Крах нацистской империи - Уильям Ширер 17 стр.


В случае запроса относительно назначения и цели: "Иду в Берген. Преследую немецкие пароходы".

Итак, 9 апреля 1940 года, в 5 часов 20 минут утра (а в Дании - 4 часа 20 минут), за час до рассвета, немецкие послы в Копенгагене и Осло подняли министров иностранных дел с постели ровно за 20 минут до начала вторжения (Риббентроп настаивал на строгом соблюдении графика в соответствии с прибытием немецких войск) и предъявили датскому и норвежскому правительствам ультиматум, требуя немедленно и без сопротивления встать под "защиту рейха". Ультиматум был, пожалуй, самым беззастенчивым документом из тех, какие когда-либо составляли Гитлер и Риббентроп, к тому времени изрядно поднаторевшие в дипломатическом обмане.

После заявления, что рейх пришел на помощь Дании и Норвегии, чтобы защитить их от англо-французской оккупации, в меморандуме говорилось:

…Немецкие войска вступили на норвежскую землю не как враги. Немецкое верховное командование не намерено использовать районы, занятые немецкими войсками, в качестве баз для операций против Англии до тех пор, пока его не принудят к этому… Наоборот, немецкие военные операции нацелены исключительно на защиту Севера от предполагаемой оккупации норвежских баз англо-французскими силами…

…В духе добрых отношений между Германией и Норвегией, которые существовали до сих пор, правительство рейха заявляет королевскому норвежскому правительству, что у Германии нет намерений ущемлять своими действиями территориальную целостность и политическую независимость Королевства Норвегии ни в настоящее время, ни в будущем…

Поэтому правительство рейха ожидает, что норвежское правительство и норвежский народ… не окажут сопротивления. Любое сопротивление будет подавлено всеми возможными средствами… и поэтому приведет лишь к совершенно бессмысленному кровопролитию.

Немецкие расчеты оказались верны в отношении Дании, но не в отношении Норвегии. Об этом стало известно на Вильгельмштрассе после получения первых срочных донесений от соответствующих послов в этих странах. Немецкий посол в Дании телеграфировал в 8.34 Риббентропу из Копенгагена, что датчане "приняли все требования хотя и заявили протест". Посол Курт Брейер в Осло был вынужден отправить донесение совершенно иного содержания. В 5 часов 52 минуты ровно через 32 минуты после вручения ультиматума, он сообщил в Берлин ответ норвежского правительства: "Добровольно мы не подчинимся: сражение уже началось".

Надменный Риббентроп пришел в негодование. В 10.55 он послал Брейеру "исключительно срочную" телеграмму: "Еще раз решительно внушите норвежскому правительству, что сопротивление совершенно бессмысленно".

Однако незадачливый немецкий посол этого уже не мог сделать. Норвежский король, правительство и члены парламента к этому времени бежали из столицы на север, в горы. Сколь ни безнадежным казалось положение, они были полны решимости сопротивляться. В сущности, в некоторых районах с появлением на рассвете немецких боевых кораблей сопротивление уже началось.

Датчане оказались в более безнадежном положении. Их прекрасное государство не было приспособлено к обороне. Оно было слишком маленькое и слишком равнинное, а большая его часть - Ютландия - была открыта для танков Гитлера. Не было никаких гор, где могли бы укрыться король и правительство, как в Норвегии; бесполезно было ждать и какой-либо помощи от Англии. Словом, датчане оказались слишком цивилизованны, чтобы сражаться в таких условиях; во всяком случае, они не сражались. Генерал Приор, главнокомандующий армией, практически один высказался за сопротивление, но его предложение отклонили премьер Торвальд Стаунинг, министр иностранных дел Эдвард Мунх и король, который, даже получив 8 апреля скверные известия, отверг предложение командующего о проведении мобилизации. По причинам, которые остались неясны автору этих строк даже после обстоятельного изучения соответствующих материалов в Копенгагене, военно-морской флот Дании не произвел ни единого выстрела ни со своих кораблей, ни с береговых батарей, когда немецкие транспорты с войсками проходили вблизи этих орудий, способных разнести их вдребезги. В Ютландии произошло несколько стычек между армией и оккупантами, королевская гвардия произвела несколько выстрелов возле королевского дворца в столице, потеряв несколько человек ранеными. Ко времени, когда датчане заканчивали свой завтрак, оккупация завершилась. По рекомендации правительства, но вопреки мнению генерала Приора король капитулировал.

Планы захвата Дании, построенные на внезапности и обмане, как видно из захваченных немецких военных архивов, были разработаны с удивительной педантичностью. Генерал Курт Химер, начальник штаба оперативной группы, сформированной для захвата Дании, прибыл поездом в гражданской одежде в Копенгаген 7 апреля, чтобы лично провести там разведку в целях осуществления необходимых мер по швартовке транспорта "Ганзештадт Данциг" с войсками и техникой. Командир батальона также находился в Копенгагене пару дней в гражданской одежде, чтобы набросать план порта, пристаней, пирсов и т. д. Все это было необходимо для захвата крупного города.

Поэтому нет ничего странного в том, что планы генерала и майора, командовавшего батальоном, были претворены в жизнь практически без сучка и задоринки. Транспорт с войсками подошел к Копенгагену перед рассветом, проследовал мимо береговых батарей форта, охранявших гавань, и датских патрульных кораблей и спокойно пришвартовался у пирса Лангелини в центре города, всего в 50 метрах от Цитадели, где размещался штаб датской армии, на некотором расстоянии от дворца Амалиенборг, постоянной резиденции короля. Оба объекта были быстро захвачены единственным батальоном без какого-либо заслуживающего упоминания сопротивления.

В верхнем этаже дворца под трескотню автоматных выстрелов король совещался со своими министрами, которые ратовали за капитуляцию без сопротивления. Только генерал Приор умолял разрешить ему оказать сопротивление.

В самом крайнем случае, по его мнению, король должен был укрыться в расположенном поблизости военном лагере у Хёвелте, чтобы избежать пленения. Но король согласился с министрами. Как утверждает свидетель, присутствовавший при этом, монарх спросил, "сражались ли солдаты достаточно долго", на что Приор ответил отрицательно.

Генерала Химера задержка обеспокоила. Он позвонил в штаб комбинированных операций, созданный в Гамбурге (датские власти не удосужились прервать телефонную связь с Германией), и, как он сам рассказывает, попросил несколько бомбардировщиков с ревом пронестись над Копенгагеном, "чтобы вынудить датчан принять" условия ультиматума. Переговоры велись шифром, и в люфтваффе решили, что он действительно просил бомбардировать столицу, и обещали сделать это незамедлительно - в конечном счете ошибка была исправлена. Генерал Химер говорит, что "бомбардировщики с ревом пронеслись над датской столицей и произвели соответствующее впечатление: правительство приняло германские требования".

Определенные затруднения возникли при поисках радиосредств, потребовавшихся, чтобы передать обращение к датским войскам о капитуляции правительства, поскольку местные радиостанции в столь ранний час еще не работали. Обращение было передано на датской волне с помощью передатчика, который привез с собой немецкий батальон, а генерал Химер предусмотрительно раздобыл грузовик, чтобы доставить радиостанцию в Цитадель.

В 2 часа дня генерал Химер в сопровождении немецкого посла Сесиля фон Ренте-Финка нанес визит королю Дании, который уже не был сувереном, но еще не осознавал этого. В немецких военных архивах сохранилась запись беседы Химера с королем:

"Во время аудиенции семидесятилетний король выглядел потрясенным, хотя внешне держался превосходно, сохраняя королевское достоинство… Король заявил, что он и его правительство сделают все возможное, чтобы сохранить мир и порядок в стране и устранить любые трения между датчанами и немецкими войсками. Он хотел избавить свою страну от дальнейших несчастий и бед.

Генерал Химер ответил: лично он очень сожалеет, что был вынужден явиться к королю с такой миссией, но он только выполняет долг солдата… Мы пришли сюда как друзья u m. д… Когда король спросил, может ли он держать при себе телохранителей, генерал Химер ответил… что фюрер наверняка позволит ему сохранить их возле себя. Он в этом не сомневался.

Король заметно приободрился, услышав это. В ходе аудиенции… он становился все более раскованным и в заключение обратился к генералу Химеру со следующими словами: "Генерал, могу я, как старый солдат, сказать вам кое-что? Как солдат солдату? Вы, немцы, опять совершили невероятное. Следует признать, это было проделано великолепно!""

Около четырех лет, пока фортуна не отвернулась от нацистов, датский король и его народ, добродушный, цивилизованный и беззаботный, доставляли очень мало беспокойства немцам. Дания приобрела известность как "образцовый протекторат". Монарху, правительству, судам и даже парламенту и прессе завоеватели на первых порах предоставили на удивление большую свободу.

Их даже не беспокоили семь тысяч евреев, проживавших в Дании. Пока не беспокоили. Однако датчане, позднее других народов оказавшиеся под пятой немецких оккупантов, в конце концов поняли, что дальнейшее "лояльное сотрудничество", как это у них называлось, с тевтонскими тиранами, жестокость которых с каждым годом и с каждой неудачей на фронтах усиливалась, невозможно, если они хотят сохранить хоть малую толику чувства собственного достоинства и чести. Они стали понимать, что Германия в конечном счете может проиграть войну и что маленькая Дания не безнадежно обречена, как считалось вначале, находиться в вассальной зависимости от гитлеровского государства, построенного на принципах отвратительного "нового порядка". И началось сопротивление.

Норвежское сопротивление

В Норвегии сопротивление началось сразу, хотя, разумеется, не повсюду. В Нарвике, незамерзающем порту и конечном пункте железной дороги, по которой сюда доставлялась шведская руда для Германии, начальник местного гарнизона полковник Конрад Сундло, который, как мы убедились, являлся фанатичным последователем Квислинга, сдался немцам без единого выстрела. Местный начальник военно-морских сил был человеком иного склада. При появлении десяти немецких эсминцев у входа в длинный фьорд норвежский старый броненосец "Эйдсволд", один из двух находившихся в гавани, дал предупредительный выстрел и просигнализировал эсминцам, чтобы те сообщили, кто они и куда следуют. В ответ контрадмирал Фриц Бонте, командовавший немецкой флотилией, послал к норвежскому кораблю офицера на катере с требованием сдаться. Тогда же немцы прибегли к своему обычному вероломству, хотя немецкий морской офицер позднее приводил в свое оправдание довод, что на войне приказ превыше законов. Когда офицер на катере передал сигнал немецкому адмиралу, что норвежцы намерены оказать сопротивление, Бонте выждал, пока катер отойдет в сторону, и стремительно торпедировал "Эйдсволд". Тогда открыл огонь второй норвежский линкор - "Норге", но и с ним немцы разделались очень быстро. Триста норвежских моряков - экипажи двух кораблей - погибли. К 8 часам утра Нарвик уже был захвачен десятью немецкими эсминцами, проскочившими через грозный британский флот, и оккупирован двумя батальонами нацистских войск под командованием бригадного генерала Эдуарда Дитля, старого баварца, закадычного друга Гитлера со времен "пивного путча", которому еще предстояло проявить командирскую изобретательность и смелость, когда дела в Нарвике пошли туго.

Тронхейм, расположенный в центре западного побережья Норвегии, был захвачен немцами с такой же легкостью, как и Нарвик. Береговые батареи у входа в гавань огня по немецким военным кораблям, во главе которых шел тяжелый крейсер "Хиппер", не открывали на всем протяжении длинного фьорда, и войска, находившиеся на борту крейсера и четырех эсминцев, без помех высадились на пирсе городской гавани. Некоторые форты не сдавались в течение нескольких часов, а ближайший аэродром у Ваернеса сопротивлялся два дня, однако это не повлияло на захват прекрасной гавани, способной принимать самые крупные боевые корабли, а также подводные лодки. Здесь же находился важный пункт железной дороги, которая проходила через центральную часть Норвегии до Швеции и по которой немцы рассчитывали - и не без оснований - получать подкрепления, если Англия перекроет им морские пути снабжения.

Берген, второй по величине порт и город Норвегии, расположенный примерно в 300 милях от Тронхейма и связанный железной дорогой со столицей, оказал некоторое сопротивление. Огнем батарей у входа в гавань были сильно повреждены крейсер "Кенигсберг" и вспомогательное судно, однако с других кораблей войска благополучно высадились и к полудню овладели городом. Именно у Бергена потрясенные норвежцы впервые ощутили реальную помощь англичан. В полдень 15 пикирующих бомбардировщиков морской авиации потопили крейсер "Кенигсберг", самый крупный корабль из когда-либо отправленных на дно в результате атаки с воздуха. За пределами гавани у англичан находилась мощная группировка в составе четырех крейсеров и семи эсминцев, которые могли разгромить более слабую немецкую группировку внутри гавани. Английские корабли уже собрались было войти в гавань, но получили из адмиралтейства приказ об отмене атаки из-за риска напороться на мины или попасть под бомбовые удары с воздуха. К этому решению был причастен Черчилль, который позднее очень сожалел о нем. В этом решении проявилась склонность англичан к осторожности и полумерам, что дорого обошлось им в последующем.

Аэродром Сола возле Ставангера на юго-западном побережье не имел противовоздушной обороны и оказался захвачен немецкими парашютистами после того, как были подавлены норвежские пулеметные позиции. Это был крупнейший в Норвегии аэродром, в стратегическом отношении исключительно важный для люфтваффе, поскольку отсюда бомбардировщики могли действовать не только против английских кораблей возле норвежского побережья, но и против расположенных на севере Англии военно-морских баз. Захват этого аэродрома позволял немцам обеспечить превосходство непосредственно в небе Норвегии и означал провал любой попытки англичан высадить там более или менее крупные силы.

Кристиансанн, расположенный на южном берегу, оказал немцам серьезное сопротивление; его береговые батареи дважды заставили отходить немецкий флот во главе с легким крейсером "Карлсруэ". Однако форты были быстро выведены из строя ударами немецкой авиации с воздуха и во второй половине дня порт был занят. Легкий крейсер "Карлсруэ" покинул гавань и в тот же вечер был торпедирован английской подводной лодкой и так сильно поврежден, что его пришлось затопить.

Таким образом, к полудню или чуть позднее пять крупнейших норвежских городов и портов и один крупный аэродром, расположенные на западном и южном побережье общей протяженностью около 1500 миль от Скагеррака до Арктики, оказались в руках немцев. Они были захвачены очень небольшими силами, доставленными туда военно-морским флотом, значительно уступавшим британскому флоту. Считалось, в результате обмана и внезапности нападения Гитлер сумел одержать блестящую победу малой ценой.

Однако у Осло, который немцы расценивали как главный приз, их военная группировка и дипломатия столкнулись с неожиданными трудностями. Всю промозглую ночь на 9 апреля группа сотрудников немецкого посольства во главе с капитаном первого ранга Шрайбером, военно-морским атташе, и случайно присоединившийся к ним посол доктор Брейер, пребывая в приподнятом настроении, провели в гавани столицы в ожидании подхода немецких боевых кораблей и транспорта с войсками. Помощник военно-морского атташе носился на моторной лодке по заливу, чтобы взять на себя роль лоцмана подошедшей армады во главе с карманным линкором "Лютцов" (ранее он назывался "Дойчланд", но был переименован, так как Гитлер не хотел рисковать кораблем с таким названием) и совершенно новым тяжелым крейсером "Блюхер", флагманом эскадры. Но прождали они напрасно. Крупные корабли так и не пришли.

У входа в 50-мильный Осло-фьорд их встретил норвежский минный заградитель "Олав Трюгверсон". Он потопил немецкий торпедный катер и повредил легкий крейсер "Эмден". Высадив небольшую группу для подавления береговых батарей, немецкая эскадра продолжила свой путь по фьорду. Примерно в 15 милях к югу от Осло, где фьорд сужается до 15 миль, у немцев возникли новые осложнения. Здесь стояла старинная крепость Оскарсборг, защитники которой вопреки ожиданиям немцев не были застигнуты врасплох. Перед самым рассветом 280-миллиметровые крупповские орудия крепости открыли огонь по "Лютцову" и "Блюхеру", а с берега по ним были выпущены торпеды. Тяжелый крейсер "Блюхер" водоизмещением 10 тысяч тонн объяло пламя, начали взрываться имевшиеся на его борту боеприпасы, и он пошел на дно, унеся с собой 1600 человек, в том числе нескольких гестаповских и административных чиновников (со всеми документами), которые должны были арестовать короля и правительство и взять на себя управление столицей. "Лютцов" также был поврежден, но не полностью выведен из строя. Находившиеся на "Блюхере" контр-адмирал Оскар Куммец, командир эскадры, и генерал Эрвин Энгельбрехт, командир 163-й пехотной дивизии, сумели вплавь добраться до берега, где их взяли в плен норвежцы. После этого эскадра на некоторое время отошла назад, чтобы зализать полученные раны. Она не сумела выполнить свою главную задачу - захватить столицу Норвегии. Туда она попала только на следующий день.

По существу, Осло был захвачен чуть ли не иллюзорными силами, сброшенными с самолетов на необороняемый аэропорт. Катастрофические известия, поступившие из других морских портов Норвегии, и доносившийся с Осло-фьорда грохот орудий заставили норвежскую королевскую семью, правительство и членов парламента в 9.30 утра бежать на специальном поезде из столицы в Хамар, расположенный в 80 милях к северу. Двадцать грузовиков, нагруженных золотом из подвалов банка Норвегии, и еще три грузовика с секретными документами министерства иностранных дел покинули Осло в это же время. Таким образом, мужественные действия небольшого гарнизона крепости Оскарсборг сорвали замыслы Гитлера захватить норвежского короля, правительство и золото.

Назад Дальше