В том же 1983 году в Русском музее случилась драма: неожиданно был снят с должности, ушел из музея и погиб в возрасте сорока двух лет заместитель директора по науке, оберегавший филоновский фонд от музейных специалистов. Его внезапная смерть шокировала сотрудников музея. Говорили разное, предполагая, что смерть бывшего замдиректора связана с его профессиональной деятельностью. Погибший окончил психологический факультет Ленинградского государственного университета и заведовал в ГРМ отделом социально-психологических исследований. В мае 1977 года - сразу после прихода Новожиловой - был назначен ее первым замом, а год спустя еще и заведующим отделом советской графики (по совместительству), где хранилось графическое наследие Филонова, с которым связаны многие документы, подписанные этим замдиректора. В частности, в апреле 1982 года он подписал приказ о передаче всех работ Филонова из отделов дореволюционного рисунка и живописи в отделы советской живописи и графики. Приказ противоречил музейным правилам, согласно которым наследие Филонова полагалось распределить по "четырем полкам": живопись - графика, дореволюционный - советский периоды, и отдел рисунка XVIII - начала XX века его не выполнил, как необоснованный. Без указания сверху замдиректора по науке такой приказ вряд ли осмелился бы подписать. И еще.
На рубеже 1970-80-х годов Центр Помпиду осуществил серию грандиозных выставочных проектов, посвященных модернизму конца XIX - начала XX века. Было организовано четыре выставки: "Париж - Нью-Йорк", "Париж - Берлин", "Париж - Москва" и "Париж - Париж", явивших зрителю привязанные к одному периоду времени, но разделенные в пространстве пласты изобразительного искусства. Эти выставки, быть может впервые, удивительным образом явили целостность мирового художественного процесса и произвели неизгладимое впечатление на публику. После закрытия в ноябре 1979 года в Центре Помпиду выставки "Париж - Москва" по просьбе советской стороны было решено провести ответную выставку "Москва - Париж", посвященную художественным параллелям и взаимовлиянию французского и русского (затем советского) изобразительного искусства.
Эта выставка, открытая для обозрения весной 1981 года в залах Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, стала откровением для советских людей. Причем не только для простых зрителей, но и для профессионалов, поскольку на ней впервые было выставлено множество работ русских и советских художников-модернистов, десятилетиями хранившихся в запасниках московских и ленинградских музеев. На этой выставке первоклассные работы Матисса, Пикассо, Майоля, Брака, Форе, Габо, Сутина, Кокто соседствовали со столь же великолепными работами Кандинского, Малевича, Филонова, Фалька, Ларионова, Гончаровой, Татлина, Шагала, Архипенко и других. И часто нельзя было определить "паспортную" принадлежность того или иного мастера - настолько единым было художественное пространство работ. Эти выставки вошли в историю культуры XX века. Организацией выставки "Москва - Париж" от Русского музея занимался замдиректора по научной работе, а его коллегой с французской стороны был поляк Станислав Задора.
* * *
А теперь суммируем всё вышесказанное. Восемь лет графическое наследие Павла Филонова пролежало в ГРМ без должной научной обработки и приказа на нее. С ним производили странные манипуляции с грубейшим нарушением музейных инструкций и правил, а в отделе советской графики, где оказались работы Филонова, шла кадровая чехарда. Незаинвентаризованный филоновский фонд посещали посторонние лица. За границей была издана монография о Филонове с воспроизведением его "закрытых" работ и с рядом деталей, указывавших на знакомство авторов монографии с группой контрабандистов, возглавляемой Гуткиной. И, наконец, обнаружился подлог с двойниками, а ведущих специалистов и даже главного хранителя ГРМ к графическим работам Филонова не допускали. По музею ходили слухи, будто тщеславный директор готовит диссертацию о Филонове и потому оберегает филоновский фонд от конкурентов. Вот только диссертацию эту никто не видел, а созданная Новожиловой ситуация вокруг графического наследия художника позволяла делать с ним все что угодно.
Это тянуло на толстое уголовное дело над бывшим секретарем райкома, коему благоволил сам член Политбюро ЦК КПСС, ленинградский партийный босс Г. В. Романов. Партийные консерваторы и ортодоксы видели в нем достойного претендента на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Весной 1985 года Григорий Романов был конкурентом Михаила Горбачёва. И неизвестно, как сложилась бы судьба КПСС и советского государства, если бы тогда на главный пост в партии и стране избрали Романова. Но в момент смерти генсека К. У. Черненко Романов был в отпуске и отдыхал в Паланге. Принять участие в полуночном заседании Политбюро, на котором избирали нового лидера партии, он не смог, а опытный политик А. А. Громыко ловко протолкнул на главный партийный пост М. С. Горбачёва, о чем потом горько сожалел.
Я знал семью ленинградских стоматологов, приватно лечивших хозяина Смольного. Они рассказывали, что когда Григорий Васильевич приходил на прием, то вел себя как овца на заклании. Он тихо садился в стоматологическое кресло, снимал и ставил рядом маленькие туфли, клал на колени руки и безропотно открывал для экзекуции рот. Тщедушный человечек в зубоврачебном кресле - таким я и представляю себе ленинградского партийного босса. Хотя в местных либеральных кругах он прослыл одним из самых одиозных партийных вождей, который, по словам политолога Бориса Вишневского, "был лично ответствен за множество мерзостей, творимых под его непосредственным руководством и с его высочайшего одобрения". Этот человек обладал большой властью и имел большие амбиции. Сюжет с филоновскими двойниками в ГРМ мог стоить ему политической карьеры, и не только. Филоновское дело дамокловым мечом нависло над головой Романова, подобно тому как дело директора московского гастронома № 1 Ю. К. Соколова висело тогда над головой первого секретаря Московского горкома КПСС В. В. Гришина. Ведь сюжет с двойниками всплыл весной 1985 года, когда в Политбюро ЦК КПСС разворачивалась борьба "реформаторов" во главе с Горбачёвым и консерваторов, в лагере которых находились Романов и Гришин. Криминальный музейный сюжет выворачивал в большую политику, ведь Новожилова было креатурой Романова, и с него за нее бы спросили. Поэтому темные дела в Русском музее гасились Смольным, а когда они вышли на свет, дабы разрулить ситуацию, старшие товарищи срочно отправили проштрафившегося директора ГРМ на персональную пенсию.
13 мая 1985 года пост директора ГРМ занял В. А. Леняшин - известный специалист по русскому искусству, автор блестящей монографии о портретном творчестве Валентина Серова. При нем месяц работала вторая комиссия по изучению графического наследия Филонова в составе десяти человек под председательством В. А. Гусева (тогда замдиректора по науке, а ныне директора ГРМ). В ходе ее работы были поэтапно рассмотрены все графические произведения художника, произведена сверка с фотокаталогом, а также предварительное технико-технологическое исследование ряда работ. Вот выписка из итоговой справки:
1. Восемь работ, воспроизведенных во французском журнале, идентичны фотографиям в фотокаталоге, который составляла Е. Н. Глебова начиная с конца 1950-х годов.
2. Хранящиеся в ГРМ произведения за №№ 251, 249 (162), 247 (150), 227 (137), 225, 272, 265 (173), 242 (142) имеют множественные несовпадения в деталях с воспроизведенными в журнале и фотокаталоге.
3. Итоги предварительной технико-технологической экспертизы показали ряд несовпадений материала и техники в эталонных и указанных восьми произведениях.
4. Во всех восьми указанных рисунках комиссия отмечает низкое художественное качество, особенно - в № 265.
5. Кроме того, при просмотре всего графического наследия выявлены №№ 32,136,185,234,237,149, вызывающие сомнения по следующим причинам: (идет перечень. - А. М.).
6. Таким образом, указанные в п. 2 работы, хранящиеся в ГРМ, вызывают серьезные сомнения в авторстве Филонова (большинство членов комиссии считает их подделками или копиями). То же можно сказать по поводу рисунков, указанных в п. 5, особенно №№ 136,32.
Комиссия считает целесообразным:
1. Продолжить технико-технологические исследования, обращаясь при необходимости к внемузейным специалистам.
2. Продолжить плановую работу по научной каталогизации и инвентаризации графического наследия П. Н. Филонова.
3. Дирекции ГРМ обратиться с запросом в Центр Помпиду по поводу источника и времени поступления восьми рисунков Филонова, опубликованных во французском журнале.
Председатель комиссии Гусев.
А тем временем в околомузейных кругах стала гулять небезобидная версия, что подмена рисунков Филонова произошла вне пределов Русского музея - еще до составления дарственной, а в том, что фальшивки оказались в ГРМ, виновата Е. Н. Глебова - дескать, недоглядела. Говорили разное: что у сестры Филонова был подозрительный сосед по коммунальной квартире, притеснявший ее и укравший рисунки брата, что Глебова страдала глаукомой и могла что-то недоглядеть. В принципе, такое возможно. Но поскольку эти слухи распускали люди заинтересованные, то давайте посмотрим на всё непредвзято.
Да, Глебова много раз брала с временного хранения в ГРМ работы брата домой, в том числе трижды эти восемь злополучных рисунков - и трижды возвращала их обратно. Последний раз в 1975–1976 годах - накануне дарения музею. Актом № 4016 от 31.03.1977 г. зафиксировано, что новых поступлений рисунков в ГРМ и возврата от Глебовой не было. По свидетельству П. К. Кошелева, постоянно общавшегося с ней. Глебова была в здравом уме и твердой памяти. Как доказывают свидетельские показания и следственные материалы по делам Гуткиной и Поташинского, в ходе которых Глебова выступала в качестве эксперта, она великолепно знала работы брата и подмену сразу бы обнаружила. Евдокия Николаевна могла случайно пропустить какую-то вещь, но предполагать, что по акту № 4016 она сдала в ГРМ дюжину фальшаков, просто нелепо. Глебова передала в Русский музей всё в целости и сохранности, а подмена произошла в музее. В пользу этого говорит и тот факт, что в июне 1986 года при подготовке материалов к фондовой комиссии ГРМ обнаружилось исчезновение из глебовского фотокаталога фотографий, выдававших фальшивки. Не случайно сдалась без боя и ушла на пенсию Новожилова - поняла, к чему всё идет. И конечно же не случайно люди, наделенные большой властью, замяли уголовное дело по филоновским двойникам на стадии следственного дознания, которое вел питерский КГБ. Ведь все нити вели в высокие властные и криминальные сферы.
С этим нужно было срочно разбираться, ситуация требовала того. Летом 1988 года в Ленинграде состоялся суд по уголовному делу № 36 по обвинению В. Грешникова, А. Махина, И. Шура в контрабанде. Следствием было установлено, что 24 августа 1982 года эти лица незаконно вывезли из СССР две работы Филонова: "Голова" стоимостью 70 тысяч рублей и "Без названия" - с изображением людей и рыб, стоимостью 50 тысяч рублей. Обвиняемые приобрели эти работы на черном рынке и передали англичанину Джеймсу, который с сокрытием от таможенного контроля вывез их из СССР и доставил в ФРГ некоему господину Фюрсту. А в 1985 году обе работы оказались в Кёльне, у известного коллекционера Людвига. Тогда же к нему попали еще две композиции Филонова. Пятью годами раньше филоновские "Головы" появились на выставках в Лондоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а еще одна композиция с таким названием выставлялась на аукционе Sotheby's.
Почти все эти произведения известны по монографии чешского искусствоведа Яна Кжиша 1966 года и новосибирской выставке Филонова, состоявшейся годом позже. Тогда они находились в СССР, но где таились столько лет и как оказались за границей - неизвестно. По рукам ходило несколько работ Филонова, а в мае 1985 года комиссией ГРМ было выявлено еще шесть подозрительных рисунков, так что возможны были новые двойники.
В те годы рынок искусства был наводнен подделками русского авангарда, имевшего спрос на Западе, и многие притоки сей полноводной реки брали свое начало в Ленинграде, где работала целая гильдия художников-копиистов, плодивших разного качества фальшивки, включая копии работ знаменитых художников из ленинградских музеев. Филоновские "близнецы" были родом оттуда. Выявив их исток, можно было вскрыть подпольную сеть контрабанды, имевшую выход на Европу и США. И, конечно, нельзя было забывать о репутации Русского музея. Ведь тень подозрения ложилась и на работавших там людей. Надо было назвать виновных и снять подозрения с остальных.
* * *
После выхода в 1990 году "Страстей по Филонову" в журнале "Огонек" и газете "Смена" дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки. Расследованием музейного детектива должны были заняться сразу два ведомства - ленинградское Управление КГБ и городская прокуратура, куда с официальной просьбой о расследовании решило обратиться руководство ГРМ, "желая положить конец запутанной истории с пропажей филоновских рисунков". Но внезапная смерть основных фигурантов криминальной истории и исторические катаклизмы, связанные с развалом СССР, не позволили довести расследование до конца. В итоге это дело из уголовно-процессуальной сферы переместилось в сугубо музейную - на уровень переговоров Государственного Русского музея и Музея современного искусства Центра Помпиду, где в конце 1989 - начале 1990 года состоялась большая персональная выставка Павла Филонова, открывшая миру творчество этого выдающегося художника.
Отношения ГРМ с Центром Помпиду развивались непросто. В 1985 году Русский музей написал письмо в Центр, оповестив его о филоновских двойниках. Но парижский музей долго не откликался на запросы с берегов Невы, а рисунки Филонова висели там в экспозиции. Лишь когда весной 1990 года после упомянутых публикаций факт воровства получил широкую огласку, украденные рисунки с музейной экспозиции сняли. В конце 1990 года в Ленинград приезжал директор Центра Помпиду. Он сказал, что рисунки поступили в парижский музей в 1983 году из частной парижской галереи, а увидев ленинградские двойники, изумленно воскликнул: "Конечно это фальшивки!" В принципе Центр Помпиду согласился вернуть рисунки в ГРМ. Но для этого нужно было доставить оригиналы в Ленинград, чтобы провести искусствоведческую экспертизу, когда подделки, положенные рядом с подлинниками, подобно дамам в старинном пасьянсе, откроют свое истинное лицо. Сделать это было довольно сложно. Тем не менее директор Центра Помпиду привез из Парижа в Русский музей рисунки Филонова, все восемь. Специалисты смогли воочию сравнить парижские оригиналы с двойниками из ГРМ, и тут всем все стало ясно. Краденые вещи надо было возвращать, хотя юридически решить этот вопрос оказалось непросто, потому что в судебном порядке не был установлен факт совершения преступления. Поэтому эпопея с возвращением рисунков Филонова законному владельцу затянулась на долгие десять лет. Но, к счастью, все разрешилось.
27 сентября 2000 года по решению французского правительства семь украденных из ГРМ рисунков Павла Филонова были доставлены в посольство Российской Федерации в Париже. Их принимал лично заместитель министра культуры РФ Павел Хорошилов. А 26 октября 2000 года, как сообщил официальный сайт ГРМ, в Мраморном дворце в Санкт-Петербурге состоялась "церемония возвращения семи рисунков Павла Филонова, похищенных из Русского музея путем подмены около двадцати лет назад и хранившихся до сентября 2000 года в Музее современного искусства Центра имени Жоржа Помпиду". Почему только семи - об этом ничего не говорилось. Один похищенный рисунок (пожалуй, лучший - "Пропагандист") пришлось оставить в парижском музее. На мой вопрос почему, Евгения Николаевна Петрова ответила: "Они попросили, и мы в данном случае не стали настаивать. У нас было и есть понимание того, что Филонова в мире пока мало знают, в частности потому, что его наследие находится в основном в одном месте. А наличие в таком крупном музее, как Центр Помпиду, хотя бы одной работы художника, будет его пропагандировать. Тем более, что "Пропагандист" - один из лучших рисунков Филонова, очень важный рисунок. И потом, они все-таки шли нам навстречу, и оставить им хотя бы один рисунок было бы справедливо. Длительность же процесса возврата была обусловлена формальностями, которые они не могли быстро решить".
В общем, была проявлена добрая воля двух крупных европейских музеев, которые поныне сохраняют партнерские отношения. Но "спящих дев" было восемь. Вот список восьми похищенных рисунков Филонова с указанием инвентарных номеров по картотеке Русского музея и личной картотеке Е. Н. Глебовой:
1) № 225. Голова. 10,4 х 9,4 см. 1920-е
2) № 227/137. Май. 17,5 х 12,4 см. 1924
3) № 242/142. Рынок. 10,9 х 9,5 см. 1924
4) № 247/150. Женщина с цветами. 15,7 х 9,6 см. 1925
5) № 249/162. Пропагандист. 11, 2 х 14,4 см. 1924-1925
6) № 251. Голова на фоне города. 20,5 х 16,7 см. 1925
7) № 265/173. Человек с кулаком (Голова). 15,0x10,4 см. 1924
8) № 272. Голова. 8,5 х 5,4 см. 1926