Между прочим, заместитель редактора центрального органа Власова "Воли Народа" А. Казанцев сообщает ("Посев, № 23 за 1950 год), что сам Власов понимал, что в этих условиях "там, в России поймут, что это был просто обман и пропагандный трюк, и доверие будет потеряно навсегда".
Так оно, по-видимому, и получилось, ибо Казанцев констатирует: "С той стороны манифест никакого действия не произвел" и в то же время "было ясно видно, что на этой стороне ничего серьезного нет: в бытность Власова в Смоленске ему не разрешили ни с кем поговорить, никому не показаться, да он и сам избегал этого".
Признания, что и говорить, весьма красноречивые, но "освободительная акция" этого оригинального "Русского Освободительного Движения" продолжалась…
В одном ненапечатанном документе одного из ближайших соратников ген. Власова мы читаем: "В 1942 году количество добровольцев ростет, независимо от того, что русская общественность уже поняла, что немцы пришли не с освобождением, а с целью организованного грабежа и порабощения". Но если это было ясно уже в 1942 году, то зачем же "власовское движение" поддерживало нацистский обман в течение этих лет до конца войны? Зачем же РОД фактически помогало немцам? Зачем выдавали им свидетельства добропорядочности, доброжелательности и культурности и в сентябре 1942 года и в ноябре 1944 года? Можно ли удивляться тому, что "количество добровольцев ростет", когда мы знаем, что это было единственным способом спастись от голодной смерти? Именно поэтому мы и должны снисходительно судить этих несчастных солдат-красноармейцев. Только тот, кто был в этом аду в эти годы может судить о том, как невозможно трудно было устоять от соблазна. Но они вовсе не горели желанием "обратить оружие против советского правительства". Они просто искали тепла и пищи и меньше всего, надо думать, задавались высокими материями. Ведь это же явление имело место и в школе Дабендорфа…
Упомянутый нами "редактор" пишет: "Большинство советских солдат и офицеров не помышляли о сдаче в плен; однако, попав в плен, очень быстро становились на анти-советскую позицию". Это совершенно понятно, само противопоставление - искусственно, но отсюда до "обратить оружие" - дистанция большого размера. Тот же автор пишет, что разочарованные русские части разваливались, и этот развал выразился "в массовых переходах на советскую сторону". (Известен случай перехода летом 1943 года на советскую сторону целой бригады Гиля).
Как же, однако, немцы использовали эту "Русскую Освободительную Армию"? Против кого она в самом деле обращала свое оружие? Для русских частей была создана специальная должность "Остгенерала", потом - "генерала добровольческих войск". Им был ген. Кестринг, который "издал приказ о переброске русских подразделений с восточного фронта на западный, где они стали на охрану берегов Франции и Дании от англо-американского вторжения".
Упомянутый нами советский офицер Алымов сообщает: "Немцы охотно принимали повстанцев и перебежчиков и отправляли их вглубь Германии для формирования, а оттуда в Грецию, в Боснию, в Италию и даже на Атлантический вал… Один из таких батальонов был в числе последних защитников Ля Рошели (Франция), и своей стойкостью изумил американцев, наивно предложивших ему "отправку на родину" по капитуляции". ("Часовой", № 290).
И нынешние наследники Власова признают, что Власов никакого влияния на эти отряды не имел и ими не распоряжался. Но на нем лежала моральная и политическая ответственность, ибо его именем они собирались, так как же следует это квалифицировать? И к чему же тогда сводилось все РОД?
5. Р. О. Д. В ДЕЙСТВИИ
Сколько, однако, было этих батальонов? На этот вопрос мы имеем ясный и авторитетный ответ.
Когда "блитц" Гитлера явно провалился, первой это ощутила, конечно, армия. В ней проявились прорехи, их надо было заштопать, а для сего был только один гипотетический источник - русские добровольцы и перебежчики. В начале их охотно принимали в качестве "хильфсвиллиге", включали в немецкую армию, составляли вспомогательные отряды и т. д. Для усиления притока было крайне желательно, чтобы Гитлер сделал какое либо заявление о целях войны (мнимых, конечно), что шло бы по линии Геббельсовских "освобождения народов" и "братства по оружию". Но Гитлер усмотрел в этом умаление своего величия, уязвление его самолюбия, ибо в данных условиях это было бы вынужденным заявлением, и "Фюрер" отказался от этого. Розенберг поддержал его. Геббельс был в отчаянии. Армия поддерживала Геббельса. 2-го Марта 1943 года Геббельс заносит в свой дневник:
"Ген. Цейцлер (начальник штаба в ставке Гитлера) прислал мне письмо по поводу моего предложения о необходимости сделать заявление на Востоке (о целях войны), сообщая мне, что оно не утверждено. Это письмо - все, что угодно, но далеко не лестно для Розенберга".
А 15 апреля 1943 года он отмечает:
"Из целого ряда показаний большевистских пленных я вижу, что воззвание ген. Власова вызвало обсуждение в советской армии… Мы должны не только воевать на Востоке, но и проводить там политическую работу".
Через 14 дней, 29 апреля, он возвращается к вопросу:
"Ген. Власов, который сражается на нашей стороне в обособленной армии, был здорово ошарашен нашим министерством Востока (Розенберг). Он написал доклад, который прямо хватает за душу и нельзя не удивляться отсутствию) политического инстинкта у нашей центральной администрации в Берлине".
Геббельс не только нервничал, но и "фрондировал".
В мае 1943 года власовская "акция" была, наконец, пущена полным ходом. На "той стороне" она вряд ли имела большой успех. Мы имеем, по крайне мере, свидетельство Йодля в Нюренберге: "В течение трех летних месяцев 1943 года нападения партизан на железно-дорожные поезда выражались в следующих цифрах: июль - 1560, август - 2121 и сентябрь - 2000". Эти цифры говорят о подлинной стихийности партизанского движения в стране. Да и каково могло быть влияние всех этих геббельсовских затей, когда наряду со всеми прокламашками произносились речи (и проводились на практике) вроде следующей речи Гимлера, произнесенной в Познани 4-го октября 1943 года (до к. P.S. 1919):
"Мы, СС, руководствуемся следующими принципами: мы должны относиться лояльно, честно и по братски к тем, кто принадлежит к нашей расе и только к ним. То, что происходит с русскими, меня абсолютно не трогает. Процветание или страдание других наций меня интересует лишь поскольку эти нации являются рабами нашей культуры. Если 10.000 русских женщин умирают от изнурения, копая противотанковый ров, то меня это интересует лишь постольку, поскольку этот ров нужен для Германии. Ясно, что мы не должны быть жестоки и бесчеловечны без необходимости: мы, немцы, единственный народ, который культурно относится к животным, и мы должны так же относиться к людям. Но было бы преступлением против нашей крови давать людям чужой расы идеалы, так как этим мы готовим бедствия нашим детям и внукам. Если кто нибудь придет и скажет мне: "Я не могу заставить женщин и детей копать этот противотанковый ров, они мрут, и это - бесчеловечно", то я отвечу ему: "Вы - преступник. Если этот ров не будет выкопан, то результатом этого будет смерть германских солдат. А они - вашей крови". Вот что я хочу внушить СС-цам, как один из наиболее священных законов их поведения. Я требую от них применения этого правила ко всем не германским народам, и особенно к русским".
Мы привели эту длинную выдержку из речи Гимлера, чтобы показать, что ничего не изменилось в отношениях и в политике наци в России и спустя два года после начала похода и спустя год после выступления ген. Власова. А Гимлер и был тем, кто осуществлял верховный контроль над "Освободительным Движением" до самого его конца.
Это "Освободительное Движение", как мы выше видели, родилось еще в сентябре 1942 года, но полным ходом было пущено лишь в мае 1943 года, а уже 8 июня того жо года в ставке Гитлера состоялось совещание, специально посвященное этому вопросу, на котором Гитлер вынес свое решение по делу РОД и ген. Власова (см. приложение № 5). Поводом к этому послужила разбросанная Вермахтом прокламация № 13, в которой красноармейцы приглашались перебегать в немцам и в которой, наряду со всякими хорошими посулами, говорилось: "Когда вы перебежите к нам, то вы сможете вступить в национальную русскую освободительную армию". Гитлер запротестовал, хотя он тут же отметил, что "следует различить между пропагандой, которую я делаю "там" и тем, что мы, в конце концов, делаем сами". Тем не менее, "приказ № 13 находится вне дискуссии", ибо "мне не нужна русская армия". Кейтель поспешил его успокоить заверением: "разрешите заметить, что мы рассматриваем инициатора этих пропагандных листков, этот национальный комитет за подписью Власова, как средство чистой пропаганды" (курсив мой. Б.Д.).
Правда, ген. Цейцлер пробовал заметить, что "нужно найти что нибудь, чем можно было бы вознаградить служащих нам людей, дабы их держать у нас, что то положительное, в виде ли денег или обещания, что они потом что-то получат. Но. о дивизиях не может быть и речи. Батальоны еще допустимы, эти можно всегда держать в руках, Но сверх этого ни в коем случае, за исключением казачьей дивизии: эта очень полезна". На том и порешили: строить батальоны. Это-те батальоны, которые посылались на все западные фронты.
Сколько их было? Цейцлер дал справку: "78 батальонов, 1 полк и 122 роты". Это - все. Кроме того, еще 60.000 человек - нечто вроде стражи ("арт вахтманшафтен"). Эти объединены в очень маленькие отряды". "Участников добровольной помощи около 220.000 человек". И Цейцлер еще раз повторил: "есть только один полк, остальное - это батальоны".,
По поводу этих батальонов власовский "редактор" в своем документе пишет:
"На Востоке осталось ничтожное число русских подразделений. На Западе более трех десятков батальонов расположились по северному и южному побережью Франции, около 20 батальонов приняли участие в борьбе против союзников в Италии. 5 или 7 батальонов находились в Дании. За ничтожным исключением русские батальоны находились под немецким командованием… РОА продолжала оставаться мифом". "Русские батальоны на Западе, находясь в военном отношении в ведении немецкого командования, имели, однако, свои пропагандные штабы: в Париже - для Франции, в Вероне - для Италии и в Копенгагене - для Дании". "Ген. Власов… называл всех предателями, говорил, что это не его рук дело, а немецкая авантюра" и т. д.
Все совершенно ясно: никакой русской армии, никакого русского комитета, никакой русской "акции", а авантюра чистейшей воды и весьма неприглядного свойства. Немцы сознавали, что надо что-то обещать этим русским, дабы "вознаградить служащих нам людей", но в конце концов можно было обойтись и без больших обещаний: так решил Гитлер. По существу же дела никто и единой мыслью не погрешил, чтобы предложить пересмотреть цели войны. Тех целей, которые были прокламированы Гитлером на собрании высшего генералитета Вермахта в Оберзальцберге еще в августе 1939 года, на завтра после подписания соглашения со Сталиным:
"Я решил - заявил тогда "Фюрер" - и я пошлю на казнь каждого, кто осмелится выступить с критикой, что наши цели в войне состоят в достижении той или иной линии, а не в физическом истреблении неприятеля". "Польша будет обезлюдена и колонизирована, и то-же произойдет с Россией". "Мы должны себя чувствовать господами мира и видеть в народах только обезьян, которых нужно подгонять хлыстом".
Эту свою принципиальную установку Гитлер никогда не менял, и не надо иметь большого воображения, чтобы понять какую жалкую роль играли Власов, РОА и "русский национальный комитет" при таком Гитлере.
6. "РАБСИЛА"
Однако, с течением времени в этой прямолинейной политике и тактике наци появился большой зигзаг, ибо нацистская мысль и практика забились в безнадежных противоречиях. Гитлер уперся в тупик: весь смысл похода был им и его соратниками ясно очерчен: германизирование Востока, "лебенсраум"! Для этого мало было разбить советскую армию, для этого надо было еще уничтожить долю советского народа (минимум одну треть, думал Рундштедт). Так и поступали, и всеми способами: голодом, расстрелом, по системе "Нахт унд Небель", а то еще по иному, как то доносил, например, эстонский комиссар: "Запирать мужчин, женщин и детей в амбары и поджигать не является подходящим средством борьбы"… Прибегали, стало быть, ко всем средствам и с большим успехом.
Как уже отмечено было, "блитц" не удался. Германия стояла перед перспективой долгой войны и вынуждена была прибегать к новым мобилизациям людей и средств. Но людей было мало и потому пришли к простой мысли: мобилизовать для работы русских военно-пленных. Оказалось, однако, что их уже успели уморить, и идея о насильственном труде получила свое естественное дальнейшее развитие: привести "рабсилу" из захваченных областей Советского Союза.
Выполнение этой задачи было возложено на министра по мобилизации труда Заукеля. В марте 1942 года Заукель издал следующий приказ:
"Все военно-пленные Запада и Востока должны быть включены в военную и продовольственную промышленность Германии. Кроме военно-пленных мы должны реквизировать на Советской территории трудоспособных мужчин и женщин от 15 лет. С целью оказать помощь германским хозяйкам, в особенности матерям многих детей, а также женам крестьян, Фюрер уполномочил меня доставить с восточных территорий в Германию от 400.000 до 500.000 отборных здоровых девиц. Всем рабочим должно быть дано питание, жилище и отношение к ним должно быть таково, чтобы выжать из них возможно больше при наименьших расходах".
А в октябре того же года Заукель распорядился доставить в Германию 500.000 рабочих "чего бы это ни стоило".
В декабре же 1942 года "сам" Розенберг представил секретный доклад, в котором мы читаем:
"Так как война на Востоке приняла неожиданно затяжной характер, то политика Германии на Востоке должна быть изменена. Норма питания, разрешенная русскому населению, так низка, что она не обеспечивает существования. Русские осуждены на голодную смерть. Позиция, занятая одно время немцами, что на Востоке - избыток населения и уничтожение его было бы благом, должна быть изменена, так как Вермахт существует трудом населения восточных городов. Дороги забиты миллионами людей, блуждающих по ним в поисках питания. Так как это их блуждание лишает промышленность ценных рабочих часов, то необходимо питать то местное население, которое нужно для военной промышленности Германии".
Доработаться до такой ясной мысли для Розенберга было нелегко. Начались облавы на людей. Форма этой "охоты" шокировала и Розенберга, который в январе 1943 года указывал, что: "Необходимо избежать того, чтобы очереди у театров были целиком захвачены и отправлены прямо в Германию. Их ловят на улицах, на базарах, на деревенских праздниках и отправляют"… Шокинг!
Наконец, в 1943 году, выступил и великий инквизитор Гимлер. Созвав своих эс-эсовских генералов, он обратился к ним с такой поучительной речью:
"Русская армия была загнана в большие "мешки", разбита и взята в плен. В то время мы не расценивали человеческую массу, как сегодня, как сырье, как рабочую силу. С точки зрения поколений не приходится об этом сожалеть, но сегодня, с точки зрения нехватки рабочей силы, досадно, что эти пленные вымерли десятками и сотнями тысяч от истощения и голода".
Когда говорят о "предварительных условиях", поставленных группой Власова-Малышкина-Зыкова Гитлеру и о том, что "ей удалось настоять, и с конца 1942 - начала 1943 года был проведен ряд мероприятий, внесших существенные улучшения в жизнь военно-пленных" и т. д., то это поневоле вызывает горькую улыбку. Никаких ни "предварительных", ни последующих условий не было и быть не могло, а "существенные улучшения" были вынуждены обстоятельствами "новой политики на Востоке", диктуемой нуждой Рейха.
Эта нужда способствовала всеобщему просветлению умов насчет "остарбейтеров". Политический департамент Розенберга писал в своем докладе:
"Мы имеем сейчас странное положение: после того, как пленные умирали от голода как мухи, нам необходимо сейчас собирать на Востоке миллионы рабочих, чтобы заткнуть дыры в Германии. В обстановке безграничных злоупотреблений, в отношении славян прибегали к таким способам рекрутирования, которые применялись, может быть, в самые мрачные периоды торговли рабами".
Центр нацистской партии в Берлине, в лице своего отдела Востока, писал:
"Они умирают в поездах. Женщины рожают в пути, и новорожденных детей выбрасывают в окна… Умирающие лежат в товарных вагонах даже без соломы и порой мертвые соскальзывают из вагонов и остаются лежать на железнодорожном полотне".
Из отчета о совещании у Геббельса в марте 1943 года:
"Вышеизложенное отношение к восточным рабочим привело не только к уменьшению продукции, но весьма плохо повлияло на политическую ориентацию населения в завоеванных на Востоке территориях, и вызвало хорошо известные затруднения на фронте".
Под этими "затруднениями" следует понимать разгром немцев у Сталинграда.
Наконец, в мае того же 1943 года просветление умов дошло до того, что Геббельс и Гимлер издали совместно меморандум, в котором читаем:
"К иностранным рабочим в Рейхе следует установить такое отношение, чтобы сохранить их трудоспособность и добиться подъема производительности. Несправедливость, оскорбления, злоупотребления должны быть прекращены. Запрещается бить в виде наказания. Нельзя ожидать от людей, которых ставят в положение животных или "унтерменшей", больших достижений"…
Сколько миллионов людей погибло, пока Геббельс и Гимлер дошли до этой мысли?
Битье было самой обыкновенной повседневной практикой как в лагерях военно-пленных, так и в лагерях "остовцев". Но применялись и более сложные средства наказания. Так, на самых крупных заводах Германии - Крупповских - был построен специальный железный ящик высотою в 5 футов при ширине и глубине в 16–20 дюймов, куда впихивали провинившегося рабочего (иногда спрессовывали двух вместе) и оставляли в таком положении на долгие часы. Наверху в ящике были проделаны отверстия, через которые зимою на них лили холодную воду. Крупп всегда отличался высокой техникой…
Вряд ли надо пояснять, что та же острая ненависть, которую гитлеровцы вызвали к себе внутри Советского Союза они вызвали к себе и со стороны военно-пленных и "остовцев". О каком же "Русском Освободительном Движении" и о какой "Русской Освободительной Армии" можно было, сохраняя хоть каплю ответственности, говорить при таких условиях?
Дело обстояло так: идеи поставлял Геббельс, осуществлял их Вермахт, контроль держал Гимлер, а приманкой служили Власов и его РОД. Больше всех поддерживал "акцию" Вермахт, ибо ему нужны были солдаты, чтобы заткнуть прорехи в армии, но политического влияния Вермахт не имел, ибо Гитлер ему не доверял. А после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года "все руководство РОД было - по словам "редактора" - изъято из ведения ОКВ (Вермахта) и сосредоточено в руках Эс-Эс".