- Командующий приказал выделить вам самолет. Вместе с радистом ночью предстоит догнать штаб 3-й танковой армии генерала Рыбалко, с войсками армии вступить в Прагу и сразу же доложить об этом нам. Вылет в 23.00.
Как и было приказано, Скрипка с радистом вылетели на У-2. Шли над Эльбой. Штаб танковой армии догнали в районе города Мельник.
Генерал Рыбалко встретил их недовольным ворчанием. Его разбудили среди ночи.
- Ты не знаешь, майор, откуда у маршала Конева ко мне такая любовь? Он не дает мне покоя даже перед атакой Праги.
Пришлось Скрипке отдуваться и за себя, и за маршала Конева. Но когда Рыбалко узнал, что Скрипка разведчик, он подобрел:
- А… Так ты свой. Сразу бы и сказал. Вот перед тобой начальник разведки армии. От него не отставай, он в курсе всех дел. Располагайся в соседней машине, поспим немного перед наступлением.
В ту ночь, устроив на ночлег радиста, Скрипка так и не уснул. Впереди была Злата Прага. От знакомых чехов он много слышал об этом городе. И вот теперь ему предстоит на танке вступить в столицу Чехии.
На рассвете началось наступление. В городе то тут, то там вспыхивала стрельба, но остановить советских танкистов фашистам и власовцам уже было не под силу.
Жители Праги заполнили улицы и дороги, они приветствовали освободителей улыбками, радостными криками, цветами.
Танковая колонна, в составе которой ехали майор Скрипка с радистом, остановилась у Пороховой башни. Следовало срочно связаться со штабом фронта и доложить обстановку. Но связи не было. Пришлось через людскую толпу пробиваться на другую сторону площади и оттуда провести сеанс связи.
На следующий день Скрипка поехал в тюрьму гестапо Панкрац искать арестованных фашистами членов пражской резидентуры. Но в тюрьме разведчиков не нашли, их развезли по госпиталям, пражане приютили подпольщиков в собственных квартирах.
Стали искать в госпиталях. К радости, нашли живыми - избитыми, больными - Йозефа Глухого, Ивана Лукашевича, Штефана Колара, Зенона Чеха. Помогли им лекарствами, деньгами, подготовили документы для награждения орденами и медалями.
Так закончилась война для майора Ивана Ивановича Скрипки, которую он прошел, как говорят, от звонка до звонка, встретив 2 2 июня 1941 года на разведпункте у Равы- Русской и завершив в мае 1945 года в Праге.
Дуайен военного дипкорпуса
…1969 год. События в Чехословакии. Иван Иванович Скрипка с тревогой следит за стремительно развивающимися событиями в стране, которая с фронтовых времен очень близка ему. Он не подозревает, что вскоре вновь окажется на этой, дорогой его сердцу земле. Более того, Скрипка даже и представить себе подобное не может. Он уже генерал, начальник важного, ответственного управления военной разведки. Жизнь его связана с постоянными и продолжительными зарубежными командировками.
Однако в связи с изменившейся, крайне сложной обстановкой в Чехословакии возникает острая необходимость замены военного атташе Советского Союза в этой стране. Там работал опытный военный атташе генерал-лейтенант Николай Трусов, в прошлом начальник разведки фронта, которым командовал маршал Георгий Жуков.
Николай Михайлович был человеком принципиальным, последовательно отстаивал позицию руководства Советского Союза. Это не всегда нравилось тогдашним чехословацким лидерам. Так Трусов оказался нежелательной фигурой в Праге.
В Москве было принято решение назначить в Чехословакию нового военного атташе. Но кого? Атташе, с одной стороны, должен был полностью устраивать Прагу, с другой - умело проводить политику Москвы. Где найти такого военного дипломата?
Оказалось, такой дипломат есть. В самые трудные месяцы словацкого восстания он находился рядом с генералами Виестом и Голианом, в ледовом переходе шел плечом к плечу с будущими видными политическими и военными деятелями чехословацкого государства, в мае 1945 года вместе с танкистами армии Рыбалко рвался на помощь восставшей Праге. В Чехии и Словакии у него было множество боевых друзей.
Первый заместитель начальника военной разведки Герой Советского Союза Хаджи Мамсуров знал об этом. Несколько лет назад он сам рекомендовал Скрипку начальником спецуправления. Теперь Иван Иванович был нужнее там, в Чехословакии.
Со Скрипкой побеседовали начальник ГРУ генерал-полковник Петр Ивашутин, министр обороны СССР маршал Андрей Гречко. Потом были беседы в Центральном комитете партии. Вскоре генерал-майора Скрипку утвердили военным атташе Советского Союза в Чехословакии. В декабре 1969 года он прибыл в Прагу.
Посол СССР Степан Червоненко принял нового военного атташе по-деловому, с пониманием. Вскоре посол был приятно удивлен - президент Чехословакии Людвиг Свобода и генеральный секретарь ЦК КПЧ Густав Гусак очень тепло приняли у себя генерала Ивана Скрипку. Их примеру последовали и другие государственные деятели, знавшие Ивана Ивановича еще по военным годам.
Конечно, обстановка в Чехословакии тогда была непростая. Каждую ночь в квартире Скрипки раздавались телефонные звонки: пражане, разумеется, не представляясь, требовали вывода советских войск из Чехословакии. Увы, это было не во власти Скрипки, но выслушивать подобные требования приходилось.
Несмотря на все сложности, военный атташе Иван Скрипка никогда не уклонялся, не отказывался выехать на завод, фабрику, в школу, университет, в воинские части и соединения, чтобы выступить перед народом, высказать свою точку зрения.
Было много забот и по линии атташата. Через два месяца после приезда генерал Скрипка оказался в ассоциации военных атташе старшим по званию. Генералы других стран по окончании срока службы убыли на родину, и Иван Иванович стал дуайеном военного дипломатического корпуса. А в корпусе, что называется, свои особенности.
Как-то на охоте военный атташе Китайской Народной Республики Ванг Шао Ву случайно выстрелил по чешскому егерю. Тот был в шапке, и китаец принял голову егеря, появившуюся за пригорком, за зайца. Раненый егерь попал в госпиталь. Все участники охоты сочувствовали ему, а вот китайский атташе, отличавшийся заносчивым характером, даже не навестил пострадавшего. Узнав об этом, генерал Скрипка встретился с китайцем, но тот только и сказал, что, мол, обычаи его страны не позволяют навестить больного.
Иван Иванович, не откладывая дела в долгий ящик, приехал в китайское диппредставительство и побывал у посла, сообщив о поведении военного атташе КНР.
Судя по всему, у посла с атташе состоялся разговор. На следующий день военный атташе Китая с букетом цветов посетил палату, где лежал раненый егерь. Отношения были налажены.
Сам же генерал Скрипка и его жена Полина Романовна всегда очень внимательно относились к своим коллегам. Помнится, супруга югославского военного атташе, тоже весьма высокомерная, со сложным характером, оказалась на больничной койке. Кроме мужа, ее никто не посещал. А супруга Скрипки с цветами и подарками приехала к больной, пожелала ей выздоровления. Жена югославского атташе была растрогана до слез. После выхода из больницы она стала инициатором более близких, дружеских отношений между ними и супругами Скрипка. Они стали дружить семьями.
Разумеется, отношения в среде военных дипломатов очень важны. Однако есть и сугубо служебные обязанности, например организация посещения атташе военных объектов страны, участие в учениях войск Варшавского договора.
Дуайен от имени военных атташе обязан приветствовать военного министра и его представителей, сопровождать прибывших в страну военных руководителей СССР, знакомить их с обстановкой.
В Чехословакию приезжало много обычных, рядовых советских граждан, чтобы посетить могилы погибших родственников.
Военный атташат помогал им устанавливать адреса захоронений, организовывал посещение могил.
…После нескольких лет работы в Чехословакии у Ивана Ивановича стало пошаливать здоровье. В конце 1975 года он возвратился на родину, а на следующий год уволился в запас. За работу в Чехословакии президент ЧССР наградил генерала Скрипку орденом Белого льва II степени.
"Мне выпало счастье служить в разведке"
В истории военной разведки нашей страны есть этап, когда она называлась советской. Этап чрезвычайно важный. Начался он 90 лет назад.
Генерал-лейтенант в отставке Григорий Иванович Долин - ровесник советской разведки. Ему исполнилось 90!
Он воевал, прошел Великую Отечественную войну, что называется, от звонка до звонка, был фронтовым корреспондентом, окончил Военно-дипломатическую академию, работал за рубежом, в Иране, представлял Советский Союз в качестве военного атташе.
По возвращении из заграничной командировки служил в центральном аппарате, 22 года был начальником политотдела.
"Поднятая целина" - это про нас…"
Лето 1933 года. На Дону жить тяжело, голодно. Весной в семье Долиных умерли отец, мать, младшая сестренка. На выпускном вечере маньковской семилетки Гриша Долин был один.
В августе, уложив в холщовый мешок две вареные свеклы, десяток картофелин в мундире, Гриша отправился в город Миллерово. Выбора не было. Надеяться мальчишке не на кого. Хотелось учиться, да и просто выжить. А в техникуме, он знал, стипендия 30 рублей и еще 400 граммов хлеба.
До Миллерово 60 километров. Добирался товарным поездом. Болела нога. За месяц до этого лошадь ударила подковой. Ступня распухла, калошу и ту не надеть. Однако экзамены выдержал. Хотя педагоги с трудом понимали его своеобразный "русско-украинский-маньковский язык".
Дело в том, что село Маньково на реке Калитве прежде служило приграничьем между казачьим Верходоньем, украинскими степями Луганщины и исконно русскими землями Воронежской губернии. Рядом, в 12 километрах, на перекрестке этих дорог стоит железнодорожная станция Чертково. Неспроста издавна здесь говаривали: "В Чертково петух кричит на три губернии". Жители тех губерний, с востока - донские казаки, с запада - украинцы, с севера - русские, приносили в этот район свой язык, обычаи, жизненный уклад.
Самой тяжелой оказалась зима на первом курсе. Не унималась, болела нога. Ходить приходилось в шерстяном носке, на другой ноге - калоша. Общежитие педагогического техникума располагалось в здании бывшей кирхи. Оно не отапливалось. Длинными промозглыми зимними вечерами учащиеся техникума складывали матрацы, набитые соломой в ряд по два-три, накрывались чем могли и, чтобы скоротать время, говорили на разные темы. Особенно любили рассказывать страшные истории про чертей, ведьм, всякую нечистую силу.
Гриша рано пристрастился к чтению и ко времени своего техникумовского студенчества прочел многое из книг Николая Васильевича Гоголя. Потому его истории из "Вия", "Вечеров на хуторе близ Диканьки", сдобренные мальчишеской фантазией, пользовались большим успехом у товарищей.
Кто бы мог подумать тогда, что эта безобидная болтовня в кругу сокурсников может обернуться большой неприятностью для Григория Долина. Учился он старательно, входил в тройку лучших на своем курсе, и преподаватели его любили за усердие и труд. И вдруг, как по команде, те же педагоги стали придирчивее, а точнее, подозрительнее относиться к своему любимцу, спрашивали по самому строгому счету, не прощали даже мелких ошибок, снижали оценки. Гришкины друзья терялись в догадках. Да он и сам ничего не мог понять.
Зато в гору пошел земляк-маньковец Вася Литвиненко, тупой и ленивый, он никогда не отличался успехами в учебе.
А тут вдруг за весьма посредственные ответы Вася стал получать хорошие оценки.
Все выяснилось, когда техникум перевели из Миллерова в город Каменск-Шахтинский. Новые педагоги стали оценивать знания своих учащихся реально, и вновь Григорий вышел в лучшие. Более того, возмущенный преподаватель истории Иван Тихонович Кружилин на одном из комсомольских собраний заявил, что ему настоятельно рекомендовали не выставлять Долину оценки "очень хорошо", так как Гриша ведет "подкулаческие разговоры" и запугивает однокурсников ведьмами.
Сегодняшним сверстникам Григория Долина подобная история может показаться не более чем курьезным и смешным случаем. Однако все это было. И признаться, не так уж давно, по существу, на памяти одного поколения.
Возможно, произошедшему и не стоило бы уделять такое внимание, если бы не одно обстоятельство - Вася Литвиненко и подобные ему не однажды еще будут встречаться на жизненном пути Долина. Встречи с такими людьми, как известно, не сулят ничего хорошего. Но судьба хранила Григория Ивановича.
Однако вернемся в Каменск-Шахтинский, в педагогический техникум, где продолжал учиться Григорий. Здесь тоже было несладко, но на втором курсе за отличную учебу он получил персональную повышенную стипендию в 70 рублей. А еще произошло событие, которое он помнит в подробностях и сегодня, через семьдесят с лишним лет: отменили продуктовые карточки и появился так называемый коммерческий хлеб.
"Никогда не забуду, - говорит Григорий Иванович, - в общежитии техникума в ту ночь никто не спал. Ждали утра, когда можно было пойти в магазин, без карточек купить хлеб и наесться досыта".
Проблемы, трудности, скромность студенческого бытия дополнялись проблемами страны. После убийства Кирова 1 декабря 1934 года началась интенсивная "охота на ведьм". Из числа учащихся техникума отчислили несколько ребят-казаков в связи с тем, что арестовали их родителей.
Преподаватели-коммунисты проходили чистку. На эти открытые партийные собрания приглашали и учащихся.
Отрадой для Григория было лето. Он уезжал в родное Маньково, к сестрам. Почти не отдыхал, работал в совхозе учетчиком тракторной бригады или бригады комбайнеров. Это давало возможность питаться, да и заработать хоть какие-то деньги на пиджачишко, рубашку, ботинки.
Зимой 1935 года, на третьем курсе, произошло незабываемое событие - Григорий Долин избран сначала на конференцию пролетарского студенчества в Ростове-на-Дону, а потом и на всесоюзную конференцию в Москве. Их было пятеро студентов с Донского края.
Почетным делегатом конференции стал писатель Михаил Александрович Шолохов. Когда все собрались к отъезду, Шолохов глянул на делегатов богатейшего хлебного края и ахнул: одежка поношенная, старая, обувь дырявая. А денег у студенческого профсоюза, разумеется, нет.
Михаил Александрович сам приодел делегатов-студентов. Пусть и небогато, но во все новое, чистое. Так Гриша познакомился с великим писателем и вместе с ним впервые приехал в Москву.
Потом, через много лет Долин напишет в одной из своих статей: "Шолоховская "Поднятая целина" - это про нас, про нашу сторонку, однако ситуация в моем родном районе в иных случаях была намного драматичнее, чем описано в книге".
Летом 1936 года Григорий окончил педагогический техникум и получил направление на работу в неполную среднюю школу села Курнаково-Липовка Тарасовского района Ростовской области. Через год его перевели в казачий хутор Чеботовка, что в том же районе.
Хутор поразил молодого учителя. Большое селение, протянувшееся с севера на юг, добротные, крепкие дома, хозяйственные постройки. Обширные усадьбы утопали в садах и дубравах. Казаки в свое время занимали землю кто как хотел, строились, ставили дома тоже по желанию. Вот и вышло, что на хуторе была ясно обозначена только главная улица, остальные усадьбы - вразброс.
Но хуторской люд обескуражил Григория - многие молчаливые, настороженные. Это потом он разобрался, почему в больших крепких домах преобладал лишь стар да млад, а мужчин среднего возраста почти не было. Раскулачивание и расказачивание прошло жестокой рукой по богатому некогда хутору.
Здесь Долин преподавал русский язык и литературу. Учителей не хватало и потому ему дали сразу 6-7-е классы, а вскоре и 8-й.
"Учитель из меня был зеленый, - вспоминая о том времени, скажет Григорий Иванович, - но я старался. Много читал, заочно обучался на факультете русского языка и литературы Ростовского пединститута".
В начале 1939-го Долин окончил учительский институт, а на летней сессии сдал все экзамены за полный курс пединститута. В конце года его призвали в Красную армию. Службу начал в городе Острогожске Воронежской области красноармейцем в 149-м отдельном батальоне связи стрелковой дивизии Орловского военного округа.
Во второй половине 1939 года сельских учителей (до это они имели отсрочку) впервые призвали в армию. Большинство из них направили в военные училища. Красноармеец Долин тоже был откомандирован на учебу в Брянское военно-политическое училище.
По окончании училища в январе 1941 года младший политрук Григорий Долин в числе большой группы выпускников направлен для дальнейшего прохождения службы в Особый Прибалтийский военный округ, где получил назначение в 24-й латышский стрелковый корпус.
Что это был за корпус? Прежнюю латышскую армию преобразовали в корпус. Командирами частей и подразделений оставили латышей, но их первыми заместителями назначили русских. И так от командира корпуса до командиров взводов.
В корпусе издавалась газета. Она выходила на двух языках - латышском и русском. Соответственно работали две редакции. Вот в такую русскоязычную редакцию на должность литературного сотрудника и попал служить младший политрук Долин.
До войны оставалось пять месяцев. На базе Особого Прибалтийского округа создавалась 27-я армия. Формировал ее полковник Хлебников, бывший начальник артиллерии Чапаевской дивизии. Первым командующим армией стал генерал-майор Берзарин, будущий первый военный комендант поверженного Берлина. В эту армию вошел и латышский корпус, а газета стала армейской. Называлась она "Красный воин", однако недолго. В первые дни войны в армию приехал печально известный Лев Мехлис. Ему не понравилось название армейской газеты. И он тут же придумал новое - "Врага - на штык!".
В составе газеты 27-й армии Григорий Долин вступил в войну. Большинство латышских офицеров были враждебно настроены к советским командирам. По выходу на старую границу командование приняло решение: латыши, желающие остаться в Красной армии, могут продолжать службу, остальным - сдать оружие и по домам. Однако большинство латышских офицеров ушли с оружием…
"С лейкой и блокнотом…"
С началом боевых действий в редакцию армейской газеты поступило несколько машин - полевая типография. Начался выпуск газеты уже во фронтовых условиях. Корреспонденты разъехались по войскам. Младший политрук Долин тоже оказался в частях переднего края. Нужна была оперативная информация. И он ее добывал.
В первый месяц войны он чудом выжил, не погиб. "Бои шли еще на территории Латвии, - вспоминает Григорий Иванович, - мы ехали на машине, везли в войска свежий номер газеты. А там вокруг болотистая местность и насыпь шоссе довольно высокая. Немцы накануне высадили десант и перерезали эту дорогу. Но наш редактор батальонный комиссар Балодис бодро заявил: "Ничего, прорвемся". А как прорвемся с тремя винтовками и четырьмя револьверами?