились. В первый же год нового царствования Рэли был арестован по обвинению в государственной измене. Ему инкриминировали заговор с целью посадить на трон некую шотландскую принцессу Арабеллу, кузину Якова. Обвинение было подготовлено из ряда вон плохо, и Рэли превратил судебный процесс в роскошное шоу. Он издевался над судьями как мог, и когда доведенный до белого каления обвинитель возмущенно воскликнул: "Мне просто не хватает слов!" – подсудимый ядовито ответил: "Вам действительно не хватает слов, иначе вы не повторяли бы одно и то же по четыре раза". Это не спасло его от смертного приговора, но продлило ему жизнь на какое-то время.
Приговор был жуткий: смертная казнь через повешение, потрошение и четвертование. Но привести его в исполнение не решились. Горожане передавали друг другу едкие остроты сэра Уолтера, и были все основания опасаться, что его появление на эшафоте вызовет волнения и, хуже того, поставит короля в очень неловкое положение. Рэли оставили в Тауэре, где он и провел следующие тринадцать лет. Эти годы не были бесплодными во всех смыслах. В тюрьме он написал "Трактат о кораблях", "Обзор королевского военно-морского флота", "Прерогативы парламента", "Правительственный совет" и, наконец, начал "Историю мира", которую ему удалось довести до 130 г. до н. э. Кроме того, условия заключения позволили ему стать отцом еще одного сына.
В 1616 году король Яков заинтересовался проектом поисков Эльдорадо в бассейне Ориноко. Его убедили, что лучший специалист, которому следовало бы поручить это дело, находится в Тауэре. Таким образом, Рэли второй раз в жизни покинул тюрьму, чтобы отправиться в Южную Америку. Экспедиция оказалась крайне неудачной. Он так и не нашел свой золотой город Маноа, а в стычке с испанцами погиб его старший сын. Сэр Уолтер вернулся на родину с тяжелым сердцем, зная, что ничего хорошего его там не ждет. Приговор пятнадцатилетней давности никто не отменял.
29 октября 1618 года в возрасте шестидесяти четырех лет сэр Уолтер Рэли по воле короля Якова I сложил голову на плахе. Свою судьбу он встретил с обычным для него мужеством и иронией.
Что наша жизнь?
Страстей одна игра,
А радость – лишь антракта мишура;
Надев костюм в утробе матерей,
Мы жалкий фарс играть спешим скорей,
И строгий зритель – Небо – без обид
За нашими огрехами следит.
В конце игры от солнечных гримас,
Как занавес, могила скроет нас.
Последний сон – всего апофеоз,
Но мы умрем не в шутку, а всерьез.
Мифы Северной Каролины
Судьба поселенцев острова Роанок занимала и занимает до сих пор многих. За истекшие четыреста с лишним лет эта история изрядно преобразилась и имеет множество вариантов. Например такой, обнаружившийся на одном туристическом сайте: "Солдаты тихо ступали по земле, держа аркебузы наизготовку. Час назад они увидели сигнал – взвившийся дым костра, знак того, что их зовут на помощь. Пока отряд прибыл на место, уже стемнело. Под ногами хлюпала вода, и эти звуки громом отзывались в мертвой тишине. Осторожно заходя в дома (двери были открыты), военные видели, что на столах горели свечи, а на очаге догорала приготовленная еда – жители поселка Роанок явно собирались сесть поужинать. 116 человек – мужчин, женщин, маленьких детей – исчезли, испарились, как будто их никогда не было. Вместе с ними пропали и домашние животные: солдаты не нашли ни одной собаки или курицы. Дойдя до самого края зловещей деревни, командир подал команду остановиться – на дереве возле дома священника, освещенное пламенем факела, белело вырезанное на коре слово, непонятное и от этого страшное – "Кроатон".
Не знаю, как вам, а мне нравится. Но все же я настоятельно рекомендую сравнить это леденящее душу описание с оригинальным рассказом непосредственного свидетеля – Джона Уайта, который мы приводили несколькими страницами выше. Очень наглядно видно, как зарождается легенда, как реально имевшие место детали преображаются под напором творческого воображения и приобретают совсем другой смысл.
Не меньшее удовольствие можно получить и от рассказа о дальнейших событиях, который принадлежит (или во всяком случае приписывается) некоему Джеймсу Харту, вице-президенту общества "Пропавшая колония": "Командир английского отряда рассказал губернатору Джону Уайту об исчезновении поселка, но тот ему не поверил и приказал устроить дополнительные поиски. Всего в 1590 году на североамериканский остров Роанок было направлено четыре поисковые экспедиции. Последнюю возглавлял уполномоченный королевы Елизаветы I Уолтер Рейлиф. Не было найдено даже капли крови, пряди волос или лоскута разорванной одежды, что указывало бы на атаку врагов. Окрестные леса тщательно исследовали в поисках свежих могил, но ни одного трупа тоже не нашли. Племя местных индейцев-кроатонов дружило с колонистами, но на всякий случай обыскали их деревню на соседнем острове. Это не дало результатов. В итоге Уайт послал королеве депешу: "Они не могли исчезнуть просто так, что не осталось даже следа. Их забрал дьявол". Позднее Рейлиф уже по собственной инициативе искал поселенцев, перекопал всю землю на месте деревни, но через 14 лет окончательно забросил поиски. Бесследное исчезновение всех колонистов Роанока считается одной из главных тайн в истории человечества".
Здесь, в отличие от первого отрывка, все довольно сухо и деловито, стилизация под научно-популярный текст, но, тем не менее, это тоже прекрасный образец мифотворчества. Воображение отталкивается от одной или двух реальных личностей или событий, а дальше его несет по кочкам. А обилие конкретных деталей (имена и должности участников событий, точное количество поисковых экспедиций и лет, потраченных на поиски) создает у читателя иллюзию, что автор достоин доверия.
Мы с вами, однако, знаем, что Джон Уайт в том положении, в котором он находился, никак не мог слать депеши ее величеству с места происшествия. Постоянного сообщения с Англией тогда не существовало, и сам Уайт три года ждал оказии, чтобы попасть в Роанок. Да и не мог он напрямую обращаться к королеве, только через более высокопоставленных посредников. Отчет, который мог удостоиться высочайшего внимания как-нибудь потом, когда что-либо предпринимать было уже поздно, он написал. Ну а историю о том, что специально для того, чтобы выяснить судьбу сотни не самых знатных поселенцев, через Атлантику четыре раза подряд посылали экспедиции, мог выдумать только человек, совершенно незнакомый с условиями, в которых проходила колонизация Нового Света. Даже особы, приближенные к трону, вряд ли удостоились бы подобной чести. Спасение утопающих – дело самих утопающих. Отправить же четыре экспедиции в течение одного 1590 года было физически невозможно. Если, конечно, каждая последующая отправлялась после возвращения предыдущей, участники которой докладывали об отсутствии результата.
"Уполномоченный королевы Елизаветы I Уолтер Рейлиф" – это, очевидно, сэр Уолтер Рэли. Во всяком случае, другого подходящего прототипа для этого персонажа нет. В принципе, его имя – Raleigh – можно передать по-русски и таким образом, хотя больше принято писать Рэли или Рейли. Но довольно печально, что человек, взявшийся просвещать русскоязычную публику по вопросам истории заселения европейцами Америки, явно не слышал этого имени прежде.
Как мы опять-таки знаем, сэру Уолтеру Рэли было чем заняться, кроме как четырнадцать лет подряд лично перекапывать остров Роанок. Сначала он готовил каперские рейды, потом сидел в Тауэре, затем исследовал бассейн Ориноко, штурмовал Кадис. В своей книге о путешествии в Гвиану, имевшем место в 1595 году, он упоминает, что собирался на обратном пути свернуть к Роаноку, чтобы попытаться отыскать следы пропавших пять лет назад поселенцев, но сильный встречный ветер помешал ему осуществить это намерение. Основатель первой британской колонии в Новом Свете, хоть его и не назовешь кабинетным деятелем, никогда в этой колонии не бывал.
Жаль разочаровывать читателя, но, видимо, ничего особо таинственного – в смысле абсолютно необъяснимого с точки зрения скучной материалистической науки – на острове Роанок не произошло. И уж тем более эта история не является "одной из главных тайн в истории человечества". Тем не менее, она интригует. И, безусловно, она напугала современников. Судите сами: три раза подряд мореходы оставляют на острове поселенцев, и три раза по возвращении находят остров пустым и заброшенным. Почва для расцвета мистических преданий самая благоприятная. Но по крайней мере первый случай имеет совершенно исчерпывающее и совсем не потустороннее объяснение.
Первые поселенцы во главе с губернатором Лейном покинули остров на кораблях Френсиса Дрейка и благополучно достигли Англии. Другое дело, что разминувшийся с Дрейком в Атлантике Гренвилл ничего об этом не знал, и его матросы наверняка разнесли жутковатую историю о брошенном поселении по портовым кабакам раньше, чем их просветили на этот счет. Так был заложен первый камень в основание легенды.
Об обстоятельствах, заставивших Лейна и его подопечных оставить Роанок, мы знаем все или почти все. Одной из главных причин являются испортившиеся отношений с индейцами. Согласно отчету Лейна, они начали ухудшаться после того как вождем аборигеном острова Роанок стал Пемисапана, брат Гранганемео, установившего дружеские отношения с капитаном Артуром Бэрлоу. То ли он с самого начала не разделял симпатий брата, то ли изменил мнение о бледнолицых людях под давлением обстоятельств. По словам губернатора, Пемисапана вступил в заговор с дикарями материка, чтобы погубить колонистов. Способ погубить англичан индейцы, однако, поначалу избрали довольно странный. Они не собирались захватывать и сжигать поселение или снимать с наглых пришельцев скальпы. Они даже не собирались загнать их за частокол и там блокировать. Лейн писал Уолтеру Рэли о Пемисапане: "Ему советовали, да и сам он задумал то же самое, – в качестве верного средства погубить нас в марте 1586 года, – убежать от нас со всеми своими дикарями". То есть вредить колонистам индейцы не собирались, они просто больше не желали им помогать. Они до такой степени не хотели иметь с ними дела, что готовы были бросить свою землю и свои жилища и уйти на материк, лишь бы их оставили в покое.
Ситуация кажется анекдотичной, но на самом деле смешного в ней мало. Колонисты, конечно, разгильдяи, но не до такой степени, как это кажется на первый взгляд. Если бы они с самого начала высадились на пустой остров, где им предстояло выживать самостоятельно, то, возможно, выжили бы. А так – договорились с людьми, что те будут снабжать их продовольствием, а те взяли и собрались уходить. Между тем запасов зерна для весеннего сева у поселенцев не оказалось. Конечно, можно предположить, что не исключено, что и в ссоре с индейцами англичане были не столь уж виноваты. Сохранились сведения, что индейцы стали испытывать суеверный ужас перед пришельцами, после того как заразились от них какой-то неведомой в этих краях болезнью. Эта версия довольно хорошо согласуется с тем странным способом погубить чужаков, который они избрали. Впрочем, в ангельски доброе и справедливое отношение англичан к туземцам тоже верится с трудом, да Хэрриот в своем трактате сетовал на жестокость соотечественников. Кроме того, и Хэрриот, и Уайт упоминают дружественные и враждебные европейцам индейские племена.
Один конфликт неизбежно тянул за собой другой, отношения местных и пришельцев становились все более напряженными. Окончательно они не рассорились, видимо, среди индейцев все еще была достаточно сильная "проанглийская партия", но Ральф Лейн совершенно правильно почувствовал, что дело пахнет керосином и эвакуировал колонию вовремя.
При описанных обстоятельствах пятнадцать человек, оставленных на острове Гренвиллом, сильно рисковали. Они находились во враждебном окружении в довольно-таки населенной стране. Оказавшиеся в их распоряжении укрепления явно не были рассчитаны на то, чтобы их удерживать такими силами. Устроить вылазку при имевшейся численности гарнизона тоже было затруднительно. Выживали, конечно, и в худших условиях, но это уж кому как повезет. За год можно найти способ как-то добраться до горстки чужаков. И если для того, чтобы напасть на поселение, где обретается более ста человек, нужны согласованные действия всего племени, а то и нескольких племен, то перебить полтора десятка могут и энтузиасты-одиночки, наплевавшие на последствия, мнение вождя и совета старейшин. Организовать нападение на форт, где укрылись англичане, могла также небольшая отколовшаяся от соплеменников группа туземцев. Гренвилл не оставил бы этих людей на острове, если бы не думал, что остальные колонисты где-то рядом и вот-вот вернутся. Тут сказалась плохая организованность колонистов. Договориться об условленном месте, где можно будет в случае чего оставить послание, им в голову не пришло.
Выше мы говорили, что о судьбе четырнадцати из пятнадцати оставленных на острове Роанок спутников Гренвилла неизвестно ничего, но это не совсем так. Кое-какую информацию Уайт вытянул из индейцев еще до своего отъезда в 1587 году. Ему поведали, что на почти пустое поселение напали индейцы, которые не являлись соплеменниками рассказчиков. Неподалеку от форта была устроена засада, а два воина приблизились к частоколу якобы для того, чтобы вести переговоры. Навстречу вышли двое англичан. Один был убит на месте. Очевидно, это был тот самый человек, тело которого удалось найти. Второй успел призвать на помощь товарищей, и все вместе начали пробиваться к берегу. Им удалось погрузиться в шлюпки и отплыть. Сначала они высадились на крохотном островке между Роаноком и Порт-Фердинандо (Хатораском), но затем, видимо, немного придя в себя, пустились в дальнейшее плавание в неизвестном направлении. Дальнейшая их судьба действительно покрыта полным мраком. Они могли погибнуть в прибрежных волнах, могли быть убиты индейцами где-нибудь в другом месте, могли быть приняты каким-нибудь племенем и остаться с ним до конца своих дней, могли, наконец, встретить европейское судно и даже добраться на нем до цивилизованных мест, но не спешить вернуться на королевскую службу. Словом, вариантов довольно много, и удивляться отсутствию сведений о беглецах особо не приходится. Упустившие врагов индейцы подожгли форт и удалились, а вернувшиеся летом 1587 года англичане вновь застали остров пустым.
Колонисты, прибывшие на Роанок с Джоном Уайтом, рассчитывали найти здесь готовый форт и солидные запасы продовольствия под охраной маленького гарнизона. Когда ничего этого не обнаружилось, они обеспокоились до такой степени, что решили несколько изменить свои планы: немедленно отправить Уайта за подкреплением и дополнительными припасами. Очевидно, что изначально это в их планы не входило, иначе губернатор остался бы на острове. С плановым завозом поселенцев и провизии справился бы и Гренвилл. Уайта отправили, чтобы он убедил сильных мира сего в необходимости внеплановой акции, то есть поселенцы чувствовали, что их положение весьма непрочно.
Когда три года спустя Уайт возвращался, судьба колонии его чрезвычайно тревожила. Он сам признается, что вздохнул с облегчением, завидев на берегу огонь. Губернатор не считал исчезновение поселенцев необъяснимым, наоборот, он ожидал чего-то подобного. Более того, еще до отплытия эскадры поселенцы обсуждали возможность оставить это опасное и несчастливое место и перебраться на другое. На этот случай они договорились о способе сообщить вновь прибывшим свое местонахождение. Уайт совершенно определенно сообщает это в своих записях. Тут не может быть разночтений. Надо сказать, способ не лучший. Гораздо разумнее было бы оставить подробное письмо в известном узкому кругу лиц тайнике, но задним умом каждый крепок. Поселенцы сделали как договаривались – вырезали лаконичное послание на стволе дерева.
Слово "Кроатон" ныне чрезвычайно любимо мистиками и мастерами жанра хоррор, особенно американскими. Ряд интернет-изданий сообщает со ссылкой на исследователя обычаев североамериканских индейцев канадского профессора Пьера Моренье, что Кроатон – это имя бога, которому поклонялись индейцы, и переводится оно как Жнец душ. Как считалось, он всегда жил среди них, но был невидим и по желанию мог вселяться в любое тело. Кроатону носили еду на жертвенный алтарь, жрецы садились в круг и наблюдали, как еда медленно исчезала в воздухе. Раз в год богу присылали "помощника" – сильного воина. Его помещали в запертую хижину с алтарем, и к утру воин исчезал.
Такое истолкование таинственного слова пришлось по душе признанному мэтру мистического жанра Стивену Кингу. В романе-киносценарии "Буря столетия" он рассказывает, как кровожадное туземное божество поочередно овладевает телами теперь уже современных американцев. Дело происходит не на острове Роанок, а в другом месте, но история первых колонистов там пересказывается. Согласно Стивену Кингу, поселенцы истребили друг друга или покончили самоубийством, потому что отказались отдать Кроатону то, что ему требовалось, – указанного им ребенка.
Создатели сериала "Сверхъестественное" остановились на версии, что Кроатон – это смертельный демоническоий вирус, переносящийся через кровь. Этот вирус сводит людей с ума и заставляет совершать агрессивные действия, вплоть до братоубийства. Зараженный (так называемый "крот") пытается заразить этим вирусом как можно больше людей, чтобы вирус распространялся дальше. Впрочем, во внешних своих проявлениях этот вирус мало чем отличается от собирающего жатву человеческими душами индейского бога, разве что определяется по наличию серы в крови. Побочным эффектом от действия вируса является стремление писать слово "Кроатон" на разных вертикальных поверхностях.
Мы рискуем вновь разочаровать читателя, но непонятное и потому страшное слово "Кроатон" на самом деле было абсолютно понятно Джону Уайту. Так назывался остров, расположенный не столь уж далеко от Роанока, а также обитавшее поблизости индейское племя, вроде бы доброжелательное к англичанам. Вполне возможно, что так звали и какое-то индейское божество, в отношении которого совершались мистические обряды, но вряд ли надпись на стволе дерева имела к этим этнографическим подробностям какое-то отношение. Куда логичнее предположить, что колонисты собирались покинуть Роанок и сообщали своему губернатору, где их искать. Другое дело, что никаких следов их длительного пребывания на Кроатоне тоже не обнаружили. Поселенцы либо сюда не добрались, либо в самом скором времени были вынуждены покинуть и этот остров. Куда же делись все эти люди?