"Наше поведение в СССР - заканчивает Розенберг свой меморандум - должно быть совсем другое, нежели в странах Западной Европы". Оно и было другим. И, надо признать, что с точки зрения ликвидации Государства Российского и обеспечения его ничтожества на "вечные" времена этот план был хорошо задуман и разработан.
Такова была политическая программа Гитлера в России.
Подготовка к войне шла лихорадочным темпом. Первоначально Гитлер назначил дату нападения на 15 мая. Военные и политические события на Балканах: переворот в Югославии и поражения Муссолини в Греции заставили Гитлера отстрочить эту дату. Времени было мало, все готовились к этому судьбоносному походу, и будущий владыка Востока - Розенберг не дремал.
29 апреля 1941 года Розенберг издал подробнейшую инструкцию о методах проведения в жизнь указанных в меморандуме идей. И в тот же день состоялась конференция командующих армиями в будущей войне с Россией, на которой и были утверждены все детали операции "Барбаросса".
По части хозяйственного выкачивания Герингом был принят такой план: создаются пять "инспекций", из коих одна остается в резерве, а четыре следуют вслед за армией и имеют своей задачей ограбление страны. Эти ресурсы были совершенно необходимы для продолжения войны, ибо за два года войны и за годы подготовки к ней Германия успела истощить себя. Гитлер рассчитывал на "блитц" - победу, вернее на успех нового блефа. Но он провалился: Англия не сдавалась и даже не говорила о "почетном мире". Приходилось воевать.
Между тем, "продолжение войны (с Англией) возможно только, если наши вооруженные силы будут на третьем году войны полностью питаться за счет России", как мы это читаем в резолюции от 2 мая 1941 года, принятой в Берлине на собрании вождей нацистской партии. "Конечно - трезво прибавляет резолюция - это неизбежно вызовет голодную смерть нескольких миллионов человек" (в России), но разве это так важно, когда речь идет о строительстве "Великого Рейха"?
Вот поэтому то и были организованы "инспекции":
1-я - Ленинградская, которая охватывает районы: Вильно, Ленинград, Рига, Мурманск, Ревель, Вологду и Архангельск.
2-я - Московская с охватом: Минск, Тула, Горький, Брянск, Ярославль, Рыбинск, Москва.
3-я - Киевская: Киев, Кишинев, Одесса, Харьков, Днепропетровск, Сталино, Ростов, Сталинград, Севастополь, Керчь, Воронеж, Курск и
4-я - Бакинская: Краснодар, Грозный, Тифлис, Баку, Батум.
23 мая 1941 года этот план был передан главному командованию Вермахта для исполнения.
Близился день нападения, и 30 апреля он был на совещании в ставке окончательно назначен. В протоколе этого совещания читаем: "Фюрер постановил: "начало операции "Барбаросса" - 22 июня".
За два дня до того, 20 июня 1941 года, Розенберг выступил на закрытом заседании вождей с такой речью:
"Задача снабжения и питания германского народа явится в этом году основной задачей Востока, и в этом отношении Юг и Кавказ будут служить главными источниками продовольствия. Мы не признаем решительно никакого обязательства с нашей стороны кормить и русский народ. Мы знаем, что это - жестокая мера, лишенная какой либо сентиментальности. Необходима будет усиленная эвакуация и, конечно, будущие годы будут очень тяжелыми для русских. Позже придется решить, в какой мере можно будет оставить здесь промышленность… Русские должны быть направлены на Восток. Может быть, через сто лет они сами одобрят это… В основном русские - артисты, танцоры, музыканты… Борьба между Тургеневым и Достоевским символична для этой нации. Если мы сейчас закроем для них Запад, то они сообразят, для чего они рождены и область, которая для них подходит… Спустя сто лет историк иначе увидит наше решение, чем русские сегодня".
Каждый спешил внести свою лепту в общее дело, и от изложения общих "принципов" перешли к конкретным инструкциям.
Ген. Варлимонт уже 12 марта 1941 года издал приказ по армии относительно судьбы захваченных в плен политкомиссаров Красной армии: "Они подлежат немедленной ликвидации на месте".
Ген. Кейтель днем позже - 13-го марта - издал более обширный и "совершенно секретный" приказ об отношении к гражданскому населению, состоящему из пяти пунктов:
1. Организовать военные суды, которые должны действовать "беспощадно в случаях угроз со стороны гражданского населения неприятеля".
2. Враждебные элементы гражданского населения должны быть уничтожены.
3. В том случае, когда подозрительные элементы будут приведены к офицеру, то он сам решает на месте, должны ли они быть расстреляны.
4. Если в какой либо деревне будет произведено нападение - она подвергается немедленному коллективному наказанию.
5. Запрещается задерживать подозреваемых с целью предания их потом гражданскому суду.
К этому прибавлено, что должны быть выполнены "также устные инструкции о политических намерениях вождей, которые даны и должны быть раз'яснены командирам".
Заканчивается этот перл создания таким раз'яснением: "Нападения, произведенные членами германского Вермахта на гражданское население, не должны преследоваться, даже если бы они составляли насилие и военное преступление".
Зная "политические намерения вождей" можно о характере "устных инструкций" только догадываться. "Приказ должен остаться секретным", заканчивается директива.
Это, однако, не исчерпывает вопроса, ибо не могло разрешить основной задачи - обеспечения "лебенсраума" и высших целей", возвещенных Гитлером. А кроме того, был еще "еврейский вопрос". Специалистом по этой части был Гимлер, возглавлявший СС, "Зихерхайтсдинст" и "Ейнзетцтруппен" (отряды истребления), которые были прикомандированы к армии и продвигались вместе с нею. Во главе этих отрядов истребления стоял помощник Гимлера - Гейдрих.
13 марта, одновременно с приказом Кейтеля, "Рейхсфюрер СС Гимлер" получил от "Фюрера"-Гитлера специальные задания в области геолитического управления", при чем он должен был действовать "независимо от армии и за свой личной ответственностью".
Свои "специальные задания" Гимлер понимал очень отчетливо. Еще в ноябре 1940 года он издал общую, инструкцию под скромным озаглавлением: "Некоторые мысли об отношении к чужим народам на Востоке" (см. приложение № 1). Эти "некоторые мысли" отмечены, как "гехейме Рейхсзахе" - секретный государственный документ - и не зря. Общий смысл и цель его прост: уничтожение народов Востока, как самостоятельной национальной единицы, со всей их культурой. "Понятие еврейства - читаем мы в "мыслях" - я надеюсь вытравить путем массовой эмиграции евреев в Африку". "Несколько больше времени пройдет прежде, чем исчезнет в наших краях представление о таких народах, как украинцы, гуралы, лемки".
"Для не-германского населения разрешается только четырехклассная народная школа. Целью ее является: научить считать не больше, чем до 500 и подписывать свое имя, а кроме того внедрить в сознание детей, что заветом бога является слушаться немцев, быть честным и прилежным. Чтение я считаю лишним. Кроме такой школы, никакой другой на Востоке (Европы) вообще быть не может".
Сменивший Гесса на посту главы нацистской партии Мартин Борман "углубил" эти "мысли" Гимлера:
"Славяне - писал он - должны работать на нас. Поскольку же они нам не нужны - они могут умереть. Поэтому, прививки и, вообще, медицинское обслуживание их излишне. Размножение славян нежелательно. Обучение их - опасно. Довольно, если они будут считать до ста. Наилучшее воспитание для них - то, которое превратит их в полезных для нас роботов. Каждый образованный славянин - будущий враг. Религию! мы им оставим, как отвлекающее. Что же касается продовольствия, то они получат только крайне необходимое. Господа - мы, и все в первую очередь должно итти к нам". (Док. R-36).
В мае 1941 года приведенный выше приказ Кейтеля от 13 марта был по соглашению между генерал-квартирмейстером ставки Гитлера и Гейдрихом подтвержден и вошел в силу. Он был потом широко использован на практике. Тем временем, война стала реальностью, и 16 июля 1941 года Гитлер счел необходимым дать новую инструкцию:
"Мы не должны опубликовывать наши действительные цели, но мы должны точно знать, чего мы хотим"…
"Крым должен быть очищен полностью от своего теперешнего населения и заселен исключительно немцами. К нему должна быть присоединена Северная Таврия, которая тоже войдет в состав Рейха".
"В Баку мы образуем германскую военную колонию"…
"Мы сохраним за собой Кольский полуостров ради рудников, которые там находятся"… "Я сделаю из завоеванных стран земной рай"…
"Война с Россией не может вестись с соблюдением законов чести. Она является одновременно борьбой идеологий и борьбой рас, и она должна вестись с небывалой до сих пор беспощадностью!"..
Во исполнение этого руководящего указания "Фюрера", Гейдрих на следующий же день, 17 июля 1941 года, поспешил издать "совершенно секретный" приказ с указанием лиц, которые должны быть немедленно уничтожены: комиссары, коммунисты, евреи, руководящие лица в хозяйственной жизни страны, советские ученые и т. д.
В этом же июле последовала и новая инструкция Кейтеля: "Всякое сопротивление должно быть наказуемо не только законным преследованием виновных, но и путем применения оккупационной армией террора, который один только может уничтожить всякое поползновение к сопротивлению со стороны населения".
Позднее, в сентябре 1942 года, к этому делу приложил руку и Геббельс, инструкция которого гласит: "Должны быть уничтожены: евреи, цыгане, осужденные на 3–4 года поляки, а также чехи и немцы, осужденные на смерть. Мысль об их уничтожении путем работы - самая лучшая". После этого, по соглашению между Гитлером, Гимлером и министерством юстиции, формула Геббельса была расширена и в число тех, кто должен быть "безусловно" уничтожен, включены "русские и украинцы". (Документ 654 P.S.).
Вмешательство Геббельса в это дело происходило от излишнего усердия, ибо это вовсе не входило в его прямую компетенцию, но, видимо, очень уж хотелось ему "руку приложить".
Мы видели, таким образом, как выглядела подготовка похода во всех его частях: военном, политическом, хозяйственном, административном и… истребительном. Вкратце задачу похода можно формулировать так: уничтожение Государства Российского, истребление населения и превращение наций в роботов-рабов. Задача, поскольку речь шла о 200 миллионом государстве, не легкая, можно даже признать ее грандиозной или "колосаль"… Как же наилучше этого добиться? Здесь-то на помощь пришел гений Геббельса. То, что многие начинают соображать только сейчас - что "надо иметь с собою русских, чтобы победить русских" - то Геббельс понял давно, и потому привлечение русских к делу их собственного уничтожения стало основным пунктом его "политической линии".
Как мы теперь знаем, Геббельс еще в 1936 году произвел на маневрах опыт своей пропаганды (см. приложение № 8). По его словам, "была создана ясная идеологическая почва относительно населения Советского Союза, что имело на случай войны решающее значение. Тезисы, положенные в основу многочисленных прокламаций отдела пропаганды национал-социалистической партии, выявляли, что вражда Германии направлена не против народов Советского Союза, а против еврейско-большевистских угнетателей этих народов, что на самом деле целью Германии является освобождение этих народов (курсив мой. Б. Д.). В особенности предлагалась русскому народу дружба и братство по оружию против общего еврейско-большевицкого врага. Это обстоятельство должно быть особенно подчеркнуто и сохранено в памяти для дальнейшего исторического исследования".
Так пишет Геббельс в своем "Обзоре" для внутреннего употребления, и мы с ним в одном вполне согласны: это, действительно, должно быть сохранено в памяти для наших дальнейших исследований…
Один из первых участников этого "движения", которого мы условно назовем "редактор", в неопубликованной еще работе пишет: "Министерство пропаганды впервые выдвинуло в пропагандных целях идею фиктивного политического движения". Это только подтверждает слова самого Геббельса.
"Летом 1944 года в газете "Рейх" эту "новую политику" Германии с ориентацией "на народное восстание против большевиков" Геббельс откровенно изображал, как прямое продолжение политики "запломбированного вагона", с таким успехом примененной немцами в 1917 году. Для Геббельса она, конечно, такой и была".
Впоследствии Геббельс жаловался на то, что когда наступил момент реализации его плана, то он попал в чужие руки: сперва Вермахта и Розенберга, а потом Гимлера, и в результате этого его "идея" была другими "извращена", в особенности Розенбергом (приложение № 8). Проворство рук Геббельса заключается здесь в том, что в начале войны он сам был в полном согласии с Розенбергом и Гимлером и со всем этим "извращением". Оно и логично. Спустя 2–3 месяца войны с Россией все нацистские вожди были уверены, что победа у них в кармане, а раз так, то отпадает за ненадобностью и вся тонкая "идея" "братства по оружию" и "освобождения народов". В своем отчетном докладе, написанном под грохот падающей Германии, Геббельс предпочел забыть об этом, а всю ответственность за "извращение" переложить на Розенберга.
2. ПОРАЖЕНЧЕСТВО
Итак, 22-го июня 1941 года Гитлер во всеоружии всей своей столь тщательно подготовленной военной, политической, административной, экономической и пропагандной машины ринулся на Россию.
Вместе с дождем бомб на головы народов СССР посыпались миллионы геббельсовских прокламаций, брошюр, радио речей и т. д. Как известно, за первые месяцы войны немцы едва успевали сосчитывать пленных красноармейцев. По данным американского министерства, опубликованным в "Лaйф" 19-го декабря 1949 года Воллэсом Кэрролем, взяты были в плен: между 29 июня и 7 июля около Белостока и Минска - 320.000 человек, 1 июля возле Смоленска - 300.000 человек, 5–8 августа возле Умани - 103.000 человек, 24 сентября возле Киева - 665.000 человек и 18 октября в районе Брянска-Вязьмы 665.000 человек. Всего больше двух миллионов.
Гитлер был так уверен в победе, что, приближаясь к Москве, его ставка 7 октября 1941 года возвестила: "Фюрер решил, что капитуляция Ленинграда, как и позднейшая капитуляция Москвы, не будут приняты, если даже неприятель будет о ней просить", т. е. Гитлер решил, что обе столицы России должны быть преданы огню и мечу и должны быть разрушены (то же он решил и о Варшаве).
Что же, однако, было причиной этого небывалого в истории разгрома советской армии? Разумеется, не одна только геббельсовская пропаганда. По очень распространенной заграницей версии все сводится к поголовному пораженчеству Красной армии и народа: Красная армия, мол, только и дожидалась прихода гитлеровских полчищ, чтобы им с радостью сдаться в плен, а население, чтобы забросать их цветами. Все это - сущий вздор. Нет сомнения, что и в армии, и в населении были стихийные пораженческие настроения, и они, конечно, не могли не сыграть своей роковой роли, но надо все же знать, что речь идет о небольшой части армии и небольшой части населения.
Причин разгрома армии было несколько. Тут была, прежде всего, та тактика Красной армии, которая была расчитана не на оборону, а на нападение (Сталин, как известно, до последней минуты не верил в предательство своего друга - Гитлера); тут был и результат того, что в течение первых 9 часов войны немцы наступали, а приказа о сопротивлении им не было дано, ибо Сталин сидел где то на Кавказе, и никто без него не посмел распоряжаться. В результате, "уже на третий день войны войска Киевского и Белорусского военных округов были выведены из строя. Были убитые, раненные и панически бегущие. Мораль армии была сломана". Так свидетельствует бывший советский генерал Алексей Марков в "Сатурдэй Ивнинг Пост" от 13 мая 1950 года. Значит, в первые решающие дни фронт был из-за хаоса разрушен. Вероятно, не мало способствовало успеху "блитца" преимущество немцев в вооружении и в руководстве, т. е. в том, чем Сталин так умилялся при разгроме Польши.
Но кроме чисто военных причин были еще причины и политического, и психологического характера. В течение 22-х месяцев монополизированная Сталиным пропаганда не переставала вдалбливать народу в голову, что немцы - это друзья и миротворцы, а англо-американские "плутократы" - капиталистические "разбойники" (то же повторяется и сейчас). Многие вспоминали немецкую оккупацию во время Первой мировой войны и находили, что при сравнении с режимом Сталина все преимущества на стороне немцев. Что-то превосходящее Сталина в разбое, вообще, не представлялось.
Таким образом, причин, более или менее доброжелательного отношения к агрессору было много. Бывший советский офицер, перебежавший к немцам, Ал. Алымов довольно верно рисует настроение Ставрополя перед приходом немцев:
"В Ставрополе - с этого пункта начинается его рассказ - не встречали немцев с цветами и хлебом-солью, как это было несколько дней спустя в Пятигорске и Кисловодске, но в час их вступления, несомненно, весь город вздохнул полной грудью. Причины этого вздоха были различны. Убежденные враги большевизма видели в победе немцев разгром своего исконного врага; бывшие собственники - надежду на хотя-бы частичное возвращение их имущества, главным образом, отобранных домов; репрессированные и жившие по фиктивным документам (а таким не мало) - освобождение от вечного страха перед вездесущим НКВД; голодные - возможность насытиться; знавшие больше других радовались провалу намеченного большевиками "прощального часа" - разгрома города и, наконец, все вместе - тому, что страшный для обывателя момент перехода из рук в руки прошел безболезненно, без артиллерийского обстрела, уличных боев, больших пожаров и т. д. ("Часовой" № 287).
Какой пестрый конгломерат причин!… Но здесь нет и намека на симпатии к нацизму. В силу столь шаткой почвы этого благожелательства не приходится удивляться тому, что так быстро портились отношения разочарованного населения с непрошенным "освободителем".
Но неверно представление, будто Красная армия, вообще, отказывалась сражаться. Два месяца ген. Власов - по его собственным словам - отстаивал Киев. Стало быть, было с кем отстаивать. "Смоленск был взят после упорной борьбы, в которой русские переходили в сильные контр-атаки". Уже в своих телеграммах к Сталину от 21 и 28 июля 1941 года Черчиль выражает "восхищение великолепной борьбой русских и теми тяжелыми потерями, которые они наносят врагу".
Президент Рузвельт объявил в сентябре 1941 года, что русский фронт будет держаться, и Москва не будет взята. Громадная сила и патриотизм русского народа лежали в основе этого мнения.