Мужественно встав в августе на защиту Горбачева, Б. Н. Ельцин обеспечил личностную победу над ним. Впоследствии эта победа подавалась в печати как победа над бюрократией союзного центра, над КПСС, но обернулась развалом СССР и тысячами человеческих жизней, сломанных судеб, разрывом хозяйственных и человеческих связей. Разгул местного бюрократизма, который отбросил маску КПСС, был страшен. Но чем обернется для страны нынешняя победа над "консервативным" Верховным Советом – концом надежд на то, что в ближайшие годы в стране утвердятся принципы парламентаризма? Ибо ни одного убедительного аргумента в пользу того, что Советы как форма парламентаризма и демократия несовместимы, я не слышал, за исключением аргументов либо откровенно холуйских, либо политически конъектурных. Советы потому и просуществовали до сих пор, что у них никогда не было никакой власти. Об этом свидетельствовали и события в Москве. Не по названию и не по содержанию анкетных данных состава представительных органов власти можно определить степень демократичности данного института власти. Или "победа аукнется" крахом принципа разделения властей, без которого нет и не может быть современной и эффективной политической системы? Новым всплеском авторитаризма и всевластия никем и ничем не контролируемого чиновничества? Не Президента, а именно чиновничества. Многое будет зависеть сегодня от тех, кто имеет доступ к уху Президента. Но шаги Президента и заявления ряда лиц из его окружения, мягко говоря, не до конца продуманы. Они вновь не направлены на стабилизацию, на собирание Отечества.
Одной из важнейших причин политизации деятельности Верховного Совета и его гибели было то, что сам Борис Ельцин, потом и Руслан Хасбулатов создали парламент, не поддающийся реорганизации. И попытки "шести" (Абдулатипова, Горячевой, Исакова, Исаева и других), а потом и действия Ярова, Филатова, Рябова, Соколова позднее подвергались обструкции за одну попытку изменить что-либо в работе парламентского механизма и в деятельности Советов в целом. Парламент изначально проектировался для обслуживания Председателя и эффективного проведения политической борьбы с оппонентами в большей мере, чем для законотворческой работы.
Сможет ли Федеральное собрание избежать этих пороков или усугубит их – покажет время. Но нужно ли указом Президента создавать структуры аппарата Федерального собрания? Кому это надо? Пусть этим займется Федеральное собрание. Аппарат, конечно, можно сократить. Во всех бывших республиках Союза бывшие первые секретари создают модель бывших Верховных Советов, привычно подвластных себе. Насколько это оправданно? На какое время и на кого рассчитана такая политическая система? Ответов на эти и многие другие вопросы обсуждаемый проект Конституции не дает. И в нем заложены новые варианты конфликтов властей, конфликтов субъектов и центра, хотя целый ряд разделов весьма прогрессивен. И вынося такой проект на общенациональный референдум, есть опасность оставить вне конституционного поля республики и регионы. Надо же было об этом думать.
Другой причиной происшедшей трагедии, непримиримости сторон стал тот факт, что центристы оказались слабы и не готовы к действиям в экстремальных условиях открытого противоборства. Центр оказался (как и неоднократно в России) пустым именно в тот момент, когда только ставка на ценности центризма могла позволить избежать столкновения. И что примечательно, стихийный центризм масс, нежелание их участвовать в "разборках" верхов стали определяющим в этих событиях, именно они не нашли адекватной поддержки в этих самых верхах, разные группы которых были настроены на борьбу "до победного конца", обвиняя массы в политической пассивности.
Я в этом вижу (может быть, и консервативную) мудрость народа. Но позволят ли политики проявить эту мудрость на выборах? Думаю, что нет. И самое отвратительное и трагичное – это то, что происшедшая бойня ничуть не остудила "горячие головы" крайних, которым мало пролитой крови, которые призывают "использовать плоды победы" для свержения друг друга. Победы? Над Россией? Над ее экономикой? Над ее гражданами, ставшими заложниками борьбы в верхах? Победа, достигнутая за счет жертв своих же соотечественников, – не победа. Победа в цивилизованном обществе – это мирный исход, мирный выход из конфликта. Вновь мы видим упоение "победой" и никакого раскаяния и ответственности за то, что произошло. Вновь никто не виноват или виновата только одна сторона. Надо однозначно всем политикам заявить об ответственности и покаянии всех, а не писать доносы друг на друга. Без этого достичь согласия и стабильности в обществе будет трудно. Озлобленность и месть будут определять перспективы политической жизни. А к чему это приводит, показали август 1991 года и сентябрь – октябрь 1993 года. Ход выборов показывает, что мы можем дождаться и марта 1994 года – очередного противостояния. Дайте России шанс на стабильность и спокойную жизнь!
И все же вплоть до последнего момента В. Черномырдин, С. Филатов, Ю. Лужков, В. Соколов, О. Сосковец, Ю. Яров, В. Зорькин, В. Адров и другие политики, в том числе многие лидеры регионов, понимающие всю пагубность дальнейшего противостояния, пытались и в условиях искусственно созданного тупика найти из него выход. Воистину святая была миссия и Святейшего Патриарха Алексия II. И не его вина, что она не удалась.
Одновременные выборы, подготовленные с активным участием субъектов Федерации, Конституционного суда при посредничестве церкви, могли лечь в основу компромисса. До выборов нужно было сохранить честь и достоинство как Президента, так и парламента. И эти варианты весьма тяжко, но отрабатывались. Тем более что в регионах обстановка, как правило, была намного спокойнее, и она смягчала импульсы противостояния, идущие из центра. Но ряд федеральных политиков словно охватило какое-то болезненное состояние, которое можно назвать "синдромом взаимоуничтожения". Непримиримость, патологическое желание добиться во чтобы то ни стало, любой ценой "победы" в конце концов затуманили разум и торпедировали переговоры, сорвали намечавшийся взаимоприемлемый компромисс. И действия тех, кто сорвал переговоры, преподносятся чуть ли не как героические. Воспаленное сознание? И как следствие – провокации, насилие, человеческие жертвы, а в результате общенациональная трагедия и позор.
Но на протяжении всех событий (да и после них) не одному прагматику и просто человеку, не желающему участвовать и тратить время в бесплодных и разрушительных для страны "разборках", приходилось доказывать, "что он не верблюд", и оправдываться за каждое слово даже самой рациональной критики, с одной стороны, в адрес Президента, а с другой стороны, любая попытка поисков совместного с Президентом решения вызывала обвинения в предательстве другой стороны, ставшей заложницей этого фатального для России "или – или". Логика "и – и" крайними невежественно не воспринималась. И радикалы с президентской стороны, и радикалы в Верховном Совете обвиняли центр, да и самих посредников в том, что те не находятся однозначно по одну или другую сторону ими же возводимых баррикад. Мысль о том, что лучше всего баррикады не строить в собственном Отечестве вообще, в их сознание просто не вмещалась. Радикальный менталитет то ли осознанно, то ли неосознанно отождествлял и ныне отождествляет компромисс и предательство. Особенно это ощущалось в те трагические дни в Доме Советов, как и сегодня в стане "победителей" и "побежденных", когда называют предательством любую попытку сделать шаг навстречу, понять другого. Дело, видимо, в том, что значимость существовавших политических группировок могла и ныне может сохраняться только в обстановке постоянной борьбы, которую они сами во многом и стимулируют в интересах самосохранения. Ведь в такой обстановке, где неважны компетентность, профессионализм, талант, организаторские способности, а важна только личная преданность, горящие очи и агрессивная нетерпимость к оппоненту, побеждает не созидательное начало, а разрушительное. Это наследие тоталитарного сознания. И если от него не избавиться, обществу придется еще неоднократно столкнуться с путчистами и мятежниками. Новые выборы становятся генеральной репетицией для строительства новых баррикад, а не мостов взаимопонимания. Это опасно.
В России уже утвердилась фразеология психологической войны: "красно-коричневые", "коммуно-фашисты", "оккупационное правительство". И это не просто "обидные словечки", пущенные в обиход каким-нибудь глупцом, не ведающим, что творит, а тиражирование черно-белых тоталитарных схем и стереотипов. Эти штампы закрепляют в сознании установки гражданской войны, делят граждан на "наших" и "врагов", с которыми неустанно надо бороться и которых рано или поздно придется уничтожать. Параллельно и в тактических интересах используется стратегически разрушительный для многонациональной России человеконенавистнический "этнический синдром", в частности науськивание русских на "кавказцев", "южан", что в полной мере проявилось во время осеннего противостояния. И должностные лица этим занимались. Этот пагубный тезис используется на выборах. Часть русских готова к этому после их систематического унижения и вытеснения из Прибалтики и частично с Кавказа. Опять поиск врагов в родном Отечестве. Опять сталинский стереотип "коллективной ответственности". Кому это надо? Только не России, не россиянам. Происшедшая трагедия не может быть осмыслена в терминах просто конфликта. Этого недостаточно, чтобы понять трагический смысл событий. Это не просто кровопролитие, это нравственная трагедия нации, показавшая состояние нашей совести, нашего духа, нашей нравственности, хищническое состояние нашей озлобленности и враждебности, доведенной до взаимоуничтожения. И тут почти не остается поля для нравственности. И вновь развернувшаяся на этом фоне политическая возня и интриги (язык не поворачивается называть то, что происходит, словом "борьба") не дают оснований для оптимизма. Уроки происшедшего не осмыслены. Вновь торжествует стадный принцип "кто не с нами, тот против нас". Вновь не в чести личностная выстраданная независимая позиция и человеческая индивидуальность. Почему так происходит? Над этим нужно думать и Президенту, и каждому из нас, иначе честь и достоинство, на чем держатся личность, народ и государство, будут окончательно дискредитированы.
Духовное возрождение российского общества невозможно без нравственного осмысления происшедшего и покаяния. А в основе возрождения России всегда лежало возрождение духовно-нравственное, а не экономическое, как во многих странах. Так уж повелось в нашем Отечестве. Таков наш, как ныне говорят, российский менталитет. Таковы реалии нашего бытия. Иначе, уверен, мы обречены вновь и вновь повторять уже не единожды совершенные ошибки, которые с каждым разом будут обходиться России и россиянам все дороже и дороже. Победит ли в нас воля к жизни?
Так думал я в декабре 1993 года. Обо всем этом писал откровенно, хотя обстановка и мое положение не располагали к откровенности. Потом были тяжелейшие выборы в родном Дагестане. В борьбе выявились новые друзья и новые оппоненты. Благодарен дагестанцам за доверие, благодарен депутатам Совета Федерации за доверие ко мне и Дагестану. Работаю на Отечество, на россиян. Дорожу их доверием.
С мыслями наедине. Философские размышления о нравственности, написанные вместо послесловия к книге
Он мудрецом не слыл
И храбрецом не слыл,
Но поклонись ему:
Он человеком был.
Расул Гамзатов
Нравственное осмысление действительности – изначальное предназначение философии. Оно предполагает и нравственный самоанализ, самопознание своей души, осмысление повседневной практики. Читая и перечитывая книги ученых, выдающихся мыслителей разных времен и народов, я взял за правило записывать свои мысли. По поводу и в связи с прочитанным накопилось немало материалов, которые, как мне кажется, могли бы заинтересовать читателей. Особенно в свете того, о чем написана эта книга.
Тайны души человека, движение его мыслей, горение его сердца есть великие проявления самобытности уникального Космоса – Человека. По выражению Канта, две вещи наполняют душу всегда новым и более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и положительнее мы размышляем о них, две вещи, которые каждодневно могут обогащать нашу душу новым содержанием. Это любовь и влечение, это нравственность, как признак жизни, как признак того, что ты – частица природы, как признак того, что на этой земле есть еще кто-то, что жизнь продолжается. И естественная целесообразность, изо дня в день помогающая доказывать, что ты – Человек, что ты не зря живешь в этом мире, что ты – самая большая планета в этом мире, самая большая загадка и самая большая ценность. И лишь в Человеке, а значит, в идеале и в человеческом обществе, возможна сама истинная нравственность. Но что без Человека, с его мыслями, душой, его сердцем, нравственность, моральные законы! И что такое "добро" и "зло" без носителя этих понятий! Только он, носитель, в состоянии не только давать оценки, но и "делать" жизнь в соответствии со своими представлениями о ней.
Т. Карлейль. Человек не должен жаловаться на времена; из этого ничего не выходит. Время дурное: ну что ж, на то и человек, чтобы улучшить его.
Нравственность – это феномен, обеспечивающий гармоничное единство человеческого существа и природы. Единство божественного и человеческого начал выражено в словах, сказанных Кантом. Природа одна, но нравственный закон у конкретных людей, конкретных национальностей, слоев и государств может быть различным. Различным во многих проявлениях. Но понимание добра и зла, независимо от того, где живет народ, независимо от уровня его культуры и цивилизованности, во многом схоже, конечно, при определенном своеобразии толкования чести и достоинства, храбрости и трусости. Но в главном они все-таки являются едиными для человека, как едины человеческое начало в нем и звездное небо над ним. Звезды могут казаться нам холоднее или чуть теплее в зависимости от того, где мы – в Африке или на Кавказе, на Крайнем Севере. Но звезды везде звезды. И мы – люди, люди, которые формируют свои нравственные воззрения на основе тех взаимоотношений, которые установились в обществе к моменту нашего рождения.
Да, эти нравственные законы могут меняться в зависимости от развития культуры и общественных отношений. Власть и законы существенно влияют на образ жизни, нравственные нормы могут деформироваться жесткими структурами взаимоотношений в социальной иерархии. Бесправие в обществе снижает уровень нравственного сознания.
Сказано: не укради, не обмани. Это безусловная нравственная норма. Но почему не украсть, размышляет иной человек, если воровство поощряется? Как не обмануть, если ложь, которая заполняет все вокруг, вынуждает обманывать? Зачем становиться мужественным, если мужество считается глупостью?
Как видим, многие нравственные законы, которым мы следуем или которыми пренебрегаем, интерпретируются в зависимости от того, в каком обществе мы живем, какие люди нас окружают, какие традиции в этом обществе сохраняются. Конечно, ничто не мешает восстать против деформирования нравственности обществом. Но так поступают лишь те, кто обладает волей, величайшим уровнем собственного достоинства.
В конечном итоге нравственные законы побеждают безнравственность, возведенную в норму жизни. Но как велика порой бывает цена такой победы! Если мы живем в обществе, если мы требуем от людей и от самих себя соблюдения моральных норм, то делается это во имя того, чтобы сама общественная система достигала гармонии, чтобы человеку были созданы нормальные условия для того, чтобы он руководствовался только тем моральным законом, той нравственной нормой, которые ему присущи изначально. Это закон, норма, которые человека превращают в Человека, в Личность.
Можно ли сказать, что моральные законы вечны, что они неизменны? Наверное, нет. Понимание общей морали как сути человеческой личности – да! Это нравственность, это понимание моральности совершаемого наполняет душу каждого из нас конкретно новым сильным удивлением и благоговением (Кант). Поэтому было бы правильно, если бы мы сказали, что есть принципы, которые определяют вечное, все, что есть в этом мире. Однако догматизм понятия нравственности не менее опасен, чем догматизм в других сферах. Догматизм в трактовке нравственности может даже самые благородные моральные устремления обернуть во зло, ибо моральный закон, освященный невежеством, не возвышает нас каждодневно, но низвергает в пропасть тупого единомыслия.
Тот моральный закон, о котором говорил Кант (как тут не согласиться с Марксом?), зиждется прежде всего на автономии человеческого духа. Господство в нашей душе моральности обеспечивается уровнем взаимодействия духа и закона, морали и человеческой души. Есть тут таинственная связь между тем, что мы являемся людьми, и тем, какими мы являемся людьми. Более того, автономия человеческого духа должна обеспечивать не только суверенитет личности, но и становление этой личности, ее самобытности, ее неповторимости. Моральный закон всегда выше социальных условностей и эмоциональных порывов. Звезды светят для всех, но у каждого человека есть своя звезда. И чем ближе к ней мой моральный закон, тем ближе я к "общечеловеческим звездам" – общечеловеческим принципам морали. А если так, значит, тем в большей степени каждый из нас освобождает себя от безнравственности и от войны против самих себя.
М. М. Пришвин. Человек в обществе должен расти согласно своей природе, быть самим собой и единственным, как на дереве каждый лист отличается от другого. Но в каждом листике есть нечто общее с другими, и эта общность перебегает по сучкам, сосудам и образует мощь ствола и единство всего дерева.