– Я буду встречаться только с тем парнем, у которого есть высокие нравственные идеалы. И который меня действительно полюбит.
– А какой это должен быть человек?
– У меня больших запросов нет. Пусть будет только порядочный, добрый, умный, с разнообразными интересами, из хорошей семьи. Ну и, конечно, симпатичный.
Сама Корнелия, скажу сразу, вовсе не красавица. Впрочем, не это главное, важно другое – в ней нет ни капли обаяния. У девушки всегда чуть надменное, презрительное выражение лица. Ей, по-моему, вообще не знакомо чувство юмора. Я думаю, что все это не сильно привлекает, скорее даже отталкивает потенциальных ухажеров. Где же найдется такой идеальный супергерой, о котором она мечтает, и кто ей объяснит, что жизнь – несколько иная субстанция, чем девичьи грезы?
Корнелии двадцать девять лет, ей действительно пора подумать о замужестве. Но у нее уже все повадки "старой девы", и с уст ее слетают типичные сентенции, вроде: "Не вижу вокруг достойных мужчин" и "У всех только одно на уме".
Как я уже сказала, число этих "всех" угрожающе приближается к нулю. В почти тридцать она не подозревает, что идеальных людей нет. Не понимает, что в современном мире не считается зазорным, если двое людей, испытывая друг к другу симпатию, вступают в интимную связь. И, только поняв, что им во всех отношениях хорошо вдвоем, начинают подумывать о совместной жизни надолго, а может быть, и на всю жизнь.
– Ты хочешь полюбить, Корнелия? – спрашиваю я.
– Я хочу замуж. А уж там будет видно, любовь это или нет.
Мне и смешно, и досадно. "Как же ты, милая, собираешься жить с этой кашей в голове? Ты же перепутала причину и следствие", – думаю я. А потом вдруг понимаю: Корнелия просто жертва времени. Она попала в жернова конфликта между традициями и современностью. С одной стороны, она вполне современный человек – окончила университет, работает в престижной организации, считается хорошим специалистом. С другой – у нее та же ментальность, что и у ее восьмидесятишестилетней бабушки. И мне становится жаль бедную девочку.
Мать-подросток
С Виолеттой мы познакомились на пляже. Сначала я обратила внимание на ее очаровательную двухлетнюю дочку. Она еще плохо говорила, но отлично произносила слово "папа". С этим восклицанием – полувопросительным по интонации – она бросалась к каждому молодому мужчине, который проходил рядом. Так что я в конце концов спросила ее маму:
– Она что, не узнает своего отца?
– Да, она редко его видит.
– Ваш муж бывает в длительных командировках?
– У меня нет мужа.
Так мы познакомились. Я разглядела Виолетту поближе – и увидела, что это совсем юная девочка, подросток. Она заметила мое внимание и сказала:
– Мне сейчас восемнадцать лет, а тогда было пятнадцать.
Это началось здесь же, на пляже. Она познакомилась со своей ровесницей, шведкой, приехавшей на отдых. У девушки был друг-мальтиец, она жила с ним два месяца. А когда уехала, подружкин бойфренд предложил Виолетте занять ее место.
– Он мне давно нравился. Но я не хотела с ним близких отношений. Мой отказ его обидел, он сказал: "Ты не умеешь любить. Вот твоя подруга-шведка, тоже твоего возраста, с первого дня согласилась. И кстати, невинной девочкой она не была, у нее до меня было еще двое мужчин".
"Так-то Швеция, а мы с тобой мальтийцы".
"Но мы с тобой современные мальтийцы. Ты слышала, что Мальта вступила в Европейский союз? Значит, мы с тобой европейцы, а не жители какой-нибудь банановой республики".
Виолетта стояла на своем:
"Но мои родители меня не поймут".
Он возмутился:
"Ты что, глупая?! Кто же о таком рассказывает родителям? Мы будем встречаться у меня дома, пока мои родители на работе".
Девушка выдвинула последний аргумент:
"Но мне еще рано иметь детей, надо хотя бы закончить школу".
Парень очень уверенно сказал:
"Детей у нас не будет. Я об этом позабочусь".
– Я ему поверила, – грустно вспоминает Виолетта, – подумала, что он же взрослый человек, на три года старше меня. Наверное, знает, что делает.
На всякий случай она все-таки пошла в аптеку и попросила "дать что-нибудь, чтобы… это… ну". Молодая аптекарша все поняла и протянула ей пачку презервативов.
Дело, однако, оказалось сложнее, чем ей представлялось.
– Я никак не могла показать ему эту пачку, подумала: "Он же может засомневаться, что раньше у меня ни с кем не было таких отношений". Я стеснялась даже сказать "секс": никогда раньше этого слова не произносила.
И все-таки девушка отважилась. Положила на тумбочку рядом с диваном пакетик. Реакция парня была неожиданной: "А ты, оказывается, расчетливая? Я-то думал, что ты меня любишь".
– Я застыдилась. Мы больше к этой теме не возвращались.
Однажды друг спросил, все ли у нее в порядке. Виолетта призналась, что у нее задержка уже два месяца.
– Что-о-о? – Он вскочил с дивана как ужаленный, потом закричал: – Завтра же с утра иди к врачу!
Когда беременность подтвердилась, Виолеттин друг сказал, что у него есть немного денег и он их готов дать на аборт. Будь это в другой стране, ситуация быстро бы разрешилась, но на Мальте аборт запрещен законом.
– Мой парень сначала хотел отправить меня в Англию, но денег не хватило. Потом стал искать какого-нибудь врача на Мальте, но такого трудно найти – все боятся. В это время мама уже кое-что заподозрила. Раньше я очень любила кроличье рагу, которое она готовит. А тут вдруг как увидела перед собой мясо, так меня затошнило. Мама сразу все поняла. Пришлось признаться. Родители, конечно, устроили скандал. Потом немного успокоились. А когда мама услышала, что я собираюсь сделать аборт, то побледнела, схватилась за сердце, прошептала: "Я умираю" – и закрыла глаза. Тут уж я испугалась за маму. Но она вдруг стала совершенно спокойной и твердо сказала: "Значит так, рожай ребенка, мы будем его воспитывать всей семьей".
А семья у Виолетты немаленькая – пятеро детей, она старшая. Школу ей пришлось бросить. Нанялась уборщицей к богатым соседям. Получает от государства небольшое социальное пособие.
– Со своим другом ты видишься?
– Да, он приходит примерно раз в месяц. Чаще нельзя. Если инспектор из социальной службы узнает, что у ребенка есть отец, меня могут этой помощи лишить.
– Ты рада, что у тебя такая прелестная дочка?
– Рада, конечно, ее все любят. И я ее люблю. Только… хорошо бы это произошло позднее. Я ведь собиралась учиться, хотела стать учителем.
– Жалеешь?
– Жалею.
Глава 6
Свадьба
Торжественное шествие движется к церкви. Его возглавляют трое мужчин. Один несет плетеную корзинку со сдобными булочками. Второй – большое кольцо из теста. Сверху кольцо венчают две печеные фигурки в костюмах новобрачных. У третьего в руках кадильница с ладаном, она распространяет благовоние.
За ними "движется" огромный балдахин, его удерживают четверо крепких мужчин. Под ним жених и невеста, рядом родители, близкие и дальние родственники, друзья. Музыканты играют торжественные гимны. Поэты (так здесь называют любого, умеющего рифмовать строчки) славят будущих новобрачных.
Как это было
Не думайте, что я все это видела своими глазами. Сейчас такое увидишь разве только в самых далеких деревнях. О свадебных обычаях мне рассказывает Гуидо Ланфранко, да так увлекательно, что я легко воспроизвожу эти картинки в своем воображении.
– Подготовка к будущей свадьбе у родителей дочери начиналась задолго до самого события, – говорит антрополог. – С самых ранних лет девочку готовили к тому, что она должна быть хорошей женой, то есть умелой хозяйкой и заботливой матерью. Никаких иных ролей ей, естественно, не отводилось. Все ее помыслы были о том, каков он, ее будущий жених, и когда наконец он появится.
Чтобы это событие было сугубо позитивным и произошло как можно скорее, принимались весьма энергичные меры. Например, девочки шли к статуе своего святого и просили у него с большой надеждой: "Святой Иосиф (Николай, Елена и т. д.)! Пошли мне жениха, и чтоб был богат да пригож". А чтобы не испугать судьбу, то есть не нарушить волю Божью, соблюдались определенные предосторожности: девушка ни в коем случае не должна есть на улице – верная примета, что жениха не будет. Вернувшись с религиозного праздника фесты, она приносила с собой цветы и прятала их под подушкой: жених привидится во сне.
Заговорить с незнакомым мужчиной, а тем более познакомиться с ним девушка, конечно, не могла. Как же холостому парню понять, какая из них повзрослела настолько, что готова стать невестой? А вот это узнать было проще простого. Надо всего лишь взглянуть на окна близлежащих домов. Где с внешней стороны на каменной подставке стоит горшочек с базиликом, там и живет невеста. Правда, эта информация сама по себе мало что значила. Увидеть девушку можно было только на фесте или в храме, куда она приходила с матерью или другой пожилой родственницей. И разумеется, опять никакого общения.
– Но позвольте, – спрашиваю я Гуидо. – Как же они могли что-нибудь узнать друг о друге, когда им не позволялось разговаривать?
– А это за них делала хуггаба, посредница, или, по-вашему, сваха. Она собирала все важные сведения и докладывала родителям с обеих сторон.
– И какие сведения были важны?
– Главное – состоятельность семьи, затем – ее положение в обществе. Какое приданое могут дать за девушкой. Выстроят ли ей родители дом, как это положено.
– А как насчет чувств?
– О, это дело последнее. Надо сказать, что само слово "любовь" в устах женщины, даже взрослой, замужней, считалось не совсем приличным. Девушка выходила замуж не по любви, а по договоренности родителей.
– Ну а как узнать, подходят ли эти двое друг другу, как сейчас бы сказали, совместимы ли их характеры? Или об этом никто не заботился?
– А на то, как известно, есть воля Божья. Богу виднее, кого с кем свести, чтобы они могли прожить всю жизнь вместе.
Я вспоминаю Александра Островского, великого нашего драматурга, и думаю, что между мальтийской брачной церемонией и классической русской очень много общего. Кроме одного различия: на Мальте эти обычаи продержались почти на век дольше.
– Что же, выходит, молодые люди до свадьбы так и не познакомятся друг с другом?
– Обязательно познакомятся. Это произойдет на предсвадебной фесте. Парень подарит девушке колечко верности: на нем буду выбиты две руки, соединенные в знак верности. Иногда еще перед фестой жених пошлет девушке печеную рыбу с кольцом в носу. Это так называемый намек симпатии.
– Ну, теперь-то они уже могут встретиться, поговорить, поцеловаться?
– Поцеловаться до свадьбы?! Такое даже в голову не должно приходить. Молодым людям запрещалось даже видеть друг друга до свадьбы. Потом, правда, запреты слегка ослабли, и видеться они могли, но только в присутствии матери или родственницы.
Дальше начиналась нудная и долгая матримониальная бюрократическая церемония. Составлялись списки приданого – от дома и денег до нижнего белья и башмаков. Списки заверялись нотариусом. Подавались они вместе с заявлением о разрешении на венчание в церкви.
Впрочем, все это было потом. Сперва же для невесты наступал блаженный период прекрасных грез о счастье, которое принесет ей замужество. Это, конечно, если девушка была из обеспеченной семьи. Для сироты период этот был временем больших забот. Откуда взять приданое? Где найти деньги на свадьбу?
– Обездоленным помогали люди богатые, – говорит Гуидо Ланфранко. – Сегодня мы назвали бы их спонсорами. Создавались целые организации, так называемые братства, где координировалась благотворительная работа только в одном направлении – помощь невестам из бедных семейств и сиротам.
Меня впечатляет гуманизм мальтийской традиции: не оставить без внимания слабых и неимущих, дать шанс построить семью тем, у кого мало средств. Кстати, любопытная подробность. В списке кандидаток на получение спонсорской помощи входили не только бесприданницы, но и те девушки, которые не успели вовремя выйти замуж. Иными словами, старые девы тоже не оставались без внимания: их непривлекательность компенсировалась приданым, пожертвованным филантропами.
Самой главной заботой невесты перед свадьбой было платье. У богатых оно было очень красивым: украшено вышивкой и серебром, отделано тонким кружевом.
– Девушка принимала участие в этом сложном процессе?
– Ни в коем случае! Это было бы ужасным знаком дурной судьбы. Бытовала даже такая пословица: "Девица себе платье кроила – несчастную жизнь получила".
– Значит, платье шила портниха?
– Да, специальная мастерица, причем незадолго до дня свадьбы. Последний стежок должен быть сделан непосредственно в день венчания. Примерять раньше тоже не полагалось – тогда жди какой-нибудь беды: например, жених передумает.
Нарядное платье невесты дополнялось фатой из кисеи, передний ее край закрывал лицо. Жених же был одет в строгий фрак, перчатки и шляпу с высокой тульей.
Но вот наконец долгожданный день наступал. Шествие – во главе трое впередсмотрящих, за ними невеста с женихом, за ними родные – направляется в церковь.
– Церемонию венчания я описывать не буду, – говорит Ланфранко. – Она мало чем отличается от сегодняшней. И очень похожа на ту, что происходит в ваших православных церквах. Само торжество начинается по выходе молодых из церкви. Молодоженов осыпают конфетами, орехами, конфетти. Потом процессия направляется в дом невесты.
– Но теперь-то, надеюсь, они уже могут побыть наедине друг с другом?
– О, нет, не торопитесь. В доме невесту и жениха разводят по отдельным комнатам, где каждый подкрепляется вином и угощением. Только после этого они садятся вместе за общий стол, жена отпивает глоток вина из бокала мужа. Близкие родственники становятся в тесный кружок, а молодожены – в середине, и они первый раз целуются. Невеста садится в углу зала, и каждый бросает ей на колени свой подарок.
Вот теперь наконец наступает торжество. Гости пируют за столом, уставленным самыми разнообразными горячими и холодными закусками, пирогами и сладостями. И конечно, вином. Всю свадьбу сопровождают песни и танцы с кастаньетами – дань испанскому прошлому Мальты. В конце торжества в комнату вносят огромный свадебный торт. Молодые его разрезают и обносят гостей: она – мужчин, он – женщин.
– Замужняя жизнь началась, – подвожу я итог и собираюсь захлопнуть блокнот.
– С чего это вы взяли? – ошарашивает меня Гуидо Ланфранко. – Разве я это сказал?
– Но ведь свадьба закончилась…
– Да, закончилась, но замужняя жизнь еще не началась.
– Интересно. И сколько же еще ждать?
– Восемь дней, не меньше. Но может быть, и больше.
Оказывается, сразу после свадебной церемонии молодых разлучают на неделю. Невеста остается в доме своих родителей, а жених – своих.
– А как же иначе? – объясняет антрополог. – Девушка должна хорошо знать свои обязанности жены. Да и к потере невинности должна быть готова. Чтобы никаких неожиданностей. У молодого человека свои "подготовительные экзамены". Им помогают овладеть супружескими знаниями старшие члены семьи.
После этого "испытательного срока" молодая жена отправляется в дом мужа, где ее встречают весьма торжественно.
Вот теперь замужняя жизнь действительно началась.
Накануне
После интересных рассказов профессора Гуидо Ланфранко о традиционной мальтийской свадьбе мне захотелось узнать, жива ли эта традиция сейчас, сохранились ли какие-нибудь обряды из прошлого, сильно ли повлияли на церемонию современные реалии.
Прежде всего, я решила получить приглашение на какую-нибудь мальтийскую свадьбу. Согласитесь, это совсем непросто – быть приглашенной на семейное торжество в чужой стране, где у тебя почти нет знакомых, а среди тех, кто есть, никто в ближайшее время жениться не собирается. Я долго обдумывала, как это осуществить, однако, к моей радости, проблемой это вовсе не оказалось. Леона, моя студентка, сообщила, что ее пригласили на свадьбу в Валетту к дальней родственнице. Я, если хочу, могу пойти вместе с ней.
– Но ведь меня никто там не знает, – удивилась я.
– Ну и что? Многие гости увидят друг друга в первый раз. А некоторые даже и жениха с невестой никогда не встречали.
Вторым моим шагом был поиск в Интернете информации о мальтийской свадьбе. И тут меня тоже ждал приятный сюрприз: интересный рассказ москвички Светланы Агафонычевой о ее свадьбе с мальтийцем. Острый, ироничный, он был полон мелких деталей, о которых я не могла бы узнать от мальтийской невесты: то, что той было бы привычно, русской девушке бросалось в глаза, а иногда даже казалось экзотикой.
Мне понравился авторский стиль: легкий и веселый, с большой долей самоиронии. Через некоторое время я познакомилась и с самой Светланой. Теперь у нее уже другая, мальтийская фамилия. Хотя я на ее месте не стала бы менять Агафонычеву, уникальную на острове, на Велла, которую здесь носит чуть не каждый третий. Она оказалась именно такой, какой я представляла ее по статье в Интернете: искренней, прямодушной, но при этом скромной и деликатной. Особенное обаяние придавало ей чувство юмора. Рассказ Светланы и мои собственные наблюдения на свадьбе и помогли мне составить представление об этом торжестве на Мальте сегодня.
Начну со Светы. "Случайное знакомство за кружкой пива в баре через семь лет завершилось свадьбой… Я и мой будущий муж принадлежим к категории людей "нетрадиционной свадебной ориентации"". Так начинается рассказ. Дальше автор поясняет, что, в отличие от других мальтийцев, "нам не хотелось делать лишних движений, когда это касается выведения нас из привычного душевного покоя, а наших денег – из наших карманов". Однако, как становится понятно из дальнейшего текста, слова "мы" и "нас" тут не совсем точны: "Выяснилось, что наши с мужем преставления о предстоящем торжестве весьма широко расходятся".
Светлана считала, что свадьба это всего лишь вечернее платье, пара машин для жениха и невесты, родителей и свидетелей. А также регистрация в загсе, парадный ужин в хорошем ресторане с родителями и близкими друзьями. Но… вспомним, что жених у Светы – мальтиец. И потому, при всех намерениях быть выше принятых традиций, ему представлялось все-таки необходимым исполнить большинство ритуалов. Впрочем, против некоторых Светлана не возражала. Постаралась только максимально сократить расходы. Кольца заказала в Москве. Там же купила подвенечное платье. Его, кстати, пришлось сразу же спрятать от глаз жениха. Этот традиционный предрассудок сохраняется до сих пор.
Дальше выяснилось, что дресс-код имеет место быть не только для героев торжества, но и для их родных. Например, отец невесты и отец жениха, а также главный свидетель (best men) должны быть облачены в одинаковые парадные костюмы, подпоясанные кушаками. Пришлось взять четыре костюма напрокат, заплатив еще и за их подгонку.
Непривычным для Светы оказался обычай приглашать гостей. "Свадебные приглашения на Мальте – предмет трогательных забот тех, кто работает в свадебном бизнесе. Голубки, цветочки, колокольчики, прочая сентиментальщина украшают открытки. Их печатают в типографии. В одной нам сказали, что надо было заказывать раньше, в другой – что нам их надо слишком мало, в третьей заломили огромную цену".