Галоши для La Scala - Юрий Никитин 2 стр.


В принципе на это можно уже делать ставки – откроют, наконец, театр после многочисленных переносов к началу июля или нет. Аккурат напротив парадного подъезда астраханского La Scala (так иронично называют его в городе), прямо через дорогу, находится лечебное заведение для тяжелобольных и немощных стариков. Из его фронтальных окон La Scala виден как на ладони, и несчастные обитатели сей юдоли печали, проводящие последние дни в оставляющих желать лучшего для цивилизованного человека условиях по причине отсутствия денег на ненужных государству людей, коротают время в созерцании восьмого чуда света. Как-то в середине апреля проходил я мимо этих окон и видел в одном из них двух старушек, о чём-то беседовавших. И прислышался мне такой диалог: "Как думаешь, Петровна, откроют эту обилону к майским или не откроют? – Не, Гавриловна, к майским не откроют. – А к ноябрьским откроют? – А к ноябрьским, пожалуй что, откроют. – А мы с тобой доживём до ноябрьских? – Не, Гавриловна, не доживём". Это присказка, а сказка, как водится, впереди.

Бойся данайцев, дары приносящих

Идея сооружения в Астрахани, не имеющей пристойной ливневой канализации, одного из крупнейших в мире музыкальных театров восходит к Герману Грефу, тогдашнему министру экономического развития и торговли России и председателю оргкомитета по подготовке празднования 450-летия Астрахани. Начиная с 2006 года он неоднократно приезжал сюда, и в один из таких приездов губернатор Жилкин привёл его в старый музтеатр, являвший собой довольно странное сооружение из бетона и моветона, построенное на месте уникального памятника деревянного зодчества, слышавшего голос Фёдора Шаляпина и странным образом сгоревшего осенью 1976 года. Я был свидетелем этого знаменитого пожара, а позднее исследовал его причины. Официально об этом помалкивали, но не исключали и "странный" характер бедствия: построенный

в своё время, как утверждалось, без единого гвоздя, театр медленно ветшал, а денег на его реконструкцию не было… Вполне вероятно, что так начиналась эпоха коммерческих или управляемых пожаров, которыми Астрахань прославилась в последние уже годы. Ну это когда поджигается какой-либо объект в центре города, притом вместе с жильцами, а освободившееся место соответственно уже без жильцов передаётся за крупную взятку заинтересованным лицам – физическим или юридическим.

Однако вернёмся к Грефу, который удивлённо посмотрел на молодого астраханского губернатора, хлопнул в ладоши, прислушался и сказал примерно так: "Это, уважаемый Сан Саныч, не театр. Этот бетонный монстр не подлежит реконструкции. Хорошего звука здесь никогда не будет. Есть смысл подумать о новом театре – таком, которому все позавидуют". "А деньги?" – робко вопросил Жилкин. "А это уж моя забота", – важно ответил Греф. Жилкин не верил своим ушам. Герман Греф, который всем другим словам предпочитал слово "нет", Герман Греф, у которого зимой снега не выпросишь, этот самый Герман Греф делал ему сейчас предложение, от которого, как в известном бестселлере Марио Пьюзо, нельзя было отказаться!

Поначалу речь шла о 600 миллионах рублей, а окончательную смету определили в 1,4 миллиарда. Прошу запомнить эти цифры, потому что впоследствии они будут иметь стойкую тенденцию к неудержимому росту и на сегодняшний день приблизятся уже к 3,5 миллиарда! Далее были постановления, резолюции, воззвания, бросание в воздух чепчиков – и тендер, уверенно выигранный московским бизнесменом Виктором Столповских и подконтрольной ему фирмой "Техстройинвест XXI век". Столповских принадлежал к числу так называемых кремлёвских застройщиков – это члены конкурсной комиссии знали очень хорошо, а вот то, что несколько лет назад швейцарская прокуратура обвинила его в числе других в отмывании грязных денег и подкупе высокопоставленных российских чиновников (дело "Мабетекс"), не знал, видимо, никто. И то верно – где Швейцария, а где Астрахань! Или, напротив, кто-то очень хорошо знал, но никому больше не сказал.

Словом, сложная интеллектуальная коллизия. Тот, кто всегда говорил "нет", вдруг ни с того ни с сего говорит "да" – и не на каких-нибудь полторы тысячи, а на полтора миллиарда из федерального бюджета. Те, кто должен через мощную лупу разглядывать малейшее пятнышко на репутационном платье участниц конкурса, подслеповато щурятся и со словами "Весёленький ситчик!" ласково теребят пальцами затейливый рукав чаровницы.

Руководство демонстрирует несгибаемый оптимизм, новоиспечённый застройщик обещает в довесок понастроить домов и заводов, а медиапространство заполняется тем временем такого сорта аллилуйщиной, что хоть святых выноси. Но не проходит и двух лет, как вице-губернатор Константин Маркелов говорит о "звёздном" застройщике на заседании правительства области: "Там тёмный лес. Нужно подробно и серьёзно разобраться с этой организацией". Достраивать, а заодно и перестраивать пришлось астраханской фирме.

Чтобы завершить техническую часть, скажу, что площадь астраханского музыкального театра сопоставима с площадью Большого, а оснащённостью своей может последний и превосходить. А может, и нет… На всегдашний в нашем отечестве вопрос "Где деньги, Зин?" ответят другие. А может, и нет…

Меня же интересует совсем иное: что с нами произошло в последние десять лет и отчего мы, ранее более склонные недооценивать себя, чем переоценивать, превратились вдруг в отчаянных бахвалов? Причин здесь много, но одной из главных, на мой взгляд, является извращённое толкование понятия "амбициозный" применительно как к действиям, так и к людям. Амбициозный руководитель, амбициозные планы – это звучит похвалой с самых высоких трибун. А теперь посмотрите вариант в переводе с Ожегова: "Обострённо самолюбивый, спесивый, чванливый руководитель с точно такими же планами". Неужели, прежде чем вводить в концептуальное употребление то или иное слово, трудно на всякий случай заглянуть в словарь? Там что, китайцы в советниках и референтах? Вот потому и выросло амбициозное поколение, которому неведомы ни сомнения, ни раздумья, ни честь, ни совесть.

Признаться, меня порадовало намерение президента Медведева покончить раз и навсегда с "потёмкинскими деревеньками". Полагаю, он имел в виду не только заборы, яркие полотнища и прочие приспособления, призванные прикрыть наш срам. Ну разве не "потёмкинская деревенька" этот крупнейший в Восточной Европе астраханский музтеатр, когда в самом сердце города на улице Ленина между администрацией губернатора и центральным офисом астраханского "Газпрома" через четверть часа после начала отнюдь не ливневого дождя уже намечается лёгкий потоп? Притом за кованым забором всё в порядке – там и дренаж, и травка, и фонтаны, а по эту сторону забора – рукотворное море. Мы действительно живём в разных странах. Их страна называется Россия – "Газпром", наша – просто Россия…

А чем мы, собственно, хуже Баден-Бадена и Ливерпуля?

Когда я говорил о несусветной аллилуйщине, сопровождающей сооружение театра, то подразумевал и всякого рода сравнения – типа того, что вынесено в подзаголовок. Мол, и Баден-Баден, и Ливерпуль тоже невелики числом жителей, а театры-то там полны. Такую компанию Астрахани подобрал один очень серьёзный и знающий музыкальный мир руководитель. Вот, мол, и нам нужно сделать так, чтобы посещение театра стало модным.

И ведь сделают! Будут дамы пошивать себе платья: персикового цвета – к Чайковскому, бежевого – к Массне, а уж стального – так непременно к Вагнеру! Потом модным станет разведение карликовых обезьян, и платья с досады повесятся в шкафах. Нам либо потребность духовную в людях надо воспитывать к серьёзному искусству, либо перестать смешить публику рассуждениями о том, что строительство нового музтеатра в Астрахани – вопрос не только региона, но и всей мировой культуры, что в будущем театре будут заложены глубокая генетическая память народа и современное прочтение художественных традиций Серебряного века вкупе с сохранением национальной идентичности.

Читая подобные перлы, волей-неволей подумаешь: не иначе как слямзить чего-то собрались. Уж больно сладко поют… Тут если и есть основание для вовлечения Астрахани в мировое культурное пространство, так относится оно к географическому и геополитическому положению города, расположенного в дельте великой Волги, символа России, на перекрёстке мировых экономических дорог, что роднит его с такими знаменитыми дельтовыми городами, как Александрия (Нил), Роттердам (Рейн), Новый Орлеан (Миссисипи), Калькутта (Ганг), Гамбург (Эльба)… По сути, это города-музеи под открытым небом, накопившие многовековой опыт этнической и религиозной толерантности, разнообразия культур и традиций.

Группа наших энтузиастов занимается этим вопросом уже много лет, есть специальная программа международного сотрудничества в рамках издательско-культурологического проекта "Дельтовые города мира", но все попытки привлечь к этому проекту внимание мэра Астрахани закончились ничем. Видно, так уж повелось, что идеи, достойные воплощения, рождаются в головах высших сановников и их приспешников. Скажите на милость, найдётся ли в России ещё один такой чудо-мэр, который бы, подобно Боженову, игнорировал уникальную возможность приобщить город к перспективному международному проекту, сулящему немалые выгоды, в том числе и лично ему – в виде входного билета в приличное общество?

Однако вернёмся к театру. Слыша иной раз, как некий чиновный дядя или культурная тётя с важным видом размышляют о выдающихся явлениях театрального мира, именуемых Grand Opera, La Scala или Covent Garden, применительно к астраханскому недострою, понимаю, что ни дядя и ни тётя не осознают главного – театр мирового уровня являет собой не только и не столько выдающееся архитектурное сооружение, сколько выдающуюся творческо-духовную субстанцию, до которой пытаются дотянуться люди избранные, штучные, платьев не пошивающие и на лепнину из стеклофибробетона изумлённых взглядов не пялящие. Хотя… откуда в Grand Opera стеклофибробетон?

А ещё я вспоминаю один эпизод более чем двадцатилетней давности. В понизовом селе выступал с предвыборной речью областной начальник, впервые на альтернативной основе участвовавший в борьбе за место в Верховном Совете РСФСР. Говорил он прекрасно, с цифрами и фактами, о космосе, о демократии, но главным образом о том, как стремительно меняется к лучшему наша жизнь. Слушали его внимательно и хлопали по делу, особенно тогда, когда начальник спросил, не надо ли чем помочь. В конце встречи от имени сельчан выступил аксакал: "Твоя всё хорошо говорила, моя всё понимала. Все за тебя голосовать пойдём. Ты нам только галоши пришли в сельпо, а то не дойдём, в луже застрянем".

Нам не надо стесняться этих галош. Уровень наш, если изъять из обихода нефть с газом, вполне им соответствует. Нас просто судьба решила побаловать временно за долгие мытарства, а мы почему-то подумали, что это навсегда.

Гуляя по загаженной волжской Венеции, глядя на наш La Scala, расположенный на месте вырубленного парка и издали напоминающий вокзал, а затем и на преступно изуродованную центральную площадь города, ранее служившую образцом гармоничного сочетания исторических традиций и современных новаций в городской архитектуре, я с горечью думаю о том, как неумно и распутно потрачены огромные юбилейные деньги. Захотели сделать себе и людям красиво, так воссоздали бы тот, ажурный, известным на весь мир деревянный театр, тем самым принеся ему извинение за постыдную утрату и восстановив связь времён. У России-то ведь душа берёзовая, а не стеклофибробетонная. Вот где была бы настоящая, а не придуманная "глубокая генетическая память народа и сохранение национальной идентичности". С другой стороны, будут же ещё юбилейные даты, хотя где гарантия, что не приедет лет через двадцать ещё какой-нибудь Генрих Грех и не скажет, глядя на местный стадион: "Это не стадион, Гаврила Иванович! Это недоразумение на палочке. Давай построим такой, как в Рио-де-Жанейро, чтоб тысяч на двести, только ещё лучше".

Срок отмерен, часы затикали. Если театр не будет сдан в эксплуатацию к намеченному дню в начале июля, могут последовать оргвыводы. А могут и не последовать. Но уж что точно последует, так это широкомасштабная проверка всего связанного со скандально известным новоделом. Боюсь, эти крайние и решительные сроки не доведут до добра. Придут суета, нервозность, неразбериха, что неизбежно скажется на качестве работ. Где-нибудь не тот крепёж поставят, чего-нибудь куда-нибудь не доложат или переложат…

Не деньги сейчас требуются театру, а тишина вокруг него. Пусть себе ещё хоть год поработают, сто раз проверят всё, двести раз отмерят. А так что подучится? Ну откроют его, пригласят персону ранга Гергиева, наговорят три бочки арестантов и тихо снова прикроют – для доделки, которая невесть сколько продлится. Когда же, наконец, всё будет позади, объявятся другие проблемы, не менее сложные, связанные с финансированием жизнедеятельности театра. Зарплата немалая для почти тысячи человек творческого и технического состава, декорации и костюмы, соразмерные заявленному мировому уровню, огромные коммунальные расходы – счёт, скорее всего, на сотни миллионов пойдёт. Останется ли что-то в казне для остальной культуры в крае? Профессионалы предрекают ещё такой вариант – возможно, новый театр станет либо прокатной площадкой, либо чьим-то филиалом.

А пока, чтобы иметь какие-нибудь дополнительные крохи, решено сдавать свободные площади в аренду. В числе потенциальных арендаторов называют шахматный клуб. И впрямь – какой же это La Scala без шахматного клуба? А так всё встаёт на свои места. Наденем галоши, сунем под мышку шахматную доску – и в La Scala, на Also sprach Zarathustra!

Чудны дела твои, Господи!

("Литературная газета" № 24 от 15.06.2011.)

Тело и душа. История развода

Если и есть в мире вид легальной человеческой деятельности, в наибольшей степени противный христианским заповедям, так это коммерческий спорт. Где ещё тебе с младых ногтей будут внушать, что ты самый лучший, самый достойный, самый важный?.. Не возгордись – так гордыня и тщеславие там прут изо всех щелей, не сотвори себе кумира – да на том коммерческий спорт стоит и стоять будет!

Третья беда

Резкость суждений ни в коем случае не направлена против самих коммерческих спортсменов. Они в большинстве случаев потом и кровью, а нередко и самой жизнью расплачиваются за свои гонорары. Их называют "звёздами", но чаще всего они уподоблены милым кроликам, которых достают в нужный момент из шляп сановные фокусники, являющиеся главными фигурантами в этом глобальном шапито. Народ видит результат, народ не знает, сколько его трудовых денег было потрачено, чтобы этот результат был достигнут. Народ видит особое почтение и уважение к коммерческим спортсменам со стороны власти и думает: "Вот это и есть самые главные люди в стране. Как хорошо, что они есть". Чтобы и дальше народу столь же приятно думалось, скажу, что по подсчётам спортивных аналитиков каждая золотая медаль, завоёванная Россией на Олимпиаде в Ванкувере, обошлась нам в сотни миллионов рублей.

Боже, за что? Было в России испокон веку две беды, теперь прибавилась третья. Неужели кто-то всерьёз считает, что коммерческий спорт может быть основой полноценного воспитания молодёжи и процветания страны? Ещё свежи в памяти воспоминания о бандитских 90-х, когда многочисленные ОПГ минимум наполовину состояли из бывших спортсменов, когда снайперш-убийц рекрутировали из биатлонисток, когда президент-теннисист Ельцин с барского плеча пожаловал так называемому Национальному фонду спорта миллиарды долларов, дав тому возможность на льготных условиях торговать импортным алкоголем и куревом. Вы только вдумайтесь в этот абсурд: экономика страны разрушена, социальная защита "ррроссиян" дышит на ладан, а коммерческий спорт не замай! А как вам способ поддержки? Для того чтобы где-то что-то выиграть и кукарекнуть о том, что мы ещё о-го-го, нужно было споить и подсадить на табак миллионы ошарашенных гайдаро-чубайсовскими реформами несчастных людей, притом сделать это руками тех, кто призван пропагандировать здоровый образ жизни! Иезуиты отдыхают.

И вот тут пришло время окончательно объясниться относительно столь сильных чувств, которые питает наша власть к быстрым и ловким. Разгадка проста: спорт – это единственный вид деятельности, где победителей чествуют исполнением Государственного гимна и поднятием Государственного флага! Такого не удостаиваются ни гениальные творцы, ни выдающиеся конструкторы, ни Богом одарённые врачи и изобретатели, а вот Кукушкин с Ватрушкиным, победившие всех в перетягивании каната, удостаиваются. Кто знает Анатолия Алексеева или Владимира Базарного? Первый на каких-то второстепенных телевизионных каналах до хрипоты доказывает немногочисленным зрителям, что они сами способны вылечить себя, не подсаживаясь на фармакологическую иглу (программа "Помоги себе сам"), а второй также десятки лет пытается внедрить в образовательные учреждения здоровьесберегающие технологии, отсутствие которых уже привело к ужасающим результатам: недавно президент Медведев с горечью признал, что только один из десяти выпускников может считаться здоровым. Первого до широкой аудитории не допускает фармацевтическая мафия, второму отвечают по-военному кратко: "Нет денег". И один, и другой – академики, имеющие международное признание, но власти предержащие этим не проймёшь. При таком положении дел через несколько лет и тот единственный из десяти выпускник придёт за дипломом на костылях.

Таких людей, как Алексеев и Базарный, у нас немало. Именно они являют собой истинную элиту России, но их редко встретишь в значимых присутственных заведениях вроде парламента. Их места занимают очаровательные барышни с вечно улыбчивыми счастливыми глазами и выправкой чемпионок. Что они там делают, ума не приложу. Однако очаровательные барышни здесь как раз и ни при чём: партия сказала – надо, чемпион ответил – есть!

Кормите бычков на убой!

Говоря о флаге и гимне, о череде мировых состязаний ранга Универсиады, зимней Олимпиады, чемпионата мира по футболу и т. д., за право проведения коих мы ничего не пожалели, необходимо отметить, что всё это хорошо увязывается с концепцией по улучшению имиджа России в мире. Мы действительно неважно выглядим в глазах мировой общественности с нашей тотальной коррупцией, "басманным правом", селекционными миллиардерами, непрекращающимися терактами, заказными убийствами. И вот совсем недавно появились результаты рейтинговых исследований по проявлению агрессивности в различных странах. Самой спокойной и душевно уравновешенной признана Исландия. Мы же – седьмые с конца списка, где-то в середине второй сотни, что свидетельствует о нашем серьёзном душевном нездоровье.

Назад Дальше