4
Привыкнуть к светлым билибинским ночам приезжему человеку очень трудно. Давно бы надо спать, а уснуть невозможно. Сказывается, наверное, и разница во времени. Я встаю, смотрю в окно на прозрачный воздух над крышами домов, на облака, подсвеченные низким ночным солнцем, ложусь, ворочаюсь, снова встаю. Наконец одеваюсь и выхожу на улицу. Я иду к Григорию Сергеевичу Глазырину. За его зашторенным окном на первом этаже в глубине комнаты горит лампа - он тоже не спит в этот поздний час, работает. Но гостю он рад. Мы пьем чай, беседуем.
В невеликом холостяцком жилье Григория Сергеевича прежде всего привлекают внимание книги, обилие книг - в шкафу, на полках, на столе. Здесь литература по геологии, истории, искусству и, разумеется, художественная. Много поэзии.
По специальности Глазырин гидрогеолог, работает в Анюйской комплексной геологоразведочной экспедиции. Почему-то наивно я полагал, что здесь каждый геолог - это нечто вроде прежнего старателя: обязательно с молотком, а то и с кайлом и лотком. Но гидрогеология?
- А проблема водоснабжения поселков, приисков? - спрашивает в свою очередь Григорий Сергеевич. - Порой же бывает необходимо не найти воду, а избавиться от нее. Всем этим занимаются гидрогеологи… Наконец, помимо основных методов поиска месторождений - шлихового, металлометрического, штуфного опробования - существует еще гидрогеохимический метод. С его помощью можно обнаружить месторождения свинца, цинка, меди, олова, серебра, золота, других металлов. Ибо все, что вода моет, она растворяет, пусть в незначительных количествах. Мы, например, можем определить до 0,05 микрограмма золота в литре воды. Бывает и по 10, и по 20 микрограммов, и это говорит о том, что где-то близко рудное месторождение. Раз в воде находится, значит, откуда-то принесено. Чем ближе к месторождению, тем выше концентрация… А в некоторых сильно заболоченных районах, где шлиховое опробование невозможно, наш метод эффективнее…
За время нашего недолгого знакомства с Глазыриным я убедился уже, что познания его обширны и разнообразны. Особенно сведущ он во всем, что касается Чукотки - ее истории, географии, экономики, культуры… Но здесь надо отступить, рассказать, как мы познакомились.
- Знаешь ли ты, что у нас открылся свой краеведческий музей? - спросил меня мой давний приятель, билибинский журналист Валентин Колясников. - Есть здесь такой интересный Дед - Григорий Сергеевич Глазырин, он его общественный директор…
И я отправился в музей, небольшой домик недалеко от кинотеатра "Искра". Очень я люблю такие музеи - в них всегда стараются охватить историю от докембрия до последнего выпуска районной газеты. И делают это со страстью, с любовью к месту, в котором живут. Так и здесь - в маленькой, пока единственной комнатке музея чего только не было: кости ископаемых животных, чучела птиц, геологические образцы. Вот мрамор с Люпвеема, притока Малого Анюя, каменный уголь с Большого Анюя, кварцевый метасоматит с золотом и полиметаллами с ручья Весенний, стопятидесятикилограммовая друза горного хрусталя, слепок золотого самородка "Юбилейный" весом более семи килограммов, поднятого на Каральвееме… На стене - расшитые кухлянки и торбаса оленеводов. В витрине вымпел и путевка билибинца Валерия Сергеева, проехавшего на мотоцикле от Билибина до Москвы. Он выехал в апреле, когда зимник доживал последний месяц, из Черского перелетел в Сеймчан на самолете и начал нелегкий путь по великой трассе, через Якутск, Алдан, до Большого Невера на юге Амурской области. В Москву он приехал в конце мая, затратив на всю дорогу около полутора месяцев…
Специальный стенд "Его имя носят поселок и район" посвящен выдающемуся ученому-геологу, одному из первооткрывателей колымского золота, Юрию Александровичу Билибину. В конце двадцатых годов Билибин, молодой тогда геолог, возглавил разведывательную экспедицию на Колыму и вместе со своими товарищами открыл несколько месторождений. Применяя геолого-статистический метод, он стал оценивать золотопромышленные перспективы Колымы. Впоследствии его метод получил название "Билибинского прогноза". Прогноз этот подтвердился… А сейчас промывочные приборы работают на ручьях и реках центральной Чукотки. У чукотского золота свои первооткрыватели, ныне лауреаты Ленинской премии геологи К. Иванов, С. Абаев, Д. Егоров, В. Логинов… Многочисленная армия геологических партий. Своя, не менее увлекательная и драматическая история открытия - история долгих неудач, пессимистических предсказаний и, несмотря ни на что, упорных поисков. Теперь, когда "оптимисты" все-таки победили, ощущаешь что-то очень справедливое и закономерное в том, что первый поселок горняков на Чукотке носит имя Билибина. Ведь именно на Колыме накоплен тот богатейший опыт геологов, горняков, строителей, без которого были бы невозможны нынешние темпы освоения Чукотки…
Жена ученого, Татьяна Васильевна Билибина, живущая в Ленинграде, узнав о музее, прислала несколько старых колымских фотографий Юрия Александровича и два именных, принадлежавших ему значка - "Стахановцу золотоплатиновой промышленности" (№ 980) и "Отличник соцсоревнования. Наркомцветметалл" (№ 3603)… Пока я рассматривал экспонаты музея, пришел, можно даже сказать - прибежал, сам Дед Глазырин, бодрый, подвижный, чем-то, показалось мне, особенно возбужденный. Потом я понял: он всегда такой. Я, кажется, не сказал, что Дедом называют его меж собой старожилы Билибина, и думаю, что он не обидится на меня, если и я буду так называть. По крайней мере, он сам в дальнейшем поведал мне, что когда-то, еще на фронте, его величали Батей. Из-за бороды. Борода цела и до сих пор - не такая, как у большинства бородатой молодежи, не кургузая квадратная бороденка, но могучая густая бородища. Только теперь вскипает в ней проседь - как-никак Деду уже за шестьдесят…
Так вот, прибежав, Григорий Сергеевич сразу начал показывать материалы, которые раздобыл недавно, будучи в командировке в селе Островном.
- Это фотография Ивана Ивановича Тальвавтына, оленевода, одного из первых коммунистов Чукотки. Работал председателем сельсовета в Островном. Награжден орденом Ленина. А это уже внук его, Николай Мельников, нынешний председатель!
…Глазырин поведал об идее создания народного краеведческого музея, зародившейся у кучки энтузиастов, о том, как был образован совет музея, как собирались, приводились в порядок, размещались экспонаты. Энтузиасты - это геологи, учителя, врачи района, работники Билибинской атомной электростанции. Есть у Григория Сергеевича и две ближайшие помощницы - Людмила Чавдар и Валентина Бирюкова. Обе они работают в Доме пионеров, а в свободное время дежурят в музее, выполняют роль экскурсоводов…
Пока мы беседовали, то и дело забегали дети.
- Смотри, рога! Смотри, бивень мамонта! Вот бы таким по башке, а! - шептались они, своеобразно выражая свой восторг. - А вон, гляди, на фотографии Виталькин отец! Вон, возле вертолета…
- Это главные энтузиасты, - сказал Глазырин. - Приносят кто камень, кто значок. Иногда и ненужное, но берешь. Чтобы не обидеть… По сути - для них все это. Писал ведь Пушкин: "Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно. Неуважение оной есть постыдное малодушие". А здешним детям есть кем гордиться и кого уважать…
Сам-то Григорий Сергеевич тоже немало сделал для приумножения этой славы. На лацкане его пиджака значок с надписью "Магаданская область. Ветеран груда". Такой значок дается тем, кто отдал освоению Севера более двадцати лет. Участник Великой Отечественной войны, на Колыме он с сорок девятого, а здесь, в Билибино, с пятьдесят пятого года. То есть с самого начала, с палаток и маленького рубленого домика, в шутку окрещенного геологами гостиницей "Золотой клоп". (Когда, во время опробований, сверкнут вдруг в лотках небольшие самородочки, на условном языке поисковиков это звучит так: "Появились клопы". Или: "Появились тараканы".) Исходил Глазырин пешком весь район, от побережья Ледовитого океана до верховьев Омолона. И вопреки своей в общем-то очень не легкой судьбе, не утерял ни остроты ума, ни пристального интереса к окружающему, ни какой-то азартной торопливости в работе - всего, с чем впору только начинать жить человеку.
Надо сказать, что Григорий Сергеевич - активный корреспондент районной и окружной газет. Большинство его материалов - из местной истории. А иногда вся газета посвящена работе геологов, и тогда на последней полосе можно прочесть примечание: "Материалы этого номера организовал и подготовил к печати работник Анюйской экспедиции Г. С. Глазырин". Все это - естественное дополнение к его музейной работе. Дома стол у него завален исписанными листами бумаги, подшивками старых газет, книгами с торчащими из них длинными закладками. Я знаю: у Григория Сергеевича идея - систематизировать все собранные им материалы и написать историю района. Над ней-то он и трудится светлыми билибинскими ночами, отгородившись от навязчивого солнца шторой и включив настольную лампу.
…Однако я засиделся у него, заслушался, пора уходить, Дед Глазырин провожает меня. Отмахиваясь от комаров, мы бредем по тихим, безлюдным улицам. Кругом тайга, а этим улицам так не хватает деревьев.
- Гидрооттайка… Вода уходит вглубь, деревья засыхают, - сокрушенно объясняет Григорий Сергеевич и вдруг предлагает: - Сходим в парк?
Я соглашаюсь, Я понимаю: поход наш не бесцелен. Однажды вечером мы уже ходили туда, в дальний угол парка, к пересохшему руслу ручья. Оказалось, ручей чем-то мешал строителям, и временно они перегородили его.
- С месяц как уже засыпали, а работы всего-то на два дня! Ну вот разве ей не нужна вода?! - негодовал тогда Дед, указывая на наклонившуюся лиственницу. - Или вот ему?! (Имелся в виду тополь.) Завтра же пойду в поссовет!
"Наверное, он уже был в поссовете", - думаю я. Мы переходим мостик через Каральвеем. Минуем стадион. Комары свирепеют. Спустя несколько десятков метров нам открывается ручеек. Он полон. Пьет накренившаяся лиственница. Пьют топольки и остролистые чозении. Пьет трава. Некоторое время Дед молча, удовлетворенный, смотрит, а потом мы возвращаемся домой.
5
Названия улиц в Билибине характерны для многих поселков Чукотки и Колымы: Геологов, Строителей, Мандрикова, Сеймчанская, 30 лет Советской Чукотки… Но есть одно, вряд ли еще где в области повторяющееся, - улица академика Курчатова, человека, стоявшего у истоков советской атомной промышленности.
В годы войны Курчатов возглавил группу ученых, работающих над "урановой проблемой". Тогда же был пущен первый экспериментальный атомный реактор. В 1954 году дала ток Обнинская атомная электростанция, положившая начало мирному использованию атома. Спустя еще десять лет введены были в эксплуатацию мощные энергетические блоки на Белоярской и Ново-Воронежской АЭС. Строительство атомных электростанций открыло перед энергетикой новые перспективы.
Проектная мощность Билибинской АЭС сравнительно невелика - около 50 мегаватт. Однако для Магаданской области, для освоения дальневосточного Севера это - веха. Электроэнергия, которую даст "атомка", - условие дальнейшего развития производительных сил области, в частности Анюйско-Чаунского горнопромышленного района…
На улице Курчатова пока только три дома, пятиэтажных. Видимо, с учетом домов, которые еще будут построены, номер третьего дома - 8-й. Здесь на втором этаже разместилась дирекция строящейся Билибинской АЭС. Ее главный инженер, Евгений Владимирович Корягин, заученно и быстро перечислил мне:
- Постановление Совета Министров СССР о строительстве принято в январе шестьдесят шестого года. В декабре - первый взрыв. В шестьдесят девятом первый бетон… На третий квартал будущего года назначен физический пуск. На четвертый квартал - энергетический пуск…
- Извините, а что такое "физический пуск"? - неосторожно спросил я.
Тут на озабоченном лице Евгения Владимировича мелькнула какая-то идея:
- Сейчас я представлю вас одному из наших работников, и он вам все-все расскажет и покажет.
Пришел молодой светловолосый человек, Владимир Кузьмич Абалакин. В Билибине он всего несколько месяцев, но "атомный" стаж у него серьезный. Закончил Московский энергетический, работал старшим инженером управления реактором на "Белоярке", потом в алма-атинском институте ядерной физики, тоже на реакторе… Сюда приехал дежурным инженером станции. Хотя "атомка" еще не действует, но у дирекции сейчас много дел: окончательно определить объем пусконаладочных работ, заключить соответствующие договоры с подрядчиками, следить за качеством работы строителей…
Мы сели в машину и отправились на стройку. Километрах в полутора от поселка, слева от дороги, на вершине сопки стояла "Орбита". Снизу, на фоне неба, она выглядела большим грибом со сдвинутой набекрень шляпкой. Я уже знал, что телевизионная станция - гордость билибинцев. Строили ее все организации на общественных началах: геологи сделали привязку, строители пробили дорогу… "Это же первая на Чукотке "Орбита!" - не раз слышал я. И при этом добавляли с веселой усмешкой и как бы по секрету: "А в Анадыре-то появилась только год спустя, да и то, говорят, изображение у них плывет…"
От поселка до "атомки" - километра четыре-пять. Перед зданием электростанции на низком бетонном постаменте четыре огромные, тоже бетонные, буквы: БАЭС. Здание развернуто к дороге темной, не отделанной еще торцевой стеной с отверстыми проемами окон… После гигантских строек, таких, например, как Братская, Усть-Илимская ГЭС, после могучих кранов, шагающих экскаваторов, бесчисленных огней электросварок, немолчного рева машин, многотысячной армии строителей, после скал стометровых и плотин, перед которыми скалы эти кажутся игрушечными, вид строящейся БАЭС, может быть, даже и не впечатляет. Широкая, открытая долина. Посреди ее - скорее можно угадать по темно-зеленой полоске, чем различить - ручей Понеургин. И на пологом склоне одной из сопок - прямоугольный дом, довольно большой, правда, метров тридцать высоты, метров сто длины. Главный корпус. Рядом сооружения поменьше: склад, мастерские, управление строительством… Людей почти не видно, все внутри.
Владимир Кузьмич находит где-то пару касок, надеваем их, входим в главный корпус. Вернее, это не главный еще, это вспомогательный, примыкающий к торцу главного, здесь разместятся химводоочистка, мехмастерская, санпропускник и другие принадлежности большого атомного хозяйства. Мы поднимаемся по деревянным лестницам, переходим по узким мосткам, пролезаем в незакрытые стенные проемы. По всему зданию на разных отметках трудятся бетонщики, каменщики, кровельщики, монтажники. Мы идем, разумеется, в реакторный зал. Здесь уже готовы четыре глубоких бокса с толстыми стенками из специального бетона. В них и будут монтироваться реакторы. К монтажу первого уже приступили: на дне бетонного колодца лежит нижнее основание реактора - круглая стальная плита, усеянная множеством цилиндриков. Напоминает гигантскую терку. В других боксах временно размещены прочие части реактора: кожух, кольцевой бак биологической защиты. Наверху, у наших ног большое металлическое полукольцо - компенсатор. Он нужен на случай нагрева корпуса реактора при работе. Поверх колодца ляжет защитное перекрытие из железо-серпентинитового бетона, замедляющего нейтроны…
Мой спутник объясняет, как будет действовать реактор. Я слышу: "Обогащенный уран… нейтроны… коэффициент размножения… температура графита… поглощающие стержни… ксенон… "отравление" реактора (даже и такое может быть)…"
- Ну а что все-таки означает "физический пуск"? - спрашиваю я.
Оказывается, физический пуск - это, приблизительно говоря, экспериментальная проверка реактора. Реакторы хоть и типовые - кстати, здесь того же типа, что и в Обнинске, - но каждый рассматривается физиками индивидуально. В это время к нему относятся не как к источнику тепла, а как к физическому нейтронному устройству… Только после такой проверки происходит пуск энергетический. Дальше все "просто". Энергия ядерного распада, совершающегося в реакторе, передается воде, превращает ее в пар, а энергия пара в турбогенераторе преобразуется в электрическую. Одной загрузки реакторов топливными стержнями хватит на полтора года работы. Для Билибина, куда всякое другое топливо, вроде угля или нефтепродуктов, доставлять сложно и дорого, это очень выгодно. Себестоимость киловатт-часа понизится в несколько раз.
Решит Билибинская "атомка" и другую проблему. Она задумана как теплоэнергоцентраль, и в этом ее отличие от других АЭС. Часть тепла, вырабатываемого в реакторе, пойдет на нагревание воды в теплотрассе "БАЭС - поселок". Для обеспечения водой поселка и электростанции в трех километрах от нее, выше по ручью, сооружается водохранилище… Зимой над Билибином обычно висит черное облако - от многочисленных дымов из труб. Даже снег на улицах - закопченный. Как только начнут действовать не менее трех блоков электростанции, котельные в поселке прекратят свою работу. Станет в Билибине чисто…
Посмотрели мы с Владимиром Кузьмичом и машинный зал, и место, где будет диспетчерский пункт с пультами управления. На каждые два блока - один пульт. За каждым пультом - два обслуживающих его инженера… "Атомка" есть "атомка". В санпропускнике у всех эксплуатационников будет по два шкафчика - для домашней одежды и рабочей. Спецодежда - белая…
- Белая - это красиво! - сказал я.
В самом деле, будто с иллюстраций к научно-фантастическим романам, читанным в детстве: громадное окно, по эту сторону люди в легких светлых одеждах, по ту - какие-нибудь дикие скалы, или чудовища, или полярные льды…
- На белой одежде грязь виднее, - ответил Абалакин. - Грязь может быть "активной". Обнаруживает это специальный прибор. На одежде она не опасна, но лучше, конечно, ее удалить. Для "грязной" одежды предусмотрена спецпрачечная. Стирают там машины. Помои после стирки идут на спецводоочистку, потом "чистая" вода сливается, а "активные" остатки направляются в так называемый "могильник" - хранилище жидких отходов…
Мы вышли наружу. Под удивительно жарким для Чукотки солнцем млела долина. Горизонт замыкали сопки, не очень-то изменившиеся со времен мезозоя. Склоны их были утыканы тонкими, но старыми лиственницами. Возле невидимого ручья сгрудились тополя и чозении - реликты третичных эпох. Из мхов торчали валуны, окатанные ледником… "Все мы, еще со школы, - подумал я, - знаем о микромире, наслышаны, в большей или меньшей степени, о происходящих в нем процессах. И то, что человек научился управлять этими процессами, нас уже не впечатляет. Это нам кажется закономерным. Но что управлять он будет здесь, именно в этом месте, где лет двадцать - тридцать назад не только о движении атомов, а и вообще о каком-либо движении трудно было помыслить, - это, конечно, впечатляет… Пока… Потому что Билибинская АЭС - первая в нашей стране "атомка", строящаяся в восточном Заполярье. А возможно, наступит время, когда название - улица Курчатова - станет по Северу столь же распространенным, как, скажем, Геологов или Дежнева…"