- Вот сюда смотрите, товарищ лейтенант, - указал рукой направление Сарапин. - Видите два низких силуэта? Идут на веслах…
Действительно, две длинные тени бесшумно приближались к острову. Кто это мог быть? Скорее всего - немецкие разведчики или даже диверсионная группа. А может быть, это первый бросок большого десанта? Если так, то сколько времени шесть человек смогут оборонять слишком большую для них территорию? Что бы это ни было, Смирнов решил действовать осторожно, по возможности дольше не выдавать своего присутствия и потом ударить наверняка.
- Приготовиться, - шепотом передал он команду залегшим в камнях краснофлотцам. - Без моей команды огня не открывать.
Тени между тем уверенно приближались к острову. Теперь уже можно было различить, что идут не шлюпки, а плоты. Стали заметны расплывчатые фигуры людей. Отчетливо послышалась приглушенная русская речь.
- По-русски говорят. Может, наши заблудились? - шепотом спросил Сарапин.
- Не провокация ли тут какая, старшина? - тихо ответил Смирнов. - Да, сейчас убедимся сами.
Он подозвал Кучеренко, приказал ему отойти метров на пятьдесят в сторону и окликнуть шедших на плотах людей. Если это немцы, то они должны открыть огонь; тогда защитники Вирелайда ударят по ним с фланга. Неслышно пробираясь между камнями, Кучеренко скрылся в темноте. Вскоре послышался его окрик:
- Стой! Стрелять будем! Кто плывет?
- Свои мы, красноармейцы! Спасаемся от фашистов. Не стреляйте! - раздались голоса.
- Положить оружие и выходить по одному на берег! - передал Смирнов.
- У нас ни одного патрона нет, - ответил кто-то на плоту, но его тотчас прервал окрик:
- Клади, тебе говорят, и не рассуждай!
Первый плот, не дойдя до берега метров десяти, уткнулся тупым носом в песчаную отмель. Второй подошел к нему. Люди без оружия по одному перешли вброд на остров и, сгрудившись, боязливо смотрели на незнакомую землю, ожидая, когда кто-нибудь приблизится к ним.
- Построиться! - скомандовал Смирнов и подошел к ним поближе. - Кто такие?
- Красноармейцы мы… Свои… От немцев спаслись… - все разом заговорили обрадованные люди.
Чувствовалось, что они немало пережили, прежде чем вернулись к своим.
- Не все сразу, - остановил их Смирнов. - Пусть говорит один, старший. Кто у вас командир?
Красноармейцы замолчали, виновато опустив головы и подталкивая друг друга локтями.
- Нет у нас командира. Убили его немцы. Сержант был… - несмело ответил за всех невысокий красноармеец с широким, почти круглым лицом. - А другого не успели назначить, вот и остались без старшего.
- Теперь старшим этой группы будете вы, - сказал ему Смирнов.
- Так точно, товарищ капитан. Моя фамилия Сычихин… Красноармеец Сычихин, - ответил он, в темноте не разглядев знаков различия стоящего перед ним командира.
Сычихин рассказал, что их строительный батальон производил в начале войны оборонительные работы в Виртсу. При наступлении немцев на поселок их взвод до последнего момента прикрывал отход остальных частей на Муху, но под конец был отрезан от буксира, ожидающего их на пирсе, и отступил в лес. Несколько недель они скитались по незнакомым местам, избегая встреч с неприятелем, потом разобрали сарай, связали веревками сухие трухлявые бревна и на них переправились на Вирелайд. Всех людей плоты выдержать не могли, и человек пятнадцать осталось на противоположном берегу.
- А как же быть с оставшимися? Надо переправить и их. - Смирнов вопросительно посмотрел на оборванных, измученных красноармейцев.
- Трудно это, - тяжело вздохнул Сычихин.
- Вот что, товарищи, у нас есть рыбацкая лайба. На ней можно сходить на тот берег и к утру успеть вернуться. Командиром лайбы назначаю краснофлотца Кучеренко. Кто еще с ним желает пойти? - обратился Смирнов к строю.
Красноармейцы молчали и старались не встречаться взглядами с краснофлотцами.
- Что, нет желающих? - повторил Смирнов.
- Возвращаться туда - все равно что на верную смерть, - ответил Сычихин. - Но мы пойдем. Там наши друзья. Кто пойдет со мной?
Строй зашевелился, подался вперед, и из него вышли несколько человек. Сычихин отобрал троих, остальным приказал оставаться на острове.
- Поесть бы чего красноармейцам, товарищ командир. Три дня в рот крошки не брали. Обессилели совсем… Еле дотянули до вас, - обратился он к Смирнову.
- Старшина, надо поделиться запасами и накормить товарищей, - повернулся Смирнов к Сарапину.
Сарапин, недовольно пробурчав что-то про энзэ, распорядился доставить консервы и хлеб для тех, кто уходит. Остальных обещал накормить в землянке.
Проводив лайбу и убедившись, что красноармейцы накормлены и размещены в землянке и на маяке, Смирнов лег на нары и тут же забылся тревожным сном. Проснулся он рано с беспокойной мыслью об ушедших на вражеский берег. Перед ним стоял Сарапин.
- Не вернулись, товарищ лейтенант. А видимость улучшается с каждой минутой, - шепотом; чтоб не разбудить товарищей, проговорил Сарапин.
Смирнов молча оделся, и они вышли на улицу.
После душной землянки утренняя прохлада приятно освежала. Смирнов расстегнул китель и жадно, с наслаждением, полной грудью вдыхал солоноватый, пахнущий свежей рыбой, чистый морской воздух.
На берегу, стоя на ровном камне, он не торопясь умылся, достал носовой платок и вытер им покрасневшее лицо. Сарапин молча ожидал его у подножия маяка, время от времени посматривая на пролив, покрытый толстым слоем белого тумана. Вражеский берег молчал. Видны были лишь крыши домов Виртсу, маяк и длинная волнистая линия леса, от которой только что оторвалось ярко блестевшее солнце. Под его лучами туман лениво клубился, медленно, с трудом отрываясь от воды, поднимался в безоблачную высь и растворялся в ней. Муху-Вяйн постепенно очищался; обнажалась его ровная, лоснящаяся на солнце отутюженная поверхность.
Смирнов подошел к Сарапину. Старшина недовольно хмурил густые, сросшиеся брови и тяжело вздыхал.
- Не видать?
Сарапин покачал головой.
- Пеленг девяносто пять, дистанция десять кабельтовых… вижу шлюпку. Идет на нас! - радостно крикнул с маяка вахтенный наблюдатель.
Сарапин облегченно вздохнул, сняв бескозырку, взъерошил коротко подстриженные черные волосы.
Первым на берег из лайбы выскочил Сычихин и по-уставному доложил о прибытии Смирнову.
- Всех забрали?
- Так точно, ни одного не оставили.
Подошел Кучеренко.
- Товарищ лейтенант, он знает, где у немцев склад с боеприпасами находится, - кивнул он на Сычихина. - Дорогой мне все рассказывал. Вот бы накрыть.
- Склад, говорите? Интересно, - оживился Смирнов. - Вы карту знаете? Показать на ней сможете, где он примерно находится?
- Немного разбираюсь, - замялся Сычихин.
Кудрявцев принес из землянки карту. Сычихин долго глядел на разбросанные квадратики домов Виртсу, напряженно морщил лоб и, часто шмыгая носом, в раздумье тер рукой небритый подбородок.
- Вот тут, пожалуй, - ткнул он наконец толстым пальцем на южную окраину поселка, - но точно заверить не могу. На местности я бы его сразу нашел, а по карте трудно, товарищ лейтенант.
- Если здесь действительно склад боеприпасов, то его будет видно в стереотрубу с маяка, - определил Смирнов. - Пошли на маяк… сейчас проверим…
На площадке маяка он навел стереотрубу на место предполагаемого склада и показал Сычихину.
- Он, товарищ лейтенант, он самый! - воскликнул Сычихин, отрываясь от окуляров. - В этом лесочке и лежат фашистские снаряды, целые штабеля там…
- Связывайтесь с батареей, - приказал Кудрявцеву Смирнов и, когда связь была налажена, передал Букоткину: - Цель номер три, склад боеприпасов.
Первый шквал огня никаких результатов не дал: ожидаемого взрыва не последовало.
Замерив отклонение, Смирнов передал данные Букоткину. Через минуту огромный столб черного дыма поднялся над леском. Донесся раскатистый звук взрыва. Дым на глазах наблюдателей медленно оседал, обнажая изуродованный, наполовину уничтоженный лесок. Сычихин удивленно смотрел на то место, где только что взорвались немецкие боеприпасы.
- Это да-а! - произнес он. - Силища-то какая! Эх, еще бы что у фашистов уничтожить.
Он повернулся к Кучеренко, с которым успел уже подружиться, и вдруг вспомнил: когда пробирались к берегу пролива, то чуть было не наткнулись на гитлеровцев, разместившихся в четырех домах возле шоссейной дороги. Во дворе стояло много грузовых автомашин. Сказал об этом Смирнову. Тот передал данные на батарею. Но Букоткин временно решил огня не открывать: над батареей кружили фашистские бомбардировщики, взлетевшие сразу же после уничтожения склада с боеприпасами. По-видимому, они были встревожены метким огнем неизвестной батареи, за короткое время причинившей так много вреда. Прокружив над полуостровом Кюбассар около часа, "юнкерсы", сбросив наугад по бомбе, возвратились обратно. Батарея снова открыла огонь по скоплению мотопехоты врага.
Красноармейцы строительного батальона, воспользовавшись гостеприимством краснофлотцев, побрились, почистились, залатали рваную одежду. Днем их переправили в Куйвасту. Со второй лайбой последним уходил Сычихин. Он простился за руку с каждым из краснофлотцев и подошел к Смирнову.
- Спасибо вам, товарищ лейтенант, за все. Выручили вы нас крепко. Не забудем этого никогда.
- Что вы, Сычихин, - возразил Смирнов. - Мы вам благодарны за помощь.
- Ну, какая это помощь! Возможно, еще и встретимся…
Проводив лайбу, Смирнов зашел в землянку перекусить. Он только сейчас вспомнил, что ничего не брал в рот со вчерашнего дня.
После банки тушенки и двух кружек крепкого горячего чая тело сковала усталость, захотелось спать. Но едва он улегся на нары, как с маяка доложили, что к Виртсу подошли три немецких мотобота. Из-за пирса виднелись лишь их мачты и надстройки. После первого же снаряда, упавшего с недолетом в воду, мотоботы поспешно отошли от пирса и укрылись от обстрела за островом.
В течение пяти дней 43-я батарея не подпускала фашистские корабли к пирсу. Когда гитлеровцы наконец поняли, откуда корректируется огонь невидимой батареи, они принялись обстреливать маяк Вирелайд. При первых же разрывах Смирнов забрался на маяк в надежде засечь вспышки вражеских батарей. Но они стреляли откуда-то из-за поселка в лесу, с закрытой позиции, и обнаружить их было невозможно. Пристрелявшись, гитлеровцы накрыли островок и усилили огонь. Снаряды гулко рвались рядом с маяком.
Смирнов приказал всем укрыться в землянке, оставив при себе для связи с батареей Кудрявцева. Он знал, что такой точный огонь фашисты могли вести только с помощью корректировщика. Надо было найти его и уничтожить. Смирнов осмотрел в стереотрубу еще раз весь горизонт, но ничего, кроме маяка Виртсу, не обнаружил.
"На маяке же фашист и сидит", - спохватился он.
- Есть с батареей связь?
- Нет, товарищ лейтенант. Должно быть, линия порвана, - виновато ответил Кудрявцев.
Смирнов посмотрел вниз и ужаснулся: телефонные столбы, по которым шел телефонный провод от маяка к подводному кабелю, были повалены на взрытую снарядами землю.
- Быстрее вниз! - скомандовал он Кудрявцеву. - Берите телефон и присоединяйте его прямо к подводному кабелю.
Схватив телефонный аппарат, Кудрявцев стал торопливо спускаться по трапу. В это время немецкий снаряд угодил в стеклянный колпак маяка, разворотил трап, прошив стену, и, упав около входа в землянку, разорвался, изрешетив осколками дверь. Смирнова обсыпало битым стеклом. Отряхнувшись, он стал спускаться по скобам с внешней стороны - разбитый трап обвалился. Внизу его ждал Кучеренко. Он выскочил из землянки после разрыва снарядов; к берегу, прихрамывая, от воронки к воронке бежал Кудрявцев.
- Кудрявцев ранен? - спросил Смирнов.
- Просто ушибся сильно, и все, - ответил Кучеренко.
Вслед за Кудрявцевым, который успел уже наладить связь и дозвониться до батареи, они добрались до берега и укрылись за огромным камнем. На вызов ответил Букоткин.
- Засекли нас немцы, обстреливают, - передал Смирнов. - Их корректировщик сидит на маяке Виртсу, сбейте его, товарищ старший лейтенант…
Букоткин приказал Смирнову перебираться на остров Муху.
К вечеру, когда обстрел Вирелайда прекратился, корректировщики переправились на пристань Куйвасту, возле которой на ветряной мельнице и устроили свой новый наблюдательный пункт.
Сарапин остался на Вирелайде.
Наступление
- Читайте! - Елисеев протянул радиограмму командиру 8-й отдельной стрелковой бригады полковнику Гаврилову. - Только получена от комфлота.
В кабинете генерала находились Зайцев, Охтинский и Копнов. Гаврилов не спеша начал читать:
- "Во исполнение приказа Главнокомандующего войсками Северо-Западного направления для облегчения положения Таллина нанести удар во фланг коммуникации противника, действующей из Пярну на Таллин. Удар осуществить с помощью части сил гарнизона Сарема в направлении с Виртсу на Пярну или на Марьямаа. Второй удар нанести частью гарнизона Хиума от Хаапсалу в направлении на Марьямаа…"
Командир бригады удивленно спросил:
- Какие же части имеет в виду комфлота?
- В Виртсу высадить стрелковый полк, усиленный артиллерией, а в Рохукюла - два стрелковых батальона, - ответил за коменданта Охтинский.
Гаврилов невесело усмехнулся:
- У меня на Сареме и Муху всего два стрелковых полка. А на Хиуме еще хуже - два стрелковых батальона! Мы же оголим острова, Алексей Борисович! А если в это время немцы высадят морской десант?
Все сидящие у коменданта были согласны с командиром бригады. Действительно, пользы десант на материк едва ли принесет, у него просто не хватит сил пробиться к Таллину, который штурмуют дивизии 18-й немецкой армии. По докладу начальника разведки бригады капитана Двойных, немцы в Пярну имели дивизию, готовящуюся к отправке на помощь действующим частям. Она сразу же будет повернута против десанта моонзундцев. Оставшийся на Сареме один стрелковый полк не в состоянии отразить вероятные морские и воздушные десанты противника. Едва ли ему помогут и стационарные береговые батареи, сектор стрельбы которых ограничен. К тому же в Таллин из баз Моонзунда приказано перейти эскадренным миноносцам из отряда легких сил и тральщикам. Нельзя было рассчитывать на помощь авиации и зенитных батарей. Они прикрывали авиагруппу дальних бомбардировщиков Преображенского и Щелкунова, летавших на Берлин.
Положение на островах создалось критическое.
- Надо понять, товарищи, что сейчас решается судьба главной базы нашего флота, - сказал Зайцев. - Потому нам и необходимо хоть часть вражеских сил оттянуть на себя.
Охтинский предложил в первую основную группу десанта включить по батальону от каждого стрелкового полка и с пристани Куйвасту высадить ее в Виртсу. Во вторую группу должен войти один из двух стрелковых батальонов Северного укрепленного сектора с задачей высадки в Рохукюла. Севернее станции Лихула обе группы соединятся и в дальнейшем будут вместе наступать в направлении Таллина.
- Правильно! - согласился Гаврилов. - Мы их еще усилим артиллерией, минометами и пулеметами.
- Добро! - сказал Елисеев. - К вечеру представьте мне детальный план. Я согласую его с комфлота. А возглавить десант поручим, - генерал вопросительно посмотрел на Гаврилова, - вашему заместителю. Не возражаете?
- Лучше полковника Ключникова кандидатуры не найти, - заверил Гаврилов.
Полковник Ключников немедленно приступил к подготовке десанта на материк. Согласно разработанному плану в состав первой группы десанта входили первый батальон 79-го стрелкового полка капитана Абдулхакова и первый батальон 46-го стрелкового полка капитана Огородникова. После высадки в Виртсу усиленный батальон Абдулхакова должен был наступать в сторону Пярну, а усиленный батальон Огородникова - на станцию Лихула. Вторая группа десанта в составе первого стрелкового батальона майора Столярова под командованием начальника сухопутной обороны Северного укрепленного сектора майора Фиронова должна была с острова Хиума высадиться в Рохукюла и продвигаться к станции Паливере. Севернее станции Лихула, на развилке дорог, усиленные батальоны Огородникова и Столярова должны были соединиться и в дальнейшем наступать в направлении Таллина.
Походный штаб Ключникова расположился в небольшом деревянном домике на хуторе близ пристани Куйвасту; там находилась и основная сила будущего десанта - стрелковые батальоны. Днем и ночью к домику подходили армейские и флотские командиры, спешили рассыльные и связисты, подъезжали крытые автомашины, груженные оружием, боеприпасами и продовольствием. Подготовительный период близился к концу; наступал самый сложный и ответственный момент - высадка десанта на занятый врагом берег. В успехе десанта на Виртсу Ключников не сомневался. Высаженная на материк разведывательная группа во главе с капитаном Двойных обнаружила, что в порту немцами оставлено прикрытие, состоящее из подразделений моторизованной пехоты и нескольких полевых и зенитных батарей. Два усиленных стрелковых батальона, поддержанные мощным артиллерийским огнем кораблей, а также полевых и береговых батарей, вполне справятся со своей задачей.
На карте Двойных показал примерное расположение огневых позиций немецких батарей, обозначив их синими кружками. Ключников сосредоточенно глядел на них, решая, как огнем корабельной, береговой и полевой артиллерии побыстрее вывести из строя фашистские батареи. Двойных не мешал ему. Они находились в маленькой комнатке штаба, уточняя обстановку на вражеском берегу.
Ключников напряженно молчал. Заложив жилистые руки за спину, он медленно прошелся по комнате. Был он выше среднего роста, широкоплеч и слегка сутуловат. Красивое лицо с большим шрамом на правой щеке - след от ранения в гражданскую войну - казалось суровым: непомерно густые черные брови, нависшие над глазами, упрямо поджатая нижняя губа, устремленный вдаль взгляд темных глаз. Кадровый военный, прапорщик бывшей царской армии, он, не задумываясь, перешел на сторону революции и с тех пор верно служил Советскому государству. Двойных познакомился с ним еще в финскую войну, когда Ключников командовал полком на Карельском перешейке. В 1940 году Двойных вместе с ним формировал в Кингисеппе 3-ю отдельную стрелковую бригаду.
Ключников подошел к карте и нарисовал красную стрелку в сторону Пярну.
- Первый отряд высадится в Виртсу под вашим командованием, товарищ капитан, - повернулся он к Двойных. - Вы уже на той стороне были, места знаете.
Вошел приехавший из Курессаре Копнов. Его сопровождал незнакомый лейтенант.
- Главный лоцман Моонзунда лейтенант Кудинов, - представил Копнов своего спутника.
Ключников протянул руку Кудинову, пригласил к карте.
- Меня интересует безопасность перехода десанта через пролив, - сказал он. - Насколько мне известно, Муху-Вяйн начинен минами. Старались немцы и наши.
- Мин в проливе действительно много, товарищ полковник, - согласился Кудинов. - Но подойти к Виртсу можно, и сравнительно безопасно.
- Лейтенант знает Муху-Вяйн как свои пять пальцев, - поддержал Кудинова Копнов. - Через пролив он проводил крейсер "Киров" из Риги в Таллин.