К 1939 году произошел еще ряд важных изменений в технике и вооружении кораблей. Новые орудия имели значительную, даже избыточную дальнобойность, так как средства управления огнем не могли гарантировать ни одного попадания на дистанциях более 150 кабельтовых. Поэтому заявления о том, что дальнобойность орудий линкора N составляет 230 кабельтовых, можно отнести к области психологической войны. В середине 1930-х годов флот наконец-то обзавелся надежными радиостанциями, искровые громыхалки ушли в прошлое, их заменили ламповые передатчики, причем появились радиотелефоны УКВ-диапазона, с помощью которых можно было оперативно и надежно управлять эскадрой в бою.
Уже перед самой войной в Англии, США и Германии были созданы радиолокаторы. Но сначала их применяли только для обнаружения воздушных целей, потом появились установки обнаружения кораблей и самыми последними – артиллерийские радары. Но прошло еще немало времени, прежде чем последние стали по-настоящему эффективными. Во всяком случае, описания первых боев, где англичане якобы использовали радары, грешат неточностями, назовем это так. На самом деле артиллерийские радары стали широко применяться только в 1943 году, а до того даже просвещенные мореплаватели были вынуждены в ночных боях полагаться на прожектора.
Зато когда начинаешь рассматривать и анализировать доктрины крупнейших флотов, то создается впечатление, что время остановилось, если не вообще двинулось вспять. Основой флота по-прежнему считались линейные корабли, а исход войны должно было решить генеральное сражение. Апофеозом теории генерального артиллерийского сражения является мнение англичан, что авианосец на самом деле не более чем сверхдальнобойное орудие. Его торпедоносцы должны нанести повреждения вражеским линкорам, которые снизят их скорость, после чего подойдут английские линкоры и уничтожат беспомощного противника.
Для Великобритании важнейшее значение имела безопасность морских коммуникаций, но и здесь был сделан упор на строительство крейсеров, к которым крепко прилипло определение "защитников торговли". Это особенно удивительно потому, что как раз Королевский Флот в прошлой войне доказал полную неэффективность крейсерской войны, и он же готовился отражать эту несуществующую опасность в войне будущей. Впервые в рамках военно-морской доктрины появляется так называемая "магическая цифра", в данном случае это были 50 крейсеров, потребных для существования Британской империи. Особенно же смешно выглядело намерение, организовав морскую блокаду, снова удушить Германию. Примерно таких же взглядов придерживались французы и американцы, за пределы дальнобойности орудий главного калибра линкоров никто не решался заглядывать.
Более интересной представляется попытка проанализировать взгляды командования германского и японского флотов. Наиболее противоречивым и даже парадоксальным выглядит курс, взятый адмиралом Редером. Казалось бы, перед немцами такая задача не может даже возникнуть, еще свежи были в памяти события первой половины 1917 года, когда германские подводные лодки едва не задушили голодом Владычицу морей, но нет, Редер отказывается от ускоренного развития подводного флота и делает упор на строительство надводных кораблей. И в краткосрочных планах, и в знаменитом "Плане Z", определявшем долгосрочные перспективы, подводные лодки занимают второстепенные позиции. Даже после начала войны строительство лодок ведется неспешными темпами, лишь в конце 1941 года, когда окончательно рухнули все надежды на успех надводных рейдеров, Редер вынужденно обращает внимание на подводные лодки. Но время упущено безвозвратно. Мы должны вспомнить, что англичане все-таки начали принимать меры к организации противолодочных сил еще до начала войны. Корветы типа "Флауэр" рассматривались как временная мера до появления более совершенных эскортных кораблей, однако и они сыграли важную роль в первые годы войны. Первые 56 корветов были заказаны летом 1939 года, когда Европа доживала последние мирные дни, а всего в 1939 году было заказано 145 таких кораблей. Правда, темпы работы британских верфей даже близко не напоминали поточное производство американцев, но летом 1940 года эти корабли уже начали входить в строй.
Японский флот долгое время также рассматривал перспективы войны лишь в плане обороны территории империи путем генерального сражения в омывающих ее морях. Лишь в середине 1930-х появление новых базовых самолетов с большим радиусом действия начало менять планы японцев; заметьте, пока об авианосцах никто не говорит и слова. Японцы начинают строительство авиабаз в Микронезии, и в их планах начинает мелькать слово "океан". Но и теперь Маршалловы и Каролинские острова считаются не более чем проволочными заграждениями, в которых запутается приближающийся американский флот. Но при составлении планов были допущены принципиальные ошибки, которые сказались во время контрнаступления американцев в 1944 году. Прежде всего японцы не приняли в расчет колоссальные размеры Тихого океана и что переброска подкреплений на угрожаемый участок требует большого времени.
В 1940 году происходит резкая смена стратегии, японцы ставят задачей захват "района южных ресурсов", причем первую скрипку в этом играет армия. Но сразу вспыхивает спор между армией и флотом: какую именно цель атаковать первой – Малайю (армия) или Филиппины (флот)? В результате было принято компромиссное решение – атаковать будем все сразу. И снова главная роль отводится авиации, бомбардировщикам G3M и G4M, находящимся на Тайване и во Французском Индокитае. В ежегодном оперативном плане 1941 года флот по-прежнему предполагает придерживаться оборонительной стратегии: завлечь американцев подальше на запад и разгромить в генеральном сражении. При этом японские адмиралы рассматривают авианосцы как уравнитель шансов в дуэли линкоров, то есть примерно так же, как это делали англичане.
Имеются и другие доказательства того, что наращивание численности авианосцев еще не сделало их главной ударной силой японского флота. Японцы дольше других носились с идеей крейсера-авианосца. Если Англия и США устанавливали на своих авианосцах только универсальные орудия и при первом же удобном случае снимали среднюю артиллерию ("Саратога", "Фьюриес"), то японцы не только бережно сохранили 203-мм орудия на "Акаги" и "Кага" во время последней предвоенной модернизации, но и всерьез рассматривали проекты "Сорю" с башенными установками. Похоже, реализовать их помешало одно – ограниченное водоизмещение, иначе мы смогли бы увидеть более чем оригинальный корабль. Вдобавок в последней предвоенной кораблестроительной программе мы видим 7 линейных кораблей, 2 линейных крейсера и ровно один авианосец "Тайхо", это в то время, когда у американцев в рамках строительства "Флота двух океанов" количество авианосцев превысило количество линкоров – 7 линкоров, 6 линейных крейсеров и 18 авианосцев.
Тактика японского флота в целом ряде сражений тоже доказала, что линкор так и остался главным кораблем для японских адмиралов. В общем, кроме заявления, сделанного задним числом, уже после окончания войны, бывшими офицерами японского флота, у нас нет доказательств того, что японский флот действительно готовился к авианосной войне.
Основной вывод, который можно сделать, анализируя развитие флотов в межвоенный период, звучит грустно. Главный урок истории заключается в том, что из нее не извлекают никаких уроков. Адмиралы по-прежнему готовились к прошедшей войне, даже технические новинки они пытались втиснуть в прокрустово ложе устаревших теорий.
Доказательство от противного
Боевые действия на море в годы Второй мировой войны достаточно быстро опровергли буквально все логические построения, на основе которых господа адмиралы намеревались вести будущую войну. Более того, выяснилось, что опыт одного театра военных действий совершенно неприменим на другом, хотя бы даже они и находились совсем рядом. Специфика боевых действий в Атлантике резко контрастировала с характером боев на Средиземном море, а уж Тихоокеанский театр вообще стоял особняком. То же самое можно сказать о Балтийском и Черном морях. Хотя начиналось все вроде бы достаточно благопристойно с точки зрения "вечных" канонов морской войны.
Было совершенно понятно, что немецкий флот не в состоянии дать бой объединенному англо-французскому, собственно, любой из них поодиночке также без труда справился бы с Кригсмарине. Недаром немецкий главнокомандующий адмирал Редер мрачно заявил: "Надводный флот не сможет сделать больше, чем просто показать, что он знает, как нужно отважно умирать". Подводные лодки тоже были слишком немногочисленны, чтобы всерьез угрожать британским коммуникациям, вдобавок теперь англичане имели гидролокатор – асдик, который, как они были уверены, позволит им нейтрализовать подводную угрозу. Учитывая все это, у Редера просто не оставалось иного выхода, как попытаться начать крейсерскую войну, хотя и для ее ведения у немцев имелось всего три карманных линкора. Не слишком много для борьбы с самым большим в мире торговым флотом. И все-таки немцы попытались сделать хоть что-то, тем более что главной задачей этих рейдеров считалось не уничтожение транспортов, а нарушение системы судоходства. Однако и англичане учли уроки прошлой войны, когда упрямство судовладельцев и недомыслие Адмиралтейства привели Британскую империю даже не на грань, а за грань гибели, откуда англичан вытащили только американцы. Теперь система конвоев была разработана заранее и на важнейшем театре введена с первого же дня войны. Все выглядело хорошо, если бы не одно маленькое но: англичане испытывали острейшую нехватку эскортных кораблей, поэтому в начале войны многие конвои пересекали Северную Атлантику без охранения, военные корабли встречали их только на подходах к Англии.
Командование немецкого флота заблаговременно отправило в океан два рейдера – "Адмирал граф Шпее" и "Дойчланд", но результаты их походов оказались далеко не теми, на которые рассчитывал адмирал Редер. Проще всего разобраться с походом "Дойчланда". Рейдер проболтался в море целых три месяца, но за это время сумел потопить всего два транспорта. Успехи "Графа Шпее" были более значительными, однако его судьба оказалась гораздо более печальной.
Однако, прежде чем перейти к описанию боя у Ла-Платы, которым британские моряки заслуженно гордятся, следует сделать небольшое отступление. 21 ноября в поход отправились линейные крейсера "Гнейзенау" (под флагом вице-адмирала Маршалла) и "Шарнхорст". Увы, их поход тоже оказался бесславным. На следующий день они столкнулись с вспомогательным крейсером "Равалпинди", патрулировавшим в океане. Бой не мог затянуться, но германские корабли израсходовали непозволительно много снарядов для потопления бывшего лайнера. А вскоре на горизонте появился неясный силуэт, от которого немцы поспешили удрать. Таинственным противником, столь напугавшим Маршалла, был легкий крейсер "Ньюкасл". Немцы сумели ускользнуть от высланных на перехват британских линкоров, но испытали большие проблемы во время шторма.
"Граф Шпее" сумел проскользнуть в Южную Атлантику, где и приступил к охоте за британскими транспортами. Пока еще война велась в рамках правил и конвенций, командир рейдера капитан 1 ранга Лангсдорф старался по возможности щадить команды торговых судов, хотя при этом рисковал собственным кораблем. Слишком часто радист атакованного транспорта успевал давать сигнал бедствия, который могли перехватить корабли союзников. В начале войны британское Адмиралтейство отнеслось к задаче отлова германских рейдеров с чрезмерной серьезностью: было сформировано несколько оперативных соединений, в которые вошли британские и французские линейные крейсера. Исход встречи карманного линкора с "Ринауном" или "Дюнкерком" можно представить без всякого труда, а ведь в состав этих соединений были включены даже авианосцы. "Граф Шпее" забрел даже в Индийский океан в поисках легкой добычи и всего к декабрю 1939 года потопил 9 транспортов, но при этом не погиб ни один человек.
Однако всякому везению приходит конец. Сначала англичане пытались идти к месту потопления последней жертвы рейдера, что было заведомо бессмысленно. Но в конце концов командир Соединения G коммодор Харвуд решил сыграть на опережение. Он угадал, что "Граф Шпее" направится к устью Ла-Платы, и повел свою эскадру именно туда.
Рано утром 13 декабря 1939 года противники встретились, это был первый серьезный морской бой Второй мировой войны, который тоже во многом стал символическим для дальнейших отношений между Королевским Флотом и Кригсмарине. Эскадра Харвуда состояла из тяжелого крейсера "Эксетер" (6 203-мм орудий) и легких крейсеров "Аякс" и "Ахиллес" (8 152-мм орудий). Германский рейдер был вооружен 6 280-мм и 8 150-мм орудиями и без труда мог потопить любой из британских крейсеров. Он и открыл огонь первым в 06.18 с дистанции 19 000 ярдов, английские крейсера ответили через пару минут. Коммодор Харвуд, чтобы затруднить немцам управление огнем, разделил свою эскадру на два отряда – "Эксетер" действовал отдельно от легких крейсеров. Это дало ожидаемый результат: во время боя немецкий корабль несколько раз переносил огонь с одного британского крейсера на другой и в результате не сумел потопить ни одного, хотя "Эксетер" получил очень тяжелые повреждения. Четыре попадания тяжелых снарядов вывели из строя две башни, систему управления огнем, появился сильный дифферент на нос. Если бы Лангсдорф проявил чуть больше настойчивости, он сумел бы потопить этот корабль, и тогда результат боя смотрелся бы совсем иначе, тем более что прямым попаданием были выведены из строя кормовые башни "Аякса".
Но и немецкий корабль тоже получил заметные повреждения – в него попало около двух десятков снарядов. Хотя гибель "Графу Шпее" совсем не грозила, пострадала мореходность, что поставило под сомнение возвращение в Германию, была выведена из строя система управления огнем. Во многом карманному линкору помогли англичане, так как легкие крейсера стреляли полубронебойными снарядами, которые пробивали легкие надстройки "Графа Шпее", не взрываясь. Если бы англичане использовали фугасные снаряды, немецкому кораблю пришлось бы много хуже. Однако имелось еще одно повреждение, о котором не упоминает большинство авторов. 203-мм снаряд "Эксетера" в 06.38 пробил броневой пояс и взорвался на броневой палубе, повредив систему подачи топлива. Дизеля карманного линкора могли использовать лишь ближайшую цистерну, где соляра оставалось всего лишь на 16 часов хода! Исправить это повреждение в море под огнем противника было невозможно, поэтому "Граф Шпее" был просто вынужден уходить в ближайший порт, в 07.40 бой фактически завершился. Лангсдорф выбрал Монтевидео, "Аякс" и "Ахиллес" следовали за ним по пятам, но в бой благоразумно не вступали.
Дальнейшее хорошо известно. Сложная дипломатическая игра, трюки разведок, ошибки привели к тому, что было решено взорвать "Графа Шпее", заблокированного английской эскадрой в Монтевидео, что и было сделано. 17 декабря корабль вышел из порта и в 4 милях от берега был потоплен подрывными зарядами. 20 декабря капитан 1 ранга Лангсдорф застрелился в номере гостиницы.
Но в то же самое время нельзя сказать, что 1939 год завершился для Кригсмарине одними только неудачами. 17 сентября подводная лодка U-29 торпедировала и потопила авианосец "Корейджес", занимавшийся противолодочным патрулированием. 14 октября англичане получили новый удар. Подводная лодка U-47 под командованием Гюнтера Прина пробралась на стоянку Флота Метрополии в Скапа Флоу и потопила линкор "Ройял Оук". Это было уже форменное оскорбление.
Можно было подвести первые итоги. Немецкий флот попытался вести крейсерскую войну, но ничуть в этом не преуспел, более того, немецкие рейдеры действовали откровенно неудачно. Зато подводные лодки, несмотря на немногочисленность, показали себя с лучшей стороны, и в дальнейшем можно было ждать, что они составят серьезную угрозу британскому судоходству. А вот английский флот, несмотря на бодрые заверения адмиралов, к борьбе с ними был все-таки не готов. Но здесь несколько неожиданно возникает вопрос: а что именно намеревались делать немцы? Есть основания полагать, что ни Гитлер в первую очередь, ни адмиралы вести морскую войну всерьез не собирались. Конечно, открыто этого никто не говорил, и знаменитые "Совещания в Ставке фюрера по военно-морским вопросам" тоже помалкивают на сей счет, как и любые книги немецких адмиралов. Конечно, никто ничего подобного вслух не говорил, но действия, а точнее, бездействие, убеждают лучше всего. Гитлер, похоже, не собирался воевать с Англией и намеревался решить исход будущей войны исключительно на суше. Во всяком случае, Люфтваффе и Панцерваффе развивались очень интенсивно, а вот Кригсмарине так и остались на втором плане, даже главное оружие немецкого флота – подводные лодки – строилось как-то вяло и неспешно: в первой половине 1940 года в строй входили по две лодки в месяц и лишь во второй половине года началось некоторое ускорение.
В общем, в следующий год войны противники въехали, как говорится, ни шатко ни валко. Даже пресловутая Норвежская операция не слишком изменила положение, она больше напоминала внезапную вспышку молнии, после которой снова воцарилась блаженная тишина. Впрочем, эта операция осталась без серьезных последствий, как и многие другие победы немцев, причем началась она с тяжелых потерь.
Не вдаваясь в политическую подоплеку событий, скажем только, что немцы вторглись в Норвегию первыми, что бы там ни готовили коварные англичане, то есть снова вина за неспровоцированную агрессию лежит на Германии. Но началось вторжение для них совсем не блестяще. Одной из главных задач германских войск была оккупация столицы Норвегии и захват короля и правительства. Но десантный отряд во главе с новейшим тяжелым крейсером "Блюхер" и карманным линкором "Лютцов" встретил неожиданное сопротивление норвежских береговых батарей. И то, что стреляли совершенно ископаемые орудия, ничуть не повлияло на меткость и эффективность огня. Расстрелянный в упор "Блюхер" загорелся, потерял управление, а потом был добит береговым торпедным аппаратом. Погибло большое количество десантников, находившихся на крейсере. Следовавший за ним "Лютцов" тоже получил несколько попаданий и был серьезно поврежден, но успел отойти, прежде чем его постигла судьба флагмана. В тот же самый день, 9 апреля, британская подводная лодка потопила легкий крейсер "Карлсруэ", который выгрузил десант в Кристиансанне и уже направлялся обратно в Германию. Легкий крейсер "Кёнигсберг" был серьезно поврежден береговыми батареями Бергена, а на следующий день прямо в порту его добили британские пикирующие бомбардировщики "Скуа".
Но на этом несчастья немцев не закончились. На севере Норвегии, в Нарвике, отряду немецких эсминцев с помощью обмана удалось потопить норвежские броненосцы береговой обороны "Норге" и "Эйдсвольд" и высадить десант. Однако возмездие последовало незамедлительно. Рано утром 10 декабря стоящие в порту немецкие эсминцы были атакованы 2-й флотилией эсминцев капитана 1 ранга Уобертона-Ли, причем британского командира ничуть не смутило то, что его 5 эсминцам противостояли 10 немецких, каждый из которых был сильнее любого английского. Каждая из сторон потеряла по 2 эсминца потопленными, но у немцев вдобавок были уничтожены 6 транспортов и повреждены еще 5 эсминцев. В бою погибли оба командира отрядов – Уобертон-Ли и коммодор Фридрих Бонте, англичанин получил посмертно Крест Виктории, а немец – Рыцарский крест.