Поздно вечером бой разгорелся вновь. Отряду Бородина удержать свои позиции не удалось. Имея значительное превосходство в силах, мятежники заняли станцию Бузулук, сам город и другие ближайшие населенные пункты. В течение двух дней сапожковцы грабили местное население, опустошали военные склады, вывозили продовольствие, различные материалы, угнали из города весь транспорт, в том числе и всех лошадей.
Мятежники предприняли несколько попыток вывести из строя главную железнодорожную магистраль, идущую со стороны Урала, Сибири в центр России, с целью искусственно вызвать нехватку товаров первой необходимости.
Первые успехи Сапожкова, однако, со всей очевидностью обнаружили идейную несостоятельность его авантюры. Дивизия все более обретала облик обыкновенной банды. В числе "трофеев", захваченных сапожковцами в Бузулуке, было около 400 ведер спирта. На митинге, посвященном захвату Бузулука, "ораторы" еле держались на ногах. Сам Сапожков выступал пьяным, а его главный помощник комбриг Зубарев три раза принимался говорить, но так и не смог связать несколько слов. В городе сапожковцы проводили митинги и собрания, на которых выступали с антисоветскими речами. Они призывали население записываться не в Красную Армию, а в "Армию Правды". Венцом их грязных действий явился расстрел более 50 железнодорожников.
Захватив город и станцию Бузулук, мятежники торжествовали. Им казалось, что победа в кармане. Но руководство штаба Бузулука, как рассказывал потом старый большевик В. Чекурин, послало в тыл врагов разведчиков, которые доложили, что в городе идет попойка и нигде нет охраны, заградительных застав. Тогда отряд вооруженных рабочих, прикрываясь в целях маскировки табуном крупного скота, быстро приблизился к станции и завладел ею.
На станцию стали прибывать пьяные сапожковцы, их тут же разоружали и сажали в вагон. В это время позвонил по телефону заместитель начальника отдела сапожковской дивизии Дворецкий и попросил позвать коменданта станции. Об этом тотчас сообщили члену военно-революционного комитета В. Чекурину. Он подошел к телефону и представился Дворецкому как комендант. Было условлено, что Дворецкий сейчас же приедет на станцию. Тут же организовали засаду, и как только Дворецкий приехал, его арестовали.
Первоначально нанесенные удары по сапожковцам не приостановили их действий. Стало ясно, что борьба потребует более серьезных мер.
14 июля 1920 года командование Заволжского военного округа приняло решение о формировании двух конно-пеших отрядов для ликвидации мятежа Сапожкова: один в Самаре, другой в Оренбурге. Самарский отряд в составе 1200 человек, в том числе 200 человек 27-го батальона ВОХР, под общим командованием Шпильмана был поднят по боевой тревоге. К вечеру того же дня он прибыл в Бузулук.
Для совместных, согласованных и решительных боевых действий Самарская группа войск была объединена с бузулукскими коммунистическими отрядами, работниками ЧК и частями особого назначения (ЧОН) и сразу же приступила к выполнению боевой задачи. Бой длился десять часов, с полудня до позднего вечера, причем с обеих сторон в нем участвовали артиллерия и пулеметы. Сапожковцы неоднократно атаковали объединенный отряд Шпильмана, но успеха так и не добились. Верные Советской власти войска вместе с бузулукскими рабочими под руководством коммунистов И. Бирна, И. Бородина, Т. Ильина, В. Пономарева, В. Чекурина и других изгнали бандитов из Бузулука. Была одержана крупная победа. Более 300 мятежников были взяты в плен и разоружены. Для них был организован митинг, на котором сапожковцам рассказали правду о контрреволюционной сущности мятежа, его руководителе, о неблаговидных фактах предательства. Многие бывшие мятежники, более 100 человек, сразу же подали заявления о вступлении в Бузулукский отряд, в котором они впоследствии воевали, громя сапожковскую банду.
Уже к утру 16 июля 1920 года Сапожков с оставшимися войсками стал отходить в сторону города Уральска. Выполняя указания Заволжского военного округа, Оренбургский губком партии, чтобы отрезать пути отхода сапожковцам в южном направлении, выслал навстречу им свыше 1000 бойцов и командиров под командованием Келлера. Эти подразделения днем 16 июля энергичными ударами выбили мятежников со станции Погромное, захватив 70 пленных. Преследуя отходивших сапожковцев, подразделения Келлера вечером этого же дня приняли с ними бой в районе станции Новоалександровка. 489-й отдельный батальон ВОХР, действовавший в составе отряда Келлера, куда входили рабочие и чекисты дорожно-транспортной ЧК Бузулука, очистили многие прилегающие к городу селения.
Утром 17 июля 1920 года остатки войск Сапожкова в составе 150 человек при двух орудиях, появившись со стороны села Колтубановка, открыли артиллерийский огонь по сельскохозяйственной коммуне "Солнце правды", расположенной в бывшем монастыре. К счастью, снаряды ложились на огород и никто из коммунаров не пострадал. Затем сапожковцы захватили у безоружных работников 27 лошадей и разграбили все продовольственные запасы, коммуны.
На поддержку отряда Шпильмана из Самары на станцию Колтубанка Ташкентской железной дороги прибыл эскадрон запасного кавалерийского дивизиона и рота добровольцев Самгубвоенкомата, которые с ходу во встречном бою разгромили сапожковцев. Многие его бойцы, поняв, что их втянули в антисоветскую авантюру, добровольно складывали оружие и сдавались. А главные сподвижники Сапожкова - комбриг Ф. Зубарев, В. Масляков и другие были арестованы чекистами дорожно-транспортной ЧК Бузулука.
Для окончательного решения вопроса о ликвидации мятежа Бузулукский уездный комитет РКП(б) 17 июля 1920 года провел специальный пленум, на котором был обсужден вопрос о ликвидации последствий мятежа Сапожкова. В его работе приняли участие находившийся в Бузулуке нарком земледелия РСФСР С. П. Середа и представители Самарского губкома РКП(б) И. П. Васянин и Н. А. Вершинин. Уком РКП(б) принял резолюцию, в которой записал:
"Коммунисты, состоящие в отрядах, сформированных в связи с мятежом Сапожкова, должны с 8 часов вечера до 7 часов утра находиться в казармах, а с 7 часов утра до 8 часов вечера заниматься своей основной работой в учреждениях и на предприятиях".
Между тем мятеж Сапожкова продолжал распространяться и на соседние уезды. Понимая надвигающуюся опасность, Пугачевский уком РКП(б) перевел часть коммунистов на казарменное положение. А Балаковский уездный комитет партии в связи с тревожным положением в селах, уездах, вызванным бандитскими действиями сапожковцев, направил в деревни ответственных партийных работников, которым поручалось вести широкую разъяснительную работу по разоблачению среди местного населения авантюристических и предательских действий Сапожкова.
Трудящиеся массы Поволжья и Приуралья с негодованием отнеслись к разбойничьим действиям сапожковцев. Об этом свидетельствует широкая рабоче-красноармейская конференция, проведенная в Самаре 18 июля 1920 года, которая заслушала сообщение командующего войсками Заволжского военного округа В. А. Авксентьевского о мятеже Сапожкова в Бузулуке. Конференция заклеймила позором и презрением Сапожкова и заявила, что все авантюристы будут беспощадно уничтожены железной рукой рабочего класса.
Для быстрейшего уничтожения так называемой "Армии Правды" 18 июля 1920 года штаб Заволжского военного округа объединил отряды Шпильмана и Келлера в Бузулукскую группу под единым командованием В. П. Распопова. Чувствуя бесперспективность мятежа, сапожковцы решили уйти от преследования регулярных советских частей. С этой целью 26 июля они разделились на две группы. Одна (8-й полк) под командой сподвижника Сапожкова Усова двинулась в направлении на город Уральск и 8 августа в районе Кон-Так-Кулак была разбита войсками ВОХР и частями Келлера. Другая (7-й полк) под руководством самого Сапожкова с довольно крупными силами направилась на Новоузенск, надеясь пробраться в низовья рек Волги и Урала. На этом пути они уже откровенно выступали как бандиты: грабили кооперативы, райпродкомы, уводили у крестьян скот, жестоко расправлялись с работниками Советской власти. В селе Тылово Пугачевского уезда бандиты расстреляли военкома роты Пылева. В селе Украинка того же уезда угнали 2300 овец и 4700 голов рогатого скота. В Большой Черниговке разграбили райпродком, забрали 17 миллионов рублей, а также все промышленные и продовольственные товары.
Начиная с 18 июля Сапожков со своими сподвижниками стал предпринимать попытки прорваться через линию железной дороги на участке Ершов - Уральск. В связи с этим части Красной Армии и внутренние войска, действовавшие против Сапожкова, преградили ему пути отхода в направлении Уральска, Оренбурга и Актюбинска, выставили заслоны в уязвимых местах. Линия железной дороги Ершов - Пугачевск, Ершов - Уральск была объявлена на осадном положении. Для поддержки 485-го батальона ВОХР, находившегося на охране железной дороги, был выделен резерв 474-го батальона ВОХР в составе 40 человек и милиции. Кроме того, на наиболее опасных участках Дергачи - Озинки и Озинки - Уральск были сосредоточены броне-летучки.
Встретившись с крупными силами наших войск на пути своего продвижения, Сапожков предпринимает ложный отход и показывает, что движется якобы на Уральск. А сам в это время переправляет через линию железной дороги между станциями Семиглавый Map и Шипово свой обоз, разбирает железнодорожный путь на протяжении одной версты между станцией Шипово и 306-м мостом, прерывает телефонную связь с Уральском. Именно на этом участке сапожковцам удалось переправить через железную дорогу главные свои силы - 480 сабель.
2 августа сапожковцы приблизились к линии железной дороги Красный Кут - Новоузенск - Александров Гай. Для усиления обороны названного участка дополнительно было выделено 290 человек с тремя пулеметами. Общее командование всеми действующими отрядами в этом районе было возложено на командира 68-й татарской бригады. И хотя оставшиеся у Сапожкова войска даже с натяжкой нельзя было назвать дивизией, он не сдавался. Отчаянность положения только увеличивала ярость сопротивления. К тому же его отряды пополнялись по ходу движения антисоветскими элементами из местного населения.
В. И. Ленин 2 августа 1920 года по прямому проводу направил телеграмму, в которой дал указание ревкому Уральской области и Саратовскому губисполкому принять совместные срочные и самые решительные меры к быстрейшему разгрому мятежников.
Выполняя его указания, партийные и советские органы провели ряд радикальных мероприятий. На ликвидацию мятежа командование Заволжского военного округа дополнительно направило подразделения Самарских и Оренбургских пехотных и кавалерийских курсов, а также некоторые другие воинские части.
Самарским, Саратовским, Оренбургским губкомами РКП(б) было принято решение все вновь прибывшие части, а также ранее действовавшие здесь войска сосредоточить в трех уездах: Пугачевском, Бузулукском и Уральском. На этом этапе общее командование по ликвидации сапожковщины возглавил командующий Заволжским военным округом К. А. Авксентьевский.
Саратовский губком РКП(б) и губисполком создали ревком в Новоузенске, выделили 20 человек ответственных партийных и советских работников во главе с членом президиума губкома, уездная ЧК получила соответствующие директивы и дополнительные указания, рекомендации и советы. Кроме того, председатель Саратовской ЧК Петров направил в Новоузенский уезд 31 сотрудника ЧК. Они стали настоящей грозой для контрреволюционеров, выявили десятки сапожковских агентов, арестовали большое число активно действующих в уездах эсеров.
Вопрос о борьбе с сапожковщиной специально рассматривался и Самарским губкомом РКП(б) 5 августа 1920 года. Это было связано с тем, что мятеж к тому времени растекался вширь, охватив почти все волости Бузулукского, Новоузенского, Самарского и Пугачевского уездов. Местное население подвергалось жестоким избиениям и пыткам, у многих отбиралось имущество, скот, бандиты убивали партийных и советских руководителей. Агенты Сапожкова рыскали по уездам, собирая в свои ряды недовольных Советской властью, вели контрреволюционную агитацию. Требовалось немедленное разоблачение его агентов, а сотрудников ЧК было крайне мало. На заседании пленума губкома РКП(б) председателем губчека был назначен А. Альберт, а 2 августа 1920 года создана коллегия из пяти человек, в которую вошли А. Альберт, И. Слепченко, В. Беляев, П. Селезнев, П. Чаркин. В губчека была направлена группа партийных работников из состава губкома партии и губисполкома. Контрразведку в Пугачевском уезде против банды Сапожкова возглавил самарский чекист В. Яковлев-Семенов.
Стояли жаркие августовские дни.
"Даже птицы не вылетали, - писала местная газета, - боясь обжечь свои крылья, а бандиты сапожковцы творили свое грязное дело, не прекращая своих враждебных выпадов".
Так, 6 августа они внезапно совершили налет на город Новоузенск. И хотя после непродолжительной перестрелки атака противника была отбита, а преследуемый нашими войсками, потерявший весь обоз и большую часть своих сил Сапожков с жалкими остатками вынужден был скрыться в камышах, борьба не была окончена.
Оправившись от нанесенного удара, Сапожков объединил вокруг себя недовольных Советской властью, в основном дезертиров, и совершил нападение на два отряда наших войск, захватил в плен несколько бойцов, орудие и пулеметы. 18 августа в 5 часов утра Сапожков с тремя кавалерийскими эскадронами и сотней пехотинцев при трех орудиях и нескольких пулеметах повел наступление уже на станцию Новоузенск. Не выдержав сильного артиллерийского обстрела противника, некоторые воины местного гарнизона дрогнули. Видя это, командир 3-й роты ВОХР Самарин быстро собрал разбегавшихся красноармейцев и повел их на противника, сам находясь в передовой цепи. Стремительной и внезапной атакой, мощным ружейно-пулеметным огнем при поддержке артиллерии, двух бронелетучек наши бойцы к полудню вынудили противника отступить.
В результате инициативных и энергичных боевых действий частей Красной Армии, внутренних войск и отрядов ЧОН преследуемая банда Сапожкова постепенно таяла: от нее после августовских боев осталось всего 60-80 человек. А 6 сентября эти остатки были настигнуты у озера Бак-Баул и полностью уничтожены. Сам Сапожков был убит.
Что же касается самой 9-й кавалерийской дивизии, то с некоторым опозданием, к середине сентября 1920 года, она была сформирована и отправлена на польский фронт и вошла в состав 13-й армии. Бойцы и командиры дивизии героически сражались с врагами, защищая родное социалистическое Отечество.
Подполковник в отставке А. Козлов
В ПОИСКАХ УБИЙЦ ФРАНЦИСКА ВЕНЦЕКА
8 июня 1918 года толпой лавочников и домовладельцев на Заводской улице в Самаре были зверски замучены председатель ревтрибунала старый большевик Франциск Венцек и заведующий коммунальным отделом Иван Штыркин. Так сообщали самарские газеты после освобождения города от белочехов, так пишут историки. Но кто же конкретный убийца? Чьи руки обагрены кровью этих замечательных людей?
На первом же совещании председатель Самарской ЧК сказал:
- Постановление Совета Народных Комиссаров от 5 сентября и товарищ Дзержинский требуют от нас решительных действий по отношению к врагам республики. Мы не можем допустить, чтобы убийцы Венцека, нашего Франциска Венцека, разгуливали на свободе. Мы должны найти убийц и подстрекателей и наказать их за преступление.
Вскоре к комиссару ЧК, комната которого находилась на центральном телеграфе, пришла молодая женщина и сказала, что хочет ему что-то сообщить. Волнуясь и путаясь: "Я видела", "Ой, нет, это она говорила", - пришедшая рассказала о кровавых событиях 8 июня.
Комиссар выслушал женщину, дал ей бумагу и попросил все, что она рассказала, написать. Вот что она сообщила.
"Я, служащая телеграфной конторы Волкова, заявляю следующее. Моя подруга 8 июня сего года была на Заводской улице. Там, около клуба коммунистов, собралась большая толпа. Потом она видела, как чехи повели товарища Венцека и еще одного комиссара. Кто-то в толпе начал шуметь, оскорблять комиссаров. Подруга видела в толпе почтово-телеграфного служащего Карцева. Он первый подбежал к Венцеку и ударил его камнем по лицу. Об этом подруга мне рассказала в тот же день. Второй случай произошел со мной лично. Перед приходом чехословаков мне был дан отпуск на три недели, и 9 июня я сидела на пристани Волжско-Камского коммерческого пароходства и ждала парохода в Сызрань. В это время на пристань пришли Карцев и его друг. Увидели меня, подошли. Говорят: "Видно, испугались, удираете из города?". Я пробормотала, что мне бояться нечего, я ни в одной партии не работала, просто еду в отпуск. Карцев говорит: "Теперь комиссарам не вернуться". Я ответила, что это еще посмотрим. Тогда Карцев раскричался, стал говорить мне "ты", пригрозил, что бросит меня в воду, начал обзывать. Потом он подошел к ожидающей парохода толпе, показывая на меня: "Вот сидит большевичка, таких нужно бить". Однако пассажиры не реагировали на это, отворачивались от него. С этими словами Карцев обратился к чешскому часовому, но тот не понимал по-русски и ничего не ответил. При первой возможности я сошла с пристани и спряталась в другом месте".
Волкова путалась в показаниях, не хотела называть подругу, потом заявила, что ее зовут Надя и что она учительница. Позже в беседе в здании ЧК она расплакалась и заявила: "Ладно, буду говорить, как есть". Волкова сообщила, что на Заводской улице в тот день была она сама, видела, как расправлялись с большевиками, но опасалась говорить об этом. Боялась Карцева: он на все способен.
Карцева арестовали. Началось расследование. В разбор дела включился комиссар Озолин.
Тридцатипятилетний чиновник Карцев, бывший губернский секретарь, сначала все отрицал, изворачивался, заявив, что в день прихода чехов сидел дома, так как ухаживал за больной женой. В качестве свидетелей называл доктора Заммеля, проживавшего на Саратовской улице, своего друга Нахбо. Однако эти свидетели в ЧК говорили что-то невнятное, на вопрос о болезни жены Карцева от прямого ответа уклонились.
Опросили других свидетелей. Выяснилось, что после появления в городе белочехов Карцев носил при себе револьвер, угрожал коммунистам Медведеву и Трофимову, пообещав их выдать белой контрразведке. Те вынуждены были скрыться из города.
В ходе следствия было доказано, что Карцев виновен в убийстве. Он первым ударил Венцека, и этот удар послужил для бывших черносотенцев сигналом к расправе над большевиками.
Лавочники старались спасти Карцева от возмездия, всячески выгораживали его. От имени квартального совета собрали подписи под прошением, где описывали "заслуги" Карцева как "товарища председателя" квартального совета, человека, "посвятившего себя заботам об интересах мелкой братии". Однако ничего более убедительного в защиту Карцева привести не могли. Да и большинство подписей при проверке оказались сделанными одной и той же рукой.
Позже в результате кропотливой оперативной работы Самарским ОГПУ были добыты сведения о том, что большевиков Венцека и Штыркина белочехам выдал самарский лавочник Филашев. Другим активным участником убийства был торговец ювелирными изделиями Воронцов.