Не могу отпустить Господина Чернышева, не поблагодарив Вас за Ваше любезное письмо, находившееся в пакете, который он привез Императрице. Примите также благодарность за все те хлопоты, которые я Вам доставила своим письмом к Матушке. Постоянные свидетельства Вашей дружбы, любезная Сестрица, значат для меня очень много, уверяю Вас, хотя и без них искренняя моя привязанность к Вам безмерна. Причина Вашего молчания в письмах ко мне о том положении, в котором Вы находитесь, вполне мне понятна, и я это глубоко ценю, но позвольте мне первой нарушить это молчание; не для того, чтобы поздравить Вас, поскольку я считаю, любезная Сестрица, что беременность в той ситуации, в которой находитесь Вы, не слишком кстати, но чтобы выразить Вам все добрые мои пожелания. Да приидет Добро, как это часто бывает, из источника, который, казалось бы, обещает лишь обратное, и мне иногда кажется, что Ваша беременность может иметь именно это последствие. Берегите себя, любезная Сестрица, не давайте воли той чувствительности, на которую, я знаю, Вы способны, несмотря на обстоятельства, которые ныне таковы, что легко могут взволновать, и простите моей нежной дружбе к Вам все советы, которые я Вам даю. Амели еще не приехала, и у меня нет от нее никаких новостей. Матушка задержала Ее на больший срок, чем это было оговорено вначале, и я боюсь также, что Вена похитит у меня еще несколько дней, прежде чем я смогу Ее увидеть. В ожидании я чахну, растрачиваю себя понапрасну, немного злюсь, потому что считала определенно, что они прибудут сюда до 15 числа сего месяца. Ничего не рассказываю Вам, любезная Сестрица, о жизни в Петербурге, Имп[ерaтрица] покинула его лишь позавчера и конечно же сообщает Вам самые свежие новости. Я нахожусь ныне одна в огромном городском дворце, Имп[ератор] уехал вчера на десять дней в Тверь. Несмотря на всю приятность перспективы близости, я вовсе не хочу, чтобы Вы были в ЦАРИЦЫНЕ, Боже сохрани меня от того, уж лучше никогда Вас более не увидеть, что было бы для меня однако очень весомой жертвой. Льщу себя надеждой, любезная Сестрица, что Вы в этом не сомневаетесь, отдавайте по-прежнему должное моей глубокой и нежной дружбе к Вам и не оставляйте меня своей.
Элизабет.
АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
13 марта 1811 года.
Любезный, добрый мой Друг, получил ваше милое письмо. Пишу Вам эти строки, чтобы поблагодарить за него и выразить Вам, насколько разумным я нахожу все, о чем Вы говорите, я могу этому лишь рукоплескать. Сейчас я уезжаю в Тверь на 8 дней. Как жаль, что Веймар так далеко. Прощайте, любезный Друг, вспоминайте о Брате, который любит Вас от всего сердца.
________
АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
6 мая [1811 года].
Любезный Друг, Герцог Виченцы хочет, чтобы я передал с ним несколько строк для Вас. Делаю это охотно, во-первых, чтобы напомнить Вам о себе, а во-вторых, чтобы рекомендовать Герцога, которым не могу нахвалиться. Невозможно быть более верным, более прямым в своих поступках, он заслужил подлинное уважение с моей стороны. Как раз сегодня утром я получил Ваше письмо касательно жен ваших певчих и постараюсь все как следует уладить. Прощайте, любезный и добрый мой Друг, тысяча приветов Вашим Родителям и Принцу и мое почтение прекрасной Графине. Весь Ваш сердцем и душой до гроба.
МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ
Вильгельмсталь подле Эйзенаха,
24 июня / 6 июля 1811 года.
Любезнейший Друг! Я все надеялась, что буду иметь удобную возможность поблагодарить Вас за письмо, вручителем которого был Герцог Виченцы, и вот я дожила до сегодняшнего дня так и не сумев осуществить это желание: но предположив теперь дополнительно, что мое удаление от большой дороги, каким бы незначительным оно ни было, лишает меня удовольствия писать Вам, любезный Друг, а я рассчитываю провести здесь еще недели две, я крепко решилась адресовать Вам эти строки почтой; примите же, любезный мой Братец, мою благодарность за всю ту дружбу, которую Вы выказали мне в своем письме в связи с тем, что произошло с моими гонцами в Риге; Матушка сообщила мне о Ваших благородных намерениях, которые не могут не вызвать глубокой моей признательности. – В соответствии с Вашими пожеланиями мы всячески старались, чтобы Герцог Виченцы остался доволен своим здесь пребыванием, он у нас лишь отобедал, торопясь вернуться в Париж: я пыталась, как могла, расспросить его о Петербурге. – Матушка, конечно же, Вам рассказала о том, что случилось с Герцогиней, которая сломала себе ногу, упав во время прогулки, но, слава Богу, теперь уже все хорошо и на днях она снова начнет ходить. В остальном мы чувствуем себя прекрасно; я настоятельно хочу напомнить Вам о себе, а Герцогиня и Принц просят выразить глубокое свое почтение и признательность Вашей Светл[оcти]: Гр[афиня] Бойст также просила меня передать Вам уверения в нижайшем своем почтении, представьте, что она также повредила себе ногу, что было очень болезненно, но не опасно, и она давно уже в полном здравии, все произошло, когда она пожелала выпрыгнуть из открытой кареты, в которой тогда находилась, на очень неровную дорогу, дабы полюбоваться окружающими возвышенностями: но в настоящее время, как я уже сказала, все уже прошло. Кроме того, Вам тысячу раз велит поклониться Кн[ягиня] фон Турн, с которой я познакомилась этой весной, когда она возвращалась от отца, Г[ерцога] Стрелицкого, и провела день в Веймаре, мне пришлось пообещать ей рассказать Вам о ней; и поскольку я занимаюсь тем, что исполняю различные комиссии, позвольте также воспользоваться случаем и нижайше повергнуть к Вашим ногам рыцаря О-Хара, которого Вы наверняка помните: он провел зиму в Веймаре и покинул его несколько недель назад, дабы отправиться в Карлсбад, поскольку его здоровье заставляет его каждый год проводить там некоторое время, он очень просил меня уверить Вас, что вовсе не ради того, чтобы злоупотребить Вашими благодеяниями, не ради развлечения проводит он время в Сенанке, но по причине своего самочувствия, которое у него действительно очень плохое, так как во время своего пребывания в Веймаре он бывал весьма часто нездоров. – Теперь, рассказав Вам о письмах, мне остается сказать лишь несколько слов относительно того, что касается лично меня, любезнейший мой Братец: я напомню Вам о моей высказанной уже в прошлом письме просьбе, касающейся присылке мне назад 2-х пакетов, содержащих мои распоряжения на случай необходимости, которые я позволила себя передать Вам перед отъездом из Петербурга 2 года назад: приближающиеся роды заставляют меня по необходимости изменить то, что было определено в прошлом, у меня остается лишь немного времени, чтобы заняться этим, и я очень хочу иметь означенные бумаги, чтобы пересмотреть их и отменить, когда будут готовы новые; это можно поручить первому же нарочному, который отправится в Париж, и я буду очень Вам признательна, если буду чувствовать себя более спокойной на тот случай, если случится несчастье, что, впрочем, кажется мне мало вероятным, поскольку до сих пор я пребываю в отличном здравии. Моя Малютка прелестное дитя, дай Бог, чтобы Тот или Та, которые за ней последуют, на нее походили! Лучшего я и желать не могу.
– По возвращении своем в Веймар и при первой же возможности, которая мне представится, я напишу Вам более подробно, любезный Друг; целую Вас тысячу раз от всего сердца и прошу не забывать ту, которая всегда была и будет до гроба Вашим самым верным Другом и преданной Сестрицей
Maри.
АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
10 июля 1811 года.
Любезный и добрый мой Друг, пользуюсь отбытием гонца, чтобы передать самые искренние свои поздравления с Вашим Праздником и свои Вам пожелания неизменного счастья. Они идут от сердца, нежно Вам преданного. Я молюсь также за Ваше благополучное разрешение от родов, известия о котором ожидаю с нетерпением. Из того, что происходит здесь, не могу Вам поведать ничего интересного, любезный Друг, до сих пор все спокойно с нашей стороны, но я не знаю, сколько времени Провидение позволит нам еще наслаждаться этим спокойствием. Во всяком случае, не мы его нарушим. Более Вам ничего не скажу, любезный Друг, так как имею в распоряжении очень мало времени. Будьте уверены в том, что я пребываю навеки сердцем и душой Ваш.
________
Тысячу добрых слов Принцу, Герцогу и Герцогине. Мои почтительные поклоны прекрасной Графине, о которой говорят, что она стала еще прекраснее, чем была.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
Кам[енный] Остров
10/23 июля 1811 года.
Примите, любезная Сестрица, мои поздравления и пожелания с Вашим Праздником, говорят, что Вы сможете отметить его не слишком весело для Вас, но счастливо для тех, кому Вы дороги. Говоря без обиняков, ходят слухи, что вполне возможно Вы разродитесь 22-го по нашему стилю. Но какой бы ни была дата этого события, да позволят Небеса, чтобы оно совершилось так счастливо, как я того желаю. Ваше пребывание в Вильгельмстале, где, говорят, Вам весьма понравилось, наверняка принесло пользу Вашему здоровью и дало Вам дополнительные силы для предстоящих родов. Моя бедная Тетушка, должно быть, пережила очень грустный период; у нее просто дар падать неудачно, я этого не понимаю, ведь у нее не такой рост, который мог бы вызывать затруднения при ходьбе. В этом они походят друг на друга с Вашим Августейшим Братцем – хотя оба вполне могли бы, я думаю, этого избежать. Вы знаете наверняка, что 6 недель назад произошло его печально знаменитое падение с лошади и что Небеса в своей совершенно особой милости к Нему его сохранили, потому что он легко мог бы сломать себе при этом голову. – Не сомневаюсь, любезная Сестрица, что Вы совершенно в курсе всего, что происходит у нас здесь. Имп[ератрица], которая так часто к Вам пишет, не позволяет Вам пребывать в неведении, а мне сообщать Вам что-либо новое, и к тому же, поскольку я считаю, что в этом письме, которое Вы получите, возможно уже освободившись от бремени, не надо касаться тех струн, которые могли бы Вас взволновать, я ограничусь тем, что поблагодарю Вас за Ваше любезное письмо, переданное мне через г-на Каблукова, последнее, которое я получила от Вас. Он будет иметь счастье увидеть Вас в самое ближайшее время вновь, и я охотно передала бы с ним свое письмо к Вам, если бы не предпочла оказию, которую предоставил мне этот курьер. Амели просит напомнить Вам вновь о себе и передать поздравления с Вашим праздником. Прощайте, любезная Сестрица, обнимаю Вас от всего сердца и прошу Вас не оставлять меня своею дружбою.
Э.
____
Соблаговолите передать множество добрых слов от меня Кузену.
МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ
В[еймар],
четверг, 21 сентября / 3 oктября 1811 года.
Любезный Друг! Будучи заранее уверена в Вашей дружбе, знаю, что Вы разделите мою радость при известии о том, что Бог даровал мне здорового младенца. Любите эту малютку, любезный Александр, и не оставляйте меня Вашей прежней приязнью. Я чувствую себя хорошо, Ребенок тоже. Позволю себе рекомендовать Вашему благорасположению Г-на фон Билке, по рождению он датчанин, и ручаюсь Вам, что это юноша, исполненный чести и порядочности. ____ Целую Вас от всего сердца и прошу не забывать Вашу верную Сестрицу Мари.
АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
28 сентября [1811 года]
Любезный и добрый мой Друг, с живейшим чувством радости получил я вчера известие о Вашем благополучном разрешении от бремени. Примите, любезный Друг, самые нежные мои поздравления и все те пожелания непременного счастья, которые я неустанно Вам посылаю. – Признаюсь Вам, что меня очень беспокоила задержка в Вашем разрешении от бремени, но тем живее испытываемое мною счастье при мысли, что все окончилось благополучно. – Тысяча благодарностей, любезный Друг, за Ваше милое письмо к моему Дню, я был очень им тронут, Вы знаете, какую цену я придаю нашей дружбе и насколько я дружески предан Вам. Передайте уверения, прошу Вас, в моем искреннем уважении Герцогу и Герцогине, тысяча добрых слов Принцу и поблагодарите его за его письмо. – Память обо мне прекрасной и очаровательной Графини очень меня тронула, припадаю к Ее ногам и благодарю Ее, и если бы Вы не были женщиной, то я поручил бы Вам поцеловать Ей ручки от моего имени. Прощайте, любезный Друг, желаю Вам скорейшего выздоровления. Помните о Брате, который предан Вам сердцем и душой.
____
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ
Петербург,
3/15 декабря 1811 года.
Примите, дражайшая Сестрица, посылаемые мною с Г-ом фон Билке нежные и искренние поздравления с рождением Вашей Дочери Августы. Юная дама заставила себя так долго ждать, что признаюсь Вам, любезная Сестрица, я уже начинала весьма беспокоиться о Вас; и необходимо было, чтобы более легкомысленные интересы совсем иного рода, чем тот, который я испытываю к Вам, позволяли оставаться спокойной в течение почти шести недель в каждодневном ожидании этого столь неизбежного события. Но вот все благополучно свершилось, и если судить по внешности, то есть все основания думать, что от одной беременности к другой Ваше здоровье лишь укрепляется. Я имела удовольствие расспрашивать Анну Степановну о Вас. Она до глубины души тронута тем, как вы Ее приняли, любезная Сестрица, тем самым Вы немало скрасили ее в остальном весьма печальное существование, участь, её ожидающая, жестока, зрение ее падает с каждым днем, и она более не питает иллюзий относительно своего будущего, которое, по всей вероятности, будет воистину тягостно. Вместо того, чтобы продолжать эту печальную тему, лучше расскажу Вам о счастье нашей кузины Марианны Прусской, которое Вы наверняка разделите. Да сохранят ей Небеса Ее детей, мне кажется, что если это утешение будет ей даровано, то она его более чем заслужила; и дай Бог, чтобы она никогда более не оказалась в таком положении, которое так страшно осложнилось с потерей ее дочерей. Между тем, похоже, что тучи сгущаются над несчастной Пруссией, зона разрушений которой, кажется, все более расширяется. Всем сердцем мне хотелось бы верить, что все это лишь панические страхи. Прощайте, любезная Сестрица, я прошу Вас не оставлять меня своей дружбой и немного рассчитываю на ее продолжение, целуя Вас при сем очень нежно.