…Следующая встреча Пеньковского с англичанкой состоялась 21 января 1962 года вблизи цирка на Цветном бульваре. И начальник Седьмого управления с рапортами своих подчинённых и фотографиями встреч "Пыжика" с Дженет Чисхолм поспешил на доклад к генералу Грибанову. Теперь глава контрразведки Союза знал, что у СИС в Москве есть агент, а, возможно, речь идёт и о целой сети английских шпионов, но факты, указывающие на враждебную деятельность Пеньковского, отсутствовали.
Вскоре, однако, пренебрежение банальной формальностью чуть не поставило Пеньковского на грань провала…
* * *
Все офицеры ГРУ и КГБ, посещавшие иностранные посольства – и не только западных стран, – обязаны были заранее согласовывать свои визиты со Вторым главком. Отправляясь в очередной раз на приём в английское посольство, Пеньковский пренебрёг этой простой формальностью. На возмущение по этому поводу Грибанова генерал Серов, начальник ГРУ, написал от своего имени примирительное письмо с предложением замять это недоразумение.
Получив письмо от Ивана Серова, генерал-лейтенант Грибанов сделал вид, что внял просьбе старшего по званию товарища (Серов имел на две звезды больше, будучи генералом армии), и решил для начала посоветоваться с коллегой из Шестого главного управления КГБ (военная контрразведка) генерал-полковником Петром Ивашутиным.
Оба пришли к мнению, что кроме фотографий случайных встреч Пеньковского с иностранкой, конкретными уликами, свидетельствующими о его противоправной деятельности, они не располагают.
Кроме того, генералами вдруг овладела боязнь ошибиться и навлечь на себя гнев высших военачальников страны, покровительствоваших Пеньковскому. Ведь он был вхож в дом и очень дружен с начальником Главного управления ракетных войск и артиллерии главным маршалом артиллерии Сергеем Сергевичем Варенцовым, а с начальником ГРУ генералом армии Иваном Александровичем Серовым у него и вовсе были закадычные и отнюдь не служебные отношения. Оба – и Варенцов, и Серов – имели непосредственный выход на высшее военно-политическое руководство страны – на Первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущёва и министра обороны – Маршала Советского Союза Родиона Малиновского.
Понятное дело, ни Грибанов, ни Ивашутин не решился лечь грудью на "жерла пушек такого калибра" – рисковать собственной карьерой, – не имея достаточной обвинительной базы против Пеньковского.
Кроме того, генералов сбивал с толку и блестящий послужной список полковника.
Глава вторая
Послужной список
Олег Владимирович Пеньковский родился 23 апреля 1919 года в городе Орджоникидзе. По окончании артиллерийского училища в 1939 году принимал участие в войне с белофиннами на Карельском перешейке. В 1940 году принят в ряды ВКП(б) и откомандирован в Московский военный округ, где назначен на должность заместителя начальника отдела политуправления. Его начальником был дважды Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Дмитрий Гапанович. В 1942 году Пеньковский познакомился с дочерью Гапановича, Верой, которая впоследствии стала его женой.
В ноябре 1943 года Пеньковский подал рапорт с просьбой направить его на фронт. Просьба была удовлетворена, и он поступил в распоряжение начальника штаба артиллерии 1‑го Украинского фронта генерал-полковника Сергея Варенцова. В июне 1944 года Пеньковский был ранен и отправлен в московский госпиталь. В конце июля, перед отправкой на фронт, он узнал, что в "генеральском" госпитале в Серебряном переулке находится на излечении генерал Варенцов. Пеньковский на "чёрном рынке" приобрёл бутылку французского коньяка и явился к своему командиру, и тот оставил его при себе в качестве офицера связи. Впоследствии Пеньковский ещё не раз оказывал услуги семье Варенцова, за что снискал дружбу генерала, вскоре ставшего Главным маршалом артиллерии.
За боевые заслуги в ходе двух войн Пеньковский награждён шестью боевыми орденами и одиннадцатью медалями.
В 1948 году Пеньковский окончил Военную академию им. Фрунзе и был направлен на учёбу на факультет стратегической разведки Военно-дипломатической академии (ВДА), которую окончил с красным дипломом в 1953 году.
В 1955 году Пеньковский был командирован в Турцию, где официально занимал должность военного атташе и неофициально – исполняющего обязанности резидента легальной разведки ГРУ.
Через семь месяцев в Анкару прибыл новый резидент, генерал-майор Савченко. После того как он допустил ряд серьёзных оперативных просчётов, Пеньковский воспользовался этим, чтобы обвинить его в некомпетентности. Будучи чрезвычайно азартным игроком, Пеньковский решил сорвать банк, а в качестве крупье привлечь "соседа", то есть резидента КГБ в Анкаре. Ему он и направил свою петицию-обвинение. Разразился скандал, одной из причин которого было традиционное соперничество между двумя спецслужбами – КГБ и ГРУ. О случившемся доложили Хрущёву, после чего Пеньковский был отозван в Союз и получил выговор за несоблюдение правил должностной субординации. Впрочем, впоследствии действия Пеньковского были признаны правомерными, и Савченко отправили в отставку.
Глава третья
Как "уходят в шпионы"
По возвращении из Турции Пеньковский продолжал служить в ГРУ, но отношение к нему со стороны начальства было настороженным. Чувствуя это, Пеньковский не без участия маршала Варенцова получил в сентябре 1958 года направление на курсы Генерального штаба по изучению ракетной техники при Военной академии им. Дзержинского. 1 мая 1959 года он с отличием окончил курсы, и начальник ГРУ генерал-полковник Иван Серов предложил ему командировку в Индию на должность военного атташе и резидента легальной разведки ГРУ. Однако…
5 января 1960 года Пеньковского вызвал заместитель начальника отдела кадров генерал-майор Шумский и обвинил в умышленном сокрытии прошлого своего отца, офицера-белогвардейца, в составе Добровольческой армии Деникина воевавшего против частей Красной армии на Северном Кавказе. В итоге командировка Пеньковского в Индию сорвалась из-за "антисоветской деятельности отца", а сам он был переведён в действующий резерв ГРУ.
В июне 1960 года Пеньковский был назначен членом приёмной комиссии в Военно-дипломатической академии. А уже в августе, когда он вернулся из отпуска, его поставили перед выбором: либо он остаётся в приёмной комиссии, либо переходит в Информационное управление ГРУ. Пеньковский взбунтовался и отклонил оба предложения, заявив, что претендует на должность начальника курса ВДА.
"Бунтовщик" был вызван к начальнику отдела кадров ГРУ генерал-лейтенанту Смолякову. Тот, узнав, что в 1962 году истекает положенный срок службы (25 лет) Пеньковского в Вооружённых Силах, популярным языком объяснил, что ни работа за границей, ни должность начальника курса ему "не светит из-за антисоветской активности папеньки", и коль скоро он отвергает предложенные ему назначения, то его вновь зачисляют в действующий резерв ГРУ советником Госкомитета СССР по науке и технике (ГКНТ).
Очень скоро Пеньковский вкусит прелести статуса офицера действующего резерва. Работая под прикрытием заместителя начальника отдела внешних сношения ГКНТ, он будет иметь возможность открыто общаться с приезжающими в Союз иностранными учёными и делегациями, а также неоднократно выезжать в Лондон и Париж. Но пока… Пока в новом назначении он видел самодурство кадровиков, глухой тупик и конец своим карьерным устремлениям…
* * *
Не надо обладать богатым воображением, чтобы представить, что творилось в душе у Пеньковского после посещения сановных кабинетов держиморд из отдела кадров. Ему, юным лейтенантом познавшему запах пороха и крови, в двадцать лет заслужившему свой первый боевой орден, а в двадцать пять прошедшему горнило войны и победоносно завершившему её с пятью боевыми орденами на груди и погонами подполковника на плечах. Ему, умнице, с блеском окончившему две военные академии и курсы Генерального штаба, отстаивавшему интересы державы на передовой невидимого фронта в Турции, крысы-кадровики отказывают в доверии, ссылаясь на "белогвардейское прошлое" отца. Наконец, ему, человеку деятельному, предлагают уйти в резерв! Боевой полковник – и вдруг резервист в сорок лет от роду?! Никогда!
Думается, что именно эти унизительные аудиенции у твердолобых чинуш, которые внушили ему, что он не нужен, что не может быть востребован из-за "антисоветской деятельности" отца, произвели в душе и голове Пеньковского необратимый переворот. А у него – таланта, сноровки, планов, здорового честолюбия и неутолённых амбиций на двоих. Он жаждет деятельности, он хочет быть оценён по своим заслугам. Он должен добиться признания, пусть не у своих – у чужих, но уж наверняка, чего бы это ему ни стоило! Авантюрный и энергичный Пеньковский не привык ждать у моря погоды, он сам умеет её – погоду – делать. Он привык пробивать стены собственной головой. Он – "человек, который сам себя сделал". И он ещё докажет всем, что чего-то стоит на этом свете!
Так или приблизительно так рассуждал полковник Пеньковский захлопнув за собой двери вельможей от кадров…
Нисколько не умаляя ущерба, нанесённого Пеньковским безопасности страны, и не оправдывая его, хотелось бы наконец установить причинно-следственную связь, узнать, что явилось отправной точкой, что было первично в его предательстве? Быть может, верно: "не кривы змеи, а кривы те расщелины и дыры, через которые им приходится пролезать". И как знать, не применима ли эта восточная истина к "делу Пеньковского"?
Если рассматривать работу Пеньковского на спецслужбы противника, под таким углом зрения, то его измена будет видеться уже как следствие. Ведь, по его твёрдому убеждению, того служебного положения, которое он заслуживал, ему не дали достичь по сугубо субъективным причинам. Отсюда его обида, в итоге переросшая в манию величия человека, которого не оценили по справедливости.
В качестве моральной компенсации он стал работать для ЦРУ и СИС. Этот "двойной брак" не только льстил ему, он удовлетворял его тщеславие. Вступив в контакт с двумя сильнейшими спецслужбами мира, он счёл, что решает судьбы своей страны и может изменить ход "холодной войны". Он видел себя в качестве ключевой фигуры на международной арене, играя на противоречиях двух враждующих сторон. Отсюда и его панические доклады-пророчества своим американским операторам Джозефу Бьюлику и Джорджу Кайзвальтеру о неизбежности ядерной войны, которую, по его убеждению, развяжет Хрущёв. И его требования к своим анг-лийским операторам Майклу Стоуксу и Гарольду Шерголду организовать ему встречу с королевой Елизаветой II, чтобы лично предупредить её об атомной угрозе. Или, к примеру, его параноидальная идея заполучить портативную атомную бомбу, чтобы взорвать её в Москве, когда он почувствует, что США теряют контроль над ситуацией в мире, то есть сработать в упреждающем режиме.
Впрочем, сегодня уже невозможно установить, был ли Пеньковский искренен в своих порывах или по-крупному блефовал, чтобы, преумножив свою значимость в глазах закордонных работодателей, потребовать увеличение гонорара…
* * *
С августа 1960 года и в течение последующих девяти месяцев уязвлённый до глубины души Пеньковский предпринимает маниакальные попытки войти в контакт с ЦРУ, с СИС, с канадскими спецслужбами.
Наконец в мае 1962 года это ему удаётся, и он начинает работать одновременно на две заморские спецслужбы: на ЦРУ под псевдонимом "Герой", на СИС – как "Йог" и "Алекс".
А с июля 1962 года под псевдонимом "Пыжик" Второй главк разрабатывает Пеньковского по подозрению в шпионаже в пользу Великобритании…
…После бегства в СССР сотрудников британского Форин-офиса Маклина и Бёрджесса (оба – агенты КГБ, члены "кембриджской пятёрки") американцы очень недоверчиво относились к своим коллегам из Сикрет Интеллидженс Сервис. Однако в конце концов начальник Управления тайных операций ЦРУ Ричард Хелмс принял решение, что ЦРУ и СИС следует "вести" Пеньковского сообща.
И, действительно, Пеньковский стал ценнейшим приобретением Центрального разведывательного управления и Сикрет Интеллидженс Сервис, их величайшей удачей, которую они не использовали в полной мере. Ибо, благодаря усилиям Второго главного управления КГБ СССР, Пеньковский "таскал каштаны из огня" для своих заморских хозяев лишь шестнадцать месяцев.
Однако всё это время "Герой" поставлял так много материалов, что в ЦРУ по ним работала специальная команда из двадцати переводчиков и аналитиков. В СИС с документами, полученными от "Йога", работали двенадцать экспертов.
Некоторые материалы, касавшиеся планов и намерений высшего советского военно-политического руководства, ЦРУ направляло напрямую президенту Кеннеди.
Так, 23 августа 1961 года Пеньковский через своего связника Гревила Винна передал сообщение о том, что Хрущёв намерен заключить сепаратный мирный договор с ГДР. Тем самым был спровоцирован очередной Берлинский кризис, когда две супердержавы находились в шаге от развязывания полномасштабных боевых действий в центре Европы.
14 октября 1962 года американский самолёт-шпион "У-2", совершив облёт территории Кубы, сделал снимки строящихся стартовых площадок для ядерных баллистических ракет, а также ангары для их хранения. Однако аналитики ЦРУ сумели определить характер сооружений лишь благодаря секретным документам, переданным Пеньковским через Гревила Винна. Эти документы "Герой" тайно переснял в Главном ракетно-артиллерийском управлении, куда ему удалось проникнуть благодаря дружбе с главным маршалом артиллерии Сергеем Варенцовым.
16 октября фотографии и пояснения к ним Пеньковского легли на стол президента США Джона Кеннеди, и в мировой истории начал развиваться период, известный как "Карибский кризис". Над миром нависла угроза атомной войны, ибо военное противостояние двух супердержав достигло своего апогея и вполне могло перерасти в открытое ядерное столкновение с непредсказуемыми последствиями. Такому повороту событий отчасти способствовали сведения, переданные Пеньковским, о наших тактических ракетах с ядерными боеголовками, размещённых на Кубе, и о времени их подлёта к территории США…
Глава четвертая
Арсенал шпионских аксессуаров
Лишь несколько месяцев спустя после получения примирительного письма Серова генерал Грибанов обратился к председателю КГБ Владимиру Семичастному с предложением установить за Пеньковским круглосуточное наружное наблюдение дома и на работе.
С помощью кинокамеры с дистанционным управлением, установленной в цветочном ящике на балконе соседей Пеньковского, удалось заснять, как он "колдует" с радиоприёмником, настраивая его на определённую волну, слушает передачу и делает какие-то пометки в блокноте.
С целью проведения более скрупулёзного наблюдения за действиями Пеньковского дома подчинённые генерала Грибанова отправили семью, жившую этажом выше, в санаторий на Черноморском побережье, просверлили отверстие в полу и установили микроминиатюрный перископ размером с булавочную головку.
В течение двух недель оперработники фиксировали, как Пеньковский фотоаппаратом "Минокс" переснимает принесённые домой документы с грифом "Сов. секретно" и орудует с кодами и одноразовыми шифрблокнотами.
Имея на руках такие "козыри", генерал Грибанов поставил перед председателем КГБ вопрос ребром: провести негласный обыск в квартире Пеньковского.
Лучшие умы Второго главка разработали план, согласно которому объект и его домочадцев удалось выманить из дома на неделю. Для этого токсикологи из спецлаборатории КГБ обработали рабочий стол и стулья в кабинете Пеньковского ядовитым составом, после чего у него на теле появилась экзема. Врачи из поликлиники ГРУ (разумеется, должным образом проинструктированые), объявили, что ему, его жене с малолетним ребёнком придётся лечь в больницу на несколько дней.
За это время сотрудники Второго главка основательно покопались в рабочем столе Пеньковского. Там обнаружили вызвавший восхищение арсенал шпионских аксессуаров: три минифотокамеры "Минокс" – любимый инструмент всех шпионов, позволяющий делать до пятидесяти снимков без перезарядки, – диктофоны, шифры, инструкции и, конечно же, несколько нераспечатанных пачек банкнот по 10 тысяч рублей каждая!
…Однажды оперработники, дежурившие у перископа, стали свидетелями, как Пеньковский рассматривает поддельный советский общегражданский паспорт. Опасаясь, что объект намеревается привести в действие план побега, председатель КГБ Семичастный, согласовав вопрос с Никитой Хрущёвым, приказал арестовать Пеньковского.
Арест произвели 22 октября, в самый напряжённый момент Карибского кризиса, в день, когда президент Кеннеди объявил об установлении американской блокады Кубы. Располагая информацией о том, что советские ракеты на острове находятся в режиме боевой готовности, Вашингтон объявил состояние "тревоги" для своих стратегических ядерных сил.
Четырьмя днями позже, когда Хрущёв заявил о готовности СССР убрать свои ракеты с территории Кубы при условии, что США вывезут своё ядерное оружие из Турции, Карибский кризис был купирован…