А через много лет научный сотрудник Государственного Русского музея, ведущий специалист по русскому авангарду Евгений Фёдорович Ковтун получил по почте информационный журнал Музея современною искусства Центра Жоржа Помпиду Cahiers с интересовавшей его статьей Жана Клода Маркаде о Филонове. Ковтун и Маркаде были друзьями и обменивались информационными материалами, как это принято среди музейщиков. Но когда в тот раз Евгений Фёдорович вскрыл присланную бандероль, то обомлел: со страниц французского журнала на него смотрели восемь рисунков Павла Филонова, оказавшихся в парижском музее. Ничего странного в этом бы не было, если бы не три обстоятельства. Поразительно похожие рисунки хранились в запасниках Русского музея: название одного из них и карандашный номер 225, четко видный на фотографии оборотной стороны другого рисунка, совпадали. Но главное - они производили впечатление подлинников! Категорически утверждать этого Ковтун не мог, но он слишком хорошо знал руку художника, чтобы ошибиться. Рисунки значились как новые поступления в Центр Помпиду, однако источник поступления указан не был. Озадаченный своим открытием, Евгений Фёдорович показал журнал другому специалисту в этой области - старшему научному сотруднику ГРМ Елене Николаевне Селизаровой. Ее мнение было схожим. Но Филонов дубликатов своих работ не делал! Тогда что же?! Так родилась загадка, быть может самая интригующая в истории знаменитого музея, и Ковтун сообщил о ней секретарю парторганизации. Это было в феврале 1985 года.
Русский музей переживал тогда нелегкий период. Долгие годы ГРМ возглавлял Василий Алексеевич Пушкарёв - человек, глубоко преданный русской культуре. Автору этих строк посчастливилось знать его лично. В. А. Пушкарёв родился 28 февраля 1915 года в семье казаков донской станицы Анастасиевка. Рано лишился родителей. Остался с больной сестрой на руках и, чтобы как-то прокормиться, нанялся подмастерьем к сапожнику. Окончив школу, поступил в Ростовское художественное училище, а затем поехал в Ленинград, где был принят на факультет теории и истории изобразительного искусства бывшей Императорской Академии художеств (ныне Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина). С третьего курса ушел добровольцем на фронт. Воевал простым солдатом-пехотинцем на Ленинградском и Волховском фронтах. Был ранен. После войны вернулся в институт, где стал парторгом. А в 1951 году Министерство культуры РСФСР выдвинуло тридцатишестилетнего парторга-искусствоведа на пост директора Государственного Русского музея. И он возглавил музей.
Пушкарёв сразу же начал восстанавливать музейные экспозиции, основная часть которых в войну была эвакуирована в Пермь и Соликамск… А с середины 1950-х годов он стал собирать в музейных запасниках картины современных русских художников, творчество которых шло вразрез с официальной доктриной социалистического реализма. Имея "безупречный глаз", Пушкарёв находил и спасал не только творения известных мастеров (таких как Василий Кандинский, Казимир Малевич, Александр Тышлер), но и неизвестных в то время художников, впоследствии ставших знаменитыми. За четверть века возглавляемый им музей превратился в крупнейший центр сохранения, изучения и пропаганды русского искусства, за что Василия Алексеевича называют отцом Русского музея, хотя его основателем он, конечно же, не был. Мысль создать в Санкт-Петербурге общенародный музей, где были бы собраны лучшие произведения русского искусства, принадлежит императору Александру III, а основал музей его сын, Николай II. Но Пушкарёв превратил Русский музей в мировой центр изучения русского искусства и создал с коллективом научных сотрудников существующую поныне концепцию музея. Кроме того, он собрал около 120 тысяч произведений искусства, вошедших в золотой фонд ГРМ. Благодаря его многолетней дружбе с Е. Н. Глебовой удалось спасти наследие Павла Филонова, которое после смерти художника в блокадном Ленинграде его сестра передала на сохранение в Русский музей.
У Пушкарёва был огромный авторитет в музейном мире. Но ершистый казак-директор, гнувший свою линию, был не по нутру власть имущим, особенно в городе на Неве. От него, как и от Аркадия Райкина и других "неудобных" ленинградцев, местная партийная верхушка мечтала избавиться. Того же жаждали и министерские чинуши в Москве. Удобный случай представился в 1973 году, когда Москву с очередным визитом посетил "давний друг Советского Союза" американский миллиардер и коллекционер Арманд Хаммер, о котором следует рассказать особо.
* * *
Арманд Хаммер родился в мае 1898 года в Нью-Йорке и был вторым сыном в семье эмигрировавших из России евреев. Его отец, Джулиус Хаммер, происходил из семьи разорившихся судостроителей, работавших на Николаевской верфи. Он жил в Одессе, а в 1875 году эмигрировал в США, где окончил медицинский колледж, занялся врачебной практикой и владел в Нью-Йорке пятью аптеками, приносившими семье стабильный доход. В 1915 году он основал фармацевтическую фирму Allied Drug and Chemical Corporation, торговавшую средствами по уходу за кожей. Семья Хаммеров жила не роскошно, но и не бедствовала. И тут случилось ЧП. Как пишут члены семейства и их биографы, в июле 1919 года Джулиус Хаммер сделал аборт жене атташе бывшего посольства Российской империи. Женщина, на тот момент болевшая пневмонией, умерла, и Хаммер-старший был осужден на два с половиной года тюрьмы.
Однако по версии, изложенной в книге Эдварда Эпстайна, незаконный аборт сделал не Джулиус Хаммер, а его средний сын, Арманд. Весной 1919 года он окончил Колумбийский медицинский колледж, получив степень бакалавра, а по окончании в 1921 году медицинского факультета Колумбийского университета стал доктором медицины. Но врачебной практики не имел, поэтому "напортачил" с абортом, а отец, не желая ломать жизнь сыну, взял его вину на себя. По другой версии, причиной ареста и тюремного заключения Джулиуса Хаммера была его политическая деятельность. Бизнесмен Хаммер-старший исповедовал левые взгляды и был одним из основателей Компартии США, имея членский билет № 1, за что и получил тюремный срок стараниями агента (будущего шефа) ФБР Эдгара Гувера, всю жизнь следившего за семейством Хаммер.
Но, как бы то ни было, эта история сыграла решающую роль в судьбе Арманда Хаммера, который пошел по стопам отца. Еще учась в университете, он возглавил отцовскую фирму, раскрутился и стал первым в истории США студентом, заработавшим своим трудом миллион долларов. Но, даже разбогатев, Арманд, как и его отец, симпатизировал коммунизму и большевистской революции. В 1921 году он отправился в Советскую Россию, якобы чтобы получить деньги за поставки лекарственных препаратов во время Гражданской войны. Хотя, по мнению Э. Эпстайна, Хаммер-младший двинулся в дальний путь по поручению неофициального торгового представительства РСФСР в США, местных коммунистов и своего отца, чтобы наладить связь американских коммунистов с советскими вождями. Ведь перед поездкой Арманд Хаммер, как и его отец, работал в нью-йоркском офисе торгпредства РСФСР, которое возглавлял старейший соратник В. И. Ленина, германский гражданин Людвиг Мартенс, в 1895 году создававший вместе с В. Ульяновым (Лениным) Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса - первую ячейку большевистской партии. Торгпредство Советской России за океаном называли "миссией Мартенса", и, скорее всего, именно по заданию ее руководителя Хаммер отправился с секретной миссией в Москву.
Свои приключения в голодной и холодной Советской России он потом красочно описал в интересной, но во многом придуманной автобиографической книге, где, впрочем, есть и правдивые эпизоды. Один из них - встреча в Кремле с Лениным, которая произвела на двадцатитрехлетнего начинающего бизнесмена неизгладимое впечатление. Вождь мирового пролетариата и юный миллионер обсуждали перспективы коммунистической революции в США - в будущем - и планы сотрудничества между Советской Россией и деловой Америкой - в настоящем. Разговор удался. На прощание большевистский вождь подарил юному другу свою фотографию с надписью по-английски: "Товарищу Арманду Хаммеру от В. Ульянова (Ленина). 20.XI.1921". Этой фотографией Хаммер очень гордился. Она стояла в его калифорнийском доме на самом видном месте, среди дорогих сердцу семейных реликвий, до самой смерти Хаммера в конце 1990 года.
Встреча с Лениным открыла молодому американскому бизнесмену все двери в Стране Советов и определила его судьбу. Арманд Хаммер стал пионером делового сотрудничества Запада с Советской Россией и вошел в узкий круг персон, приближенных к советским лидерам. Почти всех из них - от Владимира Ленина до Михаила Горбачёва - Хаммер знал лично. 27 октября 1921 года Народный комиссариат внешней торговли РСФСР и хаммеровская Allied Drug and Chemical Corporation подписали договор о поставке в голодавшую Советскую Россию одного миллиона бушелей американской пшеницы в обмен на пушнину, черную икру и экспроприированные большевиками ценности, хранившиеся в Гохране. Под прикрытием этой сделки Хаммер тайно перевез деньги на финансирование Компартии США, после чего стал считаться надежным другом Советской России и СССР.
В 1922 году Арманд Хаммер ненадолго вернулся в Америку, где основал новую компанию для торговли с Советами - Allied American Corporation, а затем с младшим братом Виктором отбыл в Москву, где прожил и проработал восемь лет, В Москве у него была роскошная квартира и деловой офис на Кузнецком Мосту. Хаммер официально представлял интересы 37 американских компаний и фирм, в том числе автомобильной империи Генри Форда. В 1926 году он предложил создать первую в СССР карандашную концессию, которая в 1932 году была выкуплена государством. Впоследствии это предприятие стало известно как Московский завод пишущих принадлежностей имени Сакко и Ванцетти. А в 1927 году Хаммер женился в СССР на актрисе и певице Ольге Ван Рут (Вадиной), которая родила ему сына.
В те же годы у Арманда Хаммера и его родственников сложились тесные связи с Лубянкой. Братья Хаммеры, их отец и дядя Александр Гомберг действовали на международной арене в интересах СССР. В частности, через созданные или купленные семейством Хаммер (на деньги Лубянки) фирмы и банки в Эстонии и Латвии тайно финансировалось сотрудничество Москвы и Берлина в военной сфере, которое интенсивно шло после подписания в 1922 году в Рапалло советско-германского мирного договора. А в 1928 году с активным участием братьев Хаммеров началась эпопея распродажи культурного достояния России, включая сокровища Государственного Эрмитажа, дворцов-музеев Ленинграда и его пригородов, Гохрана. Именно Хаммеры вывезли на Запад и распродали там по бросовым ценам наследие ныне всемирно известной петербургской ювелирной фирмы Фаберже, в том числе императорские пасхальные яйца.
Покинув в начале 1930-х годов Советский Союз, семья Хаммер продолжала выполнять деликатные поручения Москвы, будучи тесно связана с "Амторгом" - советским торговым представительством в США, которое перебежавший на Запад секретарь Сталина Борис Бажанов назвал "базой для всей подпольной работы Коминтерна и ГПУ". А после того как в США в 1933 году был отменен сухой закон, "Амторг" помог Арманду Хаммеру наладить производство в Америке крепких алкогольных напитков, поставляя ему дубовые бочки, клепку и сырье. Партнеры были довольны друг другом: Хаммеры имели хорошие барыши от продажи "иссушенным" американцам виски, водки и коньяка, а расчеты хаммеровской фирмы с "Амторгом" шли на нужды советской разведки и Коминтерна.
Вся эта деятельность не осталась незамеченной. За Хаммерами с момента основания в 1919 году "миссии Мартенса" следило ФБР, затем Госдепартамент США и ЦРУ. Госдеп подозревал Хаммеров в сотрудничестве с советской разведкой. В апреле 1932 года секретный агент в странах Балтии Джулиус Хейман сообщил в Вашингтон, что братья Хаммеры "продолжают выполнять секретные миссии для Советского правительства и с этой целью перемещаются между США и Европой", а русская жена Арманда, Ольга Вадина, прямо названа в донесении агентом ОГПУ. Эти подозрения разделяла британская разведка, а также шеф ФБР Эдгар Гувер, с 1919 года собиравший на "святое семейство" досье № 61-280 и едва не засадивший в 1952 году А. Хаммера в тюрьму.
От тюрьмы "товарища миллионера" тогда спасла изворотливость, а также то, что доказательства его деятельности были собраны ФБР незаконным путем (про-слушка, слежка без надлежащей санкции и т. п.), а потому не могли быть приняты во внимание судом. Но главное - после смерти Франклина Рузвельта Хаммер финансировал Республиканскую партию, и с приходом в Белый дом в январе 1953 года республиканца Дуайта Эйзенхауэра дело против спонсора партии тихо замяли. Но Госдеп США только в конце октября 1955 года выдал А. Хаммеру заграничный паспорт, взяв с него клятву, что он не является членом Коммунистической партии.
Такой наезд со стороны американских властей и спецслужб испугал Арманда Хаммера, и он на время лег на дно. Но в 1961 году, на пике первой советско-американской оттепели, он снова посетил СССР для налаживания контактов между советским лидером Никитой Хрущёвым и молодым президентом США Джоном Кеннеди. "Моя дружба с Кеннеди дала мне возможность снова приехать в Москву", - похвалялся потом Хаммер. И хотя это была не дружба, а краткое знакомство, которое устроил сенатор Альберт Гор - будущий вице-президент в администрации Билла Клинтона, - московские связи Хаммера Белый дом использовал в своих интересах.
Оказавшись в водовороте большой политики, Хаммер воспрянул духом. Но в начале 1963 года в ФБР поступил запрос на хаммеровское досье от всемогущего шефа контрразведывательного отдела ЦРУ Джеймса Энглтона, которое снова подрезало крылья предпринимателю. Лишь когда в начале 1970-х при республиканской администрации Ричарда Никсона в отношениях между СССР и США стала проводиться политика разрядки напряженности, Хаммер снова активизировал свою деятельность на советском направлении. При его участии в 1970-е годы в СССР в городе Тольятти был построен крупнейший завод по производству аммиака - "ТольяттиАзот", а также аммиакопровод "Тольятти - Одесса". Хаммер участвовал в реконструкции Одесского и Таллинского портов. А в 1980-е годы при его участии в Москве был построен Центр международной торговли, который поныне называют хаммеровским.