Ланна обладает огромными знаниями и прекрасно рассказывает о своей работе, но я чувствую, что в ее жизни есть и другие важные вещи.
– Чем вы занимаетесь в свободное от работы время?
Ее лицо светлеет. Я не ошибся с вопросом.
– Я руковожу пекинским отделением Института Марко Поло , который основала группа французских граждан. Сейчас у нас около 200 членов. Мы предоставляем молодым предпринимателем платформу, позволяющую больше узнать о Китае – проводим презентации, обмениваемся опытом, публикуем годовой отчет и в принципе являемся "мозговым центром". Я знакома с основателем пекинского отделения. Когда он уезжал за границу, то попросил меня взять на себя роль руководителя.
Ланна явно полна энтузиазма по поводу работы в институте: она фонтанирует энергией и охотно рассказывает подробности.
– На основной работе мне приходится трудно. Я много думаю о том, как сделать Китай лучше. Мне нравится, что в институте мы все на равных, вместе обдумываем проблемы и находим практические решения. Наши дискуссии проходят в прекрасной атмосфере. Я мечтаю применить свои знания на благо общества. Обычно никто не хочет обсуждать социальную политику, но в Институте Марко Поло мы активно этим занимаемся, чтобы лучше понять стоящие перед нами важные проблемы. Я хотела бы стать консультантом по общественной политике, и наши дискуссии помогают мне разобраться в происходящем.
– Можете ли вы привести мне примеры проблем, которые хотели бы решить?
– На работе на меня не давят по поводу замужества. Им все равно, в браке я или нет. Но моей подруге, которая работает на государственном предприятии, сказали, что ее не смогут повысить, потому что она не замужем – а значит, незрелая личность! У меня много и замужних и незамужних подруг. Большинство одиноких девушек работают в зарубежных компаниях. Там не только позволяют быть собой и не требуют изменить семейный статус и соответствовать прочим социальным стереотипам, но и дают хороший отпуск.
О китайском отношении к отпуску ходят легенды. Обычно сотруднику дают шесть дней в году. Государственные праздники, как правило, надо отрабатывать на следующих выходных. Я уже писал об этом, но не лишним будет повторить, что даты праздников определяет правительство, а о дополнительном отпуске надо договариваться с начальством, и обычно он не оплачивается.
– Многие из моих друзей, которые работают в государственных органах или компаниях, не видят перспектив в своей работе. Они просто ходят туда ради галочки. Начальники относятся к ним покровительственно. Стимулов для роста и развития практически нет.
– А что родители думают о ваших взглядах на жизнь? О том, что вы не замужем и работаете в иностранной компании?
– Я финансово независима. Я не позволяю родителям контролировать мою жизнь, и сейчас они воспринимают это нормально. Папа давно уже не против такого положения вещей, но мама всегда переживает из-за этого.
– Из-за чего?
– Она все время старается найти мне пару. Она хочет, чтобы я была счастлива, но на самом деле ей важна стабильность в моей жизни – а в ее понимании это замужество и дети. Она постоянно подыскивает мне подходящих мужчин, у которых хорошая работа и прописка. Ей не важно, есть ли у них хобби и каковы их человеческие качества. Она говорит, что это все не имеет значения – важна исключительно стабильность. А я отвечаю, что я не товар на полке магазина! Мама часто плачет, когда мы видимся или разговариваем по телефону. Она считает, что я совершила ошибку, поехав в Великобританию. По ее словам, это самое худшее, что я могла сделать, а для меня это самое лучшее.
Тема брака – яблоко раздора, из-за которого в Китае происходят семейные разногласия, и она же – краеугольный камень местных традиций. Я знаю молодых мужчин и женщин, которые считают, что должны "поставить галочку" и двигаться дальше. В обществе, где так долго приходилось довольствоваться очень малым, браки часто заключаются не по любви, а из-за жажды стабильности, которую испытывают родители взрослых детей. Говорят, что рост числа разводов – результат недавних изменений в китайском обществе и борьбы поколений. У молодых представителей среднего класса появилась культура финансовой независимости, у них гораздо больше возможностей, и это входит в противоречие с традициями.
Ланна принадлежит к меньшинству – небольшому, но растущему числу женщин, которые хотят пользоваться более широкими правами.
– Я сама себя контролирую. Многие считают, что главное в браке – стабильность и дети, которые позаботятся о вас в старости. Но я хочу найти партнера, разделяющего мои чувства и убеждения. Судя по моему опыту, мужчины часто хотят просто "поставить галочку". Давление со стороны общества очень велико. Конкуренция высока, и пункт "жениться" стоит в списке дел, которые необходимо выполнить.
Она делает паузу, погружаясь в свои мысли, а потом решительно переходит к самой сути.
– Никто как будто и не задумывается о реалиях семейной жизни. У меня много разведенных подруг. Они вступили в брак, поскольку чувствовали такую необходимость, а потом стали абсолютно несчастными. Многим успешным женщинам, которых я знаю, приходится очень тяжело. Им кажется, что у них не получается быть хорошими женами, матерями, дочерями, работниками, лидерами. Но есть и те, кто смог выйти за навязанные рамки. Мужья воспринимают их как равных, выполняют часть домашней работы и так далее. Это другая порода женщин: у них гораздо больше прав и совершенно отличный от общепринятого взгляд на семейную жизнь. Но даже если выйти замуж за иностранца, это не избавит от прессинга со стороны родителей. Они будут ждать, что вы родите в течение года, а они примут самое активное участие в воспитании ребенка и в это время будут жить вместе с вами!
Ланна смотрит на меня, проверяя, нет ли в моих глазах изумления или осуждения. Ни того ни другого. Я слишком долго здесь жил и слишком часто слышал эту историю. Ее необходимо рассказать.
– Я сталкиваюсь с теми же проблемами, что и женщины по всему Китаю. Просто у разных людей разные адаптационные механизмы. Ко всему прочему, я китайская монголка. Я не принадлежу к народности хань (этническому большинству в Китае). Я пыталась выучить монгольский язык, но у меня, честно говоря, не получилось. То есть я чужая во Внутренней Монголии, потому что говорю на мандаринском наречии китайского , и чужая в остальном Китае, потому что у меня монгольское лицо. Я где-то посередине.
– И каково это?
– Иногда все хорошо, и я горжусь собой, а иногда – плохо, и я страдаю. Пекинцы довольно ограниченны: те, кто рождаются и вырастают здесь, не интересуются другими местами. Пекин для них центр мира. У них есть местная прописка, им легче жить. Приезжим приходится работать гораздо тяжелее, чтобы стать теми, кем они хотят, и оказаться там, где они хотят. Но для меня это не проблема. Люди выбирают работу, которая позволяет получить прописку, но я считаю, что это неправильный подход. У меня есть относительная возможность выбора. Я думаю, если быть компетентной, то с проблемами получится разобраться.
Хочет ли Ланна выйти замуж и завести ребенка?
– Да, но надеюсь, что это произойдет по любви, а не из социальной необходимости. Если у меня будет ребенок, то его точно придется послать учиться во Внутреннюю Монголию, потому что я там прописана. Но меня это не тревожит.
А где она видит себя через пять лет?
– Я хочу оставаться такой же счастливой, как сейчас. Я себе нравлюсь и хочу выбирать исходя из собственных убеждений. Плана как такового у меня нет. Я редко вижу родителей и хочу сейчас устроить так, чтобы, если придется вернуться и ухаживать за ними, у меня за плечами к тому времени была хорошая жизнь. У меня есть младший брат, ему 30 лет, и он может постоянно видеться с родителями. Для них это прекрасно. Я же просто не могу приезжать часто из-за работы и стиля жизни. Каждая одинокая женщина в Китае страдает от чувства вины – она знает, что ей придется ухаживать за родителями, когда они состарятся. Конечно, я должна приезжать на Китайский Новый год, но это каждый раз нелегко. Многие мои кузины уже замужем, и я всегда попадаю в неприятную ситуацию. Мне приходится сидеть и выслушивать бесконечные вопросы о том, почему я не замужем, когда выйду замуж и встречаюсь ли с кем-то. Я знаю, что это способ проявить внимание, но тем не менее. Лично мне все равно, но, конечно, я переживаю за родителей, которые теряют "лицо" из-за незамужней дочери старше 30 лет. Каждый новый год начинается с одних и тех же вопросов – в основном потому, что это единственная общая тема, на которую со мной можно поговорить, – ведь во всем остальном я – посторонняя. Старшее поколение при этом искренне беспокоится за меня, поскольку быть не замужем – это провал, социальное клеймо.
Но разве ситуация не меняется по мере того, как благодаря урбанизации у нового поколения расширяются возможности для выбора?
– Я этого как-то не замечаю. Одно поколение следует за другим. Когда я дома, то должна играть роль. Даже родители меня не понимают. Это роль страдающей дочери, которая хочет, но не может выйти замуж. Она нужна, чтобы сократить дистанцию между ними и мной. Я же хочу видеть себя скорее не монголкой, а Ланной Ву.
Она смотрит мне прямо в глаза. Решительно и вызывающе.
– Я – это я!
Киваю в ответ. Как тут еще отреагируешь?
– Жить тяжело, но тяжело всем. Я часто наблюдаю женщин, которым по-прежнему очень трудно. Традиционная роль становится для них бременем. Я была бы счастлива, если бы женщины больше боролись за свои права, но мало кто из замужних подруг хочет этим заниматься.
Знает ли она о пекинских организациях, которые помогают женщинам бороться? Ланна отрицательно качает головой, и я даю ей контактную информацию группы, куда входят незамужние женщины с очень похожими убеждениями – как местные, так и иностранки. Я очень сочувствую Ланне. Она весьма эмоциональна, но обладает невероятно сильной волей. На лице ее написана решимость – губы сжаты, брови нахмурены. Ланна готова перейти к заключительным словам и уверенно начинает, но постепенно в ее голосе появляется дрожь.
Она обращается прямо ко мне:
– Чем дольше ты живешь в Китае, будучи образованной женщиной, – Ланна смотрит мне в глаза, и я не в силах отвести взгляд, – тем лучше понимаешь, что у тебя нет никаких прав. Ты бессильна. Людям, подобным мне, кажется, что они ничего не могут сделать для улучшения ситуации. Такие проблемы всегда считаются государственной, а не частной задачей. Люди говорят: "Государство должно сделать это, государство обязано сделать то". Но я не согласна. Инициировать перемены и добиваться их – личная обязанность граждан. У нас бесправное население, но это вина не государства, а самих людей. Они не добиваются общественных перемен, которых сами жаждут. Китай на сто процентов управляется мужчинами. Но никто ничего не хочет делать, потому что, как это ни парадоксально, все боятся, что в результате окажутся еще более бесправными.
Теперь она сидит ссутулившись. Накал эмоций утомил ее, голос ослабел. Она устала, да и я тоже. Пора останавливаться. Что я могу сказать? "Спасибо" кажется пустым и легкомысленным. Мы затронули такие глубокие эмоции, что я уже не могу спокойно об этом думать.
Ланна заставила меня по-новому взглянуть на Китай и на мое собственное общество, которое порой выглядит не намного лучше в плане отношения к правам женщин.
Ланна вздыхает и встает, вновь обретая элегантность и уверенность в себе.
– Спасибо. Приятно было познакомиться.
– Мне тоже, – бормочу я в ответ.
Глава 19. Региональный менеджер
Лу Чжуншань пришел раньше времени.
– Я ушел с работы, поэтому стал посвободнее, – говорит он.
Такого вступления я не ожидал. Когда мы договаривались об интервью – а с китайцами это всегда сложно, – у меня создалось впечатление, что Чжуншань, тридцатиоднолетний старший региональный менеджер в автомобильной компании BYD, – очень занятой человек.
– Так оно и было до самого недавнего времени, но я уволился с работы и еду учиться в Калифорнийский лютеранский университет на годовую программу МВА. Уезжаю из Пекина в четверг.
Я искренне изумлен. Он не останется на Новый год? Невозможно представить, чтобы китаец не поехал отмечать Китайский Новый год с семьей (в этом году он приходится на 19 февраля, и осталось всего десять дней).
– Вообще, сначала я еду к матери в родной город, а уже потом в Калифорнию.
Должен сказать, этот ответ вызывает у меня некоторое облегчение. Чжуншань, аккуратный и серьезный мужчина в очках, видит мое замешательство и объясняет ситуацию подробнее.
– Я проработал в BYD семь лет. Компания все активнее выходит на международный уровень. В прошлом году меня должны были повысить, но в отделе кадров сказали, что им нужны люди с зарубежным образованием и они дадут повышение сотруднику, который моложе меня. У него есть диплом, полученный за рубежом. Я очень расстроился. Это было просто невыносимо, и я решил, что пришло время поехать учиться за границу.
Меня всегда впечатляет и весьма удивляет, как китайцы воспринимают плохие новости. Мне кажется, у них есть защитный механизм, встроенный в менталитет, и появился он за выпавшие на их долю столетия коллективных трудностей и личных испытаний. Это врожденный внутренний стоицизм, который помогает им в самые напряженные и болезненные периоды. Чжуншань мог пожаловаться на свою ситуацию и обвинить бизнес, систему, своего соперника, внутренние правила – есть миллионы способов сказать "я не виноват" и найти козлов отпущения. На Западе люди очень часто поступают в подобной ситуации именно так. Но он сделал по-другому. Он начал действовать, подал документы и получил место в университете на другом конце света. И будет сам платить за учебу, чтобы получить квалификацию, которая, возможно, – но не обязательно! – станет ступенькой для продвижения вверх по карьерной лестнице.
– Я всегда мечтал учиться за границей. Может быть, это был знак. Судьба вовремя вмешалась в мою жизнь. Две вещи – мечта и желание прогрессировать – совпали. Я поговорил с руководителем и с отделом кадров. Оба сказали, что если я получу эту степень, то смогу вернуться в BYD. Но, может быть, я не захочу этого сделать. Может быть, у меня появится шанс поработать в другой компании, в растущем секторе электромобилей.
Но как он нашел средства, чтобы на год уйти с работы и заплатить за перелет, проживание, обучение и прочее?
– Все-таки я семь лет работал на BYD и до недавнего момента был старшим региональным менеджером.
Кажется, мой вопрос его несколько удивил. Ведь он делал сбережения. На Западе ипотека и текущие расходы обычно вытягивают либо весь доход, либо даже больше – и люди живут в долг. А китайцы копят деньги. По последним данным, работающие китайцы откладывают половину месячного дохода, а чаще и больше того. В результате у них есть защитный буфер, который может (хотя и не всегда) предупредить катастрофу. Большинство семейных и множество одиноких взрослых китайцев владеют собственным жильем, обходясь без ипотеки. Если задаться целью, текущие расходы можно свести к минимуму. Чжуншань здесь не исключение. Он смог накопить достаточно денег, чтобы позволить себе годовой "творческий отпуск". Кроме того, он сумел сделать первоначальный взнос за довольно хорошую квартиру в Пекине, но об этом позже.
– Я родился в провинции Шаньдун в маленьком городе Шоугуан 10 октября 1983 года, и прописан я там. У отца был свой бизнес. Шаньдун славится в Китае овощами, и отец занимался оптовой торговлей, помогая местным фермерам доставлять продукцию на рынки по всей стране.
Он делает паузу. Я чувствую, что он переживает горечь утраты и выражаю свои соболезнования.
– Спасибо.
Он собирается и продолжает:
– Мама работала в China Unicom, крупной телекоммуникационной компании. Она рано вышла на пенсию и сейчас помогает сестре с ее первенцем. Я еду к ним на Новый год.
В одном этом предложении отражена вся китайская жизнь. Отец тяжело трудился – он "сделал себя сам", пережив Культурную революцию. Работающая мать, ныне вдова, посвятила себя сначала семье, а потом внуку. Все живут под одной крышей, – возможно, весьма небольшой. Главная цель – образование и будущее единственного сына. Праздники, и Китайский Новый год в частности, важнее всего в семейной жизни, а семья важнее всего вообще. Китайские семьи – залог безопасности, который, кажется, утрачен в западном мире. При отсутствии, как сказали бы в Китае, "потворствующей лентяям" западной системы социального обеспечения китайцы стремятся позаботиться о себе, каких бы усилий и напряжения это ни стоило. И, как я неоднократно повторяю в этой книге, – хотя цена может быть очень высока, они изо всех сил борются за финансовую и эмоциональную стабильность и не сдаются, пока не сделают все возможное.
– Я весьма традиционный китаец. В моем городе родился Конфуций . Вообще, в нашей провинции живут люди с крайне традиционным укладом жизни. Я хочу уделять много времени семье, горячо верю в судьбу и в учение Конфуция и всегда прислушиваюсь к мнению и советам родителей. В 18 лет я поступил в университет в Чунцине, потом учился в Шеньчжэне в провинции Гуандун. Поскольку я изучал электронную технику, то пошел в компанию BYD в Шеньчжэне. Я получил место инженера, а через полгода перешел на должность менеджера в отделе продаж. Мне повезло: вскоре меня повысили и перевели в Пекин на позицию регионального менеджера по продажам. Это было в 2009 году. Я отвечал за Пекин и провинцию Хубей. У компании 13 представительств в городе и 30 – в провинции. Я организовывал работу, составлял правила и руководил продажами, маркетингом и рекламой. Когда мы начинали, в пекинском офисе было около 30 сотрудников, но к 2011 году стало понятно, что компания пошла неверным путем. У нее был стратегический план, но события развивались слишком быстро и нестабильно. Теперь осталось только пятеро – даже четверо после моего ухода. BYD решила реструктурироваться и продвигаться к долгосрочным целям немного медленнее.
Чжуншань явно гордится своей компанией и восторгается "лучшим производителем электромобилей в Китае".