Еще находясь на острове Дьявола, Мотылек планировал напасть в джунглях на первого встречного и под угрозой смерти заставить того провести его в окрестности лагеря Инини, где живет брат Чанга. Он решил не менять планов и, повстречав на четвертый день своих странствий по джунглям охотника-негра, напал на него, обезоружил и приказал вести его к лагерю китайцев. "Если ты выполнишь мой приказ, то получишь назад свое ружье. Кроме того, я заплачу тебе 500 франков. В противном же случае я тебя убью". Несмотря на то что Мотылек напал на него и под угрозой смерти заставлял помогать, охотник, который назвался Жаном, явно симпатизировал беглому каторжнику, весть о побеге которого уже к тому времени дошла до Большой земли. Он слышал об отважном Мотыльке и сказал, что согласен помогать ему даже бесплатно. "Не следует бояться, что я выдам вас, господин Мотылек, – сказал негр. – Я ведь католик, и мне больно видеть, как надзиратели обращаются с заключенными на каторге…" "А я, Жан, – со вздохом сказал Мотылек, – пытаюсь начать жить заново. Похороненный заживо более десяти лет назад, я постоянно стремлюсь совершить побег, чтобы в один прекрасный день стать таким, как ты, – свободным человеком, семьянином, никому не причиняющим зла даже мысленно". "Я сделаю все, чтобы помочь вам, – с горящими глазами произнес охотник. – Честное слово!"
Прекрасно ориентируясь в джунглях, ни разу не усомнившись в правильности выбранного пути, к вечеру Жан вывел Мотылька к окрестностям лагеря китайцев. Они решили переночевать вблизи лагеря, а затем попытаться выйти на связь с братом Чанга. Утром негр вышел из джунглей на дорогу и пошел в направлении лагеря. Вскоре он встретил старика-китайца, переговорив с которым выяснил, что Куик-Куик сбежал два месяца назад. Он, видимо, знал, где скрывается брат Чанга, но не сказал ничего негру, предложив тому встретиться с другом Куик-Куика. Встреча была назначена на девять часов вечера.
В назначенное время раздался условный сигнал, и Мотылек увидел, как к нему приближается китаец. Из разговора с ним Шаррьер выяснил, что Куик-Куик скрывается на островке, расположенном посреди болота. Добраться до него не может никто, потому что это место окружено зыбучим илом и трясина поглотит любого, кто по неосторожности ступит не на ту тропу. Сам Куик-Куик находит тропку (ее расположение меняется ежедневно), пуская впереди себя дрессированного поросенка.
Мотылек договорился с Ван Ху (так звали китайца), что тот рано утром отведет его к брату Чанга. Наутро Шаррьер, тепло попрощавшись с Жаном, отправился в путь. Через три часа они вышли к болоту, где в 150 метрах от берега виднелся небольшой островок. Ван Ху что-то прокричал по-китайски и в тот же момент к краю островка подошел невысокий человек. После продолжительных переговоров китайцы, видимо, пришли к согласию, и Ван Ху, обращаясь к Мотыльку, сказал: "Все в порядке, это друг Куик-Куика. Сам же Куик-Куик ушел на охоту и скоро вернется. Мы подождем его здесь".
Менее чем через час вернулся Куик-Куик. Переговорив с Ван Ху, он посмотрел на Мотылька и спросил: "Ты друг моего брата Чанга?" Шаррьер кивнул головой, после чего китаец предложил ему пойти с ним на остров. Попрощавшись с Ван Ху, Куик-Куик выпустил поросенка, которого до этого держал на руках, и пошел по его следам, знаком пригласив Мотылька следовать за ним. Перед тем как ступить на тропку, китаец предупредил: "Будь внимателен, Мотылек! Один неосторожный шаг – и ты пропал. Тропа, по которой мы пойдем, все время меняет свое месторасположение, так как ил находится в постоянном движении. Но поросенок никогда не ошибается, выбирая дорогу".
До острова товарищи дошли без приключений и, ступив на твердую землю, прошли в небольшой домик, где жил Куик-Куик. Мотылек узнал, что китаец собирался бежать морем, но у него не было напарника, который мог бы управлять лодкой. В тот же вечер они пришли к соглашению отправиться вместе в Венесуэлу. Оказалось, что Куик-Куик давно присмотрел надежную лодку, но ему не хватало денег, чтобы ее купить. Шаррьер сказал, что хочет сам осмотреть лодку, чтобы удостовериться в ее надежности. На следующий день китаец повел Мотылька смотреть лодку. После внимательного осмотра судна Шаррьер одобрил выбор Куик-Куика, и приятели расплатились с продавцом. Договорившись с лодочником, что тот подготовит судно к плаванию, а также сделает необходимые запасы продовольствия и пресной воды, друзья назначили день отплытия. Кроме Мотылька и Куик-Куика, с ними в плавание должен был отправиться Ван Ху.
Через неделю компания бывших узников пустилась в плавание. Мотылек держал курс в Британский Гондурас, но после семи дней путешествия им встретился английский патрульный корабль, капитан которого приказал следовать в Джорджтаун (столица Британской Гвианы). Английские моряки, потрясенные стремлением к свободе бывших каторжников, отнеслись к ним очень доброжелательно, заверив, что власти Джорджтауна не только не выдадут их Франции, но и предоставят им политическое убежище.
Так оно и вышло. Мотыльку, Куик-Куику и Ван Ху позволили остаться в Джорджтауне, где предприимчивые китайцы сразу же занялись бизнесом. Вскоре к торговым занятиям подключился Мотылек. Через некоторое время друзья скопили немного денег и купили небольшой ресторанчик. Шаррьер женился на индианке Индаре, которая стала помогать ему управлять рестораном. После драки, произошедшей в ресторане, друзья были вынуждены его закрыть, а затем продать. На вырученные деньги они купили небольшое помещение, в котором устроили стриптиз-бар. Но и это предприятие окончилось неудачей: после убийства одной из танцовщиц заведение пришлось закрыть.
После неудачных попыток наладить бизнес Мотылек принял решение нарушить закон и покинуть гостеприимный Джорджтаун, то есть снова убежать. Кстати говоря, по английским законам тех лет побег, особенно в военное время, считался серьезным преступлением. Вместе с Шаррьером согласились бежать еще четыре француза. Свой побег друзья готовили очень тщательно: приобрели надежную лодку и спрятали ее от глаз полицейских на маленькой речке. Чтобы не привлекать внимания патрульных эсминцев, беглецы замаскировали ее под рыбацкое судно, покрасив в другой цвет и нарисовав номер, совпадавший с номером одной из рыбацких лодок.
В назначенный день французы благополучно вышли на своей лодке в открытое море. "К радостному чувству, связанному с благополучным выходом в море, – писал впоследствии Мотылек, – примешивается чувство горечи, мешающее насладиться удачей. Я скрылся по-воровски, не предупредив свою Индару…"
Только на шестой день беглецы увидели землю. Причалив к берегам Венесуэлы, Мотылек и его приятели попали в рыбацкую деревню, откуда по распоряжению губернатора их отправили в тюрьму, а затем на каторгу в Эльдорадо. На вопрос Мотылька, почему их заключили под арест, раз они не совершили никаких противозаконных действий на территории Венесуэлы, полицейский комиссар ответил, что действует на основании закона о временном содержании под стражей до выяснения личности.
Как ни странно, но Мотылек не стал совершать побег из этой тюрьмы, предпочитая дожидаться официального освобождения. "Венесуэльцы так любезны и гостеприимны, что я начинаю любить их и верить им, – писал Шаррьер. – Отсюда я убегать не хочу. Будучи заключенным, я добровольно мирюсь с этой ненормальной ситуацией в надежде, что однажды стану частью этого народа…"
В августе 1944 года Мотылек наконец обрел столь долгожданную свободу. Ту свободу, к которой он упорно стремился тринадцать долгих лет! Теперь у него был паспорт, в котором, кроме имени, фамилии и даты рождения, была надпись с печатью начальника паспортного стола: "Иностранец с видом на жительство".
"Оказывается, это не такая уж сложная штука – расставаться с цепями, – писал Мотылек, – которые ты таскал на себе в течение тринадцати лет. "С этого момента вы свободны!" – и к вам поворачиваются спиной, давая понять, что вы больше не под надзором".
Глава 3.
Полжизни – в бегах
Полжизни – в бегах… Для кого-то это было бы уже не жизнью – сплошные тревоги, волнения: удастся ли скрыться, поймают или нет. А для тех, кому посвящена эта глава, подобный образ жизни стал нормой. Как обычный человек, не задумываясь, каждый день совершает привычные для него поступки, так и они, эти вечные беглецы, как дикие звери, все время начеку: едва почуяв опасность – бегут. Но так же, как и зверю, им нужно обладать хитростью, смелостью, выносливостью и готовностью ежеминутно идти на риск, спасая себя. Порой "зверь" оказывается затравленным – достаточно вспомнить преступника Диллинджера, но и в этой ситуации он не теряет самообладания и достоинства, которое вообще является главной чертой этих людей.
Будь то чересчур самоуверенный авантюрист Тренк, революционер Лопатин или преступники Бюиссон и Диллинджер, всех их объединяет одно – неутолимая жажда свободы. Главное для них – бежать навстречу новому, неизведанному будущему, еще не зная, почувствуешь ты дух свободы или увидишь перед собой очередную железную решетку.
Несмотря на то что каждое новое место заключения являлось еще более жестокой пыткой, Фридрих Тренк не терял надежды и не падал духом, но в конце концов проявил все свое благородство, не воспользовавшись возможностью бежать на свободу и полностью отдавшись на милость короля.
Революционер Лопатин, с легкостью сбегавший откуда угодно, попутно освобождал товарищей, личностей не менее примечательных, чем он сам.
Бюиссон – жестокий убийца, но его становится жаль, когда понимаешь, что этому способствовало несчастное детство в семье, где он был абсолютно не нужен.
А в холодном и расчетливом красавчике и грабителе банков Джоне Диллинджере билось сердце джентльмена и непостижимым образом сочетались жестокость к людям и жалость к животным, отсутствие слабостей и любовь к романтическим фильмам, героем которых, быть может, он представлял себя.
И ни один из них не пожалел о том, что вступил на этот путь, не собираясь с него сворачивать. Будь то путь революционера или преступника, назад им дороги не было. Облавы, от которых не скрыться, сумасшедшие погони и смертельные перестрелки… И тем не менее ни один не роптал на жизнь, умея отдыхать и веселиться, а значит, ценить радости жизни, пока судьба предоставляет такую возможность, не особо заботясь, что его ждет за поворотом – продолжение игры или пуля в лоб. Каждую секунду они рисковали собственной жизнью, играя с судьбой.
Когда-то один мудрый человек сказал: "Каждый день нужно проживать так, как если бы он был последним". Быть может, это про них?
Вечный беглец
Фридрих Тренк, в будущем прославившийся как авантюрист, родился в Кёнигсберге в 1726 году. В восемнадцать лет он, благодаря своему дворянскому происхождению, уже получил звание королевского адъютанта. Недоброжелатели, недовольные столь быстрым возвышением молодого человека, способствовали его обвинению в измене отечеству, в результате чего он был посажен в крепость. Счастливое стечение обстоятельств помогло Тренку через два года бежать из места своего заключения в Россию, а уже оттуда – в Австрию. В 1754 году он был схвачен, а в 1763 году помилован прусским императором Фридрихом II. Сколько злоключений пришлось испытать вечному беглецу за эти долгие девять лет! Все попытки бежать неизменно заканчивались неудачей, но все эти годы им руководила жажда свободы. Впоследствии в числе его занятий были и торговля, и путешествия, и даже выполнение деликатных поручений австрийского правительства. Также он написал увлекательную автобиографию, несколько стихотворений и повестей. А вот жизнь неисправимого авантюриста закончилась весьма печально. Фридрих Тренк был казнен в Париже во время Великой французской революции.
Будучи смышленым ребенком, Фридрих с детства проявлял склонность к наукам, много читал. В тринадцать лет он знал несколько языков, а в шестнадцать – стал студентом Кёнигсбергского университета, где его неординарные способности были быстро замечены.
Благодаря блестящим результатам в учебе способный студент был вскоре представлен королю, который отнесся к нему весьма благосклонно и предложил юноше поступить на военную службу. Молодому человеку польстило предложение короля, и он согласился, о чем никогда не жалел впоследствии.
Низшие офицерские чины были быстро им пройдены. Все выше взбирался находчивый юноша по служебной лестнице, и вскоре император отметил его как одного из самых деятельных и талантливых офицеров. Затем он попал в окружение короля, став его любимчиком. Тренк находился среди самых известных людей того времени – таких, как Вольтер, Мопертюи, Иордан.
Однажды король поручил ему ответственное задание по введению нового устава прусской кавалерии в Силезии. Как и следовало ожидать, Тренк выполнил это с честью. Доверие императора было оправдано.
В начале 1743 года в честь свадьбы принцессы Ульрики со шведским королем было устроено множество придворных балов. Конечно же, Фридрих Тренк – молодой дворянин, отличавшийся природным обаянием и даром красноречия, – был в числе самых видных кавалеров. Младшая сестра короля, принцесса Амалия, быстро заметила привлекательного и уверенного в себе молодого человека. Их роман стремительно развивался, и, по словам Тренка, он был "счастливейшим во всем Берлине смертным". Влюбленные долгое время успешно скрывали свои отношения от ничего не подозревающего короля, а ведь было достаточно малейшей неосторожности, чтобы раскрылась их тайна.
Впрочем, преступная связь принцессы Амалии и молодого офицера все равно не могла вечно оставаться незамеченной. Однако самоуверенного Тренка это нисколько не тревожило, и он вдохновенно наслаждался жизнью и любовью Амалии за спиной у ее царственного брата. Далеко не каждый решился бы на это.
А в 1744 году началась война с Австрией. Военные действия были в самом разгаре. Тренк проявил себя доблестным бойцом и был одним из лучших боевых офицеров. Его ждало блестящее будущее, если бы не враги, которых он успел нажить великое множество за время своего восхождения по служебной лестнице. Они терпеливо ждали, когда наступит подходящий случай, чтобы отомстить своему обидчику и за это восхождение, и за нанесенные им оскорбления. И такой случай вскоре подвернулся. Неудивительно, что королю стало известно о романе своего любимчика с принцессой. Однако монарх ничем не выдал гнева, затаив злобу и решив отложить наказание своего фаворита до более подходящего времени. Тайна его связи с Амалией была раскрыта, а Тренк ничего не подозревал. Но даже если бы он и узнал о разоблачении, то вряд ли его это очень озаботило бы. Он твердо верил в то, что благосклонное отношение к нему монарха ничем не изменить.
В Австрии в то время существовал особый отряд, солдаты которого назывались пандурами и славились своей жестокостью. На стороне противников Пруссии в то время воевал и двоюродный брат Тренка Франц, свирепый вербовщик и предводитель пандуров. Братья были в хороших отношениях, но служили разным государям.
После внезапного набега пандуров на отряд Тренка, в результате которого были захвачены боевые кони и денщик, король распорядился выделить Фридриху пару лошадей из своей конюшни. Но денщик с лошадьми вскоре появился в прусском лагере в сопровождении австрийского солдата с запиской, адресованной императору. Текст записки гласил: "Тренк-австриец не воюет со своим двоюродным братом, Тренком-пруссаком. Он очень рад, что ему удалось спасти из рук своих гусар двух коней, которых они увели у его брата, и возвращает их ему". В ответ на это король неодобрительно сказал: "Коли вам ваш брат возвратил коней, значит, мои вам не нужны". Узнав о реакции короля, Фридрих посчитал это досадным недоразумением, думая, что ее вызвало его дружеское отношение к неприятелю.
Он и не подозревал, что интриги против него плелись задолго до этого случая. Еще до начала войны Тренк написал письмо брату Францу, послушавшись совета своего начальника, который и подал ему эту идею. Письмо было отправлено, ответ долго не приходил, но в один прекрасный день Тренк все же получил его. Война в то время шла полным ходом – самое неподходящее время переписываться с братом из неприятельской армии, зато удобное, чтобы выдавать военные секреты. А это значило, что можно без особых усилий оговорить Тренка. Именно так все и было сделано: стали утверждать, что Тренк якобы вел постоянную переписку с неприятелем. На деле же оба письма не содержали каких-либо военных тайн. Тем не менее разгневанный король отдал приказ арестовать Тренка. Бедняга был заключен в крепость Глаац рядом с Богемией.
В заключении у Тренка были довольно хорошие условия. Он жил в общей офицерской комнате, ему дозволялось совершать прогулки вокруг крепости. Определенная степень свободы у него все же была. Однако Тренк написал довольно резкое письмо королю, требуя, чтобы его предали военному суду за измену. Время шло, а ответа все не было. Уже закончилась война с австрийцами, на месте Тренка давно был другой человек. Прошло пять месяцев. Казалось бы, надежды на свободу у него уже нет: про него все забыли. Оставалось одно, последнее, на что еще можно было надеяться, а именно побег.
И он решился. Будучи веселым и общительным, Тренк быстро нашел себе друзей и сообщников. Не испытывая нужды в деньгах, он всегда щедро делился ими с собратьями по несчастью, поэтому быстро нашел себе помощников, едва заговорив о побеге. Вместе с ним решили бежать еще двое, однако в четвертом участнике он жестоко обманулся, в результате чего о готовящемся побеге стало известно начальству. Естественно, все задуманное сорвалось. Один из заговорщиков, правда, сумел сбежать, другой оправдал себя с помощью подкупа деньгами Тренка. А сам Тренк подвергся теперь уже более строгому наказанию. Четвертый же участник заговора, предавший их, впоследствии был встречен Тренком в Варшаве и убит на дуэли.
Готовясь к побегу, Фридрих ничего не знал о том, что в за ключении должен был провести не более года. Его мать просила короля о помиловании сына, и тот обещал высполнить ее просьбу по истечении этого времени. Но после попытки за ключенного бежать король и слышать не желал о помиловании. А Тренк, несмотря на сорвавшийся побег, решил во что бы то ни стало добиться своего, то есть вырваться из ненавистной крепости.
С этого времени начинается череда его бесчисленных попыток бежать, одна изощреннее другой, но все безрезультатные, хотя неисправимый искатель свободы и приключений не оставлял мысли о побеге и надеялся на удачу. Это длилось целых одиннадцать лет.
Классический вариант – перепиливание решеток. Это было первой попыткой Тренка обрести свободу. Раздобыв перочинный нож, зазубренный, как пила, он стал перетирать железные прутья решетки. Понемногу прутья поддавались благодаря неустанному труду заключенного. Когда у него сломался нож, он достал подпилок и продолжал свое дело. Работать надо было очень осторожно, чтобы не услышал часовой, но в конце концов эта работа была закончена. Затем он разрезал свою кожаную сумку на длинные полосы и скрепил их между собой, для увеличения длины добавив еще несколько полос из простыни.