Через четыре дня пленников расковали и заставили "отправлять должность матросов".
Новый Свет
Спустя пять месяцев датский корабль бросил якорь у небольшого острова Сан-Томас из группы Виргинских островов в заокеанских владений короля Дании. "Поверстали его, Баранщикова, в солдаты", привели к присяге и дали новое имя – Мишель Николаев, так как "слово Василий начальники не могли понять".
На острове обитало много обезьян, в том числе прирученных, которые носили из колодцев воду в дома. А в замеченных высоко на пальмах диких обезьян местные жители кидали камешки, дразнили их и строили им рожи. Те в ответ бросались сверху спелыми кокосовыми орехами, которые хитрые островитяне и подбирали.
Солдат из Баранщикова никак не получался. Он был "непонятен в учении ружьем" и "не мог приобыкнуть к датскому языку". Через два месяца датчане отдали его испанскому генералу с острова Пуэрто-Рико в обмен на двух арапов.
Полтора года Баранщиков подвизался возле генеральской кухни – колол дрова, носил воду, чистил кастрюли и котлы. Однажды, когда он уже хорошо говорил по-испански, генеральша спросила его: "Есть ли у тебя отец, мать или жена?". Баранщиков бухнулся ей в ноги, пустил "для приведения в жалость" обильную слезу и отвечал, что "не только имеет родителей и жену, но и трое малых детишек его дома дожидаются, не ведают они, бедные, жив ли их папаня горемычный". Генеральша, добрая женщина, расчувствовалась и упросила мужа отпустить раба на волю, домой.
Османская неволя
Генерал выдал Баранщикову испанский паспорт на имя "московитянина Мишеля Николаева", наградил за верную службу десятью песо и отпустил на все четыре стороны. Василий нанялся матросом на итальянский торговый корабль, который взял курс на Геную, в Европу.
Но судьба не оставила свои козни на пути нашего героя и приготовила ему еще более тяжкие испытания. В Средиземном море итальянский корабль захватили турецкие пираты, Баранщикова обратили в магометанскую веру, нарекли новым именем – Ислям. При разделе пленников он достался главарю разбойников, который отвез его в свой дом в городе Вифлееме. Нового раба определили варить кофе. Иногда Василию приходилось готовить опостылевший напиток до пятнадцати раз в день! Через полгода он освоил турецкую речь и развлекал четырех жен хозяина дома байками о российской жизни. Пытался бежать, но первый раз был пойман и бит палками по пяткам. Вторая попытка удалась. Православный грек Христофор "принял во уважение его несчастие" и тайно вывез Баранщикова на своем судне в Стамбул, столицу Османской империи.
Беглый раб явился в российское посольство просить помощи, чтобы вернуться на родину. Посла на месте не оказалось, а секретарь, выслушав историю просителя, сказал: "Коли ты ислам принял, Его Превосходительству нет нужды вступаться за каждого бродягу и вероотступника". И с угрозою добавил: "Если докучать станешь, отдам под турецкую стражу".
"Не получивший защиты и обремененный крайнею бедностью" Василий побрел прочь "в унынии и слезах". Более месяца добывал он себе пропитание поденной работой в порту, наведывался в гостиный двор, просился на корабли русских купцов, но никто не хотел связываться с сомнительным типом.
Янычар дворцовой стражи
Как-то Баранщиков встретил на улице двух человек в турецком платье, говоривших по-русски. При знакомстве выяснилось, что они сапожники из Арзамаса, которые уже давно живут в Турции и женаты на турчанках. Один из них, представившийся Гусманом, пригласил Василия к себе в дом.
"Потурченные" земляки просветили соотечественника, что можно очень даже хорошо жить и на чужбине, если к делу подойти с умом. Гусман посоветовал Василию скрыть, что он уже мусульманин, принять ислам заново и получить в канцелярии султана материальную помощь.
Потом Гусман водил Исляма по мечетям и домам состоятельных горожан, где "новообращенного" непременно одаривали денежными подарками. Общая "выручка" составила 400 левков, что по местному курсу валют равнялось 240 рублям!
Баранщикова представили великому визирю, который определил его на службу в янычары – охранять дворец султана. Гвардеец Ислям женился на 18-летней свояченице Гусмана и поселился в доме тестя. На досуге Василий выучился шить сапоги, продавал их и получал к янычарскому жалованью изрядный дополнительный доход. Но претили Баранщикову мусульманские обряды и молитвы по пять раз в день. Жена Айшедуда и тесть Магомет зорко следили, насколько он тверд и ревностен в новой вере.
Законы в Османской Империи были строгие. За обвешивание покупателя продавцу в наказание отрезали пальцы, за воровство отрубали руку, а за сомнение и притворстве в вере магометанской могли и на кол посадить. Всюду рыскали шпионы султана – подслушивали, подсматривали, как мусульманин ведет себя дома и на людях. Потом появлялись стражники, хватали провинившегося и тащили к палачу.
Айшедуда не верила в искренность религиозных чувств мужа, сделалась "свирепая" и все грозилась донести имаму на супруга, что повергло последнего "в крайнюю печаль и смущение". Василий невыносимо затосковал по родине и решил бросить молодую жену да бежать в Россию как можно быстрее.
Беглец
Дождавшись очередного янычарского жалованья и расспросив дорогу до российской границы у прибывшего в Стамбул курьера из Санкт-Петербурга, Баранщиков в один прекрасный день не вернулся со службы в дом тестя. У знакомого грека Спиридона он скинул с себя турецкую одежду, переоделся в греческую и пустился в долгое и опасное путешествие. Пешком от Мраморного моря до Дуная, далее на север по землям молдаванским, через Днестр – в польские владения, а оттуда уж и до Киева рукой подать. И вот уже под ногами земля российская.
23 февраля 1786 года Василий Баранщиков после семи лет странствий и тяжких испытаний вступил в родимый Нижний Новгород.
Родные пенаты
Жена с трудом узнала вернувшегося мужа. Семья скитальца все эти годы кормилась подаянием. Не успел Василий нарадоваться возвращению, как коршунами слетелись кредиторы требовать старые долги, а городской магистрат обязал его заплатить еще и купеческую пошлину за шесть лет – всего 230 рублей. Баранщиков в дороге поистратился, пришел в Нижний без копейки, и пришлось ему продать дом, чтобы погасить часть долгов и на время отсрочить другие платежи. А коли не заплатит по векселям, повелел городской суд определить блудного купчишку в казенные работы на соляные варницы.
Но не такой Василий Баранщиков был человек, чтобы, выжив в плену иноземном, сгинуть на каторге в родной стране.
Крепко обидевшись на нижегородцев за то, что они не приняли во внимание его необычные жизненные обстоятельства, Василий отправился прямо в Санкт-Петербург искать поддержки и покровительства "у многих знатных особ", чье "человеколюбие простиралось" дальше закона гражданского.
В стольном граде Баранщиков заинтересовал своей особой титулованные семейства Румянцевых, Чернышевых, Воронцовых и многих других представителей славных родов российских. На благотворительных вечерах Василий блистал красноречием, расписывая во всех красках пережитые на чужбине ужасы. "Их высокографские сиятельства" собрали деньги, выплатили все его долги и помогли напечатать книгу "Нещастные приключения Василия Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в трех частях света – в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 год", которая выдержала три издания.
Автор купил на гонорар новый дом, торговую лавку и прослыл модным российским литератором.
Драма графа Лаперуза
Во второй половине XVIII века Франция утратила основные колонии в Северной Америке и Индии. Чтобы разведать и обрести новые заморские земли, в 1785 году в кругосветное плавание отправились французские фрегаты "Буссоль" и "Астролябия" под командованием капитана Лаперуза.
Послужной список
Жан Франсуа Гало граф де Лаперуз родился в родовом поместье на юге Франции в 1741 году. Пятнадцати лет отроду он поступил в мореходное училище гардемаринов. Через год юный Лаперуз отправился в свое первое плавание к берегам Канады. В восемнадцать принял боевое крещение в морском сражении с англичанами у острова Бель-Иль. После окончания Семилетней войны Лаперузу присвоили чин лейтенанта.
Следующие пять лет он отстаивал интересы французской короны в Индийском океане, успешно сражался с пиратами. Во Францию вернулся в звании капитан-лейтенанта. Началась новая война с Англией. На счету Лаперуза – четыре трофея: два вражеских фрегата, корвет и каперское судно. Отличившегося в боях офицера произвели в капитаны I ранга. В 1782 году эскадра под его командованием уничтожила на берегах Гудзонова залива три английских форта.
Проект кругосветного плавания
Франция и Англия заключили очередное перемирие. Несмотря на военные успехи Лаперуза, французы не смогли вернуть свои бывшие колонии.
Французский король Людовик XVI ревниво следил за успехами английских мореплавателей в Южных морях. Боясь опоздать к разделу тихоокеанского пирога, он приказал морскому министру де Кастри снарядить кругосветную экспедицию – вторую после плавания капитана Бугенвиля. Король надеялся, что граф де Лаперуз затмит открытия, сделанные великим английским мореплавателем Джеймсом Куком.
Зигзаг истории
В этом путешествии страстно желал принять участие еще никому не известный младший лейтенант Наполеон Бонапарт, будущий император Франции. Но чиновники морского министерства вычеркнули его имя из списков штатного расписания кораблей Лаперуза. Эта капелька чернил на кончике пера в скором будущем круто изменила историю Франции и других стран Европы.
Путешествие Лаперуза
Оставив за кормой Атлантику, французские корабли обогнули мыс Горн и в феврале 1786 года вышли в Тихий океан. Два года Лаперуз в разных направлениях бороздил его обширные воды, побывал в Чили, на острове Пасхи, Гавайях, в Аляске, Калифорнии, Филиппинах, Макао, Тайване, Сахалине, Камчатке и на архипелаге Самоа. Великих открытий Лаперуз не совершил – все эти земли уже были открыты до него. В январе 1788 года "Буссоль" и "Астролябия" подошли к восточным берегам Австралии. В заливе Ботани французы встретили английскую эскадру, доставившую на пятый континент партию каторжников. Недавних врагов англичане встретили дружелюбно, снабдили их свежей водой и продовольствием. Через два месяца французские корабли отплыли на северо-восток. Лаперуз намеревался посетить Меланезию, обогнуть Австралию с севера и возвратиться домой через Индийский океан.
Но экспедиция пропала без вести.
Поиски пропавшей экспедиции
Во Франции началась революция. Людовик XVI лишился трона, а потом и головы. Накануне казни он спросил: "Нет ли вестей от Лаперуза?". Утешить низложенного короля было нечем.
Когда улеглись первые революционные страсти, на поиски пропавшей экспедиции отправился контр-адмирал д'Антркасто. У мыса Доброй Надежды до него дошли слухи, что английские моряки видели на островах Адмиралтейства потерпевшее крушение французское судно и спасшихся с него членов команды. Французы на всех парусах устремились в Южные моря, за два года прочесали берега Австралии, десятки островов и половину океана, но никаких следов Лаперуза не нашли.
В архипелаге Санта-Крус д'Антркасто нанес на карту увиденный вдалеке на юго-востоке небольшой остров Поиск, но не стал на него высаживаться из-за противных ветров и опасных коралловых рифов у берега. Адмирала трясла лихорадка, жить ему оставалось недолго. Вероятно, ему уже было не до методических поисков соотечественников, хотя в тот момент он находился почти у цели.
Потом Франция целых двадцать лет вела непрерывные войны. В Париже менялись политические режимы. Взошла и закатилась звезда Наполеона Бонапарта, к власти вновь пришла королевская династия Бурбонов. В 1826 году, тридцать восемь лет спустя после исчезновения экспедиции, ее поисками занялся капитан Дюмон-Дюрвиль, с детства мечтавший обнаружить следы Лаперуза.
Тайна острова Ваникоро
В том же году английский капитан Питер Диллон, совершавший на корабле "Святой Патрик" рейс из Чили в Бенгалию, решил по пути зайти на остров Тикопия в архипелаге Санта-Крус, куда более десяти лет назад доставил немецкого колониста Бухерта с женой. Англичанин хотел узнать, как сложилась судьба его старых знакомых.
Немцы оказались живы и здоровы, пригласили капитана в гости. В руках слуги Бухерта Диллон заметил обломок шпаги. Рассмотрев его внимательней, он обнаружил на эфесе герб и латинские буквы. Шпага явно французская. "Откуда она у тебя?", – спросил Диллон. Слуга сказал, что выменял ее у жителей соседнего острова Ваникоро, которые давно торгуют европейскими вещами – топорами, ножами, вилками, ложками, чашками… Диллон сразу же подумал о пропавшей много лет назад экспедиции Лаперуза. Загадочная судьба мореплавателя по-прежнему продолжала волновать многих моряков.
На острове Ваникоро местные жители поведали следующую историю. Когда старики были еще детьми, над островом разразился ураган, какого островитяне не помнили ни до, ни после той страшной ночи. В черном небе летали огненные копья, гром и волны сотрясали землю. Ливень хлестал сплошным потоком, ветер вырывал из земли деревья. Злые духи угомонились только на рассвете. Когда взошло солнце, туземцы увидели у берега разбитый бурей корабль. Многие моряки спаслись. Из обломков они построили небольшое судно и уплыли на нем. На острове остались двое белых людей, которые сильно болели. Вождь моряков обещал вернуться за ними. Больные поправились, они долгие годы всматривались в далекий горизонт, ждали своих товарищей и умерли несколько лет назад.
Если б д'Антркасто в свое время высадился на острове, который обозначил на карте как Поиск (Ваникоро), он мог бы спасти этих людей.
В хижинах островитян Питер Диллон обнаружил множество европейских предметов. Среди них – фрагмент деревянной скульптуры с вырезанными королевскими лилиями, колокол с надписью: "Меня отлил Базен. Брест 1785" и мельничный жернов (на "Астролябии" находилась ветряная мельница).
На Тасмании Дюмон-Дюрвиль узнал о сенсационных находках английского капитана и устремился вслед за ним на Ваникоро. Местные жители долго отказывались раскрыть место гибели европейского корабля, ведь оно многие годы было источником очень ценных для них вещей. Но Дюмон-Дюрвиль проявил большие дипломатические способности, щедро одарил аборигенов подарками. Наконец один из вождей острова сел в шлюпку и указал направление. В лабиринте рифов в прозрачной воде на глубине двух-трех метров покоились останки судна. Французские моряки обнажили головы. С помощью островитян со дна моря подняли якорь, пушку, мушкет, свинцовые бруски балласта… На берегу из кораллов сложили памятник погибшим. Прозвучал ружейный салют.
В Париже эксперты установили, что все находки сделанные на Ваникоро, – с борта "Астролябии". Где же в таком случае "Буссоль" – флагманский корабль Лаперуза?
В 1964 году его обломки обнаружил любитель подводной археологии Рис Дискомб. "Буссоль" затонула в нескольких милях от "Астролябии", за внешним кольцом рифов, опоясавшего остров в два ряда.
Дальнейшая судьба уцелевших после крушения и покинувших остров Ваникоро французских моряков так и осталась неизвестной. Никто не знает, был ли среди них командир – Жан Франсуа Гало граф де Лаперуз.
На "Баунти" в Тихий океан
Плавание английского корабля "Баунти" в Южные моря остается самым романтичным и увлекательным сюжетом за всю историю мореходства.
Высочайшее повеление
Президент Королевского Общества сэр Джозеф Бенкс делал доклад Его Величеству о последних достижениях науки. Но Георг III скучал. Он оживился только тогда, когда в конце аудиенции Бенкс зачитал петицию плантаторов Вест-Индии.
– Я встречался с их представителем Данкеном Кемпбеллом, – добавил Бенкс, подсовывая бумагу под монаршие очи. – Деловые люди с Ямайки заинтересованы в дешевой еде для рабов, а два-три хлебных дерева с острова Вашего Величества обеспечивают питанием человека в течение года.
Плантаторы брали на себя все расходы по экспедиции. Проект увлек короля. 5 мая 1787 года он повелел Адмиралтейству послать корабль на Таити за саженцами хлебного дерева, чтобы удовлетворить отменные аппетиты своих заокеанских подданных и удешевить производства сахара и хлопка.
К острову Георга
В конце ноября небольшой трехмачтовый корабль "Баунти" покинул берега Англии. Капитану Уильяму Блаю, опытному моряку, участнику третьей кругосветной экспедиции Джемса Кука, предписывалось идти через Атлантику мимо мыса Горн в Тихий океан к островам Общества, взять там на борт побеги хлебного дерева, пройти через Торресов пролив в Индийский океан, миновать мыс Доброй Надежды и высадиться на Ямайке, где мистер Кемпбелл и его друзья-плантаторы примут столь необычный груз. Для этой цели офицерскую кают-компанию на корме превратили в оранжерею с продуманной системой вентиляции, освещения, креплений, полива и обогрева. В ней предусматривалось разместить тысячу горшков с молодыми побегами.
Плавание к острову Таити оказалось на редкость тяжелым. Прорваться в Южные моря через мыс Горн не удалось, и капитан выбрал запасной, более далекий путь – на восток, мимо мыса Доброй надежды, через Индийский океан. Спустя почти год моряки достигли цели.
Страна счастливых
Полинезийский остров Таити напоминал гигантскую корзину цветов посреди Тихого океана. Здоровый благодатный климат, ароматы тонких всевозможных запахов, дружелюбные жители. Полное отсутствие хищных зверей, докучливых насекомых, змей и прочих мерзких тварей. Островитяне, не обремененные заботами о хлебе насущном, наслаждались жизнью до глубокой старости.
Благодатные долины острова дышали покоем. Хлебные деревья и бананы росли здесь без особого присмотра, а для ухода за таро, бататом и сахарным тростником достаточно было время от времени слегка взрыхлять почву возле корней. Кокосовые пальмы тоже росли сами, стоило просто зарыть орех в землю. Проголодавшись, туземец брал палку и сбивал пищу с дерева. Когда жители Таити узнали, сколько белому человеку надо работать, чтобы вырастить свой хлеб, они долго смеялись и жалели пришельцев. На острове ели, когда хотели, пили, когда испытывали жажду, спали, когда клонило ко сну. Упоительная жизнь, представлявшая собой сплошное наслаждение, сделала островитян жизнерадостными, привила им склонность к милой шутливости, легкомыслию и беззаботности. Англичанам казалось, что они попали в сады Эдема, изгнание праотца Адама из рая не коснулось людей этой удивительной страны.
"Хлебный отряд" под началом лейтенанта Флетчера бродил по живописным долинам острова, собирая молодые побеги хлебного дерева. Приготовленные на костре, его плоды, достигающие двадцати килограммов, имели вкус булки с примесью картофеля.
Повсюду англичан принимали с истинным таитянским радушием, словно старых друзей. Приглашали в прохладные хижины, угощали кокосовыми орехами. Местные жители относились к англичанам, как к людям высшей касты, и у многих матросов возникали в головах крамольные мысли: хорошо бы навсегда остаться на райском острове!