- Пусть не торопится, даст им развернуть работы. А потом… - хозяин распрямил пальцы правой руки и с силой сжал их, - потом ваш Джантай пусть делает что хочет с рядовыми участниками экспедиции, а руководителя со всеми материалами необходимо доставить ко мне. С Джантаем пошлите своего человека, чтобы он лично на месте допросил участников экспедиции и определил, что нас интересует в ее материалах. Ваши бандиты с таким деликатным делом не справятся, они способны только резать и вешать.
- Мне все ясно, сэр. Завтра же отправляюсь с группой своих людей в долину Кой-Кап. Два-три дня ходу - и я буду у Джантая со всем необходимым для его "экспедиции".
- Вы сообразительны, мой милый. - Хозяин встал.
Поднялся и гость. Вместе вышли они в темный сад. У калитки дежурил привратник. Он низко поклонился. Хозяин на прощание сказал уходившему:
- Хорошо, если бы сумели с Джантаем заслать своего человека в экспедицию под видом проводника или носильщика…
- Постараюсь. Будем надеяться на успех.
II
Помощник начальника пограничной заставы готовился ехать на правый фланг своего участка. Путь неблизкий - много десятков километров по всхолмленной равнине, потом по руслу горных рек, злых и коварных. А там ледники, спускающиеся с далеких Тянь-Шаньских гор. Пейзаж открывался красивый. Но Иван Головин родился и вырос в степях Украины, к горам только привыкал. И не любоваться красотами он сюда приехал, а нести нелегкую пограничную службу. Взирать на Мраморную стену или на пик Хан-Тенгри - одно, а карабкаться на лошадях со скалы на скалу, мерзнуть по ночам в разгар лета - другое. Наряд уходил к подножию Хан-Тенгри, прозванного "Властелином духов", не на два-три часа, а на две-три недели. Уедут бойцы с командиром на правый фланг - и словно в воду канут. Связи с ними никакой. Телефон еще от штаба отряда даже к заставе не подведен, а что уж говорить о самом отдаленном участке! Потребуется старшему наряда донесение об изменении оперативной обстановки на заставу послать - снаряжает гонца. Тот и мчится "аллюр два креста". Пока доскачет да с приказанием начальника заставы обратно прибудет - неделя пройдет. Обстановка сто раз может измениться.
Иван Головин напевал что-то себе под нос, собирал маузер, то и дело поглядывая во двор через окно своей комнаты. Пограничники у конюшни чистили лошадей, подгоняли седла и сбрую. С ними поедет Иван в свой наряд. Что ж, хлопцы надежные. На них можно положиться. Не раз в деле отличились. Особенно Комаров и Копылов. Вспомнил Головин недавний случай.
Было это в феврале. Вот так же, как и сейчас, выехали вечером на правый фланг сам Иван, Комаров, Копылов, Сейфумудзинов и проводник Николай Васильевич Набоков, из старожилов Нарынкола, хорошо знавший горы. Ехали дикими ущельями. В одной из горных расщелин Головин увидел, что прямо на наряд мчится стадо диких свиней. Обычно кабаны избегали встреч с людьми, хотя охотников в здешних краях было раз-два и обчелся.
- Что случилось, Васильич? - спросил Головин у остановившегося проводника.
- Не иначе, кто-то вспугнул кабанов, начальник! - ответил Набоков. - Нужно быть осторожным. Наверняка впереди люди. Больше кабаны никого не испугаются.
Головин запретил стрелять по кабанам, шарахнувшимся в сторону при виде людей, и направил бинокль на то место, откуда бежали дикие свиньи. Со склона горы в ущелье спускались два вооруженных всадника. Неизвестные тоже заметили пограничников и открыли беспорядочный огонь по ним, не слезая с лошадей и даже не останавливаясь. Их выстрелы никакого вреда наряду не причинили, но под огневым прикрытием неизвестные проскочили горную речку и скрылись в кустах и за нагромождением камней.
"Бандиты, - сразу же пронеслось в сознании Головина. - Надо начинать преследование. За лесом начинался крутой подъем, почти не доступный для лошадей".
- Загнать всех бандитов на вершину скалы! - распорядился Иван. - А там только две дороги: либо головой в пропасть, либо с поднятыми руками обратно в ущелье, прямо к нам в руки.
Однако лошади под бандитами были выносливее, чем у пограничников. Наряду пришлось на первом километре спешиться, оставить лошадей с проводником. А бандиты на своих конях уходили все дальше по узкому водосливу. Становилось ясно, что взять их живыми не удастся. Надо было что-то делать, и Иван решился:
- Огонь по лошадям! - скомандовал он.
Красноармеец Комаров тщательно, спокойно, словно на стрельбище, прицелился и нажал на спусковой крючок своей трехлинейки. Под одним из бандитов лошадь подогнула передние ноги и упала. Всадник успел соскочить и скрылся за большим валуном.
- Молодец! - похвалил Головин бойца.
Бросил свою лошадь, укрылся за грудами камней и второй бандит.
Началась обычная в таких случаях перестрелка, когда обе стороны берегли боеприпасы. Однако долго сидеть за камнями бандиты не стали. Один пополз по водосливу вверх, а другой в это время прикрывал его своим огнем. Потом они менялись ролями. У бандитов положение было выгоднее: они находились наверху, ползли по водосливу. Пограничникам же приходилось подниматься по скале, с огромным трудом и риском преодолевая каждый метр, используя каждый выступ. Бандиты могли уйти. Чтобы опередить их, пограничникам нужно было двигаться вдвое быстрее. Поняв это, вперед выдвинулся крепкий и выносливый красноармеец Копылов. Рискуя сорваться в пропасть, он по карнизу скалы добрался до вершины и преградил неизвестным путь к отступлению.
Бандиты увидели, что окружены, и заняли оборону.
- Пойдем на сближение! - решил командир.
Головин с Сейфумудзиновым двинулись по правой стороне водослива, а Копылов и Комаров - по левой.
На какое-то время пограничники потеряли неизвестных из виду. А когда достигли намеченной точки, то обнаружили, что один бандит забрался в орлиное гнездо и оттуда открыл стрельбу, а другой исчез.
Но первый был особенно опасен. Подобраться к нему незамеченным было невозможно. Пулей не достанешь - он за надежным укрытием.
- Сдавайся! - крикнул Головин. - Останешься жив.
Орлиное гнездо ответило выстрелом, другим.
Пришлось начать подъем на вершину скалы. Копылов с ловкостью архара подбирался все ближе и ближе к орлиному гнезду. Бандит стрелял. То ли плохим он был стрелком, то ли несподручно было ему вести прицельный огонь, но пули не достигали цели. И вдруг гнездо замолчало. "Знать, патроны кончились, - подумал Головин, - или высматривает, чтобы ударить наверняка".
- Осторожней, Копылов! - крикнул командир пограничнику.
И вдруг случилось совсем неожиданное. Над гнездом во весь рост поднялась человеческая фигура. Бандит стремительно шагнул к краю пропасти и бросился вниз головой.
Окружным путем пограничники спустились на дно ущелья, подошли к распростертому на камнях телу, осмотрели его. На теле бандита насчитали тринадцать пулевых ранений. В подкладке ватника обнаружили документы. Расшифровать их могли только специалисты. Пока что было ясно, что прыгнувший в пропасть является важной птицей, коль предпочел смерть.
Спрятав документы в полевую сумку, Головин продолжил поиски второго бандита. Но тот не подавал никаких признаков жизни. "Может быть, тоже сорвался в пропасть? Их здесь множество…"
После тщательных попыток напасть на след Головин принимает решение возвратиться на заставу. Наряд встретил сам начальник отряда Зырянов. Выслушав доклад о стычке с бандитами, он одобрительно кивнул головой и проговорил:
- Знаю. Второго задержали пограничники соседней заставы. Он оказался раненым. Полагаю, что документы, доставленные вами, содержат важные сведения. Погибший был связным крупного резидента и шел со своим проводником в ставку Джантая. Оттуда его должны были переправить в глубь Синьцзяна. Кто отличился в бою?
- Все действовали смело. Особенно красноармеец Копылов и проводник Набоков.
Начальник отряда объявил всему наряду благодарность, а винтовку погибшего шпиона приказал вручить Николаю Васильевичу Набокову.
- Рад стараться, товарищ начальник! - Старик Набоков, старый русский солдат, щелкнул каблуками сапог. - Теперь поохотимся от души.
- Ты, я слышал, одним выстрелом двух архаров уложил? - поинтересовался Зырянов.
- Так точно! Уложил.
Головин подтвердил, что действительно на его глазах проводник одним выстрелом снял двух козлов.
Потом начальник отряда отпустил всех отдыхать, а Головина повел в комнату, где представил человека в штатском.
- Этот товарищ из Москвы, из ГПУ. Расскажешь ему все, что было в горах.
Пришлось Ивану еще раз рассказывать и о бое в водосливе, и об орлином гнезде, и о прыжке шпиона в пропасть. Представитель из Москвы внимательно просмотрел документы, привезенные Головиным, и похвалил его за смелость и находчивость.
…И вот теперь опять предстояла поездка на правый фланг, далеко в горы.
Иван собрал маузер, вложил его в деревянную кобуру и выглянул в окно. По двору заставы в сопровождении дежурного шло несколько неизвестных. А чуть позади шагал Бердикул, один из жителей ближайшего аула. "Опять, наверное, контрабандистов поймали!" - подумал Головин и, повесив маузер через плечо, поспешил во двор.
Неизвестные оказались членами научной экспедиции, прибывшей из Харькова, и имели на то соответствующие документы.
- Так вы из самого Харькова? - спросил он человека в очках.
- Из него.
- Значит, земляки. Я тоже харьковский. Из села Охочего. Может, слышали?
- Слышал, даже проезжал не раз.
- Давайте знакомиться. Головин Иван Семенович, помощник начальника заставы.
- Погребецкий Михаил Тимофеевич, начальник экспедиции Всеукраинской ассоциации востоковедения. А это мои помощники - научный работник Сергей Гаврилович Шиманский и композитор Николай Трофимович Колода. Остальные скоро подъедут.
- А на заставу вас какое дело привело Михаил Тимофеевич?
- Видите ли, цель нашей экспедиции - изучение района пика Хан-Тенгри. А район находится в пограничной зоне, и без вашего разрешения мы не можем начать работу…
- Да, таков порядок, - подтвердил Головин.
- Вот вы и дадите нам это разрешение.
- Не могу, дорогой Михаил Тимофеевич. Не имею на то права, хоть и рад был бы услужить земляку. Придется подождать разрешения из отряда. Но вы не беспокойтесь. Милости прошу ко мне на холостяцкую квартиру… Только жаль, что поговорить не удастся: подъедет начальник заставы - и я отбуду в наряд.
- В какую сторону? - поинтересовался Погребецкий и тут же понял, что такие вопросы на заставе не задают, поправился: - Извините, земляк. Понимаю, что глупость сказал. Сам солдатом был.
- Ничего… Так пока отдохните с дороги. Моя комната в вашем распоряжении. Будете моим гостем.
- Спасибо. Только умыться бы надо.
Головин огляделся, увидел красноармейца, не занятого делом, крикнул:
- Маслов! Обеспечь воду товарищу профессору.
- Ну какой я профессор, право, Иван Семенович! - виновато улыбнулся Погребецкий.
III
К вечеру подъехал начальник заставы и сказал Погребецкому то же самое, что и Головин:
- Без начальника отряда ничем не могу помочь. Телефона пока нет. Придется посылать в отряд нарочного.
- И сколько он проездит?
- Недельку, не меньше.
- Боже мой! - развел руками Михаил Тимофеевич. - Это же целая вечность.
- Другого выхода нет.
- А где ближайший телефон?
- Километрах в двадцати.
- Если я напишу телефонограмму и пошлю с ней одного из своих рабочих туда?
- Попробуйте. Но надежды мало.
- Бердикул знает дорогу. Его придется и послать.
- А сами пока отдыхайте. Где вас устроить?
- Я своего земляка нашел, Головина. У него и остановился. Гостеприимный хозяин разрешает жить у него и тогда, когда он уедет в наряд.
- Ваш земляк пока останется на заставе. Ну, спокойной ночи, товарищ профессор.
- И вы мне ученое звание присвоили! Я не профессор вовсе.
- Извините, если что не так. Обидеть, честное слово, не хотел.
- Так я пошлю Бердикула.
- Посылайте.
Погребецкий начал разыскивать Бердикула, а начальник заставы послал дежурного за Головиным. Тот быстро явился.
- Земляков, говоришь, встретил? - спросил его начальник.
- Из самого Харькова. Жаль, что выезжать надо. Не поговоришь.
- Успеешь наговориться, Иван. Экспедиция поедет на наш правый фланг. Если Зырянов даст завтра-послезавтра разрешение, то отправитесь вместе. Свою боевую задачу выполнишь и за учеными посмотришь. В горах, небось, они как малые дети. Любой контрабандист обидеть может. Да и люди Джантая в тех местах могут появиться. Наш наряд там есть. Задержится на пару суток. А пока иди, отдыхай. С земляком-профессором чайком побалуешься, про Харьков расспросишь.
Когда Головин вернулся к себе, то застал Погребецкого за столом, на котором была расстелена карта Тянь-Шаня. Михаил Тимофеевич что-то вымерял по ней линейкой и циркулем.
- Чай будем пить? - спросил хозяин.
- С удовольствием. Мне сказали, что вы остаетесь у нас.
- Да.
- Тогда у меня к вам будет много вопросов.
- Я тоже хочу кое о чем вас расспросить. Вот за чаем и поговорим.
Скоро чай вскипел. Головин достал из тумбочки стаканы, сахар, хлеб.
- Вот что я хочу спросить, Михаил Тимофеевич… - начал он. - Представляете ли вы себе, куда собираетесь?
- Что вы имеете в виду?
- Горы… Мы - народ пограничный, и то по леднику Иныльчек высоко не поднимаемся. А вы, ученые, горы, небось, впервые видите.
Погребецкий рассмеялся.
- Я, Иван Семенович, горы знаю хорошо. Основная моя профессия - альпинист, горовосходитель. Правда, на такую вершину, как Хан-Тенгри, подниматься еще не приходилось. Но обязательно поднимусь, обязательно.
- И я с вами!
- Нынче вряд ли удастся. Разведаем подступы к "Властелину духов", проведем подготовительную работу.
- Если вы специалист, то зачем откладывать?
- Дело это очень серьезное. Ни один человек еще не поднимался на Хан-Тенгри, хотя пытались это сделать такие специалисты, как Карл Риттер, Рудольф Шлагинтвейн. Попытки делали итальянские альпинисты Чезаре Воризо, Браккероль и Цурбригген. А в 1902 году до подножия Хан-Тенгри дошел мюнхенский географ Готфрид Мерцбахер с геологом и топографом Пфаном и проводниками-тирольцами. Экспедиция чуть не погибла.
- Как вы назвали фамилию этого… из Германии?
- Готфрид Мерцбахер. А что?
- Слышал о нем от старика Набокова.
- Как вы сказали, Набокова? - переспросил в свою очередь Погребецкий. - Интересно…
- Николай Васильевич был проводником многих экспедиций. Он этого Мерцбахера помнит хорошо.
- А он жив?
- Набоков-то? А что ему сделается? Жив и здоров старик. Первостатейный охотник в округе и лучший проводник в горах. Я часто беру его с собой. Смелый человек. Перед бандитами не пасует, в бою ведет себя не хуже молодого.
- Ведь это чудесно, Иван Семенович! Пойдет он проводником с нами?
- Конечно. Старик беспокойный, на месте ему не сидится. Сына своего Мишку тоже приучил к горам. Завтра с утра по холодку и сходим к нему. Я вас познакомлю. Скажите, а почему разные шпионы нашими местами интересуются?
- Разве?
- У нас есть доказательства. Вот в той же экспедиции Мерцбахера зачем были геолог и топограф? Ради спортивного интереса они шли сюда, на чужую землю? Не поверю. Англичане даже просили русского царя Николая отдать им на десять лет район Хан-Тенгри и Мраморной стены. Обещали даже железную дорогу от Арыси в центр Тянь-Шаня провести. Неспроста все это.
- Этих деталей я не знал, хотя перед экспедицией много документов о Хан-Тенгри изучал, десятки книг прочитал. Ознакомился почти со всем, что было написано о Хан-Тенгри. Возможно, что иностранная разведка интересуется этими местами. Важный стратегический пункт на случай войны. Да и богатства в недрах гор колоссальные, только пока не изученные. Мы и начнем их изучать на пользу своей страны.
- Золото?
- Возможно, найдем и золото. И руды разные. И уголь.
IV
Если Хан-Тенгри назван в народе "Властелином духов", то Джантай считал себя властелином долины Кой-Кап, урочища Айджайлау. В долине была его ставка, а в урочище батраки пасли тучные стада.
- Кой-Кап - орлиное гнездо батыров и джигитов, - говорил Джантай, немолодой уже человек, глава большого и богатого рода, принимая в своей богатой юрте гостя из Китая. - И никому не добраться до моих владений, а я, как орел, спущусь с высоты на землю и сделаю то, что задумал.
- Хорошо устроились, Джантай-ага! - польстил хозяину гость. - К вам большевики не доберутся даже тогда, когда откроются перевалы.
- Однажды пришли в Кой-Кап кзыласкеры. Но ни один не ушел отсюда. Мои люди перерезали единственную тропу, ведущую в долину. Бесчисленное множество большевиков погибло под моими пулями. Сотни кзыласкеров взял я в плен. И вот уже пять лет они мои рабы. И так будет всегда, если большевики попытаются затронуть меня.
Джантай явно преувеличивал свои успехи, говоря о бесчисленных убитых и сотнях пленных пограничников. Но с небольшим отрядом советских пограничников, попытавшихся в 1924 году проникнуть в долину Кой-Кап, он действительно расправился со свирепой жестокостью.
А было это так. Командование группы переоценило свои силы, двинулось в долину без охранения и флангового прикрытия. Джантай пропустил пограничников в глубь высокогорной долины, окружил их, а потом навалился со всех сторон всей бандой, по численности во много раз превосходящей пограничников. Как львы сражались пограничники, но вырваться из огневого мешка не смогли.
Этим боем Джантай хвастался, как великой победой над большевиками. За кордоном верили или делали вид, что верят, в могущество главаря большой бандитской шайки. И частенько делали на него ставку.
- Джантай-ага, со мной прибыл большой груз, - начал гость, выслушав хвастливые слова хозяина. - Он предназначен для тебя.
- Что во вьюках, которые вы привезли, почтенный гость?
- Новое оружие и много боеприпасов. Я слышал, что ты испытываешь нужду в винтовках и патронах.
- Правда, у меня мало патронов. И поэтому я не могу спуститься в долину Сары-Джаса, чтобы пополнить свои отары и отомстить большевикам за все, что я от них испытал.
Гость усмехнулся. Он хорошо знал биографию владыки долины Кой-Кап. Джантай был страшным человеком. Свое первое убийство он совершил еще в прошлом веке - сорок лет назад. И укрылся в долине Кой-Кап, чтобы избежать возмездия за преступление. Вначале он выдавал себя за жертву русских. Но это не мешало ему грабить и казахские аулы, расположенные в долинах Иныльчека и Сары-Джаса. Вскоре казахская беднота поняла, что Джантай никакой не герой-страдалец за аллаха, а обыкновенный бандит. В свою неприступную высокогорную долину он угонял из аулов не только скот, но и самых красивых девушек, молодых ребят, из которых делал жестоких бандитов. И стал Джантай ярым врагом и местных жителей, и русских переселенцев. Те и другие не раз обращались к царским властям с просьбой защитить их от набегов банды Джантая. Но власти не принимали никаких мер.