В то же время мы знаем достаточно о географии Уэльса, как древней, так и современной, чтобы сделать вывод, что ни один кантрев, ни целая их сотня никогда не вмещали шестнадцать городов, которые могли бы сравниться с Керлеоном в предполагаемой эпохе Гвиддно.
"И снова: инцидент вообще представляется как случившийся из-за кого-то, пренебрегшего закрыть водовод, – причина явно неадекватная, судя по предполагаемому эффекту. И недосмотр этот приписывается сыну Сеитина Саиди, короля Дифеда, персонажа, уже знакомого нам по мифологии".
Эта легенда, конечно, не что иное, как уэльская версия легенды о Йисе, городе в Бретани, ушедшем на дно, история которого будет рассказана в моих "Легендах Бретани"; или было бы, вероятно, более правильно сказать, что оба эти рассказа имеют общее происхождение и глубоко укоренены в древних кельтских преданиях. Кроме того, необходимо отметить, что оба они согласуются с историей Атлантиды в том, что земля была затоплена из-за нечестивости ее жителей.
Сохранилась подобная история об озере Савадда в Брекнокшире, которую Дэвис пересказывает следующим образом:
"Участок существующего ныне озера был прежде занят большим городом; но жители его, говорят, были очень злыми. Король страны послал своего слугу, чтобы проверить истинность этого слуха, и пригрозил, что если слух окажется правдой, то он уничтожит это место в назидание другим своим подданным. Посланник прибыл в город вечером. Все жители справляли веселое празднество и в избытке валялись на улицах. Ни один из них не поприветствовал незнакомца и не оказал ему должного гостеприимства. Наконец, он увидел открытую дверь скромного жилища и вошел внутрь. Семейство покинуло его, чтобы поучаствовать в шумном веселье, ушли все, кроме младенца, который одиноко лежал в колыбели и плакал. Королевский посланник сел около этой колыбели и успокоил невинного младенца; его огорчила мысль, что и малыш должен погибнуть вместе со своими падшими земляками. Так незнакомец провел ночь; и, играя с ребенком, он случайно уронил свою перчатку в колыбель. Наутро, задолго до восхода солнца, он отбыл из города, чтобы рассказать печальные вести королю.
Только он оставил город, как вдруг услышал позади себя шум, подобный сильнейшему раскату грома, смешанному со зловещими воплями и плачем. Он заткнул уши. Теперь звук был подобен удару волн о берег; и далее последовала мертвая тишина. Он не мог видеть, что случилось, поскольку было еще темно, и он не чувствовал никакого желания возвратиться в город, так что он продолжал свой путь до восхода солнца. Утро было холодным. Он стал искать свои перчатки и, обнаружив лишь одну из них, вспомнил, где оставил другую. Эти перчатки были подарком его суверена. И он решил возвратиться назад. Подъехав к месту, на котором был город, он удивился: ни одно из зданий, что видел он накануне, не предстало его взгляду. Он сделал несколько шагов. Вся равнина была залита озером. Пристально всматриваясь в эту новую потрясающую картину, он заметил посреди воды небольшой предмет, который ветер мягко нес к берегу, на котором он стоял. Предмет подплыл поближе, и он узнал ту самую колыбель, в которой оставил свою перчатку. Его радость от обретения этого залога королевского расположения усилилась, когда он узрел, что маленький объект его сострадания достиг берега живым и невредимым. Он отнес младенца королю и сказал его величеству, что только это ему удалось спасти из проклятого города".
Это небольшое повествование явно содержит в себе суть рассказов, которые мы называем мабиногионами, то есть рассказами, направленными на воспитание молодежи в духе мифологии бардов. Здесь ее сюжет составляет воспоминание о наказании нечестивых водами потопа.
Такие легенды о поглощении городов и густонаселенных районов страны озерами или водами моря широко известны на всей территории Уэльса.
Эти легенды, конечно, не являются рассказами о действительных исторических событиях, а воспоминаниями некой далекой катастрофы, которая настигла кельтскую расу в совершенно других землях.
В поэме барда Талиесина, называемой "Духи глубины", Артур, его мифологический персонаж, упомянут в связи с великой катастрофой. Произведение это туманно по форме и содержанию и, как замечает Тернер, явно связано с мифологией. Дэвис верил, что поэма отсылает нас к мистериям британского Бахуса и Керы, которые были связаны с мифологией потопа. Хотя готов признать, что пером, повествующим об этом, водила рука человека, ведавшего о других таинственных легендах. Поэма утверждает, что "втрое большим числом, чем вмещает "Прайдвен" (корабль Артура), мы вошли в глубокие воды; за исключением семи человек никто не вернулся к Каэр-Сиди (место круга)".
Во второй строфе этой таинственной песни он продолжает восхвалять знания, "которые в четыре раза возросли на этом четырехугольном острове". "Мы пошли, – говорится в заключении, – за Артуром в его великих деяниях".
Далее бард поет: "В четырехугольном пространстве на острове с прочной дверью сумерки и тьма были смешаны". Этот отрывок и тот, что ему предшествует, как мне кажется, очень живо описывают яркую память о преданиях Атлантиды. Читатель помнит рассказ Платона о том, что главный город Атлантиды был разделен на зоны или круги, состоящие из земли и воды. В своей предыдущей работе, "Проблема Атлантиды", я привел немало доказательств того, что круговой план столицы Атлантиды был впоследствии скопирован многими городами. Следующий пассаж подытоживает это сходство: "Начиная со сведений об атлантидском обустройстве рельефа, описанном Платоном, мы находим, что он отражен не только в Карфагене, но и во многих других древних городах, разбросанных вдоль и поперек в тех областях, где можно найти памятники архитектуры, приближающиеся к атлантическому образцу, – с одной стороны, в прибрежной полосе Средиземноморья, а с другой – на западных атлантических берегах Британии и Ирландии. Бесполезно было бы считать эту архитектуру перенятой западными областями с востока. Иберийцы, строители этих древних городов, сами произошли отнюдь не с востока Средиземноморья, поэтому невозможно считать эту область отправной точкой их архитектурного наследия". Пятая строфа этого сказания также проливает свет на связь его с Атлантидой.
"Многих и многих не спасет защита. Они не знали, ни в какой день последует удар, ни в какой час безмятежного дня родится Кви (одержимый человек), не знали и того, кто не допустит его вход в долины Деевы (владение вод). Они не знали пестрого вола с широкой полосой на голове, у которого было семь отметок на загривке".
Очевидно, что это относится к населению страны, подсознательно боявшемуся потопа. Что же касается намека на вола, то практически почти в каждом британском памятнике о потопе, пишет Дэвис, "присутствует вол". Вол или бык был, как мы помним, священным животным, которому поклонялись в Атлантиде.
Цитированная выше песня, очевидно, относится к спасению от потопа группы людей под предводительством мифического Артура. Они были, вероятно, представителями аристократии острова, которых мало интересовало население и которые спаслись бегством. Упомянут круговой или четырехугольный план города, который они оставили, а также имеется намек на то, что с собой они унесли память и тайны их священных ритуалов. Но находим ли мы в древних уэльских преданиях какие-либо более определенные воспоминания об утраченной Атлантиде, воспоминания, которые могли бы подтвердить предположение, что наши британские праотцы связывали легенду о потопленных землях с определенной областью в Атлантике? Думаю, все это представлено в легендах об Артуре и Лионе, или Лионессе, и в легенде об острове Аваллон.
Во-первых, ясно, что озеро Ллион, легенду о котором мы уже обсудили, представляет собой не больше и не меньше, как предание об океанском погружении, приспособленное к рельефу Уэльса – и действительно, легенды, касающиеся озер Ллион и Лионесс имеют общее происхождение. И при этом нетрудно доказать, что озеро Ллион, Лионесс, Аваллон и Атлантида – просто разные названия для одного и того же океанского региона.
Рассмотрим сначала легенды, связанные с островом Аваллон. Кельты Англии считали, что Аваллон расположен в западной части океана. Название его объяснилось как Insula Pomorum, или остров Яблок, хотя запись слова с двумя "l", кажется, имеет значение "остров Яблонь". Джеффри Монмот приравнивал его к охраняемому драконом острову Гесперид. Подобное же мнение высказывается анонимным поэтом, цитируемым в издании "Джеффри" Яна Морти. Юшер приписывает эти стихи британскому барду Гилдасу. Исходя из сведений, почерпнутых из этих поэм, и от Уильяма Мальмсберри, складывается впечатление, что Insula Avallonia, или Ynys Avallach, – это остров, принадлежащий королю Аваллаху, который проживал на нем со своей дочерью. Этот Аваллах в Харлеанском манускрипте назван сыном Бели и Анну, а Рхис отождествляет его с Эвалахом, раненым королем-рыбаком из легенды о Граале.
Атлантида, само собой разумеется, снова и снова отождествлялась с островом Гесперид, на котором росли священные яблоки, так что связь Аваллона с островным раем связывает британские сказания с рассказом Платона, и Аваллон оказывается не чем иным, как Атлантидой Платона. Если это сопоставление оправдано, то мы должны быть готовы найти в Аваллахе, короле острова, Атласа в его британском обличье, а в Бели и Анну – его родителях – греческих Посейдона и Клейто из легенды Платона.
В поисках дальнейших ассоциаций между окрестностями Аваллона и Атлантиды мы, прежде чем перейти к их правителям и жителям, обнаружим в записанной Передуром легенде о "Вращающемся замке" момент, касающийся Атлантиды. Его можно найти и в уэльском "Сеинт Греал". Фрагмент этот звучит следующим образом: "И они ехали через дикие леса, от одного к другому, пока не прибыли на ясную поляну. И там они узрели замок, видневшийся у основания земли в середине луга; и вокруг замка текла большая река, а внутри замка они созерцали просторные залы с окнами, большими и прекрасными. Они подошли к замку поближе и почувствовали, что он вертится быстрее, чем самый стремительный ветер, который они когда-либо встречали. И выше на замке они узрели лучников, стрелявших настолько сильно, что никакая броня не защитила бы от их стрел. Помимо того, там были люди, дующие в рог столь мощно, что можно было подумать, будто дрожит земля. В воротах были львы в железных цепях, ревущие так яростно, что, казалось, они способны разнести в клочья и лес, и замок".
Этот "вращающийся замок" Рхис решительно приравнивает к замку Грааль, жилищу короля-рыбака. Мы также находим эту таинственную цитадель в одной из поэм Талиесина, в которой он говорит:
Мой трон в Каэр-Сиди совершенен:
Ни старость, ни чума не властны над тем, кто восседает на нем.
Об этом знают и Манавыдан и Прыдери.
Три органа у очага пред ним играют об этом.
От него идут потоки океана,
И близ него источник мощный бьет,
И пьем мы из него питье, что слаще всякого вина.
Название "Каэр-Сиди" означает "вращающееся место" и отождествляется Рхисом с "вращающимся замком". Вспомним, что этот Каэр-Сиди уже был упомянут как некое замкнутое место, оставленное Артуром и его свитой во время наводнения. Поэтому можно отождествить "вращающийся замок" с океанским островом, однажды подвергшимся наводнению. Обстоятельства легенды, очевидно, связывают это место с неспокойными климатическими условиями, и в целом получается, что мы вспоминаем здесь об Атлантиде. Это место расположено "у основания земли в середине луга", как и столица Атлантиды, и подобно ей окружено "большой канавой или рвом". Основание земли дрожит и поворачивает замок как будто в муках землетрясения. Львы, окружающие его, символизируют разрушительные силы природы. Согласно поэме, это островная местность. "Вокруг нее – потоки океана". Используемое в оригинале перед словами "потоки океана" слово, "bаппеи или ban", по мнению Рхиса, объединяет это место с Бенвиком – королевством Бана из саги об Артуре.
Здесь также подразумевается, что это место имело четыре угла, которые, похоже, связывают его с "островом из четырех драгоценных стен" из ирландcкой саги "Путешествие Мельдуна". Эти стены, находящиеся в центре, состояли соответственно из золота, серебра, меди и хрусталя. Это – снова столица Атлантиды, стены которой были построены из золота, серебра, орихалка или меди. Позвольте нам сравнить рассказ Платона со сказанием об уэльском Сеинт Греале.
1. В уэльском рассказе Передур ехал через дикие леса, "от одного леса до другого". Платон говорит, что местность, окружавшая столицу Атлантиды, была засажена лесом.
2. "Вращающийся замок" расположен у основания земли в середине луга. Столица Атлантиды была построена "на равнине".
3. Вокруг "вращающегося замка" "текла большая река". "Равнина, – говорит Платон, – была отмечена большой канавой или рвом, который принимал в себя потоки с гор и воды каналов".
4. Каэр-Сиди – "вращающееся, или круглое место". Столица Атлантиды была также построена в форме круга.
5. "Я не буду спасать толпы перемещением щитов", – поет певец в песне "Добыча глубин" о людях Каэр-Сиди. "Землевладелец в Атлантиде, – говорит Платон, – был обязан снабдить шестую часть военной колесницы (чтобы таким образом составить десять тысяч колесниц), а также поставить двух лошадей и наездников на нее и еще легкую колесницу без сиденья и помощника и возницу плюс двух тяжеловооруженных пехотинцев, двух стрельцов, двух стропальщиков, трех камнеметателей, трех копьеметателей и четырех моряков, чтобы, таким образом, составлять отряд из одной тысячи двухсот судов".
6. "Они (толпы, плебеи) не знают пестрого вола с толстой лентой". "Около храма Посейдона в Атлантиде, – говорит Платон, – паслись священные быки, и десять царей острова периодически приносили их в жертву… Они надевали голубые одежды и судили нарушителей". Короче говоря, это был аристократический культ быка или вола, неизвестный простолюдинам.
Похоже, что эти сравнения проясняют атлантидское происхождение уэльских легенд о Каэр-Си-ди и Аваллоне, и теперь, в надежде обнаружить дальнейшие свидетельства, мы можем продолжить исследование других британских мифов, которые имеют дело с островными или погруженными под воду землями.
В кельтском фольклоре почти исключительно доминирует фигура феи Морганы, судьбоносицы, или феи, связанной с морем. Она, говорит Рхис, – то же самое, что и Моргана, которая на острове Аваллон лечила Артура от его ран, и она же – леди Озера, кормилица Ланселота, тюремщица Мерлина. "Моргана" означает "дитя моря", и мы можем считать, что она олицетворяет океан в образе пучины забвения или беспамятства. "Мор" – уэльское слово, обозначающее "море", и возможно, Моргана – именно то море, о котором Плиний в своей "Естественной истории" сообщает, что его должны были пересечь мертвые, чтобы достичь царства Крона, или Времени. Море для кельтов и впрямь было тропой в иной мир, понятие, которое часто встречается во многих мифах, и кельтское "место мертвых" было неизменно расположено в Западном океане. Таким образом, кажется вполне вероятным, что область, куда, как предполагалось, отбывали все души после смерти, была связана с местом, прежде населенным, со страной предков, изначальной родиной. Древний человек неизменно полагал, что после смерти он присоединится к своим предкам, живущим в атмосфере неземного счастья. И я уже писал на эту тему, приводя в пример так много мифов и легенд, чтобы показать, как эта идея в некоторых случаях была связана с погруженными под воду землями. Так что едва ли необходимо повторять это здесь еще раз.
Позвольте только перечислить эти еще не упомянутые здесь земли, которые, как верили кельты Британии, ушли под воду. Некоторые из них в действительности расположены непосредственно в самом Уэльсе. Так, например, Ллин-Тегид, около Бала, в Мерионетшире. Рхис упоминал о нем, когда писал: "В наше время предполагается, что практически каждый водоем сформировался в результате оседания почвы какого-либо города, колокольный звон которого можно слышать теперь время от времени". Это, по крайней мере, доказывает, что образ погруженных под воду земель сильно повлиял на воображение кельтов Англии. Почему? Мифы этой категории не возникают "сами по себе", но вполне может показаться, что за ними тянется длинная генеалогия легенд, прообразом которых послужил некий исторический факт.
Затопления побережья морскими водами также являются неким продолжением легенды о погружении. В некоторых случаях подобные события, возможно, и имели место, но в других они, вероятно, представляют собой местную трактовку древних легенд о затонувшей в океане стране, как уже цитировавшаяся ранее легенда о "низине Хандред". Аналогична ей легенда о затопленном городе Абердоуэй, колокольные звоны которого можно слышать в царстве Гвиддно. Как говорит Рхис: "Мифический рассказ о затоплении равнины Гвиддно сообщает нам то, что трагедия произошла из-за небрежности некоторого Сеитеннина, обязанностью которого было следить за плотиной и ее воротами, но однажды, будучи сильно пьяным, он забыл о своей службе, в результате чего и произошла эта "катастрофа". Самый древний вариант рассказа, однако, содержится в коротком стихе в "Черной книге Кармартена", и он вовсе не так банален: автор стиха ничего не говорит об опьянении Сеитеннина, которого он просто характеризует как человека весьма недалекого, а всю вину возлагает на девицу, которую он называет повелительницей родника. В чем состояли ее конкретные обязанности, он не сообщает, но, вероятно, в ее власти находился магический родник, как в сходной ирландской истории Лох-Нея, в которой поленились закрыть крышку волшебного ручья, и это также привело к наводнению. Эту катастрофу предсказал местный дурачок, занимающий место Сеитеннина в уэльской версии легенды. А женщину, следившую за родником, в ирландской истории звали Ливан, а в уэльской – Ллион, – имя, которое встречается в уэльском рассказе о наводнении, случившимся вследствие разлива вод Ллин-Ллион, или Ллион-озера. Далее, один из вариантов имени этой женщины встречается в Лайонс-Мэлори. "Духом этой местности является некая дама Лайонс, владелица опасного замка, находящегося рядом с островом Аваллон. Рхис располагает ее страну на западном побережье Корнуолла, лежащую где-то под морскими глубинами между Лонди и островами Силли…" Не вдаваясь слишком глубоко в древние мифы, на которых основаны эти романы, рискну предположить, что мы имеем свидетельство, датируемое ранним периодом римской оккупации этой территории и отожествляющее такого героя, как Тристран или Ланселот, с Гераклом классической мифологии, учитывая при этом тот факт, что Птолемей называет мыс Хартленд Гераклеус-Акрон, или мысом Геракла.
Имя Лайонс, или Лайонесс, конечно, отождествляют с названием мифического озера, Ллин-Ллион, которое, как предполагалось, сокрушило мир своими разлившимися водами и, как уже было упомянуто, оно может быть связано с затонувшей землей Йис в бретонских легендах об Атлантиде. Но мне кажется, что оно связано с Атлантидой не только преданиями, но этимологией. Я верю, что название Атлантида – просто эллинизированная версия кельтского Ллин-Ллион или Лайонесс, ибо только греки могли дать такое звучание кельтскому названию.