– Ну, друзья, что же вы принесли? – обратился я к собравшейся компании.
– Говядину, сэр, говядину! – последовал дружный ответ, и в свете фонарей засверкали белые зубы.
Гордо улыбаясь, ловцы опустили клетку на землю, и мы попытались рассмотреть содержимое сквозь щели. Судя по клетке, должно быть довольно крупное животное... Нет, ничего не видно. Тогда мы перетащили клетку на свет и перерезали прутья, которыми была привязана крышка.
– Берегитесь, сэр! – сказал один из охотников, когда я осторожно взялся за крышку.– Эта говядина вас укусит.
Приподняв крышку, я заглянул внутрь, и вдруг из клетки высунулась прелестная рожица. Она принадлежала крохотному мартышонку, который вполне уместился бы в чайной чашке. Зеленая мордочка, на носу белое пятно сердечком... Из темноты на меня уставились блестящие глазки, и мы услышали пронзительный писк, который вскоре стал привычной музыкой для обитателей базового лагеря. Я откинул крышку и извлек детеныша из ящика. У него была зеленоватая спинка, длинный хвост и грустное личико. Вцепившись ручонками в мои пальцы, он снова пискнул дрожащим голосом.
– Эта говядина не кусается,– сказал я охотнику.– Это не взрослая обезьяна, это детеныш.
Знакомая уловка: почему-то африканцы убеждены, что, преувеличивая свирепость пойманного животного, они больше за него получат.
Долговязый Джон бережно принял мартышонка в свои широкие ладони, а я приступил к переговорам. Торговля затянулась, но в конце концов мне удалось сбить цену с пяти фунтов до двух. На самом деле малыш не стоил таких денег, но опыт научил меня, что на первых порах лучше переплатить, чтобы поощрить охотников, а потом можно и сбавить цену. Очень довольные сделкой, гости докинули нас, громко распевая под дробь маленького барабана. Они исчезли за деревьями, а мы с Долговязым Джоном поспешили раздобыть теплого молока и покормили изголодавшегося малыша. Потом устроили в одной из клеток теплую постель из сухих банановых листьев и уложили его спать.
– Ну, что ж,– сказал я Долговязому Джону, когда мы сами легли,– вот и первая добыча. Кстати, неплохая. Довольно редкий вид. Будем считать это доброй приметой.
Как я и думал, весть о том, сколько мы заплатили за обезьянку, быстро распространилась, и к нашему дому потянулась непрерывная цепочка охотников с самыми разнообразными животными. Тут были совята и летучие мыши, кистехвостые дикобразы и мартышата, крысы величиной с котенка, большие и малые мангусты. Агитпоездки по деревням тоже принесли плоды, из повторных визитов мы редко возвращались с пустыми руками, пусть даже весь улов состоял из черепахи или молодого питона. В клетках шуршала, пищала, визжала и гукала всевозможная живность; будет чем встретить группу из Би-би-си. Однако главного, за чем мы ехали в Сьерра-Леоне – гверец и леопардов,– добыть еще не удалось. И вдруг, буквально накануне приезда киногруппы, мы наконец получили леопардов, причем совсем неожиданным путем.
Эти великолепные кошки становятся все большей редкостью из-за спроса на их шкуры, и сколько я ни допытывался у охотников, нельзя ли добыть несколько экземпляров, они только качали головой и твердили, что поймать леопарда "ну просто невозможно". Я уже начал привыкать к мысли, что мы останемся без леопардов. Но вот в один прекрасный день на дороге показался сильно помятый "лендровер". Возле нашего дома он остановятся, и из кабины вышел поджарый молодой американец с пышными кудрями. Он представился: Джо Шарп, работает в Кенеме, слышал, будто мы собираем животных. Случайно леопарды нас не интересуют?
– Конечно, интересуют! А что? Вы знаете, где их можно найти?
– Понимаете,– ответил Шарп,– у меня есть два леопарда, один охотник уступил. Я сам их выкормил, им около шести месяцев... Вот я и подумал, может, вы заинтересуетесь.
– Еще как! – горячо подтвердил я.– А где они?
– Тут,– сказал он и показал на свой "лендровер".
Американец подошел к машине, открыл дверцу сзади, и из кузова выпрыгнула пара самых великолепных леопардов, каких я когда-либо видел. Рост – с хорошего лабрадора, прекрасная расцветка, сильные ноги, шерсть переливается на солнце. Громко мурлыкая, они терлись о ноги Джо Шарпа. Хозяин пристегнул к ошейникам поводки, мы подвели леопардов к веранде, привязали их и сели, упиваясь чудесным зрелищем.
– Зовут их Герда и Локаи,– объяснил Джо, удобно устроившись в кресле и приняв предложенную мной кружку пива.– Мне кажется, это брат и сестра, потому что охотник принес их вместе и они были примерно одного роста, хотя Герда, как вы видите, постройнее Локаи.
Локаи положил на стол передние лапы, подозрительно обнюхал мою кружку, потом внимательно поглядел на меня и лизнул мне руку шершавым языком.
– Так вот, берите их, если хотите,– продолжал Джо.– Честное слово, жаль с ними расставаться, привязался, но мне скоро возвращаться в Штаты, а везти их с собой нельзя.
– Конечно, хотим,– сказал я.– Я еще никогда не видел такой красивой окраски. А доверять им можно?
Мой вопрос был вызван тем, что как раз в эту минуту Локаи убрал лапы со стола и нежно обхватил ими мою ногу. А когти-то острые...
– Вопрос по существу,– заметил Джо.– Со мной они дружат и с другими нашими ребятами тоже ладят, правда не со всеми. А кого недолюбливают, тем лучше быть начеку. Локаи, например, способен прыгнуть на вас сверху, с двери, а весит он немало, так что если застигнет врасплох...
– Если застигнет врасплох, может вам шею сломать,– заключил я, отдирая лапы Локаи с моей ноги.
– Да нет, я думаю, они быстро освоятся. Они очень добродушные, честное слово.
–Где,–осведомился Долговязый Джон,–где мы будем их держать?
Вот именно! Я совсем упустил это из виду. Плотник сегодня выходной, и негде взять достаточно большую клетку, надо мастерить особо, за материалом придется ехать в Кенему. На все это требуется время, а завтра приезжают ребята из Би-би-си. Задача! И тут я вспомнил, что как раз между нашим коттеджем и маленьким домиком ниже по склону, предназначенным нами для киногруппы, стоит будочка площадью два на три метра, высотой около трех метров, которая, судя по всему, некогда служила общественной уборной. Если ее хорошенько почистить, леопарды вполне могут пожить там, пока для них не приготовят клетку.
Мы тут же спустились к будке и убедились, что ока вполне подходит для леопардов. Правда, меня смущал просвет шириной около двадцати сантиметров между крышей и верхней кромкой стены, но Джо уверял, что они в эту щель не протиснутся.
После уборки мы отвели Герду и Локаи на новую квартиру и поставили перед ними по миске любимого ими блюда – консервированного собачьего корма, на котором их вырастил Джо. А сами возвратились на веранду, чтобы выпить еще по кружке пива.
Вечером, проводив Джо, мы с Долговязым Джоном не без трепета понесли в будку ужин. Заслышав наши шаги, леопарды завыли, замурлыкали и принялись царапать дверь, да так энергично, что мы беспокойно переглянулись.
– По-моему,– сказал я,– не худо бы и вооружиться для такой операции.
Мы срезали себе по крепкой палке. На всякий случай.
– А теперь,– продолжал я,– если осторожно открыть дверь и сунуть туда миску с едой, может, это их отвлечет, тогда мы поставим вторую миску и заберем грязную посуду.
– Пожалуй,– неуверенно произнес Долговязый Джон.
Медленно, осторожно мы потянули дверь к себе; тотчас оба леопарда бросились на нее с другой стороны, приветствуя запах пищи радостным ворчанием. Мы сунули миску внутрь и подтолкнули так, что она поехала по полу в дальний угол. Леопарды ринулись за ней, мы живо юркнули в будку, схватили грязную посуду, поставили на пол вторую миску с кормом, выскочили из будки, захлопнули дверь и заперли ее на засов.
– Ух! – вздохнул Долговязый Джон.– Доставят они нам хлопот. Скорее бы посадить их в клетку.
– Завтра прямо с утра возьмемся за дело,– сказал я.– Поезжай в Кенему за досками, а я попробую уговорить плотника поработать сверхурочно. Глядишь, к вечеру клетки будут готовы. Не такое уж хитрое сооружение.
– Идет,– согласился Долговязый Джон.– Только не представляю себе, как мы будем кормить их утром. Кончится тем, что некому будет ехать в Кенему...
– А кто же еще их покормит? Придется нам, никуда не денешься.
– Ладно,– сказал Джон,– если погибну, то геройской смертью.
Мы отправились спать в довольно мрачном настроении.
На другое утро мы покормили леопардов тем же мудреным способом, потом приоткрыли дверь и поглядели на них в щелочку. Они лежали, облизываясь и удовлетворенно мурлыкая. Кажется, еда подействовала умиротворяюще... Что ж, рано или поздно надо налаживать дружбу, так стоит ли откладывать! И мы с Джоном закрылись в 6удке с леопардами. Заговорили с ними, стали их гладить и обнаружили, что Герда больше симпатизирует Долговязому Джону, а Локаи – мне. Если, конечно, считать знаком симпатии, когда на ваше колено ставят две толстые лапы и, потягиваясь и позевывая, впиваются когтями в кожу. Излияние чувств длилось около получаса, потом мы привязали к ошейникам достаточно длинные веревки и вывели леопардов на прогулку. Они вели себя очень смирно и великолепно выглядели на солнце. Правда, когда настало время заводить их обратно в будку, они заартачились, но мы опять пустили в ход миски с кормом, и обошлось без кровопролития.
Долговязый Джон отправился в Кенему за досками и прочими нужными нам вещами, а я закончил уборку клеток, накормил остальных животных и приготовился встречать киногруппу. Бригада Би-би-си приехала вместе с Джоном. Они встретились в Кенеме, и Джон явно наговорил им всяких ужасов про наше жилье – судя по изумлению, которое было написано на лице Криса, когда он вышел из "лендровера".
– Черт везучий,– улыбнулся он, идя ко мне.– И тут на все четыре приземлился.
– Да, не жалуемся. Скромненько живем, конечно, но все совр. уд. и прочее. А что до лесной глуши, так за домом ее предостаточно, найдется что поснимать.
– Черт везучий! – повторил он.
Криса высоким не назовешь, зато природа снабдила его внушительным носом, кончик которого словно стесан топором. В минуту задумчивости он, будто коршун, зашторивает тяжелыми веками свои зеленые глаза, а когда что-нибудь не ладится, смахивает на замкнувшегося в себе верблюда.
Он представил мне своих товарищей. Говард – низенький, коренастый брюнет с волнистыми волосами, в огромных роговых очках, которые придавали ему сходство с благодушным филином, и оператор Юарт – высокий блондин скандинавского типа.
Мы расположились на веранде, и я попросил Саду принести пива.
– Как ты ухитрился найти такое место? – спросил Крис.
– Чистая случайность,– ответил я.– Поселок заброшен, этакая "Мария Целеста" на суше, но со всеми удобствами. В обоих домах ванные – действующие, заметь! – и уборные действуют, что еще важнее. Для продуктов и напитков есть холодильник. Подается электричество, так что можно заряжать аккумуляторы для ваших камер. А в конце вон той дорожки – бассейн, раздевайтесь и плавайте, если есть охота.
– Силы небесные! – воскликнул Крис.– Невероятно!
– Ага. У меня еще никогда не было такого роскошного базового лагеря. Сказка!
– Что ж,– Крис поднял кружку,– выпьем за хромовый рудник.
– Теперь уже не хромовый,– поправил его Долговязый Джон.– Теперь он именуется Говяжьим рудником.
С того дня и впредь мы только так и называли поселок. Допили пиво, и я повел Криса с товарищами в приготовленный для них коттедж. По пути я взмахом руки указал на будку:
– Кстати, видите вон ту дверь? Вы уж не отпирайте ее, там у нас два леопарда.
– Леопарды? – Говард вперил в меня округлившиеся глаза.– Вы... вы сказали – леопарды?
– Ну да. Такие пятнистые кошки. Мы их заперли тут на время, пока не смастерим подходящую клетку.
– А вы уверены, что они не вырвутся на волю? – боязливо спросил Говард.
– По-моему, не должны,– ответил я.– Да вы не бойтесь, они еще молодые и совсем ручные.
После ленча Юарт, Говард и Крис пошли к себе разбирать багаж и проверять звукозаписывающую и съемочную аппаратуру – не растряслось ли что-нибудь в пути. Долговязый Джон поил детенышей молоком, я сел писать письмо, вдруг послышались крики "Джерри! Джерри!", и на склоне показался Говард. Он тяжело дышал и так волновался, что даже очки запотели.
– Джерри! – испуганно кричал он.– Скорей! Скорей сюда! Леопарды вырвались на волю!
– Господи! – Я вскочил на ноги.
Джон бросил свои дела, мы вооружились палками и побежали вниз по склону, по пятам за взбудораженным Говардом.
– Где они? – спросил я.
– Они сидели на крыше, когда я к вам побежал. Крис и Юарт остались сторожить.
Верно, вот Крис и Юарт с палками в руках стоят на почтительном расстоянии от будки, не сводя испуганных глаз с Герды, которая восседает на крыше и добродушно ворчит себе под нос. А Локаи?..
– Куда делся Локаи? – крикнул я.
– Он только что спрыгнул на землю,– виновато ответил Крис.– Я не смог ему помешать, он ушел туда. Крис показал в сторону плавательного бассейна..
– Джон,– сказал я,– займись Гердой. Она тебя любит больше, чем меня. Только, ради бога, не делай глупостей. Попробуй заманить ее вниз... Или сам заберись на крышу и привяжи веревку за ошейник. Крис, пошли искать Локаи!
И мы с Крисом принялись прочесывать склон, хотя я был почти уверен, что Локаи ушел в чащу за домом и мы его больше никогда не увидим. Вдруг я заметил его – лежит тихо-мирно под небольшим апельсиновым деревом! Я медленно пошел к леопарду, говоря что-то ласковое, и он ответил мне приветливым мурлыканьем. Дрожащими руками я захватил веревкой ошейник, завязал крепкий узел и подал веревку Крису.
– Держи, побудь тут с ним, пока я посмотрю, как там Джон справляется с Гердой,– сказал я и побежал вверх по склону.
– А что делать, если он встанет и пойдет? – жалобно крикнул Крис мне вслед.
– Иди за ним! Только не пытайся остановить его.
Вернувшись к будке, я увидел, что Юарт и Говард по-прежнему робко стоят поодаль, сжимая в руках палки, а Джон нашел какой-то ящик и сумел, встав на него, привязать веревку за ошейник Герды. Теперь мы могли быть спокойны, что она никуда не уйдет! Но Герда почему-то была не в духе и не хотела спускаться с крыши. Оставалось только вооружиться длинной жердью и подталкивать ее к краю, так что ей поневоле пришлось спрыгнуть вниз. Приземлившись, Герда повернулась и зарычала на Долговязого Джона, словно он ее оскорбил, даже угрожающе взмахнула лапой.
Хотя нашим леопардам исполнилось всего шесть месяцев, хищник есть хищник. Шлепнет играючи лапой, и половина лица долой. Так что мы вели себя чрезвычайно осмотрительно. Наконец Герда была водворена в будку. Джон сел возле нее, погладил, поговорил с ней, и она быстро успокоилась. После этого я опять спустился туда. где Крис стоял с видом покинутого всеми аиста, крепко держась за веревку, с другого конца которой на него зловеще поглядывал Локаи. Я отобрал у Криса веревку и легонько потянул. Локаи встал.
– Ну пошли, Локаи,– заговорил я.– Пошли... Там тебя вкусный обед ждет... И Герда. Пошли... Уютная уборная. Пошли...
Потихоньку, полегоньку, с многочисленными остановками – то надо что-то обнюхать, то видом полюбоваться – мы в конце концов довели Локаи до будки.
Тем временем срочно вызванный плотник забил досками щель под крышей, чтобы побег не повторился. Мы всей компанией вернулись в дом и приняли по кружке пива для успокоения расстроенных нервов.
– Надеюсь, такие вещи случаются не каждый день? – произнес Юарт.
– Ну что вы,– ответил я.– От силы три-четыре раза в неделю, не чаще. Но ведь вам надо что-то снимать, вы же за тем и приехали?
– В будке держать их нельзя,– вмешался Крис.
– Плотник уже сколачивает клетку. К вечеру она будет готова, и мы переведем в нее леопардов. Вот вам. кстати, еще один веселенький эпизод.
– Гром и молния! Какие кадры! – обрадовался Крис.
– Боюсь, до темноты он не управится.
– Ничего,– заявил Юарт,– поставим софиты.
– Только бы свет их не напугал,– сказал я.– Если они начнут нервничать, придется вам выключить софиты и отменять съемки. Я не намерен рисковать головой для Би-би-си.
– Ладно, ладно,– пообещал Крис,– так и сделаем.
Киногруппа принялась устанавливать светильники, а плотник продолжал мастерить аккуратную клетку для леопардов. Уже стемнело, когда он вбил последний гвоздь, и мы включили для пробы софиты. Да-а, мощность хоть куда! Весь участок был залит ярким светом. Трудно представить себе, чтобы такое сияние пришлось по душе леопарду.
Но вот все приготовления закончены, мы с Джоном вооружились палками и веревками, взяли миски с собачьим кормом и отправились за леопардами. Покормили их все тем же способом, затем вошли в будку, наговорили им кучу ласковых слов, объяснили, что сегодня они станут кинозвездами, взяли их за поводок, вывели наружу и не торопясь двинулись вверх по склону. Скорость задавали леопарды, а им было угодно время от времени останавливаться. Стоят и глядят – уши подергиваются, усы торчат, будто антенны. Наконец мы перевалили через гребень и ступили на освещенный участок.
Секунда – и Долговязый Джон, который только что шел рядом со мной, мчится во всю прыть вниз по склону, увлекаемый Гердой! Она тянула его, словно куклу, а я ничем не мог ему помочь, так как был крепко привязан к Локаи, который воспринял светильники куда спокойнее. Я медленно подвел Локаи к клетке. Незнакомый предмет вызвал у него вполне естественное недоверие, так что я позволил ему обойти вокруг клетки и обнюхать се. Потом я поставил внутрь миску с кормом и подтянул Локаи к входу. Он был уже наполовину в клетке, когда ему вдруг пришло в голову, что я затеял что-то нехорошее. Локаи подался назад; к счастью, у него была достаточно широкая корма, я живо втолкнул его внутрь и захлопнул дверцу. Он занялся едой, тем временем я отвязал и вытащил веревку.
В ту же минуту на горизонте показался Долговязый Джон. Тяжело дыша, он тащил за собой сопротивляющуюся Герду Она была в отвратительном расположении духа, и мы оказались перед нелегкой задачей: предстояло затолкать рассерженного леопарда в клетку, из которой рвался на волю другой леопард, подкрепившийся полной миской любимого корма. Пришлось основательно потрудиться, но вот наконец оба зверя водворены в клетку и дверца надежно заперта. Джон и я вздохнули с облегчением, и в это время раздался довольный голос Криса:
– Отличный эпизод! И все шло как по маслу, напрасно вы так беспокоились.
Мокрые от пота, в царапинах, которыми нас щедро наделили шаловливые леопарды, мы с Джоном посмотрели друг на друга.
– Хоть бы черт побрал это Би-би-си! – проникновенно сказал Долговязый Джон.– Да поскорее!
– Одобряю! – поставил я свою резолюцию.